Уехать из Одессы 2

Почему мы поехали в Одессу?
Моя мама родом из Одесской области и к этому времени большинство её родственников уже жили в Одессе. Её единственная выжившая после войны, из 5-ых, живших до войны, братьев и сестер,  родная сестра, родной дядя, брат отца – морской артиллерист, Емельян Андреевич, полковник в отставке, две двоюродных сестры и два двоюродных брата по линии её отца (моего деда Ефима Андреевича). Также двоюродный брат по линии мамы (родной племянник моей бабушки – Марфы Гавриловны) - действующий полковник Михаил Иванович.
Это был, так называемый, десант части нашей семьи в Одессу, для того что бы прописаться где-нибудь, если получится, то скорее всего у родственников, а затем, на основании справки о нашей прописке, мог демобилизоваться в Одессу наш папа. Такие в то время были правила. Эти ограничения существовали, насколько я знаю, для городов: Москва, Ленинград, Киев, Одесса и некоторых, наверное, других областных городов. Т.е. можно было демобилизоваться к семье или в случае, если призывался в армию с данного города.
Черемушек тогда еще не строили и почти все наши родственники жили в довольно скромных жилищных условиях, которые, по существующим в то время нормативам, не позволяли прописать кого-нибудь ещё. Только мамин дядя, брат её отца, полковник в отставке, один из бывших командиров береговой артиллерии города Ленинграда во время ВОВ имел соответствующие жилищные условия. Дядя имел довольно серьёзный, как тогда говорили, иконостас, т.е. награжденный двумя орденами Боевого Красного знамени, орденом Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной звезды и многими медалями, и, при этом имевший 185 см роста, представительный, интересный, в морской форме, да еще и кудрявый мужчина. По  характеру самоуверенный, почти всегда немного выпивший, нахально - авантюрного склада, и, конечно же, смелый. При этом, любитель и любимец женщин. В молодости был ходок. Как сейчас говорят, «настоящий полковник». Так вот,  дядя в белой морской парадной форме, при орденах, вместе с мамой, зашел к паспортных дел милицейскому майору, который вскочил и… «тврщ полковник, чего изволите…» При этом, глядя верноподданнически в глаза, подписал, не глядя, мамино заявление о прописке в 2-х комнатной квартире её сестры, хотя на вопрос майора: "Прописать у Вас товарищ полковник?", - дядя ответил:  «Да!».
Почему же на самом деле не прописались у дяди, в его трехкомнатной квартире? Дело в том, что жена маминого дяди очень не любила его родственников. Большинство из них действительно были, по - меньшей мере, простоваты. И по социальному положению, да и по поведению также. Даже на меня 12-13-ти летнего мальчишку они не производили впечатления умных, или, как сейчас говорят, адекватных людей. Хотя все они хлебнули в войну лиха, да и после войны работали в поте лица, создали семьи, растили детей… Так вот папины погоны были соответствующие, и культурный уровень – дай бог… До войны папа был учителем, директором школы, заведующим отделом народного образования города Бологое Калининской (теперь Тверской) области. Но папа, в отличие от дяди был мало пьющий мужик, совсем не авантюрный, совершенно без нахальства, даже, если это было нужно для спасения своей жизни. Поэтому контакт был слабый, и его жена на всякий случай выработала такой, максимально удаленный, режим общения, который распространяла и на нашу семью, хотя понимала, что мы другие. Дядя же, несмотря на это, не одни гости  (конечно же, без жены) не пропускал – закусить любил, но и родственникам всё же, как мог, помогал, особенно после того, как мой папа научил дядю способу устройства на работу. Но об этом ниже.
Итак, мы прописались у маминой сестры, которая с мужем и дочкой жила в двухкомнатной квартире, бельэтаж, типичного одесского двора, с туалетом в подвале на другом конце двора, на проспекте, тогда, Сталина*. Самый центр, один квартал от Дерибасовской.

Потрёпанный одесский старый двор,
Мелодию нащупывая скрипом,
Семи ветрам объятья распростёр:
Шальным, залётным, бесшабашным, сиплым.
(Евгений Голубенко)

*)Проспект Сталина - после 20 съезда КПСС и выноса И.В.Сталина из мавзолея, переименован в проспект Мира, а после развала СССР вернули историческое название - Александровский проспект, хотя теперь в плане бандеризации и противоруссификации Украины это может быть не надолго.

В 1958 коренные одесситы всё еще продолжали называть:
ул. Советской армии – Преображенской,
улицу Чичерина – Успенской, тем более, что на ней располагался Успенский собор,
площадь Мартыновского – Греческой,
Пролетарский бульвар – Французским,
Комсомольский пляж – Ланжероном,
Черноморку – ЛюстДорфом,
Судоремонтный завод №1 – заводом Марти (по имени дореволюционного владельца) и т.д.

Летом по 18-ой трамвайной линии ходил старый бельгийский трамвай без стеклянных окон, что в одесскую жару, в докондиционерную эпоху, было очень актуально и даже экзотично.
Поэтому, пока я не изучил город и не запомнил названия улиц «тогда и сейчас», часто не мог выполнить элементарных поручений: «Сходи на Успенскую, купи хлеба». Судя по указателям такой улицы в центре не было…
С названиями в Одессе еще сразу после революции началась чехарда, даже Дерибасовскую переименовывали два или три раза (прежние названия: улица Гимназская, Лассаля, Чкалова). Даже до революции название этой улицы еще не «отстоялось» и она носила похожее, но не привычное для восприятия название Рибасовская….Окончательно Дерибасовской она стала в 1836 году…, но потом ещё не раз с её названиями экспериментировали, в угоду политической коньюнктуре.
И до революции улица Дерибасовская отнюдь не сразу стала так называться. Исходное ее название — Гимназская (или Гимназическая — в документах встречаются оба наименования) в честь коммерческой гимназии Вольсея, открытой по указу Ришелье 16 апреля 1804 года. Однако это имя она носила недолго. Уже 6 июля 1811 года улица стала называться «Де Рибасовской» (а также «Де-Рибасовской» и, наконец, с 1814 года — «Рибасовской») — кстати, на ней, по адресу «Де Рибасовская, 24», находился дом де Рибаса, только не Иосифа (он жил неподалеку, на улице Польской), а Феликса (брата) — как раз рядом с подаренным им садом (что приятно, дом сохранился до сих пор). Рибасовской она была двадцать два года, до 1836-го — когда улице имени Осипа Михайловича вернули название «Дерибасовская».

***

После многих лет жизни  на северах, редко общаясь  с родными, мы встрече с родственниками были очень рады и они, как нам казалось,  были  рады тоже. Но ведь мы не знали тогда, что в Одессе существует такое "доброе" пожелание: "Что б к вам на лето родственники приехали". А мы то приехали и не только на лето, а надолго, пока свое жилье  не заведем. И сколько продлиться это "долго" тогда никто не мог сказать.  Поэтому всем это совместное житье быстро стало в тягость.
Прежняя помощь тёте, родной маминой сестре, в виде спасения её от голода в 1947 году и деньги, присылаемые в течение 3-х лет на учебу в пищевом техникуме, были не в счет ни тогда, ни потом, ни вообще -  никогда.
Поэтому они, конечно же, не могли ждать даже, как потом оказалось  два года, через которые моему папе военкомат выделил квартиру, и нашли нам вариант съёма квартиры на Молдаванке. Найти такой вариант это был редкий случай для того времени. Хозяева  квартиры уезжали на три года  за границу, в Индию, на строительство Бхилайского металлургического комбината. И за это было спасибо.

 На Молдаванке музыка играет…
 И от акаций воздух тут хмельной,
 Сирень повсюду нежно расцветает,
 Да торгаши зовут наперебой…
(Геннадий Сивак)

Таким образом, мы переехали на Молдаванку, а это было историческое название района, официально это был - Ильичевский район. Основное удобство этого района - Привоз (рынок) рядом.
Молдаванка, как и Пересыпь - ещё один район, о котором люди знают далеко за пределами Одессы. "...но и Молдаванка и Пересыпь обожають Костю - моряка" (слова из песни).

Нет Одессы без "Привоза" и без Нового базара,
Там покрыты покупатели и матом и загаром,
По бульварам пьяный запах распустившейся сирени,
И трамваи пробивают себе путь в листве весенней.
(ЕВГЕНИЙ КРИЧМАР)

Неудобство – море, а значит и пляж – далековато.
На Молдаванке мы прожили два года, на улице Больничной, ещё раньше она называлась Костецкая и была синонимом, означавшим один из самых бандитских районов Одессы. «Парень с Костецкой» - это был знак.
Беня (Бенцион) Крик - король одесских налетчиков, живший на Молдаванке (оказывается, на Костецкой). Литературный герой, созданный И.Бабелем, прототипом которого был Мишка Япончик (Мойша Винницкий).
БЕНИНА МАМА - мама некоего Бени, одновременно проживающая на разных улицах Одессы. В иных городах вместо мамы Бени люди посылают друг друга к какой-то анонимной матери, мало чем отличающейся от иных женщин.
«Враги стали посылать казаков до Бениной мамы с Госпитальной.» С тех пор Бенина мама это  место, куда в Одессе могут послать.
«В то время, когда братья Гохманы вместе с Брауном перлись в бордель-гостиницу Мишки Красавчика на Нежинской, а Лаверье посылал портового боцмана Ставраки на государственном языке межнационального общения дальше маяцкой стенки и мамы Бени с Костецкой, биндюжники спокойно добрались до таможни.»(Полутолковый словарь «Та Одесса»).
«Вот видите это ж знаменитая улица, она есть даже в этом словаре, и Ви видите кто на ней жил?»
В общем, это было за углом от Мясоедовской…
И существовало там очень своеобразное  мальчишеское сообщество, часть  которого потом, на всю жизнь, так и останется мелкой шпаной, а часть  будет прокладывать дорогу  к высотам  авторитетного криминалитета или криминального авторитета. В 1958 году  Королем Костецкой среди  шпаны среднего и младшего школьного возраста был некто Ёмпочка. Худой, долговязый, носатый, в большой кепке, вечно умно-озабоченный, не по-детски серьезный - руководитель и разводящий всех пацанских дел на Костецкой.
Вообще слово "король", очевидно со времен лихих лет революции , гражданской войны, интервенции было очень популярно в Одессе. И "королей" тогда существовало достаточно много. Были свои "короли" на Молдаванке, на Пересыпи, На Слободке, на Фонтане и т.д. Конечно, самым известным до сих пор считается одесский Король налетчиков, живший в начале 20-го века  Мишка Япончик (Мойше-Яков Вольфович Винницкий).
В связи с каким – то неосознанным тогда дискомфортом новой для меня одесской реальности, я неоднократно заявлял моим родителям о том, что «мол, вырасту и уеду на Север». При том, что моя  мама  была просто счастлива, после страшной войны и после - 13 лет мытарств по военным гарнизонам, вернуться в свой родной город. В город, где живет её мама, сестра и многие другие близкие люди. Пережившая войну, попадавшая при этом в одни из самых сложных, какие только были за войну, ситуации - оборона  Одессы, Севастополя. После освобождения Одессы в апреле 1944 года, она, как военфельдшер, снова была призвана. Была старшей хирургической сестрой медсанбата 83-ей бригады морской пехоты 18 –ой десантной армии. Была неоднократно награждена, ей было присвоено офицерское звание.
Но самая страшная часть её военной истории – это  окончание обороны Севастополя, занятие фашистами города и начало пленения наших солдат и матросов. Один старший офицер, находясь вместе с ней в толпе пленных, заставил мою маму снять гимнастерку и толкнул её в толпу, шедшую мимо, под конвоем немцев, колонну гражданских пленных (см. Воспоминания связ. с войной). Таким образом он спас ее от лагеря военнопленных.
Позже, она, вместе с одной  молдавской девушкой пешком пришла в Одессу, где отсиживалась у матери в деревне до апреля 1944 года. Знание молдавского языка той девушкой, как вы понимаете, очень помогло, т.к. это была зона действия, в основном румынских войск.  Посмотрите на карту: где Севастополь и где Одесса – по карте кажется близко. Две 18-летние девушки идут через территорию,  занятую врагом. Тихий ужас…
Её пенсия сложилась из нескольких составляющих: своего военного и гражданского стажа, вдовства офицера и участника войны и инвалидности по 2-м контузиям и ранению. В результате - 1500 гривен. Если бы не мы с братом, то жалкое существование, а сейчас в эти послемайдановские дни, тем более. К тому же, почти каждый год накануне Дня Победы раздается "приятный" звонок из военкомата:" Вы дома, сейчас Вам привезут подарок из военкомата". "А Германа все нет", как нет и подарка.
Так вот моя мама, по - поводу моего желания уехать на Север, говорила мне: «Там тебе жаба цицки даст». Много лет спустя моя жизнь сложилась так, что я действительно уехал на Север, причем Север Крайний, о чем нисколько не жалею. Но,  об этом в следующих главах.

Продолжение: http://proza.ru/2014/04/21/1296

АэС, 21.04.2014