Три слова о любви

I.
Считаю, что невозможен учёный или даже поэтический труд наиболее полно открывающий понятие любовь, ибо всякая любовь - катехизис её же самой. Поэтому не будем вдаваться в разные её проявления, чтобы ненароком не сделать какой-нибудь глупости. Например, начать методично перечислять все нюансы и тонкости проявлений любви и её таинственных изгибов в судьбе каждого человека.

Любовь можно только обрести, получить, как дар. Только незаслуженно. Всякая другая любовь есть соблазн одной из сторон или обоюдный. Интеллект мужчины для женщины мало значим и его остроты не поколеблют её сердце, если её свобода не захочет быть отдана в руки его свободы, будучи оставаясь свободой как таковой и не видящая при этом акта самого отдания, словно в предобморочном состоянии. Любовь всегда акт свободы и не мыслится вымученной и вынужденной. И нет гарантий, что ты наверняка узнаешь, где Господь не даёт тебе желаемое, а где только ты сам тщетно пытаешься обрести желаемое. Никогда доподлинно не знаешь: где ты напортачил, а где просто Господь тебе не дал желаемое. Любовь это такая игривая девица , которая поначалу, маня тебя, убегает с задорным смехом, прячется за дерево и тихо шепчет тебе после того, как отдышится: "Почему друзья не могут любить и оставаться друзьями, а? Мы просто друзья". Любовь бремена, когда она недолюбовь. Сильнее уязвляет когда недодают ,чем когда вообще ничего не дают.

Но Господь ли дарует тому человеку любовь через тебя и обратно? Если это так, то сказки зло и романтизм - дым чадящего сердца. Многое из написанного вещает нам о славных историях, любовных счастливых окончаниях, где после развязки герой встречается с суженной или только к этому подводит автор читателя, закрыв занавес, тем самым заставляя поразмыслить над продолжением перипетий героев книги в будущем. Или путешествие заканчивается счастливой встречей. Читать сказки в каком-то смысле небезопасно. При малом жизненном опыте и отсутствии желания читать книги у ребёнка останется глубокое впечатление этих сказок на уровне архетипического, который будет в нём развивать ожидания чуда и потворствовать идеализации мира, всяческого его приукрашивания. Особенно этим страдают послушные, замкнутые девочки, перерастая в несчастных Золушек. Они как раз и могут верить, что Господь дарует любовь, закрепляя за этим тезисом статус самодостаточной аксиомы. Дальше к годам 30 они уходят в работу, закрепляют за собой статус стервы или высоколобой девицы, в худшем случае, через некоторое время и старой девы. Оставим в покое сказки и прочее. Сама тенденция времени ярко вырисовывает крайне нелицеприятные женские характеры. При этом и жизнь претворяется в сказку-фарс. Идеалы теперь уже попраны, а уцелевшие превратились в симулякр и симулируют только видимость. Приходится отвечать на свой вопрос и снова задать вопрос. Вопрос может быть задан если знаешь на него ответ. Так проверяется ясность и содержательность самого вопроса.

Можно ли перейти от интеллектуальных и духовных сфер, в сферу биолого-символическую? Как выбирают друг друга мальчик и девочки? Да, просто необходимо это узнать. Именно такой формулировкой (биолого-символическая) можно отметить, что поэтическое воображение Бодлера отразило во фразе: "если полная женщина — это порой очаровательный каприз, то женщина худая — кладезь сумеречных наслаждений". Девушки, напротив, подчас откатывают от романтики и приходят ко вполне естественным законам инстинкта, если хотите романтика с этими законами прочно переплетена, в отличие от мужских фантазий. Они, эти девушки, при этом могут утверждать, что романтичные натуры. Фигура, в прямом материальном, осязаемом смысле, мужчины - некоторое воплощение её упований, некоторый образ желаемого. . Так они романтизируют мужчину, как причину желаний. Какая девушка не хочет быть маленькой девочкой при взгляде на габаритного и статного молодого человека? Девушка может и не домысливать образ, она рада тому, кем она ощущает рядом с возлюбленным.

Лапидарно говоря, по предпоследнему абзацу я хотел добавить следующую вещь. Для каждого мужчины и каждой женщине по физиогномическим признакам можно подобрать подходящего(-ую). А если во внешности что-то не так, то поэтическое воображение прекрасно сослужит добрую службу и наделит печатью возвышенного, определённым ореолом своеобразной очаровательности ту или того кто и не так уж пригож.

II.

Прекрасный Роберт Музиль писал в своём дневнике:

" - Слушай, что такое ? и ? (допустим, один ом или любое другое понятие из точных наук.)
- Ну, это слишком сложно...
- А все-таки?
- Не помню уже, забыл. Но я тебя люблю!
Этот простой диалог мгновенно снова приводит весь мир в порядок. И происходит каждый день он где угодно в бессчетном количестве экземпляров. Из чего можно сделать вывод, что людям для души, для довольства собой, для уверенности в себе и чувства завершенности мироздания вокруг них, - для всего этого вовсе не требуется знание."

Можно продолжить мысль Музиля и сказать, что этот автор не о том, о чём вы подумали. Он о том, что одной любовью сыт тоже не будешь. Поэтому снова размышления и вопросы. Именно так и ведут себя: когда мало (или нет) любви или когда она привычна.

III.

Разговоры о любви, как о смутном представлении. Это суррогат практики самой любви. Так говорят о заморских странах, имея грошовую открытку перед носом. Отсюда приключенческий роман у домоседа, едва знающего чужую страну. Прекрасными поэтами были те, кому не суждено эту любовь было вкусить. Оттого неправда приключенческих романов и много вымысла в поэзии о любви. Воплощённая любовь редко прибегает к искусству и его языку. Человек насыщается этой воплощённостью самой любви, как зритель пейзажем на самой природе, в реальности, а не на холсте. Любящим двум людям скорее понадобится малярная кисть для окраски своего забора, нежели краски для воплощения поэтической задумки. Счастливые семьи, довольно часто, и как правило, состоят из обывателей. Искусство счастливым нужно только прагматически, чтобы отвлечься и развлечься. Любовь усредняет человека. Когда человека любят, порой он успокаивается, нежится в этом чувстве и довольствуется им.

В этом сила любви. Она может усреднять, как-то обыкновенить человека, но насыщать, даровать желаемую полноту жизни. Искусством до конца не насытится, но зато оно, в лучшем своём проявлении, возвышает (не в смысле гордости, а в смысле внут. обогащения и эстетического переживания). Если бы кругом было счастье, то не было бы Каренины, Бовари и других романов. Были бы малярные кисточки и пошленькие стишки о "щастье".

Отсюда ещё побочный вывод. Всеобщие любимчики - по праву, из них выходят среднего ума люди, прилежные (не всегда) обыватели, "интеллигенты", как это произносится с уст тётенек в очках.