Берлинская стена семейного масштаба

               
 

-Итак – на семейном совете два вопроса: покупка петуха с дюжиной куриц и постройка курятника! - я сделала вводное обращение, и внимательно посмотрела на сидящих за столом – мужа, детей и моего отца, которого  в домашнем кругу величали – Деда.  Актив семейного совещания молчал, и я продолжила: - Покупаем  курочек – рябок и петуха  мы с  дочкой!
  Второклашка  от радости подпрыгнула, но тут же получила  в бок от братишки-дошкольника. Последовал ответный тумак, и я, председатель нашего дружного колхоза, продолжила:
- Вижу протест - покупку делаем всей семьей! Теперь возражений нет? Нет. Приступаем к обсуждению второго вопроса - более сложного…
Я беру чистый лист бумаги и вытаскиваю из пакета синий фломастер. Провожу жирную синюю черту в конце листа и под чертой пишу «Юг», на верху листа красным фломастером прочеркиваю красную черту и пишу «Север». Меняю красный фломастер на зеленый, и поясняю:
-В низу листа синяя черта – это наша излюбленная речушка! Идем на север через двухкилометровый лес, пересекаем дорогу и стоим перед красивым забором. За оградой газон, бетонированные дорожки,  красивый деревянный дом. За нашим домом  опять бетонированная дорожка, сад с фруктовыми деревьями, крытая летняя беседка,  четырнадцать пчелиных ульев… и эта красная черта – трехметровый деревянный забор. За забором – соседи по селу.
Смотрю на исписанный мною листок и понимаю, что я никудышный геодезист, тем более –художник! Но, тут все свои, и главное – надо окончательно определиться с местом строительства курятника и площадкой выгула курочек и петушка, исходя из нашего простого семейного принципа: на своей территории мах свобода передвижение всем домочадцам –  людям, трем собачкам, двум кошкам и пчелам! В свое время для собачек были построены утепленные вольеры для круглогодичного проживания, но как то там они не прижились. О вольерах вспоминали только тогда, когда в срочном порядке и без суда и следствия надо было наказать четвероногого героя за его антигеройство, и он запирался в условный карцер  до утренней многокилометровой  пробежки в общей упряжке. Как правило, с арестантом всегда были солидарны его соплеменники, которые добровольно устраивались в своих вольерах, и разница между хулиганом и его сотоварищами была лишь в положении дверей вольера – виновник торжества находился за закрытой дверью, а у сочувствующих дверь стояла открытой. Обе кошки, которые в доме спокойно лазили по спящим собачкам, во дворе также гуляли сами по себе, правда, с оглядкой на собак, и, не упуская случая, подразнить их и посостязаться с ними в скорости бега. У пчел также была свобода передвижения – в сторону юга, основного места роста медоносов – над лесом, а сторону севера возрождался посёлок. Поэтому, за пчелиными домиками  был  построен  деревянный забор, высотой в три метра. Это требовалось по технике безопасности, при содержании пчел в населенных пунктах, но когда соседи накушались водки или чеснока, то пчелки чихали на законы безопасности и безжалостно наказывали источник зловонья, увы, жертвую свой жизнью….  Теперь наш дружный семейных колхоз решил расширить ассортимент сожителей курами и петухом. Это расширение сулило всем большую пользу - детям, взрослым, даже собачкам, но этим же двуногим не объяснишь, что курицы и петух на общей, всем нам знакомой до мелочей территории, не зазевавшиеся городской голубь или воробей, которыми так любили полакомиться наши три бравых молодца. Вдруг я поняла, что, видимо, аналогичные мысли прокручивают в своих головах все сидящие за столом, и прервала затянувшиеся  паузу:
- Почему молчим? Деда? Муж? Сынуля? Где вы будете делать курятник и площадку для наших несушек? Площадка должна быть огорожена по бокам и сверху, так как после курочек появятся  цыплята, а тут вороны, сороки. Да и коршуны часто кружат над нашим селом!
 Муж мой – по образованию гуманитарий, был далек от инженерной мысли, сидел молча и что-то разглядывал  в своем мобильнике. Хотя по характеру он был настоящим шведским домоседом, здесь, в России, в своем деревенском доме он стал новым мичуринцем, и прошлой осенью одна груша на своих ветках  радовала глаз тремя разными сортами плодов. Сын   выжидающе смотрел на Деда, который в этом сельском доме был не только главным пчеловодом, но и мастером на все руки. Но папа молчал, и я обратилась прямо к нему:
- Папа, выручай! Мы все хотим большую яичницу со свежим лучком с грядки!
 - Про цыплят я первый раз слышу, вот и пытаюсь сообразить, что им надо будет соорудить, для счастливой и короткой жизни… Курятник пристроим к хоздомику… Полигон для выгула кур вдоль деревянного забора. От него до яблонь пять метров. На этой полосе кусты черной и красной смородины… Длина забора сорок восемь метров, высота – три.  Вот и накроим эту площадь сеткой. Неделя работы. А там новоселье, и свежая яичница на столе!      
В день новоселья мы всей семьей проехались по заранее выявленным заводчикам и набрали пятнадцать курочек - рябок и красавца петуха, которого дети единогласно назвали Петей.
Дома нас, как всегда, по ту сторону ворот ждали наши собачки. После взаимных и бурных приветствий друг друга, мы на виду у явно изумленных и возбужденных четвероногих домочадцев перенесли клетки с птицами в курятник. Выпустив птиц у корыта с зерном, мы сложили пустые клетки под навес курятника, и некоторое время любовались нашим новоселом, особенно красавцем петухом, который после каждого проглоченного зерна поднимал высоко голову и с какой-то тревожной гордостью осматривал своих многочисленных цветастых курочек. Папа засмеялся:
- У этого красавца наверно душа ушла в пятки – гарем большой, а опыта то никакого…
- Деда, а что такое – гарем? –  деловито поинтересовался сын, но тут же получил в бок от сестры.
- Гарем в нашем случае – это колхоз женского пола, где начальником является мужичок, петушок Петя. А по жизни…
Так как мне было очень интересно посмотреть дальнейшее события новоселья со стороны, то я оборвала семейный ликбез, и  мы с детьми в летней беседке  быстро накрыли стол и сели обедать.
Вдоволь наклевавшись зерна и насмотревшись на своих новых сожительниц, петух первым вышел из курятника, внимательно посмотрел на новый ландшафт и застыл, наклонив свою великолепную голову. Было понятно, что его насторожило три собачки, которые сидели рядком на бетонированной дорожке перед садом и с высунутыми яркими языками жадно рассматривали недоступную добычу. Тут надо пояснить, что бетонированная дорожка между тыльной стороной жилого дома и садом с фруктовыми деревьями,  была граница – местная берлинская стена между двумя мирами. Собаки, видимо, когда то были наказаны пчелами за свою любознательность и поэтому предпочитали не нарушать границу. Поняв, что собаки не представляют опасность для него и его дамочек, петух Петя гордо поднятой головой отошел от курятника. Вслед за ним  из люка одна за другой появились и курочки. Собачки задергались, заскулили! Петушок, на всякий случай, наклонив голову и кося глазами в сторону встревоженных собачек, гордо пошел в глубь своей территории по высокой траве. Курочки следовали за ним, и через некоторое мгновенье разбрелись по всей своей территории и исчезли в траве.
- Смотрю и думаю, - тишину прервал голос моего папы. - И начинаю понимать, почему ты была у бабушки самой любимой её внучкой. Ведь, ты, Доча, ее прямое продолжение: она, городская девушка, жила на хуторе мужа, держала собаку, кур,  овец, корову, лошадку… Про сад и пчел я уж и не говорю!
 Я грустно улыбнулась, вспомнив, что собачка бабушки – Трезик - была цепной, и куры бродили по всему полю! Я до сих пор  часто вспоминала своего первого четвероногого друга, которого зимней ночью съели волки. Мне тогда было чуть больше четырех лет. Но в пять у меня уже была своя первая собачка – Трезик!   
- Что заведешь после кур, Доча? – прямо спросил папа.
- Ты, папа, маму дразнил кулачкой и величал председателем колхоза! Председатели не прижились на русской земле, а кулаки… наверно только рождаются! - я замолчала, но тему разговора сменила дочка:
- Мы, Деда, с мамой и братом хотим завести своим собачкам трех подружек – королев красоты!
Такую мысль я действительно обсуждала с детьми, так как сама не могла понять, как конкретного щенка женской породы привязать моральными узами к своему взрослому другу, потенциальному отцу их детишек, ведь в собачьей стае доминанта была среди обеих полов. Эта была большая проблема, и надо было найти приемлемое решение! Но в данный момент меня больше всего волновало теперешняя ситуация, ибо наши три собачки  хотя и были ездовыми и в меру  цивилизованными, но, на территории дома, найденные воробьиные и голубиные перья говорили о том, что  это  хитрые охотники с железной хваткой.  Их предков – северных ездовых собачек кормили только во время интенсивной работы в упряжке, а в летнее время хаски охотилась сами, и охотничий инстинкт сидел в их генах!
Марсика я  щенком выкрала на Севере у стаи бездомных собак, и он стал верным другом мне,   сторожем для дочурки, няней для сына. Когда дочке исполнилось пять лет, мы подарили ей сынка Марсика и она его назвала Мартином. Сын в четыре года также получил в подарок внука Марсика и, по совету сестры, назвал его Марком. Мне было очень интересно наблюдать за развитием щенков, у которых отец был из стаи бездомных северных собак, а мамы – породистые медалистки с богатой родословной. Марсика –  бездомного щенка судьба перебросила через берлинскую стену, но он, его сын и внук по экстерьеру, силе, выносливости мог ли бы быть эталоном Северного красавца, и за  «любовное внимание» отца и сына выстраивалась очередь титулованных красавиц. Так как щенячий бизнес меня не интересовал, то я бесстрастно вникала в собачью  социологию: Марсик понимал, где то 28-30 слов, Мартин – безошибочно улавливал смысл порядка 85-90 словам. В вербальном общении доминировал Марк, и мне порой создавалось впечатление, что он даже улавливает мысль, и, если это касалось его старших сородичей, то опережал их не только по восприятию сигнала, но и по его воплощению в жизнь. А вот если обращались прямо к нему лично, и это обращение по какой то причине ему было не интересно, то юнец мог прикинуться глухим валенком …
 Так что, прекрасно понимая, что перед нашими цивилизованными красавцами с генами охотников появилось много ходячей добычи, пусть и за недоступной преградой, меня очень тревожил период адаптации сторон к мирному сожительству всех членов нашего дружного колхоза.  С гаремом красавца петуха и самим Петей было все ясно – курочки под надежной охраной единственного и бравого мужичка копошились в хорошо ухоженной земле и с удовольствием поглощали жирных червячков.  Осталось только гадать, когда будем жарить первую общую яичницу на большой чугунной сковороде! А вот три богатыря - красавца, больше часа просидевшие с высунутыми языками, - меня настораживали!
Прошло два месяца с первой большой и общей яичницы со свежим лучком с собственной грядки. Вареные яйца своих несушек стали повседневным ингредиентом  семейного завтрака.  После утренней многокилометровой пробежки по свежему яйцу ежедневно получали также наши собачки. Казалось – в нашем дружном колхозе наступили обычные сельские будни, и самое главное – собачки перестали обращать внимание  на кур и петуха, хотя те явно и аппетитно смотрелись на птицами перепаханной, голой земле.
В мире и дружбе прошло лето. Всей семьей откачали мед, залили им все доступные емкости, и папа с мамой отправились в кругло светское путешествие на два месяца.
В сентябре дочка пошла в школу. Через неделю муж уехал в  командировку, и мы с сыном целыми днями крутились по хозяйству вдвоем. Прекрасно зная, что наши собачки всегда по дому кружат или спят единой стаей, я чувствовала в подсознании  тлеющую тревогу и, уезжая по срочным делам из дома, не переставала  напоминать сынишке, что бы он подглядывал за всеми собачками, а не только за своим Марком.
И вот как то утром, отправив дочку в школу,  я на час отъехала с сыном. На обратном пути один бравый супермен помял бок нашей машине, и мы вернулись домой через четыре часа. Подъехав к воротам и не видя по ту сторону прыгающих собачек, я сразу поняла: Мое предчувствие материализовалось – собачки поохотились! Вопрос только – насколько успешно?! Я вышла из машины и позвала собачек. Ни ответа, ни привета! Поняла окончательно – свершилось то, чего я и ожидала инстинктивно!  Мы с сыном обошли дом и на голой полосе земли между трехметровым забором и рядом яблонь увидели остатки курино - собачьей корриды. В конце куриного царства, за последним ульем, прямо у забора, под сетчатой проволокой были два  подкопа…. 
Мы с сыном граблями собрали остаток куриного гарема и закопали под яблонями. За работой ушло более часа, но собаки так и не появились. Пришла со школы дочка. За обедом мы  единогласно решили – инициативу не проявляем, ждем  явку с повинной!
Своих собак мы кормим два раза в сутки – утром, после многокилометровой пробежки в упряжке, и вечером. Солнце шло к закату, но собачки так и не появлялись – видать живая курица  переваривалась медленнее размороженной рыбы, и я попросила детей пойти  к собачьим вольерам и налить воды в мисках. В сумерках я сама пошла к вольерам. Три красавца лежали каждый в своем отсеке. Видя меня, они сели, но у всех троих были опущенные головы, и я  вдруг подумала, что эти четвероногие существа, видимо, все-таки осознали свой поступок и добровольно  перебрались в карцер…   
  Я села на пороге вольера Марсика, взяла его за подбородок, подняла его голову и говорю: «Марсик, смотри мне в глаза! Я тебя никогда не била и этого ты не дождешься от меня! Хотя однажды я тебя просто хотела стереть с лица земли, когда ты мне в отместку за то, что я оставила тебя одного на полчаса, порвал и сломал все, что можно было порвать и сломать в нашем общем жилье! Тогда я поняла, что ты меня наказал за предательство, которого на самом деле не было! Теперь эти два подкопа и гора птичьих тел… Тебе так кушать захотелось в промежутке между сытным завтраком и таким же ужином?» Я отняла руку, отвернулась от собачки, и вдруг почувствовала как он, не отрываясь от деревянного пола вольера, приблизился ко мне и положил свою голову мне на плечо. Через некоторое время он лизнул мне щеку, и это надо было понимать: Прости, так получилось!
 На земле, покинув свои вольеры, с опущенными головами сидели Марк и Мартин. Я присела перед ними – собачки явно избегали смотреть мне в глаза, и я  встала и пошла домой…
В ту ночь собаки не ночевали дома. Уложив детей спать, я села за письменный стол и привычно хотела поработать пару часов.  Но почему то не работалось.  Чего-то не хватало!  И вдруг я  поняла, что дома не хватает собак! Обычно они лежали каждый на своем лежачке-диванчике, и чутко следили за происходящем в доме и за домом. Дождавшись моей рабочей паузы, Марсик  подскакивал ко мне, а за ним в миг подлетали Марк с Мартином, хотя их настоящие друзья сладко спали в соседних комнатах за  полуоткрытыми дверьми… Сегодня дом был каким-то другим, чужим, хотя дети спали в своих комнатах …
 Сын встретил меня вопросом:
- Мам, а почему наши собачки все-таки убили курочек и Петю? Ведь они небыли голодными…
Я присела на кровати сына, поправила одеяло и спросила:
- А почему ты не спишь?
- Вот думаю… Очень жалко петушка, курочек, да и яичек теперь не будет на завтрак…
- Мне тоже не спится! – стоя в проеме открытых дверей, объявила  дочка. Она подошла  и села на кровати у ног брата.
- Дети, мне было чуть больше четырех лет, и я в ту зиму жила у мамы вашего дедушки. У нее была цепная собачка, мой первый истинно верный друг по имени Трезик. И вот как то зимней, очень морозной ночью моего лучшего друга съели волки.  Утром у его будочки, на кровавом снегу лежала цепь с ошейником  и клочок его шерсти.  Это был самый черный день моего детства! Я очень плакала, и моя бабушка рассказала о страшной ненависти волков к собакам, за их предательство волчьего образа жизни, за холуйский характер служит человеку, смертному врагу волчьего племени! Через пару месяцев у меня уже была своя собачка по имени Трезик!  Теперь у нашей семьи три собачки. Вы оба за своих четвероногих лапушек стоите горой! Вы из своих тарелок лучшие куски мяса прячете и отдаете своим любимцам! Я это знаю, вижу, и не ругаю вас, ибо вы мое детство. Вы оба молодцы! Но, вы оба, как дети, которые растут и развиваются не только физически, но и умственно, должны знать, что в жизни каждого живого существа наступают трудно подконтрольные моменты, когда это живое существо временно выпадает из привычного ритма жизни. Вот так сегодня случилось и с нашими собачками – они остались одни, а рядом, за какой-то сеткой живая добыча…. А наши собачки, все-таки потомки зверей! Одомашненные потомки настоящих зверей!  Вот и получается, что в этой семейной трагедии виновата только я! Ведь когда в доме оставался даже только ты, Сынуля, все было в порядке! А тут дом опустел, собачкам показалось, что их бросили на произвол судьбы и они мигом превратились в зверюшек… Но мы вернулись, а они попрятались! Значит, это вполне разумные существа, которых бес попутал!  И это говорит о том, что они фактически ничем не отличаются от нас, людей, которые также иногда становятся зверюгами, убийцами! И, как правило, большинство потом переживают за свои проделки! Это был очень хороший урок для нас всех! А насчет яичек к завтраку, не волнуйтесь! Доча, я завтра встречу тебя у школы, и мы купим новых курочек и красавца петушка, которого вы, надеюсь, назовёте Петей….
Утром следующего дня упряжка из трех собак и каюра в моем лице в обыденном темпе прошла нашу стандартную лесную многокилометровую дистанцию. Подав корм уставшим собачкам, я быстро отошла в сторону, оставив за ними право выбора в дальнейших действиях. 
Приняв душ, я приготовила завтрак и пошла, будить детей. Все три собачки лежали на своих лежачках – диванчиках, и я облегченно подумала – что мы дружно прошли черную полосу!
После обеда я у школы встретила дочку и через пару часов мы вернулись домой  с новыми несушками и красавцем петухом, Петей. Собачки привычно ждали нас по ту сторону ворот и, после традиционно бурного приветствия,  без лишних эмоций смотрели со стороны, как мы втроем  из машины вытаскиваем клетки с птицами и кладем ящики друг на дружке.
Переместив клетки с птицами к  дверям курятника, дочка вдруг предложила:
-  Мам, давай в курятник заведем собачек и при них там выпустим из клеток несушек… На красавце Пети дадим первый урок собачкам – Фу, не трогать! – Они ведь у нас такие умные и понятливые!
Дочка подозвала своего Мартина, взяла его за ошейник, и они вошли в курятник. Марк сразу последовал за старшим полубратом. За внуком пошел и Марсик. В самом курятнике, с интересом обследовав все помещение, собачки бут-то ожили. Побегав с  собачками по площадке выгула кур, дети вернулись в курятник, и мы стали заносить клетки с птицами в помещение.  Сын притащил полведра зерна и рассыпал его в корыто. Вдруг в помещение забежал  Марсик,  он деловито обнюхал пустое ведро, прошелся вдоль корыта с зерном и сел напротив клеток с птицами. Распознав в собаке опасность, курочки  сбивались кучей у задней стенки клетки. В момент выпуска красавца петуха из клетки, в помещении ворвались Марк и Мартин! Дети хором закричали: Марк, фу! Нельзя! Мартин, фу! Не трогать! Обе собаки послушно выполнили команду – Сидеть!  Марсик, наклонив голову, спокойно следил за происходящим. Дети подошли к своим собачкам, присели рядом, гладили их, целовали в холодные носики, хвалили и регулярно повторяли: Нельзя трогать Петю!  Нельзя трогать курочек! Нельзя! Нельзя! Нельзя!
Петух, оценив ситуацию, осторожно, кося взглядом  в сторону сидящих детей и собак, прошелся пара шагов в направление корыта. Остановился, постоял минутку, мигом очутился у корыта и клюнул зернышко. Я погладила Марсика, и открыла люк клетки с первыми пяти курочками…
Через неделю вернулся муж. Выслушав мой грустный пересказ последних событий, он хладнокровно резюмировал:
- Три собачки и два подкопа! Выходит, одна зверюшка была пассивна, по крайней мере, во время подкопа!   А пировали, конечно, все трое!  Как тут устоишь перед соблазном глотнуть свежей и теплой крови!
- Мы новых птичек выпускали из клеток в курятнике на глазах собак… Теперь дети заходят со своими собачками к птицам по несколько раз в день!
- Это твоя идея подружить  собак с птицами?
- Нет, это экспромт дочки! Дети очень переживали гибель курочек и петушка! И я думаю, что они правы! Ограда, барьер – это своеобразный катализатор, стимул преодолеть ту же ограду, барьер.
- А тебе не кажется, что ты через-чур очеловечиваешь наших собачек? Ведь они животные, звери в человеческом жилье…
- А тебе не кажется, что все теплокровные животные могут испытывать те же чувства, что, вроде, присущи только двуногим существам, т.е. нам, людям. Собачку пожуришь, она опустит голову, хвостик и деревянными ножками отойдет в сторону! Похвалишь собачку, погладишь ее – она прыгает от радости! В глазах живой блеск! И последние события нашего дружного семейного колхоза говорит о том, что собаки осознали содеянное и в знак признания своего постыдного поступка провели ночь в своих вольерах, куда их можно было привести только за ошейник и после какого-то нам, людям, не приемлемого поступка. Угрызение совести – это признак борьбы  между злом и добром! Где борьба – там развитие! Я в этом больше не сомневаюсь!
- И ты думаешь, что такое пиршество с убийством птичек больше не повторится?! – муж  логично задал вопрос, который сидел в моей голове без ответа, поэтому я честно призналась:
- До прошлой собачьей пирушки у меня в подсознании тлела мысль, что вот-вот случится какая то беда. Она случилась! Дети пережили то, что я пережила с потерей бабушкиной собачки! Первая осознанная смерть в сознании ребенка – это тяжелый крест на всю жизнь! Потерю птичек мы быстро восстановили, но к первым яичкам за завтраком дети притрагивались с какой-то задержкой, с задумчивой гримасой на лице. А вот в моем подсознании больше нет зародыша тревоги! Значит, если мы себя считаем людьми, то мы должны с опережением устранять никому не нужные события!  Но, всему свое время!
Родители приехали домой на такси, и папа с порога заявил:
- Хочу яичницу из дюжины яиц!
Пока родители раздавали домочадцам, в том числе и собачкам, заморские гостинцы, я приготовила яичницу на большой сковородке и накрыла стол.
- Великолепно, мы дома! – воскликнул папа, видя  среди стола шипящую сковородку с яичницей. – Представляете, турне вокруг Земли, побывали в четырнадцати странах, везде заказывал яичницу, но такой вкусной, домашней нигде не было! Слава нашим труженицам Рябушкам и красавцу Пети! Как они тут без меня, зерна хватило?
Наступила длительная пауза. Ее прервал дедушка сам:
- Что то случилось? Не уж-то Петька сбежал от своих барышень?
- Ешьте яичницу, пока она горячая! – я оттягивала момент грустного рассказа, ибо знала – начни говорить, и яичница достанется собачкам. Папа, видимо, что то уловил в моем голосе, но молча, внимательно посмотрев в глаза каждому домочадцу, разгрузил пол сковороды по двум тарелкам и наклонился к рядом сидящей жене:
-Приятного аппетита, дорогая! Мы дома!
    Положив вилку на пустую тарелку, папа помолчал и взглянул мне прямо в глаза:
- Собачки набедокурили?
- Было дело, папа! – я облегченно вздохнула и мысленно поблагодарила папу за его проницательность. – Но виновата во всем только я! Мы с Сынулей их оставили на часок одних, но попали в аварию…
- Подкоп? – коротко уточнял папа.
- Два!  - сын показал дедушке два пальца.
- Внучек, это мы с тобой прошляпили! -  папа встал и подошел к окну, из которого был прекрасный вид на осенний сад с ульями. – Надо было на метр зарыть сетку! Завтра будем исправлять нашу инженерно-конструктивную ошибку!
- Это не инженерно-конструктивная ошибка, а чисто социально-психологическая! – как то само собой я озвучила свою мысль. Папа и за столом сидящие домочадцы взглянули на меня, и я продолжила -  Сетку вообще надо убрать!  Вокруг нашего дома уже есть забор! Это наша общая территория, и не надо держать наших птичек за берлинской стеной! Пусть все гуляют по всей территории… Травы много, червячков и разных букашек миллион…
- Ну а собаки? – смущено развел руками папа.
- Им также нравятся куриные яйца, правда – сырые! – я слукавила, хотя в голове зрела совсем другая мысль, но я ее не рискнула озвучить, ибо  я была любимой внучкой кулачки и председателя колхоза…