Бренность бытия

- И что, виллу тоже оформил на жену? – Петруха подцепил вилкой креветку.
- Не, - Толик подтянул ближе блюдо с паэльей. – На тещу.
- Хм, - хмыкнул Петруха. – А если помрет?
- Кто? – моргнул Толик с недоумением. – Жена или теща?
- Обе, - предположил Петруха. – Раз, и всё! Автокатастрофа, к примеру.
- Не-е, - промычал Толик набитым ртом. – У меня брачный контракт.
- С тещей? – долил вина в бокал Петруха.
- С тобой, блин! – Толик бросил вилку на стол. - И еще долговые расписки от жены и тещи. Давай, Петр, выпьем.
- За дружбу?
- За налоговую службу! – заржал Толик.
- Да-а, - Петруха выпил залпом, крякнув. – Трудно им, слугам государевым, на казенных-то хлебах.
- Ну-у, - зажевал Толик. – На то мы с тобой, чиновники, им и дадены, так?
- Так-то оно так, - согласился Петруха. – Только обидно, блин, что на мое имя ничего не записано. В рейтинге Форбса и то жена вместо меня место занимает.
- Точняк, - Толик закурил, откинувшись в кресле. – Легализоваться мы с тобой, Петька, сможем только на кладбище – надписью на надгробье.
- Вот, гляди-ка, - Петруха встал с бокалом. – Бренность бытия, какая, а? Как начинали мы с тобой с похоронного агентства в девяностые, так и закончим. Круг замкнется.
- Софокл?
- Крис Кельми.
Над тихими водами Бретани, в вечерней тиши неслось на два нестройных голоса: «Замыка-ая кру-уг, ты в глаза-а посмотришь вдру-у-уг»…