О-враг!

    Cовещание в Центре Стратегической разведки  военно-воздушных сил США закончилось позже обычного. Утром со спутника пришли фотографии объектов. Неправильной формы. Различной площади.  Тянутся вдоль дорог по всей России. Растекаются жирными кляксами  у городов и посёлков.  Каждый месяц  их число растёт. Нет, русские не дураки.  Прячут новое оружие.
   
   В пятнадцать ноль- ноль подкатывает к Заячьему оврагу мусоровоз. В это время  рой бабушек, дедушек и детушек уже жужжит рядом. Отцы и матери на работе, а старые да малые  делятся новостями и поглядывают в конец улицы, упирающийся в шоссе.  «Едет!» – кричит шустрый пацан Васька Кривозубов, и каждый берёт пакет с мусором наизготовку.
   Как-то перед Новым годом грузовик  в Хитрый посёлок не приехал. Такое  бывало и раньше. Мусорщики-таджики в эти дни работать отказывались,  на каникулы многие из них уезжали на родину.
   По давней привычке жители каждый день ждали мусоровоз. Перед сбегающим с горы Ореховым оврагом за неделю выросла куча отходов в  человеческий  рост. Не нести же обратно  домой!
    Прошло двадцать дней января, а грузовик так ни разу не объявился.                « Давайте поставим баки», -- предложил бывший врач, пенсионер Владимир Иванович   землякам, ожидавшим мусоровоз. « А ты сходи к начальству, попробуй», -- подначил его  старик Исавкин.  Владимир Иванович  пошёл в администрацию посёлка и попытался вернуть пропавших мусорщиков. Оказалось: вывозить отбросы каждый день невыгодно. На зарплату рабочим и бензин идёт слишком много денег. Сам глава  администрации предложил:      «Оставьте заявку.   Будет вам кирпичная помойка с железными баками.  Вывозить будем раз  в неделю. Со следующего квартала».
  Как всегда в 15.00 жители несли полные пакеты и вёдра к оврагу. Не таскать же их за триста метров в соседний посёлок! Не везти же отходы на своих иномарках к другой помойке! Места для мусора на обочине стало не хватать.               
   Раньше  хитрованцы любили отдыхать в жару в тени ореховой рощи, зеленевшей на дне оврага. Рядом перешёптывался с листвой прозрачный ручей. Из него отцы и деды  носили чистую и вкусную питьевую воду. Теперь в посёлке высилась водонапорная башня. В каждом доме из крана лилась  вода. Правда, она отдавала ржавчиной, да и отключали её часто, зато таскать тяжёлые вёдра в гору стало не нужно. Никто и не таскал.
   Однако, об овраге  хитрованцы не забывали. Теперь в посёлке появилась новая забава. Подойти к краю горы и метнуть пакет с мусором или дырявую кастрюлю в овраг, как можно дальше, стараясь попасть в тонкую ленту ручья, чтобы услышать его громкий всхлип.
     С незапамятных времён в овраге жили зайцы. Людей они обегали стороной, да и те ими не сильно интересовались. Охотился на косых один  Исавкин, бывший надзиратель местной тюрьмы.  Любил побаловать себя тушёной зайчатинкой с яблочной подливкой. Жил он на краю оврага с близнецом Яковом,  псом и котом.
   Как-то ранним утром собрался Яков прогуляться с собакой по посёлку, вышел во двор и оторопел. Вся кора на  яблонях  была съедена русаками на высоту человеческого роста. Конечно, они и раньше грызли деревья в феврале, когда было особенно голодно, но не там, где хозяева держали кошек и собак –  боялись. Голые стволы, как женские тела, стыдливо белели в зимней утренней тьме, пытаясь прикрыть наготу истерзанными ветвями. Их жёг мороз и секла метель. Яков обмазал  обнажённые деревья садовым варом, замотал их чёрной плёнкой…
   Днём Исавкин приволок к оврагу мусор. Рассказал   бабкам и дедкам о своей напасти.   «Не к добру это», -- откликнулась старуха Белоглазова, слывшая колдуньей.  « Ну и дела», --  поудивилялся народ, посудачил да и забыл.
    Сосед Исавкина Павел Иванович Филатов по прозвищу Понтяра Филат  зайцами не интересовался. Он был столичным чиновником. Приезжал с работы поздно и ночью ходил к оврагу выбрасывать мусор. Умывал лицо и руки, ужинал и ложился спать.
   Добирался до оврага с трудом: вся прилежащая часть посёлка была завалена двухметровым слоем отходов. Носил с собой совковую лопату -- разгребал проход. Останавливался  на краю, среди вмёрзших в снег презервативов и битого стекла и, кинув взгляд на мелкие камешки звёзд в асфальте неба,  катапультировал пакет с отбросами. Слушал, как в ночной тишине его тугая тушка с шумом идёт на таран склона или ручья. Радовался своей силе и меткости. Вот в такой момент и произошло небывалое.               
   Огромные стремительные тени накрыли Павла Ивановича, хлёсткие удары посыпались со всех сторон.  Нападавшие намертво, как бойцовые псы, вцепились зубами в его мясистое тело, повисли  гроздью на боках и ягодицах и стали рвать  когтями живую плоть. Мужчина пытался  отбиться от неизвестных лопатой, но оступился  и полетел в овраг, в большую лужу  человечьего дерьма, недавно откачанного Исавкиным из  выгребной ямы.  Последнее, что  увидел  истекавший кровью Филатов, была страшная морда зайца с длинными окровавленными клыками.   
   Не прошло и часа, на раненого наткнулся малец Кривозубов. Через день  Филатов пришёл в себя и рассказал навестившему его Владимиру Ивановичу о грызунах-супостатах, отъевших его правую руку с  орудием обороны. Народ втихомолку потешался: « Совсем мужик свихнулся. У зайца клыки увидел!» С  тех пор земляки начали звать  Филатова  Пашка Заяц, а оставшуюся руку ему мыла теперь жена.
   Пришла весна. Стало припекать солнышко. Повеселевшие детишки подожгли кучи в разных концах посёлка. Над ним опустилась едкая дымовая завеса. По улицам  растеклись  ароматы, ранее  жителям не ведомые. В один по-летнему тёплый день, ровно в 15.00, когда народ собрался у оврага, преодолев высившиеся на  пути горы мусора, Васька Кривозубов вдруг закричал, как прежде: «Едет! Едет!» Все повернули головы в сторону шоссе, откуда давно уже не появлялась ни одна машина. За клубами дыма можно было разглядеть: натужно завывая мотором и закладывая немыслимые виражи, в Хитрый посёлок пытался протолкнуться  грузовик  с новыми мусорными баками.
     «Не проедет», -- изрёк ветеран Исавкин, когда-то возивший начальника тюрьмы. «Танк бы пробился», -- высказался Пашка Заяц, служивший лет двадцать назад поваром в танковой дивизии. Грузовик в последний раз взвыл, дал задний ход и пропал за поворотом шоссе.
   Взбудораженный народ вскоре успокоился. Теперь никто не мешал искать в кучах нужные в обиходе вещи.
      В Стратегическом центре решили провести разведку на месте. Выбрали один из объектов поближе к Москве. Ранним июньским утром  бабка Белоглазова вышла поискать себе пропитания и обомлела. Сквозь дымную пелену, застеленную над посёлком от края до края, летело огромное кроваво-красное сердце. Чуть ниже его болтался  мелкий плетёный кузовок, с каким хитрованцы  ходили раньше по ягоды. На сердце было написано «I love you!» Каждую минуту из кузовка с громким змеиным шипеньем бил столб огня. «Конец света!» -- завопила  Белоглазова и зарылась в ближнюю кучу. Не будь она так пуглива, могла бы заметить в корзине под воздушным шаром молодого мужчину, тщетно старавшегося разглядеть что-нибудь на земле в полевой бинокль.

   В Хитром посёлке хозяйничала осень. Хулиганили  холодные ветра. Обрывки газет носились над мусорными полями, как воздушные змеи, и приземлялись на серьёзные лица жителей,  занятых важным делом. На въезде в посёлок  Пашка Заяц сколотил из ящиков сарай и открыл бизнес. Хитрованцы добывали вторсырьё и несли ему на продажу. «Учись, Васька!» – наставлял мальца Кривозубова дед Исавкин, лавируя среди мусорных куч с тюком гнилого тряпья в сторону избушки Зайца. «Кто ищет, тот всегда найдёт!»               
   Теперь  все поселковые ели и одевались  с помойки. Конечно, пахли  хлеб и штаны не слишком приятно, да и умирать  cтали почему-то раньше. Но жители  к этому привыкли.  Один Владимир Иванович по-прежнему ходил в магазин, а мусор опускал в контейнер в соседнем посёлке.
    В доме каждого хитрованца стоял телевизор.  По вечерам, когда изучать недра мусорных куч было темно, лился с горящих экранов в души свет политических знаний.  У оврага в заветный час обрели своих соратников лидеры новых партий: Исавкин – либеральной « За свежий отброс», Филатов – консервативной «Пипл хавает».
   Жить бы хитрованцам, поживать,  добра наживать, да зря смеялись они над Пашкой. Замучили их звери невиданные: огромные, свирепые, зубастые. Караулили честных обывателей среди мусорных куч, лишали жизни и съедали. Прошёл слух: кое-кто из поселковых превратился в зайца.
   Приехал из столицы учёный зоолог, остановился в доме Зайца и выставил в форточку подзорную трубу. На первой же утренней заре увидел длинноухих особей двухметрового роста, затаившихся среди куч, испугался, истошно закричал и стремглав убежал, оставив хитрованцев в недоумении. Однако через два дня узнали они из газет, что учёный открыл в  их посёлке неизвестный вид – русак гигантский или саблезубый. 
    «Эка невидаль, жирный зубастый заяц!»-- хвалился перед земляками Исавкин у Пашкиного склада, куда переместился центр общественной жизни посёлка. «Я и не таких стрелял. А что норовит питаться гражданами, так ведь волки раньше тоже не капусту грызли. Не одни, так другие.»
   
   Как-то поздно вечером  рейсовый автобус остановился  на обочине шоссе. Из него вышел неприметный пассажир в широком тёмном плаще и начал медленно пробираться к центру посёлка. Он был уверен: скоро тайна нового русского оружия будет раскрыта.