Словно кануть в небеса

Незаметный ветер игриво поддувает концы белого листа на письменном столе. Аккуратным почерком вычерчена каждая буква письма. Письма, которое никогда не отправят. Да и не кому его отправлять. Оно не для этого написано рукой молодой девушки.

Она ставит стул под хрустальной люстрой. Сглатывает и, шатаясь, поднимается на стул, привязывает уже натертую хозяйственным мылом веревку. Приготовления завершены. Осталось дело за малым.

Девушка спускается на пол из цветных досок. Босые ноги мерзко прилипают к холодному паркету. Она медленно ступает, направляясь к бутылке виски. Шумные глотки и жидкость обжигает тело изнутри.

Она давно готовилась к задуманному. После каждой ссоры с близким человеком. Стычки с неважными людьми. И каждого его удара. Дни, месяцы, нет, годы она терпела весь этот укор жизни. Тяжелой жизни. А теперь она готова прыгнуть в обрыв с головой.

Девушка, тяжело вздохнув, вновь взбирается на стул, что отделяет ее от смерти. Стягивает у себя на шее заранее завязанную петлю. Закрывает глаза, жмурится от собственного страха.

Она так устала. Устала жить. Устала терпеть неудачи. Устала от жестоких игр судьбы. И когда сил не хватило продолжать всю эту бессмыслицу, она решила прыгнуть во тьму. Но перед этим она, несомненно, будет извиваться, словно змея подвешенная. Но это после. После того как она спрыгнет.

Мир приобрел драматичность с начала смертей близких ей людей. Потом появился он. Тот, что стал ее защитником. Но не мог защитить ее от самого себя. Он издевался над ней, измывался. И все бы, наверное, ничего, если бы он не был тем самым убийцей ее родных. Слишком ревнив для человека. Слишком жесток для убийцы. Слишком так приелось к ее любимому и ненавистному человеку.

Она ногами роняет деревянный табурет с потрескавшейся белой краской. Дергается в конвульсиях. На секунду все стихло. Но в тоже мгновение продолжились ее физические муки. А после она получит душевное спокойствие, наверное. Конечно, если ада не существует, а если он все же под ногами людей? Тогда ей несдобровать!

Тишина. Мертвящая тишина в комнате с белыми стенами. Из крана в раковину монотонно стекают одинокие капли воды. Веревка в центре помещения слегка раскачивается от сквозняка, создаваемого открытым окном и открытой дверью, ведущей в комнату с белыми стенами. За окном весна. Яркая, теплая, манящая. За дверью тьма. Пустая, пугающая, одинокая. Листок белой бумаги соскользнул со стола и пролетев до валяющегося стула, упал.

«Я решила сгореть в солнечной темноте. Извини. Наверное, ты рад. Или же ты истерзаешь мое тело увечьями? Кто знает… Ты знаешь! Я перестаю терпеть твой необузданный животный нрав. А ведь я была единственной. Ненавидишь? Вот и я ненавидела тебя. Ты настолько любил меня, что превратил в рабыню. Я видела свет лишь через окно. Я видела жизнь лишь за окном. А теперь я лечу изучать жизнь за пределами нашего маленького мирка.
Знаешь, я любила тебя и после того как узнала, что ты убил моих родителей, друзей и брата. Я идиотка? Да! Все именно так и есть. Так и обстоят мои дела. Обстояли…
А теперь ты один на один со своей жестокостью. Своими садистскими наклонностями. А я с ними. С теми, кого ты убил. Со своим братом, которого ты ревновал ко мне. Которого ты ненавидел больше всех остальных. Надеюсь, мы не увидимся.
Я не виню тебя ни в чем оттого, что люблю. И сейчас я канула в небеса. Прощай, милый друг.»


Слова черными чернилами красовались на белом листе. Он разорвет его. Несомненно! Это так похоже на него. Он, конечно, растерзает ее остывшее тело своей коллекцией ножей. А может, будет содрогаться над ней, упиваясь поцелуями в попытках оживить ее. Может, он будет захлебываться горькими слезами. Может быть…