Братец Грозногляд

Долговязый стоял около широкого стола и сосредоточенно ковырял мыском сапога деревянный пол. Руководителю Отдела Жнецов было мучительно стыдно, покраснело даже жестяное ведро. Впервые за несколько тысячелетий выговор попал в самую точку, нанеся её обладателю болезненный урон. Иляса – мастер по работе с отражениями, срывалась на крик, топала ногами и всячески размахивала руками. Она давно не была так сердита, как сейчас: ведь это же надо  додуматься – выкормить Грозногляда! Да еще прямо здесь, в Замирье! Каждый юнец знает, что подобные твари выхаживаются только в Безмирье и больше нигде. Даже Межмирье не подходит для таких целей, не говоря уж про Замирье, где каждый чих является полноправным гражданином со всеми втекающими и вытекающими.

Долговязый давно осознал свою ошибку, и ему не терпелось заткнуть этот кричащий фонтан с размахивающимися конечностями, но именно Иляса сейчас могла помочь исправить положение, которое пахло совсем не розами. Мастер по работе с отражениями могла запросто увидеть, куда делся непоседливый Грозногляд из запертой мастерской. Иляса понемногу начала остывать, но ее руки все еще подрагивали от гнева: лишь с третьей попытки получилось достать пачку готовых отражений, ожидающих свои очереди на заселение в мир людей и Замирье. Судорожно перебирая одно за другим хрупкие полотна, зоркие глаза Илясы выхватили знакомые по учебникам очертания жирного, неопрятного тела Сумчатого Грозногляда.

Сбежавший питомец шустро семенил вдоль неживой изгороди, разделяющей туманные поля на окраине Замирья. Несмотря на свой солидный вес, двигалось создание быстро и вскоре исчезло с холста. Как ни силилась Иляса разглядеть что-то еще, все было без толку.

Повернувшись к понурому гостю, мастер усмирила гнев и отправила его отдыхать в компанию к раздражению и злости, они сегодня неплохо поработали, пришло время включать здравый смысл. В Замирье появилась огромная, толстая и пока что еще наивная проблема – Грозногляд, потенциально способный подчинить воле своего хозяина целый мир. Мало того, что нынешнее местоположение питомца Долговязого оставалось тайной, пахнущей мраком, так еще и с его настоящим владельцем не ясно. Это, должно быть, кто-то из Замирья, осведомленный о тайнике Размаха, знающий толк в приручении сумрачных животных, да еще и обладающий жестоким характером. Как ни крути, а получалось, что лучше всего на эту роль подходил сам Размах, но он был в затяжной ссылке. Вроде.

В это время в мастерской Арины стоял испуганный дядюшка Пурьян и старался как можно понятнее объяснить, что случилось на улицах Замирья. Начал он с того, что облака вдруг перестали передвигать потоки ветра и ранее бесшабашный ветер теперь уныло сидит на обочине. Рыбки-экстрасенсы замолчали и ушли на дно, математический заяц больше не скачет по синусоиде, филин перестал чистить лунный фонарь и неизвестно куда дел плафон. Вообще, все подобное случалось иногда и раньше, но чтобы все сразу – нет. К тому же, скорее всего это только начало, ибо по общему настрою обитателей стало ясно, что беды на этом не заканчиваются. Дядюшка уже запускал свой Анализатор Бедственного Положения и даже Генератор Неслучайных Совпадений, но это не дало результатов. По всему получалось, что творцы сами стали чудить и менять свою реальность вразрез с планом. А это ни в какие ворота не лезет, как ни крути и не прилаживай.
Арина выслушала Пурьяна, покивала и рассказала об истинном виновнике намечающегося переполоха. Умолчав, правда, о Долговязом. Вокруг налицо была разминка Грозногляда перед дальнейшими эпохальными событиями. Совсем скоро массовое отупение нахлынет тяжелыми волнами, смывающими последние бастионы здравого смысла. Поэтому нельзя терять времени и нужно найти Долговязого (Арина слегка покраснела), после чего отправляться на поимку Сумчатого Грозногляда, пока они и сами не превратились в его марионеток. Пурьян странно крякнул и почесал затылок, ему не нравилась идея идти в атаку на одного из самых опасных зверей сумрачного мира. Но, голые руки можно занять полезными приспособлениями, это точно. Сообщив Арине о своем намерении обзавестись чем-нибудь внушительным для будущей карательно-поисковой экспедиции, Пурьян помчался в сторону своей лаборатории.

Арина, оставшись наедине с собой, печально взглянула на сиротливую вышивку, но на нее сейчас не оставалось времени: нужно спешить в мир людей. Все эти незапланированные переживания сбили временной ритм девушки, и пришлось перекраивать планы на ходу. Сама не зная почему, жизнедел никак не могла выбросить из списка дел посещение мира людей. Там ее ждал давно забытый муж, две пустых комнаты и куча ненужных воспоминаний. Хотя, конечно, нужно проинспектировать изменения, которые могли привнести сверхплановые правки жизнеполотна. Так или иначе, Арина поставила отметку в пропуске на сторону людей, отворила зеркальную гладь и растворилась на границе между здесь и там. По ее расчетам в Замирье пройдет всего пара минут, ничего страшного от ее отлучки не случиться сверх того, чему суждено.

В это время, в мастерской Илясы звенела тишина, наслаждаясь своим господством. Хозяйка и ее гость сидели молча, каждый пытался уловить хотя бы хвостик мысли или озарения, но усилия были тщетны. В итоге общее решение было тривиальным: выследить Грозногляда на туманных пастбищах и забросить куда-нибудь подальше, желательно за плотину времени. Оставалась самая ерунда: найти сумчатого зверя, постепенно набирающего силу.

Их планам не суждено было сбыться: с улицы раздался звон бракованных отражений. К домику Илясы шел кто-то сердитый и многочисленный. У неведомого чудища были хорошие, многочисленные глотки, старательно выводящие нечеловеческие песнопения, от которых мутнели зеркальные холсты и выпадали волосы. Среди этой какофонии легко угадывались истеричные нотки Лисицы О., басовитое уханье совы и шлепанье Шуши. Остальные голоса сливались в один гул, управляемый Грозноглядом. Если верить учебникам, то за стеной притопывал Шквал Смятения, редкая гадость, извергнутая из недр сумки Грозногляда. Что там еще водилось – книжки многозначительно молчали.

Долговязый угрожающе взялся за ручку ведра, но мягкая ладонь Илясы пресекла дальнейшее душепролитие, хотя даже ее миролюбие не мешало понимать, что жить им осталось всего несколько минут, пока не рухнут и без того хлипкие стены домика.
Оставалось надеяться на чудо, если его еще не прибрали к рукам те, кто устроил весь этот концерт.