Стоит ли продолжать писать или неинтересно?

Я пишу на языке, которому нет уже названия, нет применения, в нем нет необходимости. Я пушу, в надежде, что это попадет в сознание людей,  и они очнутся от плена, о котором мечтали веками, который пытались создать марксисты, утописты, о котором мечтали коммунисты и которого смогли достичь сейчас, правда вкладывая идеологию, в прямом смысле, в головы людей. Изучить этот язык я смогла с помощью одного очень старого человека. По его словам, ему было аж 52 года. Первые пару минут я осматривала его с недоверием, его руки, лицо, волосы отличались от моих, он имел волосы цвета, как он назвал, рыжего. Его лицо было покрыто точками такого же цвета, у него были глаза, сложно объяснить, бегающие. Он смотрел то на один предмет, то на другой, что-то произносил, показывая на них. Он брал в руки книги, он листал страницы и произносил слова, рассказывал истории. Когда я его увидела, по телу прошлось странное чувство, потом я узнала, что это называется страх. И то, что я пишу сейчас полностью его заслуга, я начинаю произносить слова, я начинаю понимать, и, как он говорит, мыслить…
Но стоит начать все с начала.
Это было до моего появления на свет, люди жили своими проблемами и мыслями, пытались добиться своих целей, заработать деньги и построить семью, все это доставляло им неприятности и люди страдали. С давних времен человек стремился к равенству, мечтал, что не будет  нехватки ресурсов, не будет голода, воин, слез, печали, не  будет врагов, все люди будут одинаковы в правах и обязанностей, все люди станут братьями и сестрами, которые будут трудиться на благо человечества. На протяжении веков человечество накапливало знания и пыталось воплотить идеи в жизнь. Квалификация играла главную роль в построении счастливой и обеспеченной жизни. Для получения квалификации человек треть жизни обучался, потом работал и в процессе работы продолжал обучения, от карьерного роста его отделяла семья, которая требовала времени, что б заботится об ее членах. Человек мог родиться некрасивым или глупым, что обрекало его на трудную беспросветную работу, отсутствие поклонников приводило человека в ужас и он был несчастен, человек должен был следить за собой, чтоб привлекать особей противоположного пола. Люди были в постоянном поиске, их жизнь была борьбой с проблемами. От этого нашли вакцину. После длительных разработок и исследований изобрели прибор, который лишал человека проблемы выбора. Это устройство – чип, внедрялся в голову через ушной проход при появлении на свет. Он начинал свое взаимодействие с нервными импульсами человека. Прибор включал в себя приемник-передатчик сигнала, который связывался через нервные окончания человека с глобальной базой данных. Когда необходимо было выполнить любую операцию, посылался запрос в базу данных. После получения информации, передавался по нервным окончания телу человека. Таким образом, человек мог выполнять любую работу, любой сложности, не прилагая никаких усилий. Все было заложено первоначально.  Однако это перегружало человека и убивало его за считанные секунды. Человеческое тело просто не выдерживала такого потока данных, и мозг закипал в прямом и переносном смысле. Необходимо было сократить объем информации, сначала закрыли доступ к информации о фильмах, картинах, потом закрыли доступ к музыке, но это не дало необходимого результата. Человек получал информацию о войнах, самоубийствах, жертвах терактов, о болезнях, о несчастной любви, информация сопоставлялась с предыдущим опытом, с другими источниками информации. Все увиденное  прочувствованное убивало творческих людей, убивало детей, людей которые в своей жизни перенесли утраты. Они сходили с ума, тосковали и в конечном итоге становились обузой, ненужными новому строю, перекрыли доступ к информации о чувствах, эмоциях, желаниях, а главное человека лишили веры. Человека заставили позабыть о семье, друзьях. А сделать это было очень просто, лишить человечество языка, не в физиологическом смысле, а языка как способа передачи информации, лишить человека письменности, всего, что помогло бы хоть как-то взаимодействовать между собой. С этим были трудности пока не стали погибать люди, жившие до внедрения чипов, они не переносили операций, они пропадали без вести, их сажали в тюрьмы по обвинению в непокорности лучшему строю, за внесение смуты в общество, объявляли врагами народа и расстреливали. Страшные и кровопролитные были времена. Все книги сжигали, пока не произошел сбой в системе. База данных была взломана и приведена в негодность, теми, кто боролся за свободу мысли и действий, но их разыскали, нет ведомостей о именах, их стерли из памяти, и можно считать, что они и не существовали.  Результатом сбоя стало то, что книги в единственном экземпляре сохраняли и отправляли в подземную библиотеку, в которой был один лишь смотритель. Смотрителем назвать его было невозможно, так как он был лишен зрения, он не мог читать и как следствие не мог нарушить установление порядка. База путем внесения данных заново из книг и публикаций была восстановлена. Ее восстанавливали в кротчайшие сроки, так как люди не имели информации даже как пропитаться или выполнить элементарные действия для самосохранения. Человек превратился в управляемую, бездумную машину. Страшное было время, хотя сейчас оно ничем не лучше. Мозг 99% населения принимал чип и благополучно выполнял свои функции. Человек не нуждался в доме, его жизнь заключалась в работе 14 часов в день, подпитке через кровь, в кровь вводились питательные вещества, гормоны и витамины. Все,  что требовалось для выполнения ими поставленной задачи, 8 часов отводилось на сон. Спасли люди в общих бараках. Никто не общался, так как не было такого понятия, людей не влекло друг к другу, так как этого не было прописано. Человечество размножалось через инкубаторы, обучения не требовалось, поэтому ребенок мог начинать работать с 10 лет. Следить за здоровьем рабочих никто не собирался, воспроизводство новых работников было дешевле, чем поддержание старых. Средняя продолжительность существования была 25 лет, после этого возраста они гибли. Внешний вид всех был схож, темные волосы и глаза, приблизительно одинаковый рост, вес, и другие показатели.
Однако есть 1% других, нам не подошел чип, организм его отверг и  в нашем теле он присутствует лишь как маяк. Можно следить за нашим передвижением, нас сохраняют, чтоб потом сделать смотрителями, ли уничтожить. Наше  место это бараки вдали от городов. Вокруг нас непроходимые леса. Они сохранены для обеспечения кислородом планеты, никакой эстетической ценности они не имеют, люди больше не выезжают на природу, их даже для бумаги и как дрова не рубят, нет необходимости. В наших бараках мы живет по одиночке, говорить, писать, понимать что-либо нас не учат. Единственный курс обучения это умение вносит книги в так называемый огромный приемник, после чего их необходимо возвращать на полки. Это единственная наша задача. Мне 22 года, жизненный цикл мой закончится через 2 года, 11 месяцев и 28 дней. За это время мне было суждено увидеть и понять то, что не смогут другие за весь свой жизненный цикл.


Глава 2.

Случилось это на мой так называемый День Рождения, мне тогда исполнилось 22, ни о каком праздновании речи вообще не шлось, но жизнь сделала мне самый огромный подарок из всех когда-либо преподнесенных. Это чувства. Если испытывать какие-либо чувства ежедневно, будь-то печаль, радость, разочарование или гордость за себя, родных, Отечество, за то,  что просто живешь или гордость за сотворенные природой вещи. Даже если ежедневно чувствовать прелесть свежего воздуха, слышать пение птиц, лай собаки, кудахтанье курицы. Раздражаться, если своими криками вас разбудил петух, звук дороги за окном, телевизор у соседей за стенкой, или крик собственного ребенка в 4 часа утра. Ко всему этому привыкаешь, перестаешь замечать прелесть всего этого. Прелесть даже самых отвратительных запахов Прелесть холода, мороза, который щиплет лицо и руки, сырости, которая ударяет в нос, когда заходишь в старое помещение, скрипа дверей, которые не смазывались годами в доме твоего детства. Воспоминаний, который несут в себе старые, может уже и сломанные игрушки. В нескольких словах, это прелесть обыденных вещей. Я как-то читала, привыкнуть нельзя только к страху. А вычитала я это в газете 1941 года. Это письмо очевидца, в 4 часа утра, я услышал страшный визг, шум и грохот, это было не на что не похоже, это было оглушительные взрывы. Они доносились со всех сторон. В воздухе слышался запах гари, горело вокруг все, если крепко набрать воздух в грудь, то на языке чувствовался вкус песка, кирпича, и боюсь подумать, что там могло быть еще. Мы не были готовы ни к войне и боевым действиям. В мире война шла, но наше великое государство не сталкивалось с угрозой нападения. Все мирно спали, солнце готовилось вставать на горизонте, знаменуя новый день жизни, но когда оно встало, то знаменовать оно могло лишь одно, начало кровопролитной войны, которая унесет множество жизней на поле боя, на территории нашего великого государства и на других пропитанных кровью землях. Самой скверное чувство - это страх, он парализует не только твое тело, твое восприятие окружающего, оно парализует твои сильные стороны, и оголяет слабости. Когда страх  засел глубоко внутри, он усиливает любую боль, более того он эту боль порождает. Но страх не такое уж ужасное чувство, если ты сумеешь с ним совладать. Страх за близких людей толкает тебя на такие поступки, которых ты от себя не ожидаешь. Преодолев страх,  ты становишься гораздо сильнее. Кроме того, страху мы должны быть благодарны, так как без него человеческое существование закончилось еще в зачатке. Чувство самосохранение – это одно из проявления страха, главное не перейти тонкую грань, от самосохранение до отказа от жизни, потому что, оберегая себя от всего человек от всего и отказывается.
Я начала рассказывать именно о страхе,  так как это начало моей настоящей жизни.
Проснулась я от недостатка кислорода, двери в комнате были открыты, раздавался странный звук, который заставил меня прижать ладони к ушам. Я плотно вжалась в угол и сидела, затисв голову между колен, мое сердце бешено билось. Я не заметила как в моя комнату вбежали люди в масках, подняли меня с пола и вытолкали в проход, там были другие ребята, с которыми я виделась только на обеде, они были такие же, как и я. Их лица что-то выражали, они не были как обычно окаменевшие, у некоторых были приподняты брови, перекошен ров, кто-то даже глаз не отрывал от пола. Силуэты были согнуты, скрючены, передвигались на полусогнутых ногах. Мое сердце вырывалось  из груди, мне казалось, что вот-вот оно остановится. Все это я увидела в течении нескольких секунд, но по ощущениям это длилось минимум пол часа. Из этого коматозного состояния меня вывел удар в спину. Я пошатнулась, но удержалась на ногах, когда я оглянулась, я увидела глаза человека в маске. Он смотрел совсем с другим выражением, взгляд был полон решительность и злости, как потом я поняла, глаза были полны ненависти. Это были наемники, которые находились здесь для чрезвычайных ситуаций. Как та, что произошла сегодня. Они тоже были без активированных чипов, они были такие же узники, как и мы, только задачи выполняли мы разные. Что-то попало в вентиляционные люки казарм, прекратилась подача воздуха, а кислорода было еще ровно на 45 секунд, необходимо было покинуть помещения. Меня снова поразил удар, но от этого я уже упала на пол, это никого не волновало, и все шли прямо на меня. Невиданная сила подсказала, что нужно отодвинуться к перилам, потому что встать мне сил не хватило б.  Все шли, задевая меня, я закрыла лицо руками, и не ждала уже ничего, разум мой мутнел, я задыхалась, вдруг я почувствовала встряску, меня кто-то ухватил за руку, плечо, и потянул за собой, мне было больно, нога моя кровоточила, но эта боль привела меня в чувство, я вскрикнула. Горлу стало больнее, чем всему побитому телу. Это был первый мой звук, по крайней мере, при моей памяти. На этот звук оглянулась часть колоны, но, не распознав ничего знакомого, быстро направилась дальше. Я приподнялась, перед моими глазами оказалось лицо человека, он что-то произнес, придержал меня. Его самого толкнули, но он с последний сил потянул меня за руку. Я поднялась, глубоко, на сколько это было возможно, вдохнула, прибавила ход и меня втолкнули снова в колону. Через пару секунд мои глаза ослепил нереально яркий свет. Последнее что я видела, это как все падаю на землю, держась за глаза, свежий воздух поразил мое дыхание, я потеряла сознание.

Глава 3

Очнулась я на земле, вокруг меня была зеленая молодая трава, некем не кошенная из года в год, ощущение было интересное, от земли тянуло прохладой, свежестью, на моем лице была роса, я вся была омыта ею, а сверху пригревало солнышко, его свет был яркий, но пекло еще совсем слабо. Солнце лишь всходило. Я открыла глаза, меня слепило, но это переполняло меня радостью, я медленно приподняла голову, трава укрывала меня полностью, я увидела остальных людей, они были накрыты чем-то, вроде огромного плаща, темного, непродаваемого. Издалека доносилось хныканье, все боялись, особенно маленькие дети,  не понимали что происходит. Меня в траве никто не видел, к тому же никто б и не искал меня. Я была одна  из многих, не больше. Силы ко мне вернулись, было легкое чувство голоду. Вдруг я сильно испугалась, мне кто-то со спины прикрыл рот ладонью.  Она очень вкусно пахла, это сейчас я знаю, что она пахла хлебом и вареным мясом, зеленым луком и сладким перцем. На секунду я забыла об опасности, но, придя в себя, я оглянулась, за моей спиной был молодой человек моего возраста, он прижимал палец ко рту, показывая, чтоб я молчала. Я не понимала этот жест и смотрела на него широко открытыми глазами, он меня отпустил и стал ползти в траве, чтоб остаться незамеченным. Он махал мне рукой, чтоб я двигалась за ним, но я оставалась неподвижной и разглядывала, что он делает, мне понравилось. Я стала тоже махать рукой, он ухмыльнулся, я попробовала улыбнуться, но мое лицо было непослушным. Я скорчила гримасу. Он громко засмеялся, и сам же себе прикрыл рот, потом осторожно выглянул из травы, убедился, что его не услышали, вернулся обратно ко мне и потянул меня за руку, это движение я уже знала. Благодаря этому я жива, я поползла за ним, это меня забавляла, сначала я ползла,  сильно прижимаясь к земле, сдирая руки до крови камушками, потекла кровь, я посмотрела на них, все перед глазами поплыло, я опять потеряла сознание.
Когда я очнулась ощущение было совсем другое, было очень мягко, тепло, я принюхалась пахло свежим постельным бельем, моя щека полностью утонула в подушке, я приоткрыла один глаз, посмотрела вокруг, увидела того же парня, он сидел ко мне спиной. В камине трещали дрова и комната освещалась мягким светом, я прикрыла глаза боясь выдать свое присутствие. Так я полежала пару минут, но любопытство распирало меня. Я спряталась под одеяло так, чтоб только глаза выглядывали. Он оглянулся, посмотрел на меня, а я как улитка забралась под одеяло с головой. Он приподнял угол одеяла и с улыбкой сказал, проснулась, соня, давай вставай кушать. Я лежала, съежившись еще сильнее. Парень ушел и вернулся уже с подносом с едой, положил около меня. Я взглянула, там было что-то невиданное мной раньше, но запах поражал мой нюх. В животе начало бурчать, я смотрела на все это и слюнки текли. Он отошел от меня  в другую комнату. Я посмотрела еще немного на это все, потом подтянула к себе тарелку. Это было невероятное ощущение, сок с мяса тек по рукам и подбородку, я ела все руками, хватая, что вижу. Парень вернулся, увидел это все и залился смехом, а я так и застыла, аккуратно медленно положила все на место и отодвинула тарелку. Мне было очень страшно. Как нашкодившему щенку. Я не знала двигаться назад или сидеть на месте, я только смотрела на него. С глаз начали течь слезы. Он опустился на колени, начал мокрой тряпочкой вытирать мне руги, лицо. Тихонько что-то приговаривал, я не знала что это, но тихий приятный голос меня успокоил. Я немного расслабилась.
Он показал мне, чтоб я встала. Я послушалась. Мы вышли из небольшого деревянного домика, вокруг был густой лес, птицы провожали солнце щебетание, ветер был теплый и ласкал кожу. Прямо около дома была река, а на другом берегу раскинулась поляна, прямо за этой поляной был дом солнца, оно туда садилось, я застыла. Небо было разноцветное: красное, желтое, а по ободку бардовое, багровое, после ободка шло светло синее небо, я оглянулась, позади меня, небо затягивали ночные тучи. Они были пушистые и как одеяло укрывали небо на ночь. Кое-где начинали зажигаться звезды. Пахло рекой, лесом, мое сердце трепетало. Я раскрыла руки, ощущение полеты переполнило меня, я закрыла глаза. Из этого состояния меня вырвало ощущение настоящего полета. Мальчик бросил меня в реку. Странно, но представлять, что ты летишь приятно и спокойно. А лететь – очень даже страшно. Полет был недолгий и закончился студеной водой. Я погрузилась под воду, открыла глаза, я увидела холодную синеву, темное дно и закат, закат из-под воды, это было прекрасно, потом я оглянулась, рядом со мной проплывал он – мой спаситель, подхватил меня за талию и вынырнул вместе со мной. Я трепетала от холода, и его взгляда. Я смотрела на него, он что-то сказал, но если бы я даже знала, что он говорит, в тот момент мне было это все равно. Я влюбилась. Чисто, по-доброму, я не знала что это, но сейчас я знаю, что уже тогда это была любовь.

Глава 4


Земля была пропитана кровью, вокруг не было ни души, только шум ветра доносился ото всех сторон, холодно и сыро, солнце было высоко над горизонтом, но клубы дыма, пепла, частиц земли на столько густо висели в воздухе, что солнца видно не было. Идти было страшно, потому что не известно нарвешься на мину или на тело своего товарища, с которым плечо в плече сражался еще несколько минут назад.  Все затихло так быстро, что это было совершенно невозможно, я постарался подняться, и меня снова отбросило назад на землю, оторваться от которой я так хотел. Перед глазами появился свет, яркий красивый, он был сначала горяще-желтый, а потом ярко белый, я закрыл глаза и увидел чистое небо, кое-где были облака, солнце зашло за горизонт, я лежал в траве, колосок был у меня во рту, чистая белая рубашка, босые ноги,  с лампадкой ко мне подошла мама. Она сказала: «Просыпайся сынок. Вставай, нельзя лежать на земле, ты простудишься,  к тому же пришла Оксанка, она тебя ждет, у вас будет ребенок, она только что от врача. Это не грипп Егорка, вставай сынок, вставай». Я открыл глаза, меня тащил мой товарищ, тощал одной рукой, потому что вторая была окровавлена до локтя, до меня стал доноситься глухой звук: «Егор, Егор вставай, Егор». Меня контузило, в шоке я не чувствовал боли, я поднялся и пошел обратно в бой, я отыскал винтовку, но стрелять было не по кому. Я оглядывался, потом посмотрел на ребят, осталось пять человек они бежали назад, в той стороне был окоп. Я последовал за ними, и буквально через минуту в том место, где я стоял,  попал снаряд, волной меня положило на землю, но я остался жив. Это было 15 февраля, меньше 3-х месяцев было до окончания войны, до нашего возвращения домой. Скоро я увижу свою Оксанку, скоро, это был смысл моей жизни, я боролся за светлое небо над головой, за своих родителей, будущих детей и внуков. Все мы здесь постарели и пережили то, от чего хотим оградить любимых, здесь мы познали такую дружбу и самопожертвование, на которое не рассчитывали даже от себя, а тем более от вчера еще незнакомых людей. Война сделала нас братьями по крови, все мы стали родные, главное, что б это не забылось в серости повседневной жизни…

На руках у моего героя были старые пожелтевшие листочки, он были стертые, по тому, что их  часто перечитывали, черница были местами размыты от капель слез, над ними пролитых. Он читал дневник своего прадеда. Я сидела у камина, на моих ногах играл светом огонь, было очень тепло, но мурашки бежали по моему телу.

Глава 5

Стая будь-то стая животных или людей может творить страшные вещи, затоптать и даже не заметить, что  они сделали. Главное, что это будет ответственность коллективная, а значит, ответственности не будет вообще. Каждый будет винить  кого угодно, только не себя.
Я хотела б рассказать, что такое совесть. Это будет очень сложно, потому что совесть это такое необычное чувство, даже можно сказать черта характера. Это когда тебе не все равно, когда ты жалеешь о поступках, которые нанесли вред не тебе, а кому-то другому, это когда просыпаешься ночью, и не можешь уснуть, потому что думаешь, как исправить то, что сделано давным-давно. Совесть – это когда сводит что-то в груди, голове, и больно физически. Как страшно оказаться в мире, где нет этого чувства. Мне кажется, что совесть – это то, за счет чего мир еще держится. Есть люди, которым бояться нечего, кроме их же совести. Ее угрызение – это худшее наказание. Но толи нам кажется, толи так оно и есть совестливых и честных людей с каждым годом, с каждым веком все меньше. Люди, которые переживаю за других людей, умирают от инфаркта, отдают свою жизнь на войне или в мирное время. Людям с совестью очень тяжело жить, потому что ими пользуются те, кто ее не имеет. Хочется плакать, выть, кричать, а чаще всего умолкнуть, перестать дышать, просто взлететь в небо, быть так высоко, на сколько это можно представить. Как хочется найти островок спокойствия, как хочется просто почувствовать ласку и тепло любимых рук, просто закрыть глаза и спокойно заснуть, потому что утром ты откроешь глаза и увидишь спящее любимое личико, какое это счастье.  И это счастье может ощутить только тот, кто умеет чувствовать, тот кто может сопереживать. Потому что человек любящий лишь себя лишен счастья любить по-настоящему другого человека. И пусть жить думающему, мечтающему, сострадающему человеку в сто раз сложнее, но это стоит того счастья, которое он может прочувствовать.