В лесу, возле реки

Он просыпается первым, в землянке очень тяжелый воздух, дышать нечем, лезет в темноте к выходу. Слышит хриплые вздохи мамки. Рядом с ней посапывает Витька. Они вчера напились. Витька выловил здоровенного сома, выпотрошил его и отнёс на трассу. Там продал и уже вечером вернулся с большой пластиковой бутылкой самогона. Пять литров. Мамка нажарила окуней, ели, они с Витькой выпивали, потом пели. Сегодня хворать будут. Ночью Витька бегал рыгать. Дважды.
Выбирается из землянки, на улице еще ночь. Прохладный воздух. Он жадно дышит. Аж у самого голова болит. Очаг уже почти погас, лишь одна головня краснеет. Рядом пустая сковорода. Вчера доели всю рыбу. Теперь есть нечего. Он не боится, уже привык к этому. К туристам пойдут. Там что-то будет. А если нет, тогда пойдёт в кукурузному полю. Это далеко, часа три только в один конец. Наберут кукурузы, зайдут в лес, пожарят на огне. А остальную здесь сварят и съедят с солью. Глотает слюнки, возвращается в землянку, находит в куче хлама малую. Дергает за плечо.
- Просыпайся. Пошли к туристам. Я жду.
Он знает, что Малая, хоть и малая, но возиться с ней не надо. Сказал, что надо идти, она пойдёт. Мамка храпит. Всегда храпит, когда сильно напьется. И никогда не блюёт, сколько бы ни выпила. Мамка - сильная, а Витька - слабак. Он неплохой, но слабак. Слышит, как застонал Жук. Это их младшенький. Они все Жука любят. Обязательно нужно принести ему чего-нибудь вкусного.
Он снова вылезает из землянки, отбрасывает старое одеяло, которая вместо дверей. Пусть проветриться землянка. Немного отходит. Трава вся в росе, которая холодит ноги, но он привык и не обращает внимания. Оправляется в кустах, смотрит в небо. Умеет немного ориентироваться по звездам, специально расспрашивал учителя географии в интернате. Думает, что вот если бы туристы оставили банку тушёнки. Такое иногда случается! Банку тушёнки! Возвращается к очагу, осторожно зарывает ноги в еще теплый пепел, греет ступни. У него есть кеды, но он их бережёт. Летом и босиком можно ходить, а кеды на осень, когда холодно станет и грязь. Он кутается в старую спортивную куртку. На нем зелёные шорты. Когда-то туристы оставили, потому что шорты порвались. Он сам зашил и теперь ходит. В шортах много карманов, они ему очень нравились. Выглядели модно, а не как обноски какие-то.
Из землянки выходит его сестра. Чумазая, маленькая, в спортивных штанах и мальчишечьей рубашке. Зевает. Ступает в росу и кривится.
- Холодно! - говорит Малая. Она не жалуется, скорее удивляется.
- Пошли.
Они идут к краю небольшой поляны, на которой располагается их землянка, ныряют в кусты. Уже в лесу. Спешат по едва заметной тропинке. Ему двенадцать лет, ей восемь, а Жуку - два. У Жука нет левой руки, вместо ладони какой-то вареник с двумя маленькими отростками пальцев. Жук - калека, но они всё равно Жука любят. Потому что он добрый и любит ласкаться. Когда весной Жука укусила гадюка и он чуть не умер, то все очень переживали за него. Мамка даже плакала, хотела отнести в больницу. Но там бы Жука не взяли, потому что Жука нет. Мамка его родила дома, в роддом не ездила и Жук нигде не записан. Что он есть, никто знает. А если узнают, то заберут в детдом. Они не отдадут.
Жук тогда выжил. Три дня лежал без сознания. Он всё время сидел рядом, топил печь, чтобы в землянке тепло было. И мамка рядом была и Малая и Витька тогда очень волновался. Потому что все Жука любят. И он выжил. Теперь к змеям больше не лезет. К ним на поляну они иногда выползают, погреться. Жук их видит, кричит и убегает. А он змей убивает. Дубинкой или лопатой. Мстит за Жука. А вот пару недель назад поймал упитанного ужа. Обычно он ужей не трогает, они же не ядовитые, от них Жуку вреда нет. Но тот толстый был, как колбаса, которую в интернате давали. Вылез греться на солнце. Он шел на реку, чтобы собрать ракушки и сварить. А тут уж, разомлевший на солнце. Он прижал его ногой и ножом отрезал голову. Всегда с собой нож носил, в лесу нож пригодиться. Витька сделал ему чехол удобный, на армейский ремень, которым он всегда подпоясывался. Нож под рукой был. Тогда принес ужа, выбросил потроха, снял шкуру. Жук сначала испугался, убежал. А когда услышал запах жареного мяса, то вылез из землянки. Он жарил ужа на прутике. Потом ели все, кроме Витьки, который сказал, что гадов не любит.
- Вот если бы сгущенку оставили. - говорит Малая. Она любит сладкое. Очень любит. Когда впервые сбежала из интерната, то поймали её, когда зашла в магазин и попросила сладкого. Продавщицы начали выспрашивать, что она да откуда, а сами незаметно вызвали милицию и Малую забрали обратно в детдом. Но она сбежали через два дня и тогда уже сладкого не просила. Сама добралась сюда. Она только по названию Малая, а так она совсем не малая. Только вот сладкое любит. Всегда вылизывает банки из-под сгущенного молока, меда или варенья, которые оставляют туристы.
Начинает светать. Они выходят из леса к реке, покрытой туманом.
- А может, попросим поесть? - говорит Малая. - Хлеба. Скажем, что коз тут пасём.
- Ага, а они милиции расскажут. В интернат хочешь? – злиться брат. Девочка крутит головой. - И ты это, умойся, замурзанная вон какая.
- Так мы же выходить не будем. – говорит Малая.
- Всё равно умойся, а то как бомжичка! - строго приказывает он.
Идут дальше. Девочка видит проход к воде, где заросли камыша расходятся. Сбегает к реке, умывается. Он всегда следит, чтобы не буле чумазым. Вот Витька не следит, одежду не стирает, сам не моется, от него пахнет. Так нельзя. Он умывается дважды в день и вещи свои стирает с песком в реке. Он не бомж какой-то, хоть в интернате его дразнили бомжом и цыганёнком. Потому что он загорелый был, аж чумазый. И дикий. В школу никогда не ходил, в городе не был. Он крутит головою. В интернате ему плохо было. Как-то избили его старшие, потому что он не стал терпеть, когда плохо про мамку начали говорить. Сильно избили, но он не испугался. Уже на земле лежал и хрипел, что поубивает. Его боялись. Потом прибежал дежурный воспитатель. Испугался скандала, отвез в больницу. Оттуда он и сбежал, когда ходить смог.
Он и так собирался убегать. Для этого на географии учился карты смотреть. Где его село, где интернат, какой путь. Ему на север надо было идти. Восемьдесят километров прошёл пешком, потому что денег не было и боялся на дорогу выходить. Хорошо, что осень была, так что ел яблоки в садах, собирал картофелины, оставшиеся в земле, а сейчас вымытые дождям. Пёк их в лесополосах, солил. Целую горсть соли украл с больничной столовки. Потом еще одной бабке наколол дров, так она дала сала шмат и две буханки хлеба, совсем хорошо стало. Пришел домой сытый и довольный. Мамка обрадовалась очень. Мамка их любит.
- А хоть хлеба можно попросить? У них хлеб всегда есть, много! - говорит через время Малая.
- Говорю же, что нельзя! – он даже не оглядывается.
Просить нельзя, потому туристы сразу начнут спрашивать, откуда дети, что в лесу делают. Потом сообщат в милицию, а та начнет рыскать по лесу, искать. Если найдут, то заберут в интернат всех, даже Жука. И стеречь будут, чтобы не сбежали. Он не хочет в интернат, особенно сейчас, летом, когда тепло и есть еда. Поэтому надо быть осторожными. Так и мамка говорила и Витька.
Проходят ярок по дну которого течет маленький ручеёк. Он пьёт холодную, немного пахнущую болотом воду. Потом карабкаются по склону, за которым сосновый лес, где любят останавливаться туристы, которые сплавляются по реке. Их палатки стоят на песчаном плесе чуть дальше. Ещё тихо, туристы, видимо, спят, потому что вчера вечером допоздна пели песни и кричали, даже в землянке было слышно. На гитаре играли. Малая ходила поближе слушать, а он не ходил, потому что он разве малой? Он сидел и чинил экраны, которые Витька ставил на ночь под берегом. Вот сейчас Витька проснется и пойдёт смотреть их. Если что-то попадётся, то будет Витьке с мамкой завтрак. И Жука угостят. А если не попадётся, то может они что-то от туристов принесут.
Брат и сестра идут тихо, осторожно обходят плес лесом и поднимаются на маленький холм, с которого всё хорошо видно. Там у них есть укрытие за упавшей сосной, в зарослях диких груш. Залезли в укрытие и смотрят на стоянку. Туристы ещё спят. Двенадцать палаток, семнадцать байдарок на берегу, целый флот. Давно таких больших групп не было.
- С вечера сварили. - говорит сестра и кивает на два больших чугуна, стоящих под деревом, неподалёку от очага, сложенного из дикого камня. Он с этого очага переносил камни в землянку, себе сделал кострище. А туристы новые камни привезли.
Брат и сестра глотают слюнки. Потому что вчера рыбы было немного, кое-как поужинали, сейчас очень хотелось есть. Вот если бы не продали сома, или продали, но купили не самогона, а крупы или хлеба. Хлеб можно насушить и потом долго есть. Но Витька сделал, как мамка сказала, продал сома, а еды не купил. Ну и ничего. Он привык, что еды всегда не хватает. Все равно здесь лучше, чем в интернате, где кормят четыре раза в день. Там старшие, там его не любили, смеялись над ним. Особенно, когда узнали, что он не умеет читать и писать, как только не дразнили. И били. В интернате плохо. А поесть они найдут. Что-то от туристов останется, обязательно. Один раз туристы забыли целый пакет с картошкой! Семьдесят две картофелины! Он читать не умеет, но считает хорошо! Несколько дней ту картошку пекли и ели. А раз оставили только начатую пачку соли, потому что она намокла в росе. С солью хорошо, с солью можно, что хочешь есть. Вот он ел жаб. А что? В реке и лесных озерах их полно, так он ловил, срезал кожу, потрошил и жарил. Малая их любила и Жук любил. В интернате жаб никогда не дадут. Он когда сказал, что жаб ел, так все с него смеяться начали.
- Сиди здесь, я сейчас. - шепчет Малой.
Идет к склону оврага возле леса, куда туристы обычно ходят в туалет. Там кучки испражнений, полоски туалетной бумаги. И там можно что-то найти. Потому что штаны снимают, сидят, из карманов может выпасть. А потом кто там будет присматриваться, что там в траве. Тем более, что приплыли туристы, когда солнце садилось, а потом и вовсе по тёмному сюда ходили. Можно кое-что найти. Он несколько недель назад швейцарский нож нашел. Два лезвия и еще много чего! Красный, красивый! Можно было Витьку отдать, чтобы тот в селе поменял. Но Витька торговаться не умеет, сколько дадут, столько и возьмёт. Да и кому нужен этот складной нож в деревне? Им ни ботву не порежешь, ни картошку не почистишь. А вот бы в город съездить и там продать, так может и сто, а может и больше гривен можно его взять! А сто гривен, это двадцать буханок хлеба!
Еще он находил на этом склоне деньги, солнцезащитные очки, зажигалки, когда-то даже мобильный телефон. Его, как и нож, спрятал в дупле сосны, чтобы когда-то вывезти в город и там продать. Он мечтал как-нибудь попасть в город, хотя понимал, что у него ни одежды подходящей нет, ни обуви такой, чтобы сразу не поняли, кто он. Витька говорил, что милиция ещё на автовокзале его схватит. Они как-то сразу вычисляют, кто им нужен. И убежать в городе трудно, это не лес, где он каждый куст знает. В городе чужое всё, непонятное
Ходил, осторожно переступал кучки, смотрел. На этот раз улов был бедный: пачка сигарет и два презерватива. Он в интернате узнал, что это и для чего. Их в селе тоже не продашь, а вот сигаретам Витька обрадуется. Увидел рулон туалетной бумаги. Вот странные люди, сколько листьев и травы, а они бумагу с собой возят! Взял, потому бумага пригодится, когда огонь разжигать.
Быстренько бежит обратно в укрытие, потому что скоро уже туристы проснутся и пойдут в туалет. Затем быстро соберут палатки, дежурные разожгут костёр, подогреют котлы с завтраком, разложат еду по мискам, порежут несколько буханок хлеба, начистят лук и чеснок, достанут из полотняных сумок сало. Быстро поедят, как раз вскипит чай, попьют его с печеньем, сушками, конфетами и сгущенкой, погрузятся и поплывут дальше. Хорошо, если в котлах останется каша. Её высыпят в траву. Туристы говорят, что это «для белочек». Ещё могут оставить порезанный или мятый хлеб. Очень хорошо, если бы оставляли пакеты из-под кетчупов или сгущенки, там можно было бы доедать остатки, но туристы их всегда сжигают. И пустые консервные банки часто бросают в огонь. Хотя там мог остаться жир или кусок жилы, которую вполне можно съесть. Не говоря уже про сгущёнку. Когда-то они нашли аж четыре банки сгущенки. Две вылизала Малая, одну - он, а ещё одну отнесли Жуку. Тот очень обрадовался. Засовывал в банку вареник левой руки, вытирал внутри, а потом облизывал и урчал. Жук тоже любит сладкое. Как бы вот тех туристов научить, чтобы не сжигали банки из-под консервов?
Он прячется в укрытии. Вспоминает, как несколько недель назад Витька на петлю поймал зайца. И когда с ним возвращался, то провалился в кротовую нору, потянул ногу. Так бы мамка сказала, чтобы нёс к трассе и менял на самогон, а так нести было некому, мамка далеко ходить не любила, так что они зайца пожарили. Он вырыл яму, мама положила туда зайца, укутанного в листья лопуха, сверху присыпали землей, а потом навалили дров и разожгли костер. Часов через пять разрыли золу и землю, вытащили зайца, он был хорошо пропёкся, был очень вкусный. Сглотнул слюну. Очень хотелось есть. Может покурить? Витька говорил, что табак помогает при голоде. Хорошо Жуку, он до сих пор от мамки подпитывается, пьёт у неё молоко. Проснётся и бежать никуда не надо, полезет к мамке и сосёт.
Он берёт сигарету из пачки, но спичек нет. Прикурить нечем. Можно было бы сбегать к костру, но видит, что из палаток вылезли первые туристы. Это - дежурные, они всегда раньше всех просыпаются. Идут к ярку, в туалет, потом возвращаются к реке, моют руки с мылом. Часто оставляют мыло на берегу, он всегда это мыло забирает, чтобы самому мыться. Не хочет быть таким грязным, как Витька.
Бывает, что в траве у берега остается и шампунь или зубная щетка, раз оставили какую-то штуку, которая приятно пахла. Снимаешь крышку, а там круглое такое, мокрое, водишь им по коже и пахнет. Но это все - мелочи, главное, чтобы из еды что-то оставили. Дежурные разжигают костер. Дрова нарубили ещё с вечера, чтобы утром не будить ударами топора тех, кто спит. Раздули огонь, повесили котлы с завтраком. Помешивают. Запах плывет по лесу.
- Гречка с тушенкой! - говорит Малая. Они любят гречку с тушенкой. И рис с тушенкой и пшено. С тушенкой всё вкусно. И у туристов много тушенки. Вон у них целая палатку, где только еда. Вот если бы пойти туда, взять тушёнки, банок десять! Вот бы попировали! Но воровать нельзя, потому что тогда туристы милицию вызовут, или сменят место стоянки.
Запах гречки усиливается, брат с сестрой глотают слюнки. Он думает, может подойти? Ему. Наврёт, что пасет стадо на лугах, не принесли ужина вчера, проголодался. Попросит хлеба. У туристов же много хлеба, могут дать и целую буханку. Часть съедят с Малой сразу, а часть пожарят на огне. Вкусно! Он представляет запах жареного хлеба, да ещё если подсолить! Аж голова кружиться, так соблазнительно. Но он стискивает кулаки. Нельзя подходить. Туристы начнут спрашивать, кто, что. И карты у них есть, а на картах видно, что ни лугов здесь, где бы стадо паслось, ни сел, километров на десять только леса и болота. К тому же их с сестрой ищут. Витька как-то принес с трассы их фотографию. Что вот исчезли дети, просьбу тем, кто видел их, звонить. Может и туристы те фотографии видели. Если узнают, то непременно милиции сообщат. Милиция их снова заберет.
Уж раз забирали, когда они ещё в деревне жили. Ну, там когда-то было село, а осталось с десяток домов, где старики доживали. И они жили в одной хате. Зима началась, холодно, еды нет. А тут ещё морозы такие, что они днями не вылезали с печи, куда навалили всю одежду, какая была, а ещё соломы. Только Витька на улицу выходил, потому что у него сапоги были. Заносил дров, ходил к старикам. То снег поможет почистить, то дров нарубит, ему и дадут еды какой-то. Потом одна старуха, у которой уже сил не осталось козу держать, подарила мешок комбикорма. Мамка его варила. Если посолить, то есть можно. Тем и жили. Когда милиция нагрянула. Кто-то пожаловался, что он в школу не ходит. Осенью ему некогда была, а зимой в чём ему ходить? Но милиции всё равно, забрали его в интернат. Жука тогда не нашли, он в лохмотья залез на печи и притих. А Малая как раз вышла на гнойник в туалет, услышала чужих и спряталась за сараем. Так что его одного забрали, отвезли в интернат. Там и тепло было и кормили хорошо. Но местные его не любили, дикарём дразнили. А когда оказалось, что он неграмотный, то вообще жизнь не стало.
Он бы сбежал оттуда сразу, но зимней одежды ему не выдали. И обуви. Только кеды и брюки со свитером. По морозу в таком не убежишь. Потому у одного из преподавателей надо было кролика зарезать. Он умел. Зарезал кролика, шкуру снял, чисто всё сделал. Преподаватель дал пятёрку за то. И еще несколько раз приглашал. Он и кроликов резал и кур, чистил рыбу. Его кормили и давали немного денег. Деньги он прятал, а потом пошел в секонд-хенд, который был на другом конце посёлка, купил там куртку зимнюю и сапоги. На два размера больше, так он купил еще четыре пары носков, одел, чтобы ноги не мерзли. Все деньги потратил и сбежал. Последние несколько дней воровал хлеб из столовой, собрал целую сумку. Вечером выбрался через окно уборной и сбежал. Шёл до утра, когда очень устал, то залез в стог, там спал. Холодно было, но держался. Дальше шёл, заблудился, только на третий день вышел к реке. Пошел вдоль неё. Оно вроде и хорошо, к тому же оттепель началась. Но вдоль реки не было скирд. Первый день спрятался в заброшенном доме. Очень замёрз. Ночью, когда ушёл из хаты, кашлять начал. К утру уже идти не мог. Хорошо, что село какое-то по дороге. Зашел в первый двор, постучал в дверь. Ему не открыли, а он упал.
Утром его, бесчувственного, отвезли в больницу. А оттуда уже милиция забрала в интернат. Старшие его побили, потому что директор сказала, что ей выговор за этот побег, а когда плохо директору, то и всем плохо будет. Он был слаб, почти не сопротивлялся, слышал, как врачи говорили, что может и помрёт. Но выжил, вернулся в интернат, решил быть хитрее. Подождал до весны. Как потеплело, тогда и убежал, в третий и последний раз. Когда пришел домой, увидел, что там милиция уже сидит. Ждали его. Он спрятался в лесу, смотрел. Удивлялся, что ни мамки нет, ни Витьки. Неужто их забрали? Жил в лесу рядом три дня. Питался тем, что яйца из птичьих гнезд воровал, жарил их на куске железа, который нашёл. Потом встретил деда Степана, тот сказал, что мамка с Витькой сбежали отсюда. В большой лес, возле реки, это аж в другом районе. Хотели спрятаться от милиции.
Он расспросил  и пошел туда. Три дня плутал, но лес нашёл. Питался снова яйцами птичьими, а потом набрел на место, где гуляли люди из города, выехавших на природу жарить шашлыки. Напились и спали. Он набрал у них еды, но так, чтобы не заметили. Буханку хлеба, шампур шашлыков, два помидора, в пластиковую тарелку холодца набрал. Наелся в лесу, правда, желудок потом скрутило, случился понос. Два дня мучился, а потом встретил Витьку, который с трассы шёл. Тот отвёл в землянку. Оказалось, что Малую зимой тоже забрали. В детский дом. Он по Малой соскучился, собирался пойти за ней, но она сама сбежала. Про лес знала, так что добралась сюда. Вот так и жили.
Он вспомнил Новый год. Тогда в интернат приезжают разные благотворители, привозят подарки. Фрукты всякие, конфеты, игрушки. И кормят тогда лучше. Он вспомнил, как у него было три апельсина, и он их все в один вечер съел. Сам! Или вот манную кашу кое-кто не любил, а он любил и всегда ел по несколько порций. В интернате голода нет. Но там скучно. Уроки те, учителя что-то говорят, пытались его писать научить. А он никак. Буквы видел, а слова не видел. Сказали, что он умственно отсталый. Ученики начали дразнить не только дикарем, а ещё и дебилом. Рассказывали, что отправят его в интернат для дебилов, где его на цепь посадят и будут бить палками, как дикого зверя. Он не знал, так или нет, сбежал. Не жалел. В лесу хорошо. С Витькой ловили рыбу, с Малой рвали медвежий чеснок, который потом Витька продавал на трассе. Собирали прошлогодние дикие груши, которые зиму пролежали и были сладкие. Хорошо в лесу. Он даже улыбнулся.
- Я - писи. - говорит сестра.
- Иди, только быстро.
Она выползает из укрытия. Он смотрит на лагерь, который понемногу просыпается. После того, как туристы уплывут, а они съедят всё, что можно съесть и разойдутся. Сестра будет ходить там, где стояли палатки, а он снова на склоне. Может там всё-таки что-то выпадет. Обычно утром остаётся мало. Хотя Малая раз нашла часы. У них как раз не было, так что оставили себе, в землянке лежит. С часами удобно. Ещё у него мечта, чтобы купить радиоприемник. И слушать. А то живут, как дикари какие-то. Ну вот начнутся грибы, насобирают их, будет Витя ходить на трассу продавать, заработают денег, может и купят. Если Витька с мамкой не пропьют. Он и сам самогон пробовал, но ему не понравился - горький. Он бы лучше сладкого напитка купил. Ситро какого-то. Или хоть чаю с сахаром. В желудке заныло от голода. Снова вспомнил, как в интернате можно было есть хлеба сколько угодно. Хотя буханку. Со сладким чаем хлеб очень вкусный. Вот туристы заварят себе чаю, целый чугун, попьют, затем заварку вывернут в траву. А он ту заварку соберёт в лопух, потом дома высушит, будут себе заваривать и пить.
- Стой! – вскрикивает он, видя, что сестра, вместо того, чтобы пойти в кусты, вышла к туристам. Что это она делает? Он сжимает кулаки, а Малая разговаривает с дежурными. Показывает рукой в его сторону. Он упал за сосну и втиснулся в песок. Лежит. Им же нельзя показываться вдвоём, потому что милиция ищет подростка и девочку. По одному, ещё есть надежда, что туристы не догадаются.
Осторожно поднимает голову. Видит, как дежурные суетятся. О, дали сестре хлеба! Целую буханку! И сумку какую-то! Белую, в таких обычно сало носят! И консервы! Две штуки! Лук! Яблоко! Ещё пакет, с сушкой, кажется! Пошла Малая, еле тянет всё это. Дежурные смотрят ей вслед. Дежурные - молодые пацаны, может и не догадаются. А вот старых, опытных туристов, тех не обманешь. Один такой взял сестру за руку, посадил в байдарку и поплыл. До ближайшего села, чтобы там участковому отдать. Хорошо, что сестра выпрыгнула. Прямо в воду. Тот турист за ней погнался, но там коряги под берегом. Малая проскользнула, а байдарка - нет. Малая на берег выскочила и сбежала. Потом здесь милиционеры на лодке плавали. Звали их, искали. Но если не знать, то не найдёшь их поляну.
Между тем, дежурные будят лагерь. Из палаток выползают заспанные туристы. Лес наполняется разговорами и смехом. Опять, как и вечером, играет гитара. Какой-то мужчина в спортивных трусах поёт что-то на чужом языке.
- Помоги! Помоги! - кряхтит позади сестра.
Он бежит к ней. Она не смогла удержать полученное в руках, лук и яблоки упали. Брат подбегает и дает ей подзатыльник. Теперь из рук выпадает всё.
- Ты чего! - обижается Малая.
- А ты чего пошла туда! Я же говорил, что нельзя! В интернат хочешь?
- Смотри, сколько я всего принесла!
- Слушай меня, я - старший!
- Ну и сиди голодным, я тебе ничего не дам!
Она начинает собирать продукты, он её отталкивает, забирает сам.
- Отдай! - говорит Малая, она у него упёртая.
- Тихо ты!
- Я крикну! - угрожает она.
- В интернат поедешь!
- Всё равно крикну!
- Я тебе крикну! - он бы ударил Малую, но руки заняты и крикнет же, туристы услышат, прибегут. - Тихо! Бери! - отдаёт ей часть продуктов. Карабкаются к убежищу. Там начинают есть. Хлеб с салом. Он нарезает и то и другое самодельным ножом, тем самым который подарил Витька. Нож очень острый, но ржавеет. Вот раскладной швейцарский нож, тот никогда ржаветь не будет! Но и этот нож неплохой. Он его точит, так что очень острый.
- Яблоко дай. - просит Малая.
- Ешь сало!
- Не хочу.
- Тебе есть надо, ты худая, снова болеть будешь.
- Дай яблоко.
Она упрямая.
- Яблоко Жуку оставим.
- Жуку сгущёнка есть. Дай.
Даёт ей яблоко. Она ест. Дурочка. Сало - вкуснее, сало - мужская еда, так Витька говорит. А ещё если сало пожарить! Ох какое оно вкусное! С хлебом! Хорошо бы на костре туристов и поджарить, но они зальют водой. Всегда так делают, что пожара не было. Хотя какой тут пожар?
Лагерь уже окончательно проснулся. Туристы выставляют миски у котлов. Три девушки режут огурцы и помидоры, ребята - хлеб. Быстро все, вот уже и едят. Кто хочет, может взять добавки. Затем моют посуду и начинают складывать палатки. Через час уже  несут байдарки к воде. Уплывают. Брат и сестра ждут несколько минут, потом спешат на стоянку. Она видели, что осталось много каши. Ага, он целая гора и не в траве, а на газету высыпали. Хорошо как! А ещё порезанный лук, помидоры, огурцы и хлеб! Вот так повезло! Малая аж визжит от восторга.
- Тихо ты! - строго говорит он.
Бежит на склон, ничего не находит. А вот Малой повезло. Маленькая ложка, монета в 50 копеек, два куска мыла, две коробки отсыревших спичек, но их посушить можно.
- Не зря сходили! - радуется Малая.
Он достаёт из кармана пакет, складывает туда всё, что нашли и всё, что дали туристы. Возвращаются к землянке.
- Ты больше не выходи к туристам. Потому что милиция приедет. - говорит он.
- Пусть приезжает. Нас здесь не найдешь. - говорит Малая. Она бежит первой, прыгает, довольная. Он улыбается. Тоже доволен, потому что несёт домой много еды.
Когда приходят, то на поляне ползает Жук. Видит их и визжит от радости. Они дают Жуку каши с тушёнкой, он жадно ест. Из землянки выходит опухшая мамка. Есть не хочет, просит воды. Он бежит с ведерком к источнику. Когда возвращается, то видит, что пришёл Витька. Он проверял экраны, принес с десяток рыб размером с ладонь. Оно, если пруха, то пруха! Витька с мамкой садятся завтракать кашей и хлебом. Он пока чистит рыбу, потом заматывает её в крапиву, чтобы дольше не портилась. Раньше он боялся крапивы, но мамка легко рвала её, он тоже стал брать голыми руками. Сначала очень пекло, а сейчас уже нет. Замотал рыбу и спрятал ее в тень. Вечером пожарят. Мамка с Витькой выпили самогона, сделались веселыми. Что-то болтали, а потом разомлели и улеглись спать прямо на траве. Малая заснула в землянке, только Жук не спал, играл возле муравейника.
Он пошел поплавать, на реку. Потом вспомнил, что когда-то ходил далеко вверх по течению и видел там в лесу заброшенный сад. Витька говорил, что там когда-то жил пасечник. Но уже давно никто не живёт. Но сад то остался, а что если там уже поспели яблоки? Он только умылся в реке и пошёл. Сначала тропинке, а потом и просто лесом. Шел пару часов, потом ещё немного побродил лесом, пока нашёл сад. Он очень зарос, но несколько яблонь имелось. На одной яблоки были спелые. На земле яблоки ели козы, их следов было здесь много. Он залез на дерево, потрусил, потом собрал целый пакет яблок и с ним пошёл. Представлял, как Жук обрадуется и Малая тоже. Яблоки были желтые, сочные и сладкие. Он съел парочку и начал что-то насвистывать. Потом подумал, что надо завтра вернуться сюда, собрать еще яблок и отправить Витьку продавать на трассу. Сам туда не ходил, боялся милиции. А еще можно попробовать охотиться на коз, которые ходят к яблоне. Хотя у них только петли из проволоки, можно ли петлёй козу поймать? Хорошо бы, с козы много мяса будет!
Он шёл, чувствовал, что немного устал. Собирался прийти, угостить всех яблоками, а потом поплыть на остров. Там у него на старой сосне было гнездо, где он любил отдыхать. Поспит там. Потом ужин. Осталось еще немного каши и хлеба, зажарят несколько рыбин. Он улыбается, как вдруг слышит голоса. Мужские. Припадает к земле, быстро прячется в кустах. Затем выходит оттуда, уже без яблок. Впереди поляна, там, на поваленном дереве сидят трое милиционеров в форме. Курят.
- Хер его знает, где их искать. - говорит один.
- Эти туристы и взяли бы девчонку с собой, сдали бы нам. А то только шум поднимать. - раздражается второй.
- Да зачем их искать? Осенью, когда жрачки в лесу не станет, сами выйдут! А сейчас, попробуй их здесь найти! Нахера нас сюда погнали? - спрашивает третий.
- Это всё из-за Семёновки. Там у семьи алкашей ребёнок пропал. Пацан, десять лет. Пошёл на реку рыбачить и не вернулся. Видимо, утонул.
- А кто говорит, что похитили его.
- На кой?
- Да говорят, что на органы. В Киев повезут, там распотрошат, налетай кому печень новая, кому сердце. Местные видели двух чужих, которые на лодке приплыли. Вроде и крик парня слышали. Когда пришли, то только следы на песке, а пацана нет. Ну и пошли сплетни, местные в газету написали, оттуда приехал писак, давай разнюхивать, потом написал статью, что вот воруют детей на органы. Статья в министерство попала, оттуда приказ, чтобы проверять все случаи исчезновения детей и возвращать в интернаты, тех, кто убежал.
- Да ну, глупости! Утонул пацан и всё!
- Да понятно, что глупости! Народу дай только о чём потрандеть. А нам лазь по этим дебрям! Здесь же и комары и змеи! Тьфу! Дай карту!
Втроём рассматривают карту .
- Видели их где-то здесь. Там плёс, обычно туристы останавливаются. А жить они могут где угодно.
- Может вдоль реки пройтись?
- Да это же сколько километров! Буду я ради каких-то бомжей целый день по лесу шататься!
- А сколько хоть их?
- Да неизвестно. Они же из соседнего района. Привалило нам счастье. Вроде баб, мужик её и дети.
- Сколько?
- Говорили, что двое. Пацан, старший, двенадцать лет, но дикий, что зверь. Читать не умеет, в интернате дрался часто, трижды сбегал. Последний раз ушёл, как только снег растаял. Сестра его, той восемь лет, тоже сбежала из детдома. Сама причём. Покусала воспитательницу, которая ей пыталась помешать.
- Охренеть, Маугли блять, какие-то.
- Ага, волчата. Мамаша их - алкашка, по суду лишена родительских прав. Кстати, может у неё ещё младший кто-то есть. Эти алкаши плодятся, как бешеные.
- Может с собакой сюда приехать?
- И все эти леса пройти? Здесь в войну немцы не смогли партизан выбить! А ещё болота есть, старицы. Здесь если искать, то сотни людей нужно, катера, вертолёты.
- Да кому они те бомжи нужны! К зиме сами вылезут. Всё, пошли, напишем рапорт, что проверили, сигнал не подтвердился.
- И давайте к леснику заедем! Пусть выставляется, потому что лес то воруют.
- О, к леснику - это дело!
Милиционеры радуются, хохочут и уходят. Он осторожно крадется за ними. Несколько километров, затем они выходят к «уазику» с синими номерами. Садятся и уезжают плохой лесной дорогой. Он доволен. Бежит назад. Забирает яблоки и спешит к землянке. Когда приходит, мамка с Витькой уже проснулись. Разожгли костер, поставили чайник, в котором варили старую заварку, оставшуюся от туристов. Очень обрадовались яблокам, особенно Жук. Он резал Жуку яблоко тонкими дольками, а Жук охотно жевал. Потом вышла Малая, набросилась на яблоки. Витька порезал яблоко себе в чай, сказал, что вкусно, что он в детстве всегда так делал. Витька был из города, а как-то оказался в деревне и жил теперь с мамкой уже несколько лет. Витька был добрый.
Попили чаю, потом он ушёл на остров. Переплыл реку, вышел на берег, поднялся на небольшой холм, залез на сосну. Там улёгся в гнезде и быстро заснул. Проснулся уже вечером. Переплыл реку и пошёл к землянке. Там присел у костра. Мамка жарила рыбу, они с Витькой попивали самогон. Малая играла с куклой, которую Витька когда-то принес с трассы. Жук что-то там возился в темноте. Потом начало вонять.
- Мамка, Жук обделался. - он подошёл, взял брата и понес к реке. Мыть. Жук мало того, что частенько валял возле землянки, а то и в самой землянке, так ещё и любил собственную кучу мять рукой. Ему объясняли, били по этой руке, он плакал и повторял. - Чего ты упрямый такой, а Жук?
Он снял с Жука майку, занес в реку, начал мыть. Забыл взять мыло, так что тёр брата песочком. Жук сперва сопротивлялся, а потом получил подзатыльник и только плакал. Вынес Жука на берег, постирал его майку. Жук замерз, потому что вечер уже прохладно. Снял с себя майку, укутал Жука и так понес его. Жук недовольно мычал, а потом угрелся.
Сели ужинать. Мамка с Витькой были уже хорошие, мамка припекла руку сковородой, заругалась. Но всё равно было хорошо. Поели рыбу, доели остатки хлеба, сели чаевничать. Малая просила открыть сгущенку, он был против.
- А завтра что есть будем?
- Найдём что-то. - сказала мамка.
Съели сгущённое молоко, дали банку Жуку, то порезал руку, но все равно совал свой вареник внутрь, тёр ей, вытаскивал и облизывал уже жёлто-красное молоко. Со стороны реки донеслись песни. Новые туристы приехали. Странно, так плотно группы обычно не ходили, чтобы каждый день. Мамка с Витькой тоже немного попели, потом Витька упал на землю. Он был слаб в пьянке. Мамка подняла его, дала пинка и повела, скорее потащила к землянке. Он отнёс туда Жука, Малая тоже пошла спать. Он всё убрал, подумал, что надо сходить за кукурузой. Она сейчас вкусная будет, если сварить. Чугунок у них был. Без майки было прохладно, поэтому и сам пошёл в землянку. Закутался там в старый ватник. Слушал, как громко храпит мамка и тонко сопит Витька. Подумал, что ещё яблоки остались. Хорошо.
Утром проснулся первым, разбудил Малую, вышел из землянки. Погрел ноги в золе, потому что идти долго и они замерзнут. Вышла Малая. Пошли к туристам. Потом он собирался отправить Малую домой, а сам пойти за кукурузой. Набрать много. Только зайти вглубь поля и тихо резать ножом, Витька говорил, что кукурузу охраняют.
Подошли к стоянке. Туристы оказались какие-то странные. Всего одна палатка и не байдарки, а металлическая лодка на берегу. Туристов было всего двое, мужчины, молодые. Один был лысый, другой с чёрными волосами, собранными в хвост. Они проснулись и начали готовить еду. Один рубил дрова красивым чёрным топором с металлической рукоятью, другой открыл банку тушенки, что-то жарил в чугунке. Громко разговаривали, что много консервов осталось, куда бы их деть.
- И хлеб и сало и конфеты тоже в избытке.  Может здесь оставить? - спросил лысый.
- Нет, обертки не гниют, зачем мусорить в лесу. - ответил хвостатый.
Они разговаривали между собой, как глухие, очень громко.
- Я пойду. - прошептала Малая.
- Нельзя. - закрутил он головой.
- Пойду. - она была упрямая. И ему тоже хотелось шоколадных конфет. Он их пробовал в интернате, на Новый год. Вкусные.
Малая ушла, вышла к туристам. Они ей почему-то очень обрадовались, сразу стали говорить тихо. Угостили конфетой, потом что-то стали расспрашивать. Малая закрутила головой. Туристы осмотрелись вокруг, ещё что-то спросили. Малая кивнула. Он занервничал. Почему туристы просто не отдадут ей еду, почему расспрашивают? Уже не мусора? Витька всегда называл милиционеров мусорами. А потом туристы бросились на Малую. Один зажал ей рот ладонью и крепко схватил, а второй начал вязать руки и ноги клейкой лентой. Малая вырывалась, но туристы так крепко держали ее, что ничего поделать не могла. Он вскочил, побежал прямо к ним. Когда выбежал на берег, туристы уже связали малую, запихивали в большой мешок.
- Отпустите! Отпустите! - закричал он.
- О, ещё один! Так и говорили, что брательник есть! - обрадовались туристы, запихнули Малую в мешок и бросились к нему. Они были молодые, спортивные, бегали достаточно быстро. Он бросился наутёк. Сначала бежал куда попало, потому что чувствовал за собой их дыхание. Они не отставали. Только он знал лес, а они нет. Поэтому выбежал на тропинку, побежал ней, те двое были уже рядом, когда он прыгнул в кусты. За ними был ярок, можно упасть, если не знать. Один из туристов покатился и закричал, стал грязно ругаться, но другой всё равно бежал следом. Не отставал! В интернате на улице никто не мог догнать, только в помещении. А вот этот догонял. Он прыгнул в бок, там был маленький ручеёк, перепрыгнуть через него, взобраться на холм, а потом нырнуть с него реку. Он знал место, где безопасно нырять. Так он оторвётся.
Повернул в бок, прыгнул, а когда приземлился и собирался карабкаться по склону, босая нога поскользнулась, он упал, вскочил, когда что-то схватило его за ноги. Этот проклятый турист, спутал ноги и тянул к себе. Он выхватил нож и стал бить им. Ни о чём не думал, просто выхватил нож и полосовал руки, которые держали его. Турист завизжал, отпустил, он вскочил, взобрался на холм.
- Ах ты сука! Сука! Он меня подрезал! Убью! - турист завопил и неожиданно выхватил пистолет. Он видел пистолеты по телевизору в интернате. Наклонился к земле и побежал на согнутых ногах. - Забирай девку! А я этого вы****ка достану! - крикнул турист, лысый.
Он уже сбежал с холма, снова перепрыгнул ручей и побежал лесом к плесу, где была Малая. Когда прибежал, увидел туриста с хвостиком, который уже занес мешок с сестрой в лодку. Теперь пытался завести двигатель, так что не слышал, как он бежал. Разогнался, прыгнул, турист как раз выпрямился, так и не заведя двигатель. Он сбил Хвостатого  с ног, вывалились из лодки в воду, когда падали, ударил ножом в шею. Турист завизжал и они шлепнулись в воду. Если бы турист схватил его, то задушил бы или утопил, потому что был сильнее. Но турист схватился за нож в своей шее. А он нырнул под лодку, вынырнул между ней и берегом, увидел топор, торчащий из чурбака. На нём туристы рубили дрова. Выскочил, побежал на берег.
- Ах ты сука, ах ты уйобок! - завизжал Хвостатый и тоже полез из реки.
Он подбежал, схватил топор. Он была не такой уж и тяжёлый, очень удобный для руки. Он бросился на туриста. Тот с рёвом побежал к нему, держа в руке нож, который вынул из шеи. Перед саамам туристом он резко отпрыгнул в сторону, Хвостатый прорезал ножом воздух, а он ударил его топором по руке. Турист завизжал, попытался схватить его, он ударил еще, по плечу, а потом по голове. Выстрел. Дикая боль в боку. Это из леса выстрелил лысый, у которого был пистолет. Хвостатый упал и хрипел на песку. Он тоже упал, выронив топор. Лысый бежал и громко матерился. Он поднялся, схватил топор, подбежал и с разгону оттолкнул лодку от берега. Как можно сильнее, разогнал её, сам спрятался за ней, держался рукой с топором за борт и грёб. Подальше от берега.
- Стой, падла! - ещё выстрел. Пуля ударилась о борт лодки. Он испугался за Малую, изо всех сил грёб к противоположному берегу. Лысый сбросил майку и обувь и зашёл в реку. В правой, окровавленной руке держал пистолет, а левой и ногами грёб. - Я тебя достану, сука, достану!
Он знал, что на середине реки отмель. Вот коснулся ногой водорослей. Затем почувствовал дно. Оставил лодку, выдохнул и нырнул. Собрал в кулаке большой хвост водорослей, держался на них, чтобы сидеть при дне. Открыл глаза и смотрел под водой. Он хорошо нырял, мог просидеть под водой минуту. Увидел движение. Это плыл лысый. Вот стал ногами на дно, пошёл. Лодка была рядом. Турист повернулся спиной, был всего в двух метрах. Он со всей силы оттолкнулся от дна, выскочил из-под воды и ударил топором. Целился по голове, но турист успел дёрнуться, так что получилось в плечо. Правое. Турист завизжал, выпустил пистолет, ударил левой рукой. Он отлетел, упал в воду почти потерявший сознание, поперхнулся. Если бы не мель, утонул бы. А так смог поджать ноги и встать. Когда отталкивался от дна, то нахромился ногой на ракушку. Разрезал ступню. Было совсем не больно, не до того. Он увидел, что турист идёт к нему с топором. Он нырнул. И сразу же резко взял в сторону. Рядом упал топором. Перебил бы ему позвоночник, если бы он плыл прямо. Ушёл на глубину, плыл возле дна, в сторону берега, где лежал хвостатый. Даже под водой слышал проклятия лысого. Вынырнул уже под берегом.
- Ах ты ж падло! Ах ты ж сучонок! Убью! – Лысый сошёл с отмели и тяжело поплыл к берегу. Грёб только одной левой, правая рука была, как неживая.
Он вылез на берег, подбежал к Хвостатому. Тот был ещё жив, но без сознания. Хрипел что-то. Забрал у него нож. Увидел, что оставляет правой ногой кровавые следы. Сильно разрезал ступню. Увидел чурбак. Схватил его, с трудом поднял и побежал к воде. Лысый уже подплывал к берегу. Выл и ругался. Он держал чурбак над головой, зашел в воду по пояс, бросил. Турист попытался уклониться, но чурбак задел его. Лысый скрылся под водой, а когда вынырнул, то он прыгнул и вогнал в него нож. Прямо в глаз. Лысый закричал, дёрнулся, нож сломался. Он отпрыгнул, упал в воду, подскочил, выбежал на берег. Тяжело дышал, нога сильна кровила, его всего трясло. Смотрел на реку. Лысого не было видно. Подождал. Не было.
Он упал на песок. Заплакал. Он никогда не плакал, даже в интернате, когда было очень тяжело. А сейчас рыдал, будто девочка. С минуту. Потому увидел, что лодку сносит течением. Поплыл за ней. Догнал. Сил тянуть её к плёсу не было. Поэтому с трудом залез  внутрь, нашёл весло, стал грести к берегу. Лодка врезалась в камыш и остановился. Он снял мешок с Малой. И была жива, дёргалась. Когда увидела его, то очень обрадовалась и успокоилась. Он сорвал клейкую ленту с рота, рук и ног.
- У тебя кровь течет! - сказала Малая.
- Сиди здесь. - приказал он.
- Кто это был? Где они?
- Сиди здесь! - он так посмотрел на нее, что Малая послушалась. Испугалась. Он вылез на берег, пешком вернулся на плёс. Очень прихрамывал. Турист на берегу уже не дышал. Он собрал их палатку и вещи в два рюкзака. Отнёс в лес. Среди вещей была саперная лопатка. Собирался тянуть тело в лес, чтобы закопать, но оно было слишком тяжёлым. Тогда принес из очага, который сделали туристы, два камня. Примотал клейкой лентой к телу Хвостатого. Оттянул за руки к реке. Затянул в воду, потому ещё вдоль тростника, метров на десять. Там положил на дно. Хвостатый не ложился, будто хотел всплыть. Он открыл ему рот, наступил ногой на живот, пальцами полез в горло. Стал выходить воздух. Хвостатый набрался воды и больше не всплывал.
Он вышел на берег. Нога сильно болела, едва мог ходить. Замотал ее майкой одного из туристов, затем сверху клейкой лентой. Потом пошёл нырять. Нашел тело Лысого. Его унесло течением, но недалеко – он зацепился за корягу. Клейкой лентой примотал тело Лысого к коряге, снял кроссовки и часы. Часы, хоть и побывали в воде, но шли, как ни в чём ни бывало. Потом ещё долго нырял, искал топор и пистолет. Нашел и то и то, вылез на берег, когда заметил, что Малая стоит рядом.
- Ты что здесь делаешь? – строго спросил у неё, но не было сил, чтобы сердиться всерьёз.
- Давай помогу. - сказала Малая. Обняла его и заплакала.
- Ну, тихо, тихо. Чего ты. - он прижал её к себе, гладил по голове. - Надо это, прибраться тут.
Они вдвоем утопили лодку. Убрали с песка следы кровы. Вещи туристов отнесли подальше в лес и там спрятали. Даже топор, хотя Малая предлагала его взять. У них был плохой, тупой топор, а у туристов – острый, удобный.
- Нет. - сказал он. Из вещей взял только хороший острый нож. Без ножа в лесу нельзя, а его сломался.
- Может, давай палатку возьмем? - спросила Малая.
- Нет. И никому ничего не говори про тех туристов. - приказал он
- А мамке?
- И мамке! Никому и ничего? Слышишь? Будто их не было!
Они забрали с собою всю еду. Несколько банок тушенки, пакет с гречкой и рисом, две буханки хлеба, свежую заварку, лимоны, овощи, две фляги коньяка и конфеты, шоколадные.
Он едва дошёл до землянки. Нога горела. Мамка с Витькой уже допивали самогон, были пьяны, ничего не спрашивали. Витька промыл ему рану остатками самогона, положил подорожник, примотал тряпкой. Утром ступня распухла, было очень больно. Он послал Малую за аптечкой. Среди вещей туристов была аптечка. Малая принесла, Витька очень обрадовался, что есть спирт. Разрезал рану, пошел гной. Далее чем-то присыпал и бинтовал. Говорил, что в армии их учили оказывать первую помощь. Спирт выпили с мамкой, как и коньяк из фляги. Фляги Витька хотел понести на трассу продать, но он сказал Малой забрать их и спрятать. Сам подняться не мог. Было очень плохо. Валялся в землянке и стонал.
Он пролежал целую неделю, пока не стало лучше.  Запретил Малой ходить к туристам самой. Но она бегала, упрямая ведь. Приносила остатки каш, очистка помидоров, еще что-то. То есть к туристам не подходила, ждала, пока отплывут. Милиция не приезжала, тех туристов никто не искал. Он понемногу стал подниматься. Сильно прихрамывал, но сходил, принес новый топор, потому что старый сломался. А без топора в лесу никак. Сказал, что туристы забыли. Все поверили. Новый топор рубил хорошо.
Вон Витька сразу нарубил дров на несколько дней. Мамка варила уху из окуней и картофеля. Самогонки не было, так что мамка была недовольна. А он лежал счастливый. Жук лазил по нему и мурлыкал что-то своё, Малая построила кукле домик из веток и теперь делала рядом огород. Солнце понемногу садилось. На поляне запахло ухой. Он поднялся, встал на раненую ногу. Ступня ещё болела. Но меньше. Завтра пойдёт за яблоками. А ещё он пообещал малой, что поедут в город, продадут там все вещи туристов, швейцарский нож, телефон, всё ценное, что было, а на все деньги купят конфет и прочих вкусностей. Обязательно мороженного. Малая попробовала в детдоме мороженое и очень хотела именно его. Будет мороженное, всё будет. Обязательно. Но потом, чуть позже. Когда будет ходить, как раньше.
Он подошёл к костру, сел на пенёк, который был ему за стул. Малая принесла ему полную алюминиевую миску с битыми боками. Он бросил в уху горсть хлебных сухарей, добытых у туристов, помешал ложной, подул и начал есть. Было очень вкусно.
( 25.07.2013-21.04.2014).