Перед отъездом. Часть-12

    Приехав к сестре я достал карту,и изучил все участки и кварталы тайги на которых разрешалась охота. Выбрав предстоящий маршрут в район речки Повалихи, и поставив будильник на пять утра, пораньше лег спать. Утром только-только забрезжил рассвет, а я уже был в Казанке.Спускаясь по знакомой дороге к Журе,я не мог пройти мимо развалин бывшей кузницы и парников.
Я свернул с дороги, на пути то и дело попадались небольшие ямы заросшие крапивой и бурьяном, кое-где выглядывала кирпичная кладка. Здесь в 1955-х годах было несколько парников на которых работала тетка Наталья. В огромных котлах она запаривала и кипятила заготовки для полозьев саней, колес и дуг. Я со старшими двоюродными сестрами: Валей, Ниной, Леной  ей частенько помогали - таскали в парники дрова. После многочасовой запарки заготовок, при помощи коня она гнула их,а затем зафиксировав при помощи специальных для этого приспособлений, оставляла на несколько дней до полного высыхания. Мы все с удовольствием  наблюдали за ее работой. Немного поработав, мы бежали на речку купаться или рыбачить.Частенько играли в войну или в прядки. Где только нас не носило ! Иногда я шел в кузницу, где работал младший братишка моего отца - дядя Сеня. Я напрашивался ему в помошники покачать меха кузнечного горна, наблюдал как все больше и больше разгорается огонь,и как дядька ,ловко подцепив специальными щипцами определенный кусок раскаленного железа, клал его на наковальню и как через некоторое время под ударами его чудесного молотка, рождалась нужная та или другая деталь. До сих пор помню этот шипящий шум остывающего в воде железа ,запах окалины и ритмичный стук кузнеца с молотобойцем. Рядом с кузницей находились столярные мастерские принадлежавшие к артели "Канаш". Здесь мы следили и любовались за работой плотников, искусных столяров и краснодеревщиков. И здесь был особенный смолянистый запах деревянных стружек и опилок, слышался шум деревообрабатывающих станков. Здесь рождалась разная мебель: шифонеры,резные красивые буфеты и с резными ножками столы, табуретки, стулья,скамейки и оконные рамы с резными для них ставнями и наличниками. Опилки свозили и высыпали обычно в ельнике под крутым и высоким берегом речки Журы, неподалеку от парников. Мы частенько разбегались и прыгали с берега на кучи опилок. А вот на этом месте находился свой деревенский кирпичный завод. Помню как мы играли здесь и пытались делать кирпичи. А вот и остаток рельс по которым мы катали друг друга на вагонетках. Детство наше было очень интересным и бесшабашным. Есть чего и вспомнить.
    Через час я дошел до небольшой,но быстрой речушки Повалихи, и вскоре мой рюкзак потяжелел.Одного глухаря взял с подхода сидевшего на лиственнице почти рядом с дорогой ,а другого сразу при взлете. Незаметно дошел почти до Ачинско-Минусинского тракта,и повернув обратно углубился в тайгу. Через минут двадцать я набрел на целый выводок рябчиков и пополнил свой рюкзак еще шестью птицами. Выйдя к Повалихе я пожалел, что не прихватил с собой рыбную снасть. Здесь,прямо с крутого бережка было  видно как хариус, размером в хорошую селедку, выпрыгивал из омута охотясь за гнусом. Рыбы здесь было достаточно много.
Как-то Сережа мне рассказывал про удачную рыбалку на Повалихе, и даже угощал малосольным хариусом. Надо бы ему посоветовать или нам вместе сюда наведаться как-нибудь.
Понаблюдав минут десять я выбрался к дороге. Из-под ближайшего мелкоросного ельника поднялось несколько косачей и тетерок, я не успел из-за плеча сдернуть свою вертикалку, как они словно ястребки исчезли в кустах. Изготовившись к стрельбе и сняв ружье с предохранителя,я пошел по краю, длинной идущей вдоль дороги, поляны. Здесь много было травы-зверобоя и душицы. Я приставил ружье к стволу березы и нарвав приличный пучек зверобоя ,и только было засунул в длинный карманчик рюкзака, как в метрах двадцати поднялся черныш-косач. Я успел лишь проводить его взглядом и только.
   Я уже был на подходе к деревне. Впереди послышалось тарахтение моторов, и вскоре,на большой поляне показались,собирающие валки сена, два комбайна. И не лень было им из-за одной лишь какой-то поляны гнать сюда два комбайна - подумал я наблюдая за их работой. Если подойти с умом, то здесь можно было накосить травы на целый совхоз. Помнится раньше так и было, вдоль дороги скашивали все поляны,и всегда стояли стога. А теперь нет коров и нет стогов.
Где-то в километре от меня, в низине, за прудом вдоль болота показалось несколько домов деревни. Уже через каких-нибудь пол часа,я сидел за столом и рассказывал сестре и ее мужу Алексею о своей охоте и походе в Казанку. Многое тогда вспомнили и о многом поговорили.
    К вечеру все небо до самого горизонта затянуло, и как-только стало темнеть, разразилась настоящая с громом и молниями гроза. Дождь шел всю ночь и весь другой день. Под желобами крыши дождевой водичкой заполнились все бочки. Мы едва успевали вычерпывать воду из постоянно наполняющейся бочки, и до отхода ко сну заполнили все какие были емкости: бочки, ванны и ведра. После ужина по телевизору посмотрели фильм,а потом долго слушали воспоминания Алексея о войне.Он рассказал несколько случаев из своей фронтовой жизни, как он освобождал от фашистов на своем танке город Будапешт, и как его дважды ранило в ногу и в голову на озере Балатон. После ранения он более трех месяцев провалялся в госпитале. С ноги осколок вытащили, а вот из головы врачи рисковать не стали, оперировать не стали, потому как было очень опасно. И как он  только немного поправился ,дали вторую группу инвалидности и комиссовали домой, а чуть позже нашла героя еще одна награда. С тех пор так и носит память о войне. Нет-нет да напоминает осколок о себе, особенно в последнее время. Часто болит и кружится голова, резко ухудшилось зрение и память, жалуется он. Но не отчаивается бывший танкист, держится всегда молодцом, часто шутит и улыбка не сходит с его лица, красив и всегда подтянут, хоть давно уже на пенсии.
Марусе тоже пришлось не легко. Отец ее, Егоров Григорий Ильич погиб в 1941 году в местечке"Эстония" что под Ленинградом.
После гибели отца, ее мать-Анна так и не вышла больше замуж, вырастила без мужа четверых детей. Славной была женщиной.
Умерла в прошлом году в возрасте 80-ти лет - " Царство ей небесное !"
    Вспоминая,свои в детстве проведенные годы в дорогой мне Казанке, хочется сказать: "Спасибо тебе за все, и мой земной поклон, моя малая Родина - Казанка !"  На следующий день,из-за дождя, мы все просидели дома. Вечером,после работы, на своем тракторе прикатил к родителям Николай, и утром следующего дня, распрощавшись с сестрой и Алексеем, мы с Николаем уехали в Грузенко. Надо было успеть мне на рейсовый автобус. Долго они махали мне в след, а я им с тележки. В Грузенко мы поспели вовремя, уже шла посадка на автобус. Попрощавшись с племянником я зашел с вещами в автобус,а Николай подошел к автобусу,и крикнул в приоткрытое возле меня окно автобуса:" Дядька ! Как только приедешь в Германию, дай о себе знать, чиркани нам письмо ! Да не забудь Фриде и Игоречку своему привет от нас передать !" -Передам Коля ! Непременно передам !"- крикнул я ему уже вдогонку, а у самого на сердце "кошки скребут", вот-вот заплачу. -"Удастся ли когда нам еще свидеться, кто знает ?
До свидания,родные мои ! До свидания, Казанка ! Именно до свидания,а не прощай !" - подумал я,когда автобус уже тронулся.
    Доехав до Балахты я купил на вечерний рейс автобуса билет, и еще раз проведав племянницу с Сережей, уехал в Красноярск.
Около половины одиннадцатого вечера я был уже дома. Так закончилась моя последняя поездка в Казанку.Свидимся ли еще когда, не знаю, но очень на это надеюсь ! И ежели доведется мне дожить до того времени, то обязательно свожу в Казанку и своего  младшего сына - Игоря, чтобы не прерывалась связь всех поколений со временем, и чтобы мы больше никогда не были Иванами не помнящего родства ! -"Говори и помни !"- сказал я себе. -"И так, до встречи !"

                ЕГОРОВ АНАТОЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ - БАУЕР
               
                ГЕРМАНИЯ г.ПФОРЦХАЙМ,ДЕКАБРЬ,1993 ГОД.