Зонтики

Эти маленькие щиты приподняты, когда ещё по-раннеосеннему щадящая влага тихою синкопированной дробью отдаётся на их тканях, каждый из них приподнят вверх - разноцветье девичьих, таких броских, пёстрых и мужских, которые, как купол чёрного неба в безвездье укрывают грибообразно своих хозяев. Окидывая, то один, то другой зонтик, каждый из них преподносит свою картинность. Я оглядываю один из них, когда я стою, ожидая перехода на противоположную сторону Дмитровского переулка. Он как-то весело вертится вокруг своей оси, как бы дразня возникшей в нём жизни, забавляется скучной неподвижности пепельного и чёрного зонтов. А вот уже показался, словно дух Матисса отобразился на нём, аляповатость художника заиграла на этом округлье зонта. Я успеваю пройти квартал, пока меня не отвлёк постылый бледно-зелёный оттенок; капуста, будто и та окрашивать в силах эту непромокаемость. Невольно вздрогнув я видел перед собой раскидистый горизонт, спицы слабо выдававшиеся, как артерии из эпидермы - лёгкость ткани, её тонкость. Пейзаж маячил у меня перед глазами, когда вдруг скрылся в одном из ближайших магазинов, за миг перед этим свернувшись в смазанный многооттеночный конус. А вон Эйфелева башня, она неровно по-детски неуверенно прочерчена на карминном фоне будто углём. Моё внимание к счастью было постоянно отвлекаемо, каждый зонт не только маленькое свидетельство предпочтений его покупателя и хранителя, сколько свидетельство истории. Вон те кубы, кофейные, подойди - и запах кофе. Эти совсем кремовые со сгущёнкой. Но уже возвращаясь со Столешникова переулка я только заприметил какой-то многообещающий зонтик. Это был геральдический зонт. Такие шьются под заказ его покупателям. И это великолепие, этот щит был надёжно свёрнут, как и тысячи других в краткое перемирие меж тучами и землёй.