3. Доктор Птичкин

Высокий, сутуловатый, со слегка загнутым  вниз острым носом, напоминающим клюв кондора, на маленьком личике, словно бы приклеенном к покрытому густым седым пухом черепу, доктор Птичкин  был вездесущ и, в то же время, неуловим. Когда кто-нибудь из пациентов отделения пытался встретиться с ним, то, как правило, узнавал, что его нет в отделении, что он был здесь, но недавно вышел и не сказал, когда вернется. Было Птичкину лет семьдесят, стаж работы у него был большой и, поскольку зарплата врача зависит у нас, в основном, от стажа, его зарплата была существенно больше, чем зарплата молодых врачей.
Время от времени Птичкин производил обход своих пациентов. В отличие от других больниц, где обход совершается ежедневно, кроме выходных, и в одно и то же время, обычно это девять часов утра, он совершал обход  в разное время, по настроению, когда ему хотелось. Вимательно выслушивал больного, хмыкал,  делая умное лицо, осматривал его и затем, так ничего и не сказав, переходил к другому пациенту.
Разного рода справки, эпикризы и другие бумажные документы он писал подолгу. Они  давались Птичкину с трудом, содержали большое количество ошибок, как грамматических, так и всяких других. Он путал имена, фамилии, названия болезней. Когда в его творениях эти ошибки обнаруживались, он не спорил, не оправдывался, а молча переписывал забракованную бумагу.
Благодаря такой покладистости, его легко  прощали, жалоб на него не писали. Все сходило ему с рук, и он продолжал свою врачебную деятельность.
Хотя некоторым пациентам  лечение у доктора Птичкина вылезало боком.
Впоследствии, когда Вадим, поняв, наконец, что лечение у Птичкина ни к чему хорошему не приведет, потребовал, чтобы его выписали из этой больницы, которая, по некому странному недоразумению, называется первой, сотрудники отделения эндокринологии, где он лежал, начали вдруг, словно чего-то испугавшись, активно его лечить. Ему ставили капельницы, присылали к нему медсестру с высокочастотным магнитным облучателем,  и горстями скармливали ему какие-то таблетки. Тем не менее, медсестры были уже настолько распущены, что откровенно игнорировали любую попытку Птичкина  заставить их что-то делать хотя бы для того, чтобы создать видимость эффективной работы.
Тогда Птичкин стал обходить больных не в одиночку, а вдвоем со студентом – практикантом. Пока врач выслушивал пациентов, хмыкая, как обычно, с умным видом, практикант мерял другим пациентам давление, ставил градусники, производил другие несложные манипуляции. Тем самым создавалась видимость активных действий медперсонала.
Однако Вадим уже не верил Птичкину и продолжал настаивать на выписке. И эта его настойчивость, как он позднее понял, спасла ему жизнь. Потому что, испугавшись, очевидно,  последствий своего бездействия и безграмотно проводившегося лечения, медики решили подстраховаться и, прежде чем выписать его из больницы, отправили на консультацию в недавно  организованный Центр диабетической стопы. Там, осмотрев его ногу, сразу же предложили ампутацию большого пальца, поскольку в том состоянии, в котором стараниями Птичкина оказалась нога, появилась реальная опасность гангрены со всеми вытекающими, весьма мрачными,  последствиями.
И все же с Птичкиным Вадиму удалось расстаться не сразу.