Химеры престолонаследие

   
Авантюрная фантасмагория

               
        Наташа искренне надеялась, что недавние знакомые не                сторонницы экстремизма, хотя заговорщеским духом от них и                попахивало. Иносказания порой касались неких политических                приворотов, от которых и до переворотов недалеко. Или она зря поддавалась подозрениям?..
        Факт! Новое окружение – подмосковницы и столичные подруги –                по-иному открыли для нее жизнь, обогатили внутренний мир.                А она-то из-за неудачного любовного опыта чуть насилие над собой не сделала.
        - Первый блин всегда комом, и мы его - дурным знакомым, -                ободряла баба Вика. – И кость в горле не для нас. Пей,                голубка!
        Вначале могло показаться, что она очутилась в дурной                компании разочарованных алкоголичек… Столкнулась с Верой                в библиотеке и словно током ударило. Дошло позже, что случайных                встреч не бывает, просто порой мы проходим мимо знаков                судьбы.
        Новые знакомые стали самыми близкими, они вовлекли                в заманчивый подспудный мир. Тайные знания и умения       совершенствовали тебя, как личность. Правда, иные культовые                отправления забирали много энергии, но потом в тебя                вливалась такая мощная сила, что Останкинскую башню впору                пошатать. Но это появлялось не сразу и не всегда.
        После таинственной обрядовой ночи девушка не сразу смогла                войти в привычную исследовательскую форму. Словно пионерочка                после летнего откорма у бабушки в деревне пыталась натянуть                старенькое платьице. И силы отдано немало, зато такие невиданные ощущения…
         Наталья Алексеева, историк-аспирантка, взлохматила свои русые волосы и трогала веки, словно только что и  не вовремя проснулась. Но дело не в том, что она недоспала: древний текст как бы издевался над любовницей, не желал обнажаться. Гипнотический натиск зеленых глаз не помогал. Она почувствовала противодействие и интерес к ее методике. Определить наблюдателя!
        Жучков и сверчков в этой подмосковной квартире не обнаружено. О бабушкином жилье мало кто знает. Только та паутинка за окном? Где же веник у бабули? А, не понравилось кому-то – земным или сюрреальным чужакам?
        А если попробовать с заклинанием впериться в рукопись?                Шелест бумаги или листьев, слова, переиначенные с мертвого                языка, неискренни. Подлинник или фальшивка? Сочинение                позднего автора или истинные записи  пленника?  Иной  раз  она                определяла  редактора  летописи, потрудившегося в угоду                князю.
        Ее дар не сразу проявился, видимо, общение в клубе чародеек этому способствовало. Старинные письмена раскрывались не всегда быстро, образы подтекстные легко не приходили. Или диафильмы, или кадры немого кино. Звуки она составляла сама. Ну, упрямый листок, неизвестно кем составленный! Что это? Слайды из мифологии… Но почему всадники странные?
        Неужели  опять  примитивное  фэнтези,  плод  неокрепшего  от  знаний  и  упражнений  ума?  Знакомая,  тоже аспирантка, но литературовед, сетовала: подавляющее число работ, присланных на конкурс, - это модное течение. Начитались, насмотрелись, лепят блоками, по киношному, сплошной экшн. Языковые описания им чужды. Нелепо, как в песне деда. «Советская, ракетная, родная кавалерия…» Он шутил, надо было петь «артиллерия».
        Но тут, между строк, мелькают кадры немого кино.                Лошадки-то крылаты, резвы, подобно «вертушкам». Небольшие                ракеты, типа «земля – воздух» у них за спиной, вместо колчана                со стрелами. В руках – бластеры из фантастических романов,                пистолеты с пулями. Но это – легкая конница. Тяжеловесы в                колесницах-тройках, там установки вроде самоваров, да нет,                это устройства посущественнее. Развернулись, подобно тачанке-         ростовчанке, и брызнули на врагов огненным лучом. Похоже, лазерные устройства.
        Враги  тоже  не  лыком  шиты,  у  них  –  бронетехника,  орудия извергают  каменные  ядра.  Но  это  не  главное.  Из пещер-ангаров вылетают огнедышащие драконы, змеи-Горынычи. Огнеметы                жгут легкую кавалерию, те поражают врага ракетами. Бои                на земле, в воздухе. Те, что на пегасах, более маневренны,                но он без брони, их крылья – слабое звено из шоу Маши                Киселевой. У летающих ящеров – хвост, ахиллесова пята. Без                них теряется управляемость. Горящие перья, хвосты. Война на полное истребление.
        На воде такие же баталии. Судна в виде черепах неуязвимы,                но их подрывают водолазы. Подводные лодки идут на таран,                подводные ядерные взрывы. Нет спасения в атмосфере, гидросфере,                только в литосфере группа женщин и детей в страхе за свое                будущее.
        Мужчины гибнут, они все отданы в жертву Богу войны,                раненых добивают. Мужья, отцы, братья, женихи  уничтожены.
        Горстка обезумевших женщин все же выбирается из-под завала: они убегают, куда глаза глядят. Но находится одна черноволосая, смуглая женщина, которая останавливает их…
        Чушь! Батрахомиомания какая-то, сердится аспирантка-историк.                Такого не было никогда. И продолжение – нелепо… Женщины усмиряют табун диких лошадей, доят кобылиц, защищаются от                кого-то.
        Топот  неподкованных  копыт,  развиваются   волосы  и  туники.   Не чапаевцы, не казаки, на лошадях без седел. Луки, арбалеты, копья в руках. Жрица-царица – на белом скакуне, она бесстрашная, всегда впереди. Дикари в  панике  разбегаются,  но  иные,  в  шкурах,  выставляют  рогатины  перед конями.
        Это древние воительницы… Амазонки? Да, именно о них говорится в сочинении. Но что это за прелюдия? Глаза устали, волосы взлохмачены… Надо отдохнуть и приготовить снадобье: энергетический напиток                по рецепту ведьм. Хрен – основной компонент, не зря с                женьшенем схож, так и рвется в повелители огорода. Питье                отменное, не захочется кушать. Удержаться, во что бы то ни стало! Чревоугодие – это не только лишний вес, оно ослабляет ее сверхчувствительность. Излишества всегда опасны, у подруг своя система разработана.
        А о помыслах этой небольшой компании и думать страшновато.                Далеко идущие  патриотические   планы   похлеще,   чем   у   РНЕ.         Основаны на исторических примерах, новых открытиях в                парапсихологии и старых рецептах. Не слабее они той же                Екатерины Нелидовой, влияющей на Павла 1, или Натальи Львовой, которая не довела дело до конца. Ей бы  подчинить Сталина, играть на образе вождя, управляя страной по-матерински. И мать Иосифа могла быть на ее                стороне.
        - Открывай, Наталка! Знаю, что ты здесь! – стук в дверь, звонки разбудили бы и глуховатую бабушку. Хорошо, что она на огороде, разбирается, кстати, с «хреновой экспансией».
        Молотить обшивку двери могла только Катя. Крутая                электронщица с фигурой метательницы диска и толкательницы                ядра. Атлетизм – ее стиль жизни, как и попытки найти любовь                среди веток шиповника. Она чуть старше Алексеевой, ей уже двадцать пять. Отец умер, мать в Туле, в Москве живет у родни.
        - Сейчас! – Наташе понятно, что так просто от Екатерины Бобриной не отделаться, если она возбуждена. Хорошо, что июль без дождей, сухую обувь на ходу швырнет куда попало.
        - Яды  имеются?  –  сумочка  полетела  на  диван,  босоножки  – под стол.
        - Тебе для себя? – поинтересовалась Алексеева.
        - Издеваешься? Самца одного замочить надо.
        - Отлично! – Наташа очень обрадовалась: гостья готова для      посвящения.
        - Самого сильного!
        - Конечно. Алиби у тебя есть?
        - Найдем, подберем по размеру.
        - Дело заведут, следствие…
        - Подумаешь, - но напоминание об ответственности несколько охладило пыл потенциальной убийцы.
        - Надо все продумать. А самца не жалко?
        - Ну, а если иное? Сглаз, к примеру?
        - Порчу хочешь?
        - Да покрепче!
        - Тогда вы ошиблись адресом.
        - Но вы же можете? Ты, Вера, другие.
        - Вредить здоровью – не наше дело. И ты еще не с                нами.
        - С вами, с вами, Наташенька! А если приворожить?
        - Кого?
        - Его к какой-нибудь шлюхе.
        - С целью мести?
        - Конечно!  Я  с  вами!  –  Бобрина  обняла  Наташу  с  борцовской силой.
        - Хорошо. А сейчас к тренажеру, он у меня в соседней                комнате.
        - Я бы ядро толкнула за тридцать.
        - И представила, что оно долетит до головы Игоря.  Верно?
        - Уловила мысли…
        - Несложно. Обойдешься велотренажером.
        - Уважаю этого джентльмена, удовлетворяющего даму.
        - Еще есть фехтование, скачки.
        - Отлично. Но я все же расскажу тебе.
        - Не обязательно, Кэт. Хотя, тебе надо излить обиду. Давай только покороче.
        - Конспективно, обещаю.
        - Потом тренажер и душ.
        - Естественно.
        Поток эмоций, исходивший от гостьи, заряжал Наташу положительными частицами.
        - Нет,  ты  только  послушай меня. Информация для войны. Меня унизили  так  впервые,  дурочкой выставили. И кто? Вялый самец и высохшие деревяшки. Гадкие, выжившие из ума подстилки для наказанных дармоедов.    
        - Разбушевалась,  тебе  бы  ядерный  чемоданчик,  -  Алексеева  все    еще  не  могла  освободиться  от  чарующего  творческого                созидания.
        - Да, достали до первой программы. Опошлили детство, порядочных родителей.
        - Ругались матом?
        - Наоборот, убивали старомодным жаргоном.
        - Не понимаю…
        - Поймешь, когда в некой просторной столичной квартире взорвется газ или возникнет потоп.
        - Попахивает  террором,  -  Наташа  с  опаской  взглянула  на  бушующую красотку. Такие и электричку опрокинут, и дворец горящим сделают.
        - Доведут… А что? Спасибо за подсказку. Позвоню анпиловцам, лимоновцам,  натравлю…  Фас, мол, ребята, белая сахарная кость залежалась, чудом уцелела с семнадцатого года. Экспроприировать есть чего…
        - Это лучше к уголовникам, - посоветовала аспирантка. – А якобинцам этого не надо.
        - Топором пусть головы и комоды  крушат.
        - Что отцы не достроили, мы сломаем, - пропела аспирантка. – А ты остынь. Современная, ученая девушка отчасти посвящена в наши благородные цели.
        - Не спущу! Все мужики сволочи, но один из них особенный                урод.
        - Это уже другой разговор, здесь мы союзники, - повеселела                Алексеева. – Мы сможем достойно защитить одну из  нас.
        - Спасибо, Наталка, хоть ты и не Полтавка. Берегись, Игорь Николаевич, быть тебе опущенным по всем статьям. Всем аристократам корыто и  хижина.
        - Ладно тебе, революционерка. Придумаем такое, что пигмеем сделается. Чары и чарка подойдут?
        - Все подойдет, что для него плохо. И для всей его подлой            семейки.
        - Ну, сталинской практики нам еще не  хватало!
        - Это ты о чем?
        - Сын за отца не отвечает – говорил вождь, а его                опричники фабриковали дела на целые семьи врагов                народа.
        - Да, пожалуй, я знаю, - Бобрина как бы о чем-то вспомнила, а Наташа поняла: репрессии коснулись и ее предков.
        - Удали негатив, изгони ярость. Потом  обсудим…
        - А можно удалить ее, как занозу?
        - Кого? – не поняла Наташа.
        - Ну, прежнее чувство.
        - Любовь былую?
        - Да!
        - Попробовать можно… Но не исключены побочные                явления.
        - Чихать на них и на него.
        - Хорошо, полнолуние через ночь, оставайся.
        В полночь, при зажженной черной свече Катя наговаривала на сломанные часы: «В счастливые для рабы Божьей Катерины времена вы ходили, а теперь льдом поросли и застыли. Как вы свое отходили, отслужили, отбили, так и раб Игорь Владимирский свое отходил, сердцем остыл. Как вам не пойти, не побежать по кругу, так и мне, рабе Екатерине, забыть друга велено. Не завести, не обрести. Ночь на полночь не видать пути. Аминь».
        Затем Бобрина пальцами левой руки потушила черную свечу. Огарок и заговоренные часы положила в ногах у постели и легла спать, слегка утомившись.
        - Вставай! – на заре Алексеева разбудила подругу и повела к ближайшему перекрестку, на котором установлен светофор. Когда загорелся красный свет, Катя левой рукой с силой бросила часы и огарок на землю со словами: «Красный для Игоря, раба». Когда появился зеленый свет,    Бобрина приложила правую ладонь к груди в области сердца и тихо произнесла: «А рабе Екатерине по жизни зеленый. Отныне и до веку да будет так!»
        Они возвратились домой, зажгли зеленую свечу. Дали ей выгореть полностью, читая молитву к Богородице. Усталые подруги заснули, подложив под головы подушки с сеном.
        Пробудившись первой, Алексеева почувствовала неловкость.                В роль колдуньи она только входила, не являясь таковой, как    потомственной. Прорывались сомнения. Двадцать первый век на                пороге, а она занимается подобными пережитками. Но ведь это лучше, чем ничего.
        Поможет или нет такой заговор, неизвестно. Застраховаться,                дать установку на душевный покой? Растолкать эту                здоровячку?
        - Хватит! – Бобрина открыла глаза и неузнавающе смотрела на Наташу. Потом – рука под подушку.
        - Ты что, Кать? – испугалась аспирантка. Жест профессионального шпиона.
        - А, это ты? – Бобрина вскочила с постели, как ни в чем                не бывало. – Извини, мне пора. Заспалась на чужой  кровати.
        - А как же?..
        - Потом,  потом,  дорогая!  –  она  чмокнула  Алексееву  в щеку и быстро, по-военному, собралась. Алексеевой подумалось, что это не   к добру. Эта амазонистость могла привести к чему-нибудь         криминальному. Надо подруг предупредить: натворит эта спортсменка дел, расхлебывать им. Для конспирации это архивредно, как сказал бы отвергнутый вождь.
        Баллы штормового гнева, оставленного Катей, снижались, и Наташа предвкушала возврат к милому занятию. Для этого и уединялась в бабушкиной квартирке. Надо же, и тут отыскали, разрушив сладость творческого уединения.
        Но  что  это?  Смутная  тревога  проникла  в  ее душу как бы ниоткуда, но сверхчувствительная девушка понимала: это направлялось извне. Алексеева  настроилась, выполнив несколько упражнений, и тихо вскрикнула:  чьи-то  чуткие  уши, казалось, внимательно ловили каждое слово  Бобриной. А может, Катя здесь ни причем, прослушка касалась именно  ее.  Были  подобные ощущения и раньше, но теперь они обострились.
        Соседи, вернее, те, кто находился за стенами? Вышла на                площадку, позвонила в дверь напротив… Ни звука!.. Притаились                или никого нет? В соседней – глухой дед, а внизу – очередная                семейная разборка. Странно, непонятно, но на чердак она не                полезет, как и в подвал. Окно?.. Как она сразу не догадалась!                Их второй этаж вполне доступен для чуткого уха, но ведь                она приняла меры к заглушению и затемнению. Нет,                подслушать могли только с лестничной площадки, а там –                никого.
        На улицу она все же выглянула через щелочку в шторах.                Обычные прохожие. Дед-грибник выполз из-за угла, остановился,                достал сигареты, прикурил, затянулся, как бы раздумывая, куда идти:                в лес или за пивом? Трудно предполагать, что выпады Бобриной                достигали его ушей. Ничего подозрительного, Наташа прекратила наблюдение.

         2. Девушку все же обвели вокруг пальца. Минутой позже поклонник тихой охоты украдкой бросил взгляд на ее окно и то, что ниже. Не совсем привычно коснулся лица, тронув усы, а затем пригладил седую шевелюру на голове. Его движения могли насторожить  аспирантку,  острый взор не пропустил бы подобной мелочи. Но – увы!
        Очень удивилась бы ученая колдунья последующим действиям неприметного мужчины, а особенно его мыслям. Но это не получится: инертный с виду грибник владел приемами физической и психологической защиты. И курил только для отвода глаз, ради легенды, и ковылял в сторону остановки с этой же целью.
        У дома бабули он оказался не просто так: стрелочка странного компаса, замаскированного под старинные часы, указала ему путь. Нет, он не слышал скандала на первом этаже и эмоциональных излияний Бобриной; за него это делали чуткие приборы. Устройства наводили на цель; они же записывали, что надо.
        Нет, слова и фразы  их не вдохновляли. Степень раздражимости,                потоки экспрессии, эмоциональные взрывы интересовали                датчики и уловители. Аккумулировались, сжимались в мини-                дискетах плоды встревоженной людской психики. Этот ценный                материал стоил дорого, и дед-грибник это знал. Словно пчелка, он копил мед в сотах, перерабатывая их в специальные капсулы. А они уже стоили многого!
        Эмоциональный апогей Кати зафиксировали необычные             приборы: плотность психоэнергии выше, чем у ссорившихся внизу    супругов. Да, он был доволен!  Зловещие планы осуществляются,              кое-кому не поздоровится в прямом и переносном смысле! И мысли            его - это мечты непримиримого террориста до мозга костей. В                основе задуманного, как и полагается, месть за оскорбление, за поруганную честь. Победители становятся жертвами, заложниками собственного триумфа. Их ждет не просто огонь и смерть, они испытывают              мучения посильнее. Уж для этого неловкий с виду, вероятно, подвыпивший мужичок постарается…
        «Дачник» втиснулся в переполненный автобус и повторил                те же манипуляции, что и на улице. Тогда его ветер заставил   попридерживать приклеенный ус и поправить пышный седой парик,                а сейчас – чей-то локоть и плечо толстой соседки, задевшей лицо.                В тесноте, но не в обиде! Заметивший это опустил глаза: не от  хорошей жизни больные старички забираются в редкие рейсовые автобусы. Маршрутки многим не по карману, а таким вот – в особенности. Прихрамывают, гнутся, а в лес выползают: свежий воздух, да и грибы можно продать удачно.
        Не спеша, выбрав посох из орешника, брел дедок по                тропинке, ориентируясь по солнцу. А «компас» на этот раз         предостерегал: не ходи на опушку, где разгораются нешуточные страсти! В пьяной компании подглядывающего не поймут и щедро «угостят», как нежеланного гостя. И хотелось бы пополнить аккумулятор психозом, но попадать под кулаки и пинки из-за этого не хотелось. Тихий охотник был мудр.
        Грибник свернул в чащу, и походка вдруг выправилась, а через полчаса он уже крался к объекту, надежно укрытому среди леса. Защита у особняка тоже отменная, но злоумышленника это не останавливало. И, как видно, в этой гуще зарослей он ориентировался превосходно. Подготовлен исполнитель хорошо, кто бы в этом сомневался. Если только он сам в минуты малодушия, но они были редки у состоявшегося, но униженного мужчины.
        К объекту, охраняемому парнями и собаками, он подошел с подветренной стороны и как бы с тыла. Высокий забор с колючей проволокой отбирал всякие надежды у домушника или подростка-проказника. Но подкравшемуся и не надо преодолевать стену, он незаметно устроился в кустах, вплотную подходивших к забору-гиганту в                этом месте. И зажигалка в его руках совсем не для искры, из                которой появится пламя. Эта штучка с виду безобидна, неприметный                ком земли удобен для изящной коробочки, он заменил заряд и                только. Элемент мины замедленного действия. Может не сработать,                может отсыреть. Поэтому подобное устройство следует заложить                и на противоположной стороне обширного особняка. Есть надежда                на пересечение полей и на взаимодействие с той неприметной                деталью, что надежно упрятана на самой территории закрытого объекта. Впрочем…
        Мужчина посмотрел на датчик и довольно усмехнулся: там, за забором, уже начались… оргии, волнующие психополе, не за горами и потрясение на почве ревности и зависти. Это то, что надо, что позволит его замыслам расти со скоростью грибов после хорошего дождя. О, вот и он! Мститель вспомнил о том, кого он изображает, и жадно схватил белый гриб, оказавшийся рядом. Конечно, он наберет их много на обратном пути. Легенда должна быть надежной.
        «Конечно, методы не безупречны, - мужчина вздохнул. – Но что делать, если ничего другого не остается? Террорист я, а подельники – чины из бывшей «девятки», переделанной в ФСО. Судите потомки нас! Выясняйте, как мы, государственники, верные присяге, докатились до такой жизни! Мы не надеемся на полную реабилитацию, но до очередной амнистии постараемся дожить…»
        Выходил он из леса вовсе не там, где зашел, а к железнодорожной платформе брел.
        «Вот так вам, топтуны, если за шатуном увяжетесь, - размышлял он не без злорадства. – Заехал через Михнево, вернулся через Столбовую. От любопытных глаз подальше. Маскарад скину в Щербинке, возле Милицейского. Через кладбище вернусь в столицу. А что, хорош я? Усы – под товарища Сталина, парик – под господина Эйнштейна… Гибрид    гениев, и я их продолжатель по определенным линиям. А без них                я и так приметен, живой Ильич и только! Любой бывший советский   человек, мечтавший жить при коммунизме, узнает такие родные черты мудрого вождя пролетариата. Но кем руководил бы он, кого подымал бы Ленин, воскресни сейчас? Сознательный рабочий сведен до исчезновения, ослаблен не только производящий класс, но и передовая интеллигенция. Если только армию бы подняли большевики, рабоче-крестьянскую по составу?..»
        Он вдруг вспомнил бородатый анекдот, ходивший среди народа во времена доброго бровастого генсека.
        Изобрели, вроде бы, средство, воскрешающее мертвых. Кого же               первым вернуть в этот мир? Политбюро единодушно: конечно же, Владимира Ильича. Оживили, приодели. Прищурился Ленин, осмотрелся и произнес:
        - Дела! Мне все последние дела за пятьдесят лет. И без                фокусов, истинные отчеты, архиважные события без прикрас! И оставьте меня одного!
        Дали, что хотел, создали рабочую обстановку. Охрана                тройная, секретари ЦК в замочную скважину пытаются подглядеть.                Читает, вникает. И еды не просит. Потом, правда, хлеба затребовал                и молока побольше. Ждут, тихо… Через день заглянули в кабинет,                а его и след простыл. Что началось! Все службы на дыбы, а найти                не могут. Что делать? Мудрые старцы постановили: оживить                Дзержинского.
        Железный  Феликс  Ленина  отыщет,  а  если  нет,  то  пусть  и  отвечает за это. Оживлять Сталина никому не хотелось. И верно. Первый чекист ползал,  шарил  по  полу  и  нашел бумажку. Подержал над огнем, проступили буквы, молоком написанные. Почерк его, знакомый: «Феликс Эдмундович, я в Женеве. Явки старые! Начинаем все сначала. Ваш Ульянов – Ленин».
        Анекдот был злым, даже пророческим. Оживи вождь сейчас, они пошли бы другим путем. Ленин, возможно, согласился бы с взглядами казненного брата.
        Организовывать боевые ячейки, возмущать молодежь, создавать революционные ситуации. Немцы – больше не союзники, на Фиделя одинокого надежды мало. Остатки партии лишены прежней революционности.
        И он, выходит, прав. Тем, засевшим в особняке, скоро                мало не покажется. Икра в рот не пойдет, коньяк даст задний ход.                И много еще других сюрпризов ожидает их. Народу хомуты вешают,                а он на дыбы встать может. Терпение не безгранично, соловья баснями не кормят.

        3. Вначале Игорь Владимирский чувствовал себя Нехлюдовым                из романа Л.Н. Толстого «Воскресенье» после того, как он узнал                про свои грехи. Ему, двадцатисемилетнему кандидату наук, больше                нельзя идти на поводу маман и тетушек. Но ведь не остановил                насмешниц, не показал мужской   характер… Мямля! Позвал девушку                к себе и не уберег от нападок. Ну и что, если вилку не так                держит? Анекдотики для дам пересказывает? Зато Катя Бобрина                порядочная, это все сослуживцы подтвердят. Спортсменка,                несколько импульсивна, но из семьи тульских инженеров-                оборонщиков, и с кем попало и куда попало не пойдет.                Двадцать пять, жизнерадостная, оптимистичная и невеста.                Хлюпик!
        Игорь с неприязнью посмотрел на себя в зеркало. Сейчас                он не любил этого ухоженного блондина с тонкими чертами лица.                Да тебе бы… То, что он подумал, исполнила его любимая, личная электробритва «Лада». Обычно она угадывала настроение своего                создателя, осторожно пробривала, приятно массировала тонкую                кожу. Но сейчас! Прибор больно ущипнул его за щеку, как бы мстя                за что-то.
        - Лада, ты обижена? – электронщик отстранил сеточку от                лица и поглядел на устройство со стороны. Сам же почти                одушевил несколько изобретений, настроил их на взаимопонимание с хозяином. И что? Чудо-бритва дернулась в его руке, потом самовольно отключилась.
        - За что? – глупый вопрос можно и не задавать. «Лада»                уловила его настроение и отреагировала по-своему. Мол, приди                в себя, повелитель! Ты не можешь постоять за себя и защитить свою             любовь.
        - Смотри, я возьму безопасную,  самую плохую корябку и                изрежусь до боли, - предупредил Игорь, но устройство ничего не                ответило. Владимирский не мог этого так оставить. Оправдательные                слова больше  адресовались ему самому, нежели кибер-                игрушке.
        - Да, не остановил, но Катя и сама хороша. Со своими                анекдотами забралась за черту дозволенности. А я, между прочим,                готовил ее. Послушный сын, внук, племянник – это лишь надводная                часть айсберга. Все основное под водой: он – потомок Рюриков,                Мономахов и многих других славных фамилий. В родстве с ними королевские династии Старого света. Дворянское собрание – их любимое место сбора, благо, теперь им не надо таиться. Спасибо Борису Николаевичу, монархисты могут открыто выражать свои взгляды и гордиться своей родословной.
        Судьба Отечества им не безразлична, это Катя упустила, приняв приглашение. В этом смысле она ему не пара. Но ведь есть еще и чувства! Любовница-графиня ему не подходила как женщина: с такой засохнешь, творческое воображение в гроб загонишь. Мещанские настроения, а он – аристократ духа.
        - Гены не откинешь! Кровь предков не заменишь переливанием! – теперь ученый разговаривал со своим компьютером и приставкой                «Ф». Это его личное, никому не дано знать об этом. Гены – это                все же биологическое, но ученый не мог опираться только на них.                Нет, есть еще кое-что, некие частицы тонкой материи, порой                возникающие на экране. Фантомы или еще что-то? Улавливал он кое-что, размышляя о предках и как бы посылая им привет в неведомый мир. И что же, порой ему как бы отвечали, слабо, вроде издалека, с другого сектора Вселенной. Неявные очертания лиц и пейзажей, еще существующих в родовых имениях. Родственно-духовные контакты, но о  них  следует  молчать.
         Да, его связь с Катей может не нравиться и предкам. Но  как                объяснить  то,  что  при  очередном  сеансе  он  получил  как  бы                одобрение оттуда. Образы: венчание, невеста, похожая на Бобрину.                Нечто  вроде  благословения  от  одного  из  прадедов.  Фантом  даже   придал  ему  решительности  в  ухаживании  за  той,  которая                понравилась… Галлюцинации,  впрочем, могли появиться из-за                помех. Она ушла обиженной! Аристократическое воспитание не                позволяло просто забыть. Честь! Ответственность за ту, кому показывал серьезность намерений. А дальше?
        Кандидат нашел подходящие аргументы для своего успокоения. Они  не спали, и он – не Нехлюдов. Это раз! И каковы перспективы возможного союза? Их НИИ в полном развале, и просвета не видно. Жалкое существование – вот что их ожидает. Воровать и торговать он не может, значит, достойная нищета.
       Конечно, можно уйти за кордон, как сделали многие молодые                ученые. Но он-то из другого теста слеплен, как выражается его шеф                Виктор Васильевич. Врожденная государственность, желание послужить Отчизне, которая освобождается от мрака беззакония. Монархия еще возможна в их стране, и не только вместе с Романовыми. Потомки                великих князей Владимирских ничем не хуже. Собор радетелей престолонаследия изберет достойного… И те, кто за рубежом, не очень-то по нутру тем же казакам. Значит, еще не время ему идти к венцу с кем бы то ни было…
        Его шеф, профессор Иванов, стал часто куда-то                исчезать. Эта лаборатория, как видно, его больше не интересует.                Но что задумал матерый академик, много лет успешно работавший                и на контору. Игорь лишь по рассказам знал о заказах ЦК и тех                сказочных пайках, которыми премировались успешно выполнившие  задания.
       Пусть! Он более свободен и проведет свой эксперимент, личный, в подземелье Китай-города.
        Пора собираться, еще раз проверить новый уловитель-                тревожитель. Осенило  его  как-то ночью, после свидания с Катей.                Близость неполноценная, но сублимация очевидна. Да, еще                кто-то из знакомых рассказывал о какой-то древнекитайской                системе сношений без сознательного завершения акта со стороны                мужчины. Семя остается, оно ищет выхода, толкает на                прозрение.
        Но это не для наших парней, это искусство древних. И если он попробует такое со своей вялой скучной партнершей, то заболеет. Графиня-разведенка совсем не влечет, кажется, и он ей не очень-то нужен. Кролики в клетке!
        Вот, Андрей звонит, встреча у первого вагона. В этой части Центрального  округа  столицы  Игорь  Владимирский  давно  не  был.  Метро «Китай-город», о прежнем названии напоминает скромный памятник       В.П. Ногину в переходе. Но нескончаемому потоку людей это, видимо, безразлично. Час «пик» здесь расширен до четверти суток, деловито снующих граждан всегда навалом.
        Они вышли к Старой площади, и Игорь внезапно затормозил. Маленький приборчик в сумке заволновался. Тревожитель?
        - Погоди, Андрей, - молодой ученый голосом остановил худощавого и сутулого спутника. Этот парень - энтузиаст и живет в районе одноименного проспекта, возле метро «Авиамоторная». Совсем в иной части города, противоположной, но это не мешает им дружить. Он один из тех, кто без устали рыщет по московским подземельям. Диггер, всеми уважаемый, целеустремленный.
        - Устал? – спросил приятель.
        - Ты знаешь, хочется мимо памятника пройти, по                скверу.
        - Хорошо. Героям Плевны наше уважение, просветителям, что ниже, - тоже.
        Они вновь спустились в переход, но Владимирский скрыл от                друга истинные причины поворота. Он опасался. Эти здания,                ранее населенные семьями аппарата ЦК, напичканы электроникой. Профессор еще в советское время поставлял кое-что из своей                лаборатории. Игорю пришлось участвовать в разработках антипрослушки в том отделе НИИ, куда Иванова переселили насильно. Приборы могли поднять тревогу, те, что в комнатах Администрации Президента. И его установочка в сумке могла заголосить от радости, уловив близость                «родни». Парни из ФСО не дремлют, враз его схватят. Доказывай                потом, что ты не шпион, а кандидат наук с далеко не рабоче-крестьянскими корнями. И что тебе их политические секреты – что пингвину горчичник на льду.
        Конечно, исследования авантюрны, он с шефом ими пока                не делится. Так, в общем плане их разработок. Контакт с                иными мирами, другими слоями материи давно назрел. Тут и                знания древних цивилизаций, имеется в виду и пришлых                особей, и, возможно, потомков. Чем мы хуже фрицев из СС,           продвинувшихся в свое время в этом направлении. Старик                Вронский тоже аристократ, успел многое рассказать об                этом.
        Иванов сам во многое не посвящает преданных ему сотрудников, но оно и понятно. Отобрали прекрасный особняк в лесу, растащили оборудование. Финансирование почти на нуле.
        В  сквере зеленые газоны, на них – парочками подростки. Они тут ногами сиденья скамеек не испортили, милиции хватает. От здания  Администрации их отделяет дорога, стоянка для служебных автомобилей. Везет некоторым!
        Владимирский  вспомнил  одного  знакомого. У него дед                был референтом Брежнева, и сам кандидат экономики заимел место                в одном из кабинетов. Ближе к власти! А кандидат наук Владимирский                мог бы попасть сюда тоже. Сошелся бы с КГБ, когда приглашали                в штат, оказался бы в одной аспирантуре с выдвиженцами ельцинского переворота. Реформаторы – не его круг, вот если «белая кость»                опять возьмет верх, то другое дело. Монархизм пока не в моде,                но времена меняются, народ захочет доброго царя. И тогда эти                парни из ФСО будут отдавать честь его потомкам                Мономахов.
        Они вышли на Славянскую площадь. Людно, конно, ОМОН всегда наготове, как и кремлевская кавалерия.
        - Нам  в  сторону  Солянки,  -  сказал  Андрей,  поправляя  рюкзачок     на  спине.  Вечный  студент  с  этой  штукой,  иначе не назовешь. Не доучился  немного,  но  Игорь  его  доведет  до  диплома,  договорился  почти.
        - А потом?
        - Между улицей Забелина и Большим Спасоглинищевским                переулком этот ход, - объяснил спутник. – Но нам нельзя                торопиться. Тут охрана, стройка началась, бродят всякие                лишние.
        - Кажется, синагога, - Владимирский обратил взор влево, переходя на светофор.
        - Центральная, - ответил Андрей, - и культурный центр евреев.
        - Ясно!
        Владимирский ничего не имел против иудаизма, как и                всех религий вообще. А в Израиле – с десяток однокурсников,                хороших парней, впереди встречи. Но сейчас ему вспомнился                рассказ о фильме Гайдая, где Юрий Никулин играл                простоватого героя. Оказывается, в первом варианте                Мордюкова, домоуправ, должна была сказать: «Не удивлюсь,                если он тайно посещает синагогу». Потом заменили – «любовницу».                Но зачем такое в тексте планировалось? Не намек ли на Савелия                Крамарова, который был правоверным евреем? И у мастеров                кино случаются проколы. Да, это Иванов рассказывал, а он уважал Вольфа Мессинга.
        - Тут православные храмы, монастыри, - добавил диггер. – А по Старосадскому есть место для последователей Лютера. Там прекрасные сеансы органной музыки, кстати.
        Это может пригодиться.
        - Интересно, - заметил Игорь.
        - Кажется, можно! – Андрей приподнял сетчатое заграждение, приглашая ученого на огороженный участок. Пустырь перед тем, как его наградят красивым сооружением.
        - Не схватят?
        - А  за  что?  Подростки регулярно тут пиво пьют, девочек кадрят. Бомжи бутылки собирают, отдыхают. А нам в подвал, вон за тем черным котом.
        - Проводник? Как в «Окне в Париж», - усмехнулся Владимирский, вспомнив понравившийся фильм.
        - Дикий, не дается в руки, - сказал исследователь                подземелий.
        Они как бы в котловане. Сломали здание царской постройки, обнажили старинную кладку. Новый дом начали строить, потом остановились. Случайно забрели в подвал бомжи, увидели лаз, но не полезли. Диггерам сообщили за пивное вознаграждение, а те обрадовались новому подземелью. Потом кое-что увидели и услышали, то, что находится в сфере интересов Владимирского.
        Сыро, темно в подземном ходе, но Андрею привычно. Фонарики, маска и прочие атрибуты всегда с ним. И глаза, кажется, совиные, привыкшие видеть во тьме.
        - Вибрация от электропоездов?
        - Не бойся! С метро не связан, лубянскими бункерами тоже, -                ободрил проводник. – Основной тоннель в  сторону                Таганки.
        - И за это спасибо.
        - А ты сетку от комаров не забыл? – забеспокоился Андрей  и поднял капюшон с марлевым забралом.
        - Взял, конечно, как ты и рекомендовал.
        - Хорошо. Насекомые тут зловредные. Одного нашего,                правда, не здесь, укусил пискун. Он отрубился, еле вытащили.                Пришлось в Кащенко везти. Набрасывай сетку на лицо, девки тут не               ходят.
        - Шок? Увидел чего?
        - Возможно. Но крыша поехала. То кричит про царя Федора, то еще про кого-то с кнутом на стуле.
        - Из-за комарихи?
        - Врачи разводят руками, но валят всю вину на                насекомого.
        - А не духи парня шокировали? Невесты бывают                агрессивны.
        - Те медики – атеисты. Осторожно, тут спуск, - предупредил              проводник. – Вот здесь слышали стоны,  причитания.
        - Сильное место, разлом, - размышлял Игорь, одевая наушники и настраивая прибор. Он сильно волновался, ведь впервые испытывает тревожитель сущностей.
         - Охотник за привидениями во всеоружии, - пошутил Андрей, скрывая свой напряг.
         - Ребята шары, свечение видели? – Игорь шарил короткой      «антенной».
        - Это привычное. И призраками нас не испугаешь. Звуки –                вот что ошарашило. Такие женские: проникновение, плач,                мольбы.
        - А говорил, что девушек тут нет.
        - Свидания по пятницам, ближе к двенадцати  часам.
        - В полнолуние, по системе…
        - Особый час. Земля ворочается, вздыхает. И прорывается в трещины информация параллельных миров.
         - Хорошо объяснил. Стоп! – Владимирский включил запись. Шумы, звуки… Свара женщин на кухне, в коммуналке. Лексика примерно восемнадцатого века… «Подлая!.. Урод рода человеческого!.. Самозванка!.. Я внучка императора!»
        Ссорятся  духи  или  реальные  живые  люди?  Выясняют  отношения,     у  них,  видимо,  свой «час пик». Не хватает места в повозках или любовников делят? Повелительный голос с акцентом. Что за чушь? Тревожитель загудел.
        И вдруг отборный современный мат. «Контра!.. К стенке!.. Я                тебя, белая сволочь, шлепну!..» Удар. Какое-то существо как                бы задело плечо Игоря, он пошатнулся, присел. Пытают,                избивают.
        Почудилось, что в застенках ЧК его раскалывают, обнаружили, что он голубой крови. Голова кружится, страх накатывает. Князей хотят истребить полностью.
        - Что с тобой, Игорь? – товарищ навел фонарик. – Бледен. Дыхалка? Скорее на свежий воздух!
        Он помог Владимирскому выбраться из подвала, и они долго отдыхали на скамеечке. Уютный дворик, никого нет. Можно отдышаться, привести мозги в порядок.
        - Минералку будешь? Я принесу! – предложил Андрей. – Тут палаточка рядом с монастырем.
        - С удовольствием. «Святой источник».
         - Да, посиди. Здесь Академия МВД рядом, братва не борзеет. Патрульная милиция раз в полчаса.
        - Спасибо.
        Молодой ученый, отдыхая, тщательно анализировал произошедшее. Ясно, аномальная зона. Информация из иного мира. Почему тут? Археология? Скопление святилищ, капищ? Смешение медитаций, религиозных импульсов?
         Где у него схема района? Да, пирамида из домов, нет, символ какой-то. Стыки переулков, угловые сооружения. Случайность или планировка вознесшегося?
        Да, без помощи историков не обойтись. В Интернете поищем.                Что-то в этом месте нечисто. Хорошо бы с Наташей Алексеевой                связаться. Очень способна, вот-вот защитится. У нее свои методы, необычные. Иванов очень заинтересовался, узнав о них от Игоря, а тот – через Катю.
        Профессор еще говорил о том, что экстрасенсы развиваются, а    медиумы обретают новые свойства. Роза Кулешова была началом,          Вольф и Вронский – у истоков. Историк видит подлинность,                через поздние наслоения, пытается познать достоверность, не чета звездочетам. К астрологам Иванов относится скептически,                считая, что звезды влияют на планеты, небесные тела. А судьбами людей управляют иные силы, возможно, заключенные в энергоинформационном поле. Всевышний разум, конечно, есть, но формы его воздействия четко определены.
        Наташа, близкая подруга Кати Бобриной, захочет ли она снова встречаться с ним? Сотрудничать?
        А если его возлюбленная рассказала про разрыв, обвинив во всем князя? Стоит ли звонить?
        И снова мысли о Кате, поселился ее образ в его памяти                и никаким веником в парной не выпроводить. И в компьютере                сообщение от Бобриной, электронная, оживленная переписка. Казалось, их искусственные интеллекты подружились, как пятиклассники. Катя, а ведь я не прав.
        - «Святой источник», как просили! – товарищ прервал  мысли
        - Мерси!
        - Уловил кое-что?
        - Похоже, девицы из-за нас передрались.
        - Серьезно? А ведь когда мы девушек взяли, то стрельцы всем привиделись.
        - Вот  видишь,  -  Игорь  сделал паузу, допивая свою бутылочку. – Ладно,  послезавтра  со  мной  в университет пойдешь, на трех кафедрах ждут.
        - Договорился? А сразу не сказал, - обиделся  Андрей.
        - Сюрприз.  Ты  помогаешь  им  с  оснащением за консультации и зачеты.
        - И диплом в кармане?
        - Надеюсь. И про того парня, которого ужалило насекомое, разузнай, пожалуйста.
        - Конечно.

        4. Катины желания развеселили аспирантку, потом вдохновили.        Месть? Не это ли понятие знаковое для рукописи? Заклинание,             напиток и натиск. Подтекстные образы потекли                ручейком.
        …Они знали, за что сражаются, и поэтому не ведали                поражений. Из поколения в поколение передавались рассказы                об унижениях. Боги вмешались и сберегли их, дабы сохранить                вид древней цивилизации. Уменьшили размеры, отобрали                устройства огня и воздуха, уравняли с новыми племенами,                а те, мысля примитивно, не желали знать законов. И женщины стали воинственны.
         …Молодая царица амазонок Тина радовалась нелегкой победе.                Это не сарматы, враги примчались из зоны лесов с рогатинами                в руках. Выбить их из седла не так просто: коренасты, в шкурах.                Спасибо богиням-покровительницам, подсказали атаку. Луки                брали на расстоянии коней и всадников, пленных было                немало.
        - Царица   первой   выбирает   жеребца   из   табуна,  -  возвестила  жрица.
        - Да, - встрепенулась Тина. Обычно она выбирала самого                крупного, волосатого самца для забавы. Таких много среди                пленных мужчин. – Если того? – она указала на зверообразного урода. У него все большое.
        Но что это? Взор повелительницы как бы споткнулся на лице светловолосого юноши. Голубые глаза чисты, он еще не знал любви. Кожа светлая, сам взволнован. И как глядит на нее… Нет, не испуг, здесь что-то иное, непонятное.
        - Этого хочу объездить.
        - А потом кинуть в яму, - согласилась жрица.
        - С  высокой  скалы,  в море, - засмеялась Тина. – Приведите после совета.
         - Пригоним, - пообещала общающаяся с богинями. Она немолода,   грудь высохла, но выбирала для себя самых сочных, упитанных             самцов. А на утро их не узнать – кожа да кости. Умирали сами, без меча и удавки.
        Поза наездницы, сверху только женщина. Это и удовольствие, и наслаждающая месть за всех подруг, сегодняшних и давно забытых. Уздечка на месте.
        - Поскакал!
        Вначале потешится на крупе, потом перевернет на спину и возьмет его, как захочет.
        - Скачи! – плетка гуляет по заднице, он  взбрыкивает.
       - Я тебе, жеребчик!
       Теперь она на нем, хлещет по щекам, щипками доводит до                возбуждения. И он все понял. Угодить хозяйке, значит, продлить                себе жизнь. А там, кто знает. Убегали иные от жестоких дев,                пользовались их отлучкой. Это те, кого оставляли в рабах, не                умерщвляли после забав.
        Словно кто-то подсказал Рузу, как надо действовать. Он исполнял ее прихоти, он был с женщиной в первый, но, возможно, и последний раз. И он полюбил  ее,  смуглую,  с  красивыми  бедрами.  Грудь   одна,   так   положено воительницам, но он ловил сосок губами. Он крутился под ней, извивался, поднимая таз. Изловчившись, он поцеловал ее в губы и тут же получил щедрую пощечину. Ну и пусть! Он подловил ее сбоку и, притворившись поверженным, овладел ею сзади. Так у животных все и происходит.
        - Ожеребел, наглец! – царица стала неистово стегать его                плеткой. До рубцов, до крови. Стон только раззадорил ее. – Умрешь, презренный сармат. От моей руки. Нет, ноги, которой я толкну тебя в пропасть.
        - Я Руз, - прошептал пленник. – Ты моя царица, первая и                единственная. – А в глазах было такое, что она бросила плеть и                выскочила из походного шатра. Такого с ней еще не случалось.                Особенно поцелуй в губы, копье в сердце, но не смерть, а жизнь после                этого.
        Через день она затребовала его снова, потом - еще.
        - Зачать от этого? Но удачен ли выбор? Можно скакуна                попородистее отобрать для рождения дочери, - недоумевала                жрица.
        - Я решила! – отрезала Тина. – И обычай чту. Смерть или рабство для жеребца.
        Никому не дано слышать их тихие беседы губы в губы. Узнала,                что Руз - потомок амуров, их мало, кучка с неба. Знания у него                от рождения. Вспомнила царица: они того же племени.                Великаны и мудрецы истребили себя, боги немногих оставили                под небом. И то существо, что вскоре дало о себе знать                в ее животе, одобрено небом. Не просто так слились в                объятиях, в жарких поцелуях потомки  амуров.
        - Вот и все, - сказала Тина, - зачатие свершилось, мы                расстаемся. Выбирай – постыдное рабство или быстрая  смерть.
        - От твоей руки?
        - Нет.
        - Жить,  чтобы  видеть  тебя,  но  быть скотом в твоих загонах… А дети…
        - Девочка станет наследницей, моей преемницей. Мальчика подкинем, скажи – куда?
        - Я нарисую на песке, на камне путь к  селению
        - Мудро!
        - И, видимо, выберу смерть. С надеждой на встречу в царстве Аида я легко приму ее как милость.
        - Решено. Тебя ожидает воля богов.
        Руза вывели, посадили на коня и отвезли с закрытыми глазами в дикую степь. Отпустили и ускакали в ночь.
        - Спиной к солнцу. Днем и ночью, - шепнула ему доверенная жрица и громко закричала: - Пусть боги решат судьбу Руза. И звери, что ночью выходят на охоту. Хоп!..

        …Она забыла, что Катя спит в соседней комнате богатырским сном вторые сутки. Увлеклась
        Наташа вздрогнула: обрыв в старой киноленте. Но какое-то                открытие у порога. Горячая рука на плече, это Бобрина после                душа.
        - Отдохни, Наташа! Твоя история без кибернетики слепа.
        - Ты о чем?
        - Наши профессора все проверили. Ига не было, Куликовская битва не там происходила.
        - А, старая песня. Влезли своими электронными мозгами в гуманитарную сферу.
        - Еще поверишь. Информатика себя покажет. Игорь в этой теме. Фу, гад, не спущу!
        - Ты все о том?
        - Приворожить к крокодилице, акуле зубастой. Стой! У тебя что за шпора?
        С поразительной быстротой Бобрина пробежала текст                глазами.
        - Скорочтение, - похвалила Алексеева.
        - Я  сканирую!  Эврика!  Амазонки  твои  мне  кое-что                подсказали.
         - Что именно?
         - А то, - Катя вновь заключила Алексееву в свои объятия,                и подруга не торопилась вырваться из них. Сильные руки, плечи,                так приятно давление на груди. Если еще колено как следует                прижмет. – Я разделаюсь с ним сама, физически и терапевтически.
         - Без порошков?
         - Он у меня навек запомнит этот день. Этот час. Ух,                устрою!
        Бобрина как бы с сожалением отстранилась от подруги.                Но захватившая ее идея толкала на подвиги, какие и Геркулесу не                снились. А где сила заговора? Не получилось, все фикция? Или тут совсем иное?
        Наташа  упрекала  себя  потом:  почему  не  закрепила  обряд  установкой на душевный покой? И зачем позволила этой ненормальной эмоциональной красавице прочитать отрывок реставрированного текста? Да, она сродни этим художникам. Они не трогают краски, сохраняют и видят подлинник в первозданности. Сколько фальшивок в исторических текстах, субъективизм преобладает. Та же Екатерина Великая макияжилась перед потомками.      
        О, чуть не забыла! У нее поручение от подруг, которые имеют свои виды на будущее страны. Объективная информация о Екатерине Дашковой им нужна.
        «Из семьи Воронцовых, а сиротой пришлось стать, - писала Наташа. – Князь Дашков оказался плохим мужем, зато в доме дядюшки она подружилась с немецкой принцессой Софьей Фредерикой, ставшей Екатериной Второй. Использовала ее императрица, невзгоды в личной жизни одолевали.  Долги  после  смерти  мужа,  разоренное имение. Но талант помог  преодолеть  трудности.  Могла  ли императрица опереться на Дашкову  и  других  умных  женщин?  Да,  конечно!  Но фавориты-мужики ей  больше подходили. Самочка, на престоле прелюбодействовали и в покоях.
        Дашкова писала научные трактаты, учила каменщиков                класть стены, кормила коров в своем имении. Исключительная                натура.
        «Хочешь, чтобы получилось хорошо, сделай сама!» – ее                главная идея. Академия, составление Толкового словаря – это                хорошо. Но почему сын стал алкоголиком? Дочь погрязла в                скандалах и долгах. Попала под надзор полиции? И мать отреклась                от своего чада.
        А дальше – мысли о самоубийстве. После смерти Екатерины Великой новые невзгоды. По приказу императора Павла 1 генерал-губернатор лично озвучил повеление:
        - Государь приказал вам покинуть Москву, ехать в деревню и припомнить там 1762 год!..   
        Тут и без намеков все ясно. Бывшему директору                Петербургской академии наук указали ее место. Больная                Екатерина Романовна влачила жалкое существование в простой       крестьянской избе. Не узнать в ней ту русскую княгиню, что                покорила светский Париж своим интеллектом. Философ в юбке страдала, но греховные мысли о суициде исчезли. Нашлись силы жить и достойно принять смерть.
        К власти пришел Александр I, он хотел вернуть княгиню ко двору. Отказалась, до самой смерти не покидала имение. Яркая личность достойна памяти.
        Есть  ли  виновные  в  судьбе  этой  женщины,  или  все    предопределено свыше. Подруги хотели это знать, изучая биографии выдающихся женщин России. Защита от мужского произвола есть, примеры не для широкой публики. Софья Палеолог, жена Ивана III, Екатерина I, приворожившая самого Петра  Великого… Но почему же Катя Нелидова, влиявшая на Павла I, позволила тому так поступить с Дашковой? Это еще предстоит выяснить. Кажется, здесь белые пятна, а источники неизвестны. Нелидова не стала любовницей царя, у нее был дар. Все сходится в их пользу…
        Наташа чувствовала себя заговорщицей. Вывод очевиден, он                у них в программе. Не перевороты нужны России, а привороты. И         сильная организация, влияние на все ветви власти. Не мытьем, так     катаньем, не бомбой, а тихой сапой. Обаяние. Дашкова как бы позвонила на мобильник.
        Трогательно звучат прощальные слова Екатерины Романовны. Наташа их слышит, обливаясь слезами:
        «В  заключение  я  могу  сказать  со  спокойной совестью, что сделала все  добро,  какое  было  в  моей  власти,  и  никогда  никому не сделала зла. Я отомстила забвением и презрением за несправедливость, интриги и клевету,  направленные  против  меня.  Я исполнила  свой  долг  по  мере   сил  и  понимания.  Со  своим  чистым  сердцем  и  честными  намерениями   я  вынесла  много  жгучего горя,  которое  вследствие моей слишком большой чувствительности свело бы меня в могилу, если бы меня не поддерживала моя совесть, свидетельствовавшая о чистоте моей жизни. Я без страха и тревоги, бестрепетно и спокойно смотрю в глаза приближающейся смерти».

        5. Пусть  хоть  так,  ее  все  равно  не  сватают!..  До  Вали,  в  конце  концов,  дошло,  что  она  не  такая,  как  другие.  Только  говорить  об      этом  никому  не  надо,  как  и  о  том, где она училась по малолетству. Другие,  из  их  вспомогательной школы, стесняются. Один парень, подвыпив, хотел убить всех одноклассников, как ненужных свидетелей. Вовремя забрали в психушку, а то жди беды. Она теперь дорогу боится переходить, а вдруг псих за рулем? Кому-то из них удалось права заполучить на вождение.
        - Эй, корова! – окликнул ее кто-то на переходе. В толпе шла, в середине потока и на зеленый сигнал светофора. Кажется, для нее бибикали из грузовика. Кто?
        Приличная туша за рулем, морда расплывается в самодовольной улыбке. Колька за баранкой или Толька? Они теперь для нее все на одно лицо. Варя говорила, что это дауны такие.
        Кажется,  Колян,  нагловатый одноклассник. Один из троих, что завалили ее в тринадцать лет. У нее и титьки больше, чем у других, и все остальное, как у взрослой. О том, что они мечтали овладеть женщиной, мальчишки проболтались. И, вроде бы, прачка Мотя, пьющая баба, обещала их посвятить в интим. Обознались, приняли Валю за ту, которая попробовала?
        Срывали с нее одежду, хотели вначале голенькую обозреть, а увидели такое, что языки ко ртам прилипли, а возбужденные члены стали наперстками. А потом последовало иное, вовсе пугающее, заставившее срочно бежать.
        Доктор Варя, опекавшая учреждение для умственно отсталых детей, умела успокаивать. С каждым насильником отдельно, глазами и руками действовала. Наговорила или заговорила? Об этом Валя пыталась догадаться, не смея спрашивать  строгого врача. Дауны – это одна семья, все похожи. Это фамилия такая.
        - Ничего не было! Поняла? – Варя смотрела на девчонку, не                мигая. – Не хочешь в милицию? Или в колонию вас всех                заберут.
        - Не хочу, там наголо стригут, - заныла Валя. – Сухари дают вместо хлеба.
        - И цепи на пятки, - припугнула доктор.
        Чудно получается. Мальчишки, похоже, начисто забыли о том, что произошло. Мало того, Валю стали считать «своим парнем». Предлагали в набегах на сады и голубятни участвовать, делились секретами и сигаретами. А она курила для вида.
        Этот Колян мордастый сигналил не просто так. Задержись,                пригласил бы в кабину. Но не «кататься», как обычно делают водилы, подсаживая девок. Он бы начал жаловаться ей на судьбу, вспоминая                первую жену. Она такая-растакая, его бросила, потом он ее. И,                конечно, стал бы хвалиться блестящими подвигами на дорогах.                Хоть и не дальнобой, но плечевых немало перепробовал. Такие                попадаются, просто супер, есть цыганки и молдаванки. Может                и ее свести, если надо. И выпить предложит, но после рейса. И ни                слова о том, что было тогда. Варя… Это ее заслуга в том, что память отшибло.
        Особенный медработник, авторитет имеет в городе. Алкоголики ее за километр обходят, а те, кого вылечила, подолгу кланяются. Ночью к ней хулиганы не подходят, пугаются, как воришка опера Слабикова. А она любит бродить при свете полной луны. Даже старое кладбище ей дискотекой кажется.
        - Она с готами связана, - поделилась с Валей своей                осведомленностью девчонка со двора. Умненькая соседка, хоть и                моложе.
        - Кто такие? – тупо спросила Валя.
        - Те, что с мертвыми дружат. Они в гробах занимаются любовью. Ночью, в темноте.
        - С покойными?
        - И это случается. Свежих раскапывают, - Девчонка издевалась над дурындой.
        - Не боятся?
        - Потому что с Сатаной связаны. Клялись ему в верности.
        - Он им денег дает, - догадалась недалекая, но переросток. – А как его найти?
        - Ты  хочешь?  –  шустрая  и  смышленая  девчонка  вдруг  поняла,      что вопрос вполне серьезен. Эта отсталая дурында из КПТ может и к сатанистам по наводке забрести. И тогда ее не осмеять, не приколоть. Заступятся рогачи.
        - Да! Я попросила бы подарки – жвачку и конфет                долгоиграющих, - невозмутимо отвечала Валя. – Ему                надо?
        - У него валюта – души, - пояснила знакомая и решила                поскорее отделаться от нее. Говорили же, если «замочит», то ей              ничего не будет. Справочка на всю жизнь. Сатанистам такие позарез     нужны.
        А Валя тянулась к врачихе, надеялась на подарки. Женщина крупная, с заметными усиками, всегда в брюках. Курит, басит не хуже иного мужика. Говорили, что у нее несколько мужиков было, но пропали все куда-то. Ну, точно, она с дьяволом дружит.
        Пьяный дворник как-то сболтнул, что она – ведьма с красными дипломами. Один в институте медицинском заработала, а другой – на шабаше-кастинге. На метле его пробовала летать, но он не                дурак. Иголку воткнул, чесночину подложил. Ему без главного                орудия  труда никак нельзя. Не докажешь, что Варька напрокат                взяла. С него и высчитать могли из зарплаты за потерю                важного инструмента. Но Варька, мол, все равно летала, это сторож                видел. Какие-то лохматые ее ночью подхватывали, уносили, как ночные птицы.
        Болтовне пьющих мужиков никто не верил. А потом                они внезапно перестали пить и ерунду пороть, занялись                внуками. Образцовые деды, догадывались люди, образумились                не без помощи докторши. И еще говорили, что она особняком                держится, с всякими экстрасенсами и магами не общается.                Считает шарлатанами, пугает карами и преисподней.                Враждует с теми, кто объявления в газетах  дает.
        Валю отчего-то врачиха выделяет, осматривает отдельно. И только она одна, других не подпускает. Простуда или синяк на ноге – только к ней. Жвачки и конфеты у нее.
        В котельную ее определила, жалеет девушку, у которой                бабушка на  исходе.  Беседует, таблетки приносит, в обиду сантехникам                не  дает.    Почти не  просит об одолжении.   С Алексеевой вот              посоветовала  ближе сойтись, рассказывать обо всем. За это какао и шоколад отдельно.
        Ну,  это  не  трудно,  что  травинку  из  бабушкиной  грядки      вытащить.  Таблицу  учить  –  вот была работа. Котельная при институте, дает  пар  и   общаге,  где  студенческое  .  Алексеева  там  главная,      как  не  познакомиться?  Спросила  о  трубах,  посидела  за  чаем.  Что     еще?
        Варя рекомендует у студенток набираться сообразительности.                Слушает, запоминает намного лучше, чем на уроках в                школе.
        Сны ее тоже доктора интересуют. Они разные, чередующиеся.                В одних – Валя, как боксер, дерется с мальчишками, девчонок                защищая. В других, наоборот, сама обижает, за косы                таскает малолеток. Теперь ей котлы снятся, они, словно живые.                Вернее, это пар чем-то вечно встревожен, горячая вода за ней                по пятам, даже в туалете. Хорошо, что одна в женском                душе отмывается после смены, дежурят по одной. Слесари не                в счет, у них своя купальня, мужская. Приглашали попариться,                послала их куда подальше. Пригрозила, что начальнику скажет, враз       отстали.
        А горячая вода, словно в подруги набивается, ласкает ее тело. Но пару такое не по нраву. Свищ наяву увидела, испугалась. Перекрыла подачу, потом сварщик дыру заварил. Но свищ достает во сне. Преследует несчастную, боится возле батареи находиться. Если рядом труба, то обязательно пар прорвется. Но это во сне, наяву такое не случается. Кипящая вода под ее управлением, вентили и краны послушны. И с манометром разобралась.
        Дальше стрелки давление не пустит. Валя гордится своей должностью, ни одна из подруг так близко к блаженному теплу не подобралась. Кто двор метет, кто убирает огромные гаражи и все время на сквозняках. Без                фуфайки – хана.
        - Возьми  к  себе!  –  просит  молодая  уборщица,  родившая  двух     детей от разных мужиков. – Ну, замолви словечко. Упаковка шоколадок за мной.
        - И жвачка! А сможешь? – Валя не выплевывает резинку и долго осматривает одноклассницу, будто просящую милостыню незнакомку. Кажется, будто сидит она в отделе кадров, а эта, с улицы, у нее на приеме. От важности щеки раздулись.
        - Я  толковая!  Уборочную  машину  освоила,  поливальную тоже, мойки.
        - И ехала бы в Москву, в метро хорошо платят за                уборку.
        - С нашим-то документом! А детей на кого оставлю? У вас смены, удобно мне.
        - Поговорю, - обещает Валя. Она добрая  деваха.
        Варя попросила передать Алексеевой бумаги, но не говорить, от кого они. Долго инструктировала.
        - Вам! – Валя сунула аспирантке конверт, довольно  пухлый.
        - Мне? Но от кого? – Наташа не торопилась брать пакет.
        - Тетка на улице передала, - соврала Валя.
        - Взяток я не беру, - с усмешкой сказала Алексеева, – и экзаменов не принимаю. Зачеты, семинары.
        - Это не деньги, я знаю.
        - Да? – Наташа с удивлением смотрела на странную девушку.                Возраст определить трудно, по виду – баба с детьми, по духу – девица. Ворчит, молчит, жует резинку, и будто ее пыльным мешком из-за угла. Помогла как-то убрать, батареи щупает.
        - Потом зайду. Да бери, не отрава.
        - Как знаешь, - аспирантка взяла конверт и почувствовала тепло. Рукопись, это понятно…
         Жуткая энергетика от пожелтевших, мятых тетрадных                листов, исписанных мелким почерком. От кого такая щедрость?                Добиться ответа от выпускницы вспомогательной школы, класса педагогической поддержки не так просто. Но что-то в ней есть. Пусть приходит чаще. Убогим нельзя отказывать в помощи, а эта сама может слесаря подослать.
        Пакет! Что еще за фактура? Наворочено, словно бульдозером по месту сражения греков и римлян. Тут же прошлись измены, искорежили артефакты, скелеты измельчили. Кому такое искажение истории в голову пришло? Если только дружкам этой Вали, обосновавшимся в психушке. Нечистым плагиатом пахнет.

         6. Поначалу Игорь испытывал неловкость, оставшись с                Алексеевой наедине. Она подруга Кати, возможно, в курсе их                непростых отношений. Бобрина могла напеть ей на уши совсем иную мелодию, чем та, которая готова сорваться с его губ. Но, кажется, выяснение не состоится. Или Наташа не знает о размолвке, или не считает нужным вмешиваться в чужую жизнь. И потомку князей хотелось быть с ней откровенным.
        - Вы что-то уловили? – Алексеева с интересом восприняла его сообщение.
        - Только для вас, - в тон ответил ей Владимирский. Он кое-что знал о ее нетрадиционных методах, она имела представление о его личном проекте. Иванов и тот имел ее в виду, надеясь со временем возглавить секретный центр. Шок от того, что отобрали здание, размонтировали оборудование, еще не  прошел.  В  чужом,  неперспективном  НИИ  –  небольшая      лаборатория. Это его явно не устраивало. Лишь бы не запил шеф, как кто-то из его коллег
        - И вы считаете, что информация обусловлена местом и временем? – аспирантка настроила компьютер. Ее «база» при ней, когда они встречались. Только  раньше  это было втроем, Катя как бы опасалась за своего бой-френда и подругу. Симпатии очевидны, но это еще ничего не значит. Они не из тех, кто заводит флирты или уводит парней у подруг. Это надо было понимать.
        - В Большом Спасоглинищевском вы опустились под землю, - уточнила Наташа. – И пошли курсом на юг?
        - Мимо улицы Забелина, в сторону Старосадского переулка.                Повороты, спуски, могли уклониться. Приборы  сбивались.
        - К метро не приближались? – поинтересовалась Наташа.
        - Это точно! – уверенно подтвердил Владимирский. – Там такой         фон!
        - Голоса женские, с архаическим уклоном?  Историзмы?
        - Вначале так, потом мужские, в виде  ругани.
        - Начнем с места. Похоже, Ивановский женский монастырь        поделился своими тайнами с вами, - Алексеева смотрела схему.
        - Звуки из прошедших веков? – спросил Игорь. – Мы  это и             искали.
        - Сейчас ученые кое-что знают о том, что происходило за стенами и в кельях.  Похоже,  склоки  там  продолжаются,  но наши данные не бесспорны.
        - Мне интересны ваши наработки, - напомнил Игорь, - Обычно они верны.
        - Слушайте! Монастырь появился в Белом городе, на                Ивановой горе примерно с начала 16 века. Есть версия, что                основала его Елена Глинская, мать Ивана Грозного. Слыхали о таком, надеюсь?
        Алексеева одарила его доброй усмешкой.
        - Немного,  -  признался  Владимирский.  –  Я  же  не  дока  по этой части.
       - А  жаль!  –  в  голосе  историка  скорее  сожаление,  чем укор. Елена, как  и  многие  женщины  прошлого,  -  предмет  ее исследований. И не только  для  диссертации,  материал  необходим  тайному  обществу,  где   она имела честь состоять. Это вовсе не масонская ложа, куда входили некоторые предки этого князя. Но об этом следует умолчать. – Так вот, в этой обители прятались насельницы государственного значения. Одна из них – Дарья Салтыкова. Урод рода человеческого, как отзывалась о ней государыня.
        - О ней мы слышали! – воскликнул Владимирский. – Садистка еще та была.
        - А  о  принцессе  Августе,  ставшей  инокиней  Досифеей,  что  вы знаете?
        - На единицу не натянется на экзамене, - смущенно  признался  ей Игорь.               
        - О княжне Таракановой, надеюсь, слышали?
        - Краем    уха    слышал.    Мне     кажется,    есть     роман    о    ней. Авантюрный.
        - О другой особе, скорее, Лже-Таракановой. О настоящей княжне все известные данные – за семью печатями. Только недавно напали на след сыскари-историки.
        - Новые факты?
        - Не бесспорны, Игорь! Но вы сами-то готовы опираться на мое            мнение?
        - Конечно!
        - Так вот! – Алексеева, кажется, входила в свою роль лектора, которого слушают с непрерывным вниманием, и вовсе не ради экзамена. -  Досифея – это истинная представительница царской фамилии. Та, которую из Ливорно увез ловкий соблазнитель граф Алексей Толстой, была самозванкой, ставленницей поляков. Выдавать ее за родную внучку Петра Великого весьма выгодно.
        - Аферистка на выданье! – заметил Игорь.
       - Из-за этой особы возникла путаница в истории. Художник                Константин Флавицкий добавил красок, отразил в своей картине последние минуты жизни мнимой наследницы престола. А все было не так, умерла та красавица от чахотки, поминая, на чем свет стоит, обольстителя Орлова. Такова версия моих наставников.
        - Запутали, - произнес Владимирский, переводя мысли на свой род. Древо прививали.
        Он еще готовился к тому, чтобы доверить Наташе                припрятанные материалы из семейного архива. Пусть проверит на подлинность ветви и записи свидетельств, а он постарается                войти в контакт  «Нэмы» - некие духовно-родственные частицы,                открытые им недавно с чьей-то внешней подачи. Никто об этом                не знает, и ошибочность поисков полностью ляжет на его                психику. Его княжеская ветвь очевидна, но точно ли, что он от                ствола Рюрика и Мономаха? Истина нужна ему, он о ней                распространяться не будет. Но если то, о чем рассказывает эта удивительная девушка, правда, то в некоторой степени это касается и прав его фамилии. И еще…
        Почему именно ему подарили открытие в области «Нэмы», отчего именно его прибор с еще незаконченным тревожителем энергоинформационного поля зафиксировал всплески древних переживаний? Но он едва не упустил нить повествования…
        - Досифея, она и есть подлинная княжна Тараканова,                принцесса  Августа, дочь императрицы Елизаветы Петровны.                Она    была   угрозой Екатерине II. Я склонна придерживаться этой                версии.
         - Дитя неравной любви, - Владимирский кое-что вспомнил. Историки в дворянском собрании всякие, спорят за каждую подробность. И данную связь многие отрицают.
        - Совершенно верно, - подтвердила Алексеева. – Елизавете, а точнее – Елисавете, было восемнадцать. Нет великого отца Петра и мамы, на самом деле не такой кроткой. Умела чарами Петра приворожить. Ну, об этом потом. Двадцатилетний придворный певчий, сын малороссийского казака Алексей. Разум покорил ее сердце. А почему бы и нет? Сирота жаждала большой любви.
        - Фамилия говорящая! – сказал Игорь.
        - Красавец, с прекрасным голосом, был неглуп, но и чувства                были искренними. Любовь разделенная, пожизненная, но та же                проблема из песни Пугачевой «Все могут короли». Да, но дочь Петра Великого достойна своего отца, взявшего ее мать из обоза.                Она возвела возлюбленного в графское достоинство и тайно                обвенчалась с ним в Москве, в церкви Вознесения, в Барышах, что на Покровке.
        - Морганатический брак? – подал голос потомок сиятельных князей. – Как в Англии? Но скрыли?
        - Условия иные. Великобритания свое тоже  отстрадала.
        - Но почему же Тараканова их чадо? И фамилию могли бы боярскую подобрать.
        - Тут нет общего мнения. Одни ученые считают, что «Тараканова» от фамилии «Дараган», которую носила родная сестра Разумовского Вера, бывшая замужем за полковником Е.Ф. Дараганом. Юная Августа росла в их семье и получила искаженную фамилию. Есть мнение о псевдониме, защищающем наследницу, о легенде, ей навязанной. Нежелательная княжна под именем Досифеи умерла в 1810 году. Но!.. Ее все же похоронили в Новоспасском монастыре, в родовой усыпальнице Романовых. Факт? Документов не сохранилось, но душа ее может бунтовать. Не успокоена и Салтычиха, которая смогла забеременеть от солдата из охраны. Души, а может, и духи продолжают сталкиваться в ином мире. Есть такое предположение. 
        - А ругань? – спросил Владимирский..
        - Поясню, - Алексеева вновь в своей базе. – В 1918 году в стенах монастыря устроили первый концлагерь ВЧК. Прежних обитательниц разогнали, расстреляли. В подвалах монастыря раздавались стоны, проклятия, выстрелы звучали…
        - Да,  теперь  мне  многое  ясно,  -  Игорь  вспомнил  о том, что случилось с его предками. Выжили единицы, и то чудом. Забыть прошлое нелегко.
        Алексеева  догадывалась  о  его  чувствах,  она  знала,  с  кем  имеет дело.  Жаль,  что Бобрина пытается забыть этого парня. Впрочем, может это и к лучшему. Не пара они, и дело не в происхождении. Игорь увлечен наукой, как и она, ему подруга нужна особенная. Катя могла учудить, потрясти, а ему этого не надо. Двое талантливых, как Мордюкова и Тихонов, не ужились.
        Пожалуй, они с Владимирским больше подходят друг другу,                но об этом никому знать не надо. У нее и подруг далеко                идущие планы, браки по расчету, но князь Игорь мог бы оказаться                в сфере их интересов. Чушь!.. Как будто она или та же Вера пойдут                в загс с тем, кто не нравится? Да под дулом автомата их не заставишь                это сделать. Время покажет, Бобрина остынет, забудет возлюбленного.       Но ей-то хочется видеть Игоря чаще, тем более, что работа его ей интересна. А благовидный предлог есть – Москва и Подмосковье полны древних загадок.
        - Если дело в сильных зонах, то у нас есть шансы, -                Владимирский, кажется, хотел того же, что и она. Дружеские                отношения, симпатии – не больше. Но это еще и мостик, связывающий               его с Бобриной. Он вовсе не забыл подругу и по-своему переживал разлуку с ней.
        - Места, где появляются призраки, осваиваются, - сказала   Наташа. – Дом Берии в Малом Никитском, капище в окрестностях                Сергиева Посада, под Шатурой, в Серпухове, в усадьбе Мараевой. Но вот фактор времени.
        - Постараемся использовать точные науки, - произнес Игорь, - вычислить по датам, по светилам.
        - И продолжим совместные поиски?
        - Конечно! – согласился князь.
        Расставались они друзьями-единомышленниками, забыв на время           о той, что познакомила их. Они  недооценили свою милую Кэт, она готовилась устроить такое! О деловом свидании этих двоих она узнала случайно, но побудителем ее неординарных действий была не только ревность.
        - К Григорию! – произнес князь.
        С представителем точных наук тоже вышла неувязка. Враждебность от того, от которого ее никак не ожидал.
        Владимирского подстерег «сюрприз», который мог смело                назваться конфузом. От математика он услыхал такое…
        - Вас вызываю, сударь! Требую полной сатисфакции! – произнес его приятель Григорий на полном серьезе.
        - За что? – изумился Игорь и получил полный достоинства ответ.
        - Вы отвергли мою кузину, оскорбили наш род! – ответил                приятель.
        - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - Владимирский развел             руками.
        - Оружие выбираете вы, князь, а также  секундантов.
        - Доигрались бабы в свое лото! – выругался Владимирский. Ясно, кто стравил.
        Графинечка, бывшая любовница Игоря, видимо, наплакалась в носовой платок. Встревоженная родственница потребовала от Григория защитить честь фамилии. Он-то, бедный, не качок и не спортсмен, желанного офицерского звания с трудом через военную кафедру добился. В МЧС работал, дабы офицерство оправдать, на комиссиях мудрил. Одни «косили» от армии, а этот рвался в нее, хоть и не брали по здоровью. Математик, физик, логик.
        Став офицером запаса, потомок дворянского рода набивался на разные сборы, занялся пятиборьем. Стрелок из очкарика получился плохой, а вот шпагой он научился владеть не хуже иного мушкетера. Упорно совершенствовал технику.
        - Гриша, ты это серьезно? – Игорь не верил  в выходку.
        - Князь! Если откажетесь, то позора не оберетесь. Девушку нельзя оскорблять безнаказанно.
        - Достал меня! – обозлился Владимирский. Эта разведенка не                только с мужем спала, но и с другими до него. Доигрались маман                и тетушки! А что, он принимает вызов, как долг чести! Пусть его                убьет этот ненормальный, но он-то Дантесом не будет! Никаких                пистолетов, хотя стреляет он неплохо. Только на шпагах, пусть у Григория будет преимущество. Граф против князя – это неплохо! Древний род бояр-княжат и поздние  аристократы.
        - Секундантом у меня будет Андрей, - сказал Владимирский, но заступник кузины вдруг смешался.
        - Что не так?
        - И я его пригласил! – признался он.
        - И пусть! Меньше свидетелей чьей-то смерти, - обрадовался Игорь. – Кардинал Ришелье за такое не жаловал.
        - Кто? – не понял зашоренный кузен графини.
        - Кардинал Ришелье называл дворян «нервами государства», он запрещал дуэли, чтобы сохранить дворян, знать-опору. А нам  плевать, нас и так мало.
        - Ах, так, - Григорий был явно смущен, но не знал, как быть. Достали родственницы и его.
        - Дуэль должна состояться, - Игорь вспомнил о своем достоинстве. Пусть  и  рана,  но  зато  он  отвяжется  от  нелюбимой бабенки раз и навсегда.
        Наверное, маман и тетки угомонятся, узнав о поединке. В то, что они с Гришей схватятся насмерть, просто не верилось. Порукой тому – их общий друг Андрей, согласившийся стать секундантом после серии крепких ругательств. А потом вдруг смягчился, заявив, что лучше он, чем                другие.
        - И до крови будете колоться! – пообещал Андрей.
       
        7. Виктор Васильевич Иванов далеко не сразу согласился на                просьбу о помощи несчастному диггеру. Лезут, куда не надо, потом у них «крышу сносит». Не хотелось вмешиваться  еще и потому, что среди приглашенных были и его оппоненты. Не в том состоянии профессор, чтобы дискутировать о бесспорном влиянии светил на отдельного человека или о полной заданности судеб. Коллеги, они же и товарищи, сочувствовали ученому: известен своими трудами, преподаванием, но у нынешней власти в немилости. О его секретных исследованиях во времена советской империи знали немногие. Но тот визави, что позвал его, был не только астрологом, но и политиком.
        - Парню надо помочь. Способный, порядочный, - настаивал близкий по духу оппонент.
        - Или его родителям, - усмехнулся профессор. – Небось, олигархи теневые.
        - И это тебе пригодится. Но главное – уникальность информации. Нечто необычное!
        Знал, чем зацепить ученого.
        - Где он?
        - Ну, там, в палате номер пять.
        - Ясно, - Иванов знал, что означает данное название.                Специальная клиника для избранных, доктору Чехову и не                снилось.      
        - Не в себе после очередного похода. Погружение в иное время,          тебя  же это интересует, - соблазнял приятель не хуже                Мефистофеля. Он знал слабые струны Виктора, но, к его чести,                редко играл на них. Но если начинал, то талантливо, как                Паганини.
        - А что твои звезды?
        - В столичных подземельях они теряются, - осторожничал                астролог.
        - Хорошо.
        Уловка подействовала. Иванов, как и другие консультанты, наблюдал за очередным приступом больного.
        - Степан Иванович, уберите кнут, - выкрикивал молодой человек в смирительной рубашке. – Вездесущий, я  не виновен. Государыни,                я не вор, я не болтал лишнего, следуя высочайшему указу. Вы читаете молитвы, а меня пытают. Не надо в кресло, я не хочу! Сударь                обер-секретарь… Не надо, больно! Пустите меня! Маман, матушка-императрица! За что? Это он вор, Емелька Пугачев, имя присвоивший августейшее! Не надо! Все скажу, Орловы и Панины вне двора                не будут! Князь, граф, скажите ему! Я никого не выдам!                Больно!
        Выкрики закончились. Обессилев, парень упал на  кровать.
        - Какая, говорите, муха его укусила? – спросил Иванов.
        - Похоже, комар приложился, - сообщил психиатр, давний                знакомый Иванова. Видимо, приглашение специалиста совсем из другой отрасли не обошлось  и  без  его  участия.  В свое время они                вместе работали на контору. Только медик востребован, как и удачливый астролог, а Иванова лишили главного. Но с этим общаться приятнее, чем с другими.
        - Где подцепил заразу? Тибет?
        - Под землей, где же еще, - сказал врач. – Только откуда там насекомые? Комарихи налетают ночью.
        - А может причина в ином? – спросил Иванов.
        - Возможно, видение, глюки.
        - Я бы это назвал по-другому. А где они блуждали? – оживился профессор.
        - Точно не знаю. Сейчас его родители приедут, им наверняка                известны маршруты. Минуточку, я свяжусь и  спрошу.
        Отец пытливого исследователя подземелья тоже не знал, где сын нарвался на неприятности. И тоже попросил паузы, чтобы связаться с товарищами сына. Явный организатор коллектива.
        - Если можно, то поточнее, - попросил Иванов. – Лучше, если я сам с парнями встречусь.
        - Организуем,  чуть позже. Эти сталинские бункеры, я говорил – не лезь!..       
        - Вы имеете в виду убежища, которые курировало двадцатое управление КГБ? – уточнил профессор.
        - Вот именно! Охраняли, там всякого накопили. Я выясняю, кажется, газовое, психотропное и все такое было на вооружении стражи. Объекты самые важные.
        - Чтобы чужой, посторонний не влез без пропуска в случае бомбежки, - согласился  Иванов.  –  Да, версия неплохая. И поэтому вызывайте товарищей.
        - Подниму всех на ноги.
        Обеспокоенный папаша положил трубку. О том, что у родителя серьезные связи, поведал врач, пока они пили чай в его кабинете.                Это может пригодиться. Особенно влиятелен дядя пострадавшего,                он свой на Старой площади. Комар-диверсант мог быть не случайным насекомым. Он выискивал слабые места у власть заимевших.                Террорист настроен на запах дяди, но нарвался на племяша.                Глупость!
        Иванов, кажется, догадывался о том, куда забрели дотошные                диггеры. У него в досье есть факты, о которых лучше не говорить.                Они с Игорем немного продвинулись в своих исследованиях. Лубянские мифы для них материал, пусть для посторонних это легенды. Так удобнее. Несомненно, парень взывал к Шишковскому, обер-секретарю Тайной экспедиции. Не в том месте и не в подходящее время они                залезли в подземелье. Не понимают особенностей столичной                сферы.
        Со времен боярина Кучки наблюдаются аномалии. Там и кровь,                и убогое кладбище. Но под землей сущности материализуются                в особые периоды «родов» и «выкидышей» из чрева матери-Земли. Энергоинформационное поле – это вроде психики живой планеты, имеет свою структуру. Но все нуждается в изучении и подтверждении. Домыслы пока.
         Свидетельства старых чекистов, конечно, любопытны. Местные духи выходили на контакт, нашептывали о том, что их ожидает. Говорили, что не верят  в чертовщину, признавали очевидное-невероятное лишь в конце жизни, в мемуарах проговаривались. И те шифровали, прятали до новых времен.
        История не бралась в расчет до поры до времени. А ведь именно                в ней скрыты тайны многих загадочных проявлений. Блики –                это еще не все, как и привидения. Неуспокоенные духи влияют на нашу жизнь и будущее не меньше, чем Луна и Солнце. Способности этих двух небесных тел Иванов полностью не отрицал. Они рядом, не то, что далекая Медведица.
        На Лубянке снесли храм в 1935 году, в Вальпургиеву ночь. Метростроевцы постарались, комсомольцы-добровольцы. Но подвалы накапливали  отрицательную энергию. Говорили, что привидения набираются сил от мучений узников. На самом деле – это особые поля, тонкие сферы мироздания. Господи, ведь Россия избрана для таких экспериментов, но не напрасно! Земля гениев, колыбель спасателей, взращенных в ноосфере.
        Но глупцы всегда дорывались до власти. Забавны действия непосвященных, атеистов и почему-то материалистов. Кажется,                последние должны изучать материю во всех видах, допускать                наличие ее развития и неожиданных проявлений. В виде фантомов, пророчеств.
        Но исследователей необычного смело причисляли к идеалистам. Понимание оборвалось со смертью Дзержинского, тогда еще были люди вроде Глеба Бокия. Новые хозяева Лубянки как бы не ведали, что Сталин  пользовался услугами магов и колдунов. Смехотворны их действия по «ликвидации фантомов».
        Николай Ежов палил из нагана по темным углам кабинета, заслышав шорохи. Генрих Ягода плескал на пол отраву, благо в ядах он был специалистом. За час до ареста ему был голос: «Бей свои склянки, они тебе больше не понадобятся». Лаврентий Берия пел и читал стихи, генерал Виктор Абакумов угощал нечистую силу водочкой и коньяком. Допивали, не брезгуя.
        Смешно, если бы не больно! Начиная с Ивана Грозного и его опричников, ноосфера пополнялась неуспокоенными, непокаянными сущностями.  Пусть  смеются непосвященные, те, кто стали вдруг верующими после Ельцинского переворота. Раз есть Бог, то почему нет душ и их ловцов?
        История важна для понимания ментальностей, прорыва в                светлое будущее. О нем для России говорили и Машков, и Кейси, и Флоренский, и баба Ванга пророчила. Для него и единомышленников это еще и распознание тайных сил, куда мощнее масонских,  или групп,                наращенных спецслужбами. Вмешательство извне допустимо: разум Вселенной, пришельцы, светила. Но главное в самих нас, в наших генах, в невидимой сфере духа, и, возможно, «пневматосфере», это термин                П. Флоренского.
        Всевышний создал сложную систему отношений и, подарив человеку разум, предложил разбираться во всем, чтобы не потерять вкус к жизни и эволюции. Но пусть помыслы его и недоступны. Частью мыслей Иванов делился с психиатром.
        Да, к сегодняшней теме… В доме на Лубянке отмечаются странные явления и сейчас. То тени, то электроприборы шалят, кто-то в папках и сейфах шмонает, невидимый. Все надо изучать, находить объяснение. Но с кончиной незабвенного Юрия Владимировича работы стали тормозить, после смены системы все заморожено. А с ним и его людьми поступили просто по-свински.
        Зазвонил телефон, отец пострадавшего привез свидетелей.
        - Ведите, - разрешил врач.
        Товарищи пострадавшего подтвердили опасения Иванова. В районе Лубянки они искали приключений на свои задницы и нашли. Студент первым заметил призрак, направил свет на него и был ужален каким-то насекомым. Его вытащили и передали родителям. Все были очень сильно напуганы.
        - Что вы думаете? – обеспокоенный родитель с надеждой                смотрел на Иванова, которого ему рекомендовали серьезные                люди.
         - Сплошь  загадки,  -  профессор  медлил,  незаметно  начиная свою игру.
        - Если нужны средства, - отец потрогал карман, где обычно держал бумажник солидный, преуспевающий бизнесмен. – Я не мог удержать сына. Хотя…
        Иванову  вдруг  стал  симпатичен  парень.  Он  не  из  тех,  кто в ночных клубах тусуется, транжирит папины деньги, кто «оттягивается»  за рюмкой. Пытливый, ищущий, вроде Игоря и других его учеников. Надежда                России.
        - Боюсь, что одни деньги не помогут, - мягко произнес Иванов, поглядев на психиатра, тот кивнул.
        - Что еще надо, Виктор Васильевич? – возбудился отец. Еще плюс: он любит сына, это очевидно. Похвально.
        - Понимаете, мой бывший центр передан в чужие руки. Здание приватизировали, часть оборудования опечатали, другие приборы расхищены. Я без приборов ослаблен.
        - Здание в районе Рублевки, Барвихи? – бизнесмен реагировал быстро и четко.
        - В том-то и дело, что в противоположной стороне. К Оке ближе. Не очень престижный угол.
        - И кто позарился? Не бойтесь, я за вас.
        - Знаете, я вам открою истину. Да, мы вели исследования под крышей комитета. Понимаете?
        - Контора имела все!
        - Конечно! После распада Союза кому-то не просто приглянулся особнячок в лесу. Это скорее месть бывшему ведомству. Я так расцениваю экспроприацию.
        - Этот факт важен для излечения моего сына? – заволновался отец. В голосе надежда.
        - Шансов бы заметно прибавилось! Кое с чем похожим мы           сталкивались. Сотрудники нижних уровней появлялись с подобным диагнозом.
        - Психоз? Шок? А насекомые?
        - Без лаборатории и моих людей я бессилен. А так вместе                с нашим уважаемым доктором мы бы справились.
        - Укажите мне адрес. И сразу подготовьте документы. Если вам  не трудно, - сказал отец парня.
        - Боюсь, напрасно… ФСО пыталось помочь. Александр Васильевич лично. Уж он-то мог привлечь первое лицо…
         - Время его влияния, увы, истекло, - строго произнес бизнесмен. -          У  Старой  площади  возможностей  не  меньше.  Штаб,  мозговой  центр        там.
        - Не отрицаю! – согласился Иванов.
        - Подумайте о письме, профессор! Я скажу, на чье имя его адресовать. Что еще от меня?
        - Хорошо. Я пока подключу своих людей. Да, еще. Прошу, чтобы     наше сотрудничество не афишировали. Гриф секретности никто с меня не снимал.
        - Об этом не беспокойтесь.
        - Церковь, если понадобится изгнать беса, то мы сделаем это с помощью своих контактов.
        Кажется, упредил вовремя.
        - Такое может понадобиться? – родитель покраснел, но не признался в намерении.
        - Мы используем любую возможность.
        - Надеюсь на вас. А по поводу возвращения вам центра и его финансирования не беспокойтесь. Все механизмы начнут работать немедленно.
        - Очень надеюсь. Я вызову ученика из Израиля, другого                извлеку из сохранения. Верно, доктор? – Иванов подмигнул                психиатру.
        - Хоть бы получилось!..
        - Да, вот что еще. Мне бы ваше генеалогическое древо проверить не помешало.
        - Имеете в виду историю рода, фамилии?
        - Вот именно.
        - Займусь немедленно. Кажется, сын собирал. Вы считаете?..
        - Нельзя не учитывать и малого.
        - Вас понял.
        Иванову вспомнились позабытые исследования. Хранителями                генной памяти могут быть вирусы. Тогда эту теорию «раздолбили» корифеи из Академии наук. Но в его Центре, тогдашнем, секретном для лжетеоретиков, нашлось свободное место. То, чем они занимались, он и его соратники, могло  принести пользу не только Отечеству, но и всему человечеству. Они исповедовали гуманизм, братство народов. А потом… Острая боль от несправедливости проявилась в форме остеохондроза. Ничего,  поборемся.
         Ученые не разбежались, из его товарищей трое в ближнем зарубежье, двое – в Европе, но готовы вернуться по первому зову. Повезет, если еще папаша диггера и его брат вмешаются. А пока… Он и сам не лыком шит, «акцию возмездия» проводит в одиночку, без шума. Выкуривание сусликов из норы в годы пионерства. Они этим занимались, навыки припомнились. И своих учеников он не подставляет.

        8. …Непобедимый великий князь Василий никак не мог овладеть чудным градом.
        - Мурава – скопище чародеев, не иначе, - говорил ближний дьяк Феофан.  – Башни похожи на песьи головы, рвы бездонны, колючки даже к частоколу без топора не допускают.
        - А если через реку к стенам? – с надеждой спросил                князь.
        - Что  ты,  государь!  –  Феофан  взмахнул  своими  детскими       слабыми руками. – Воевода чуть не потонул! Подводные ловушки – пасти дракона.
        - Думай, ты книжный мудрец!
        - Я загадку эту скоро пойму, - ответил дьяк. – Живой человек смертен и слабины имеет.
        Он всеми способами пытался получить сведения об этом царстве за горами рудными. Сказочная земля. Гости-господа в один голос                твердили о чудесах града. И стены до неба, и рвы шириной в реку.                Выходят порой из воды витязи, белка орешки грызет, царевна-                лебедь  к облакам взмывает. Только царевича Гвидона не хватает, не показывается.
        - Что еще? – вопрошали дьяк и князь у своих лазутчиков и нанятых торговцев.
        - Не пускают, но видели иные через врата зорким оком              непонятку.
        - И какова она?
        - Дома каменные, улицы широкие. А в середине – детинец в форме огромной пирамиды. На такую скалу не влезешь.
        - Из камня? – спросил Василий.
        - Неведомо! Светится весь. То ли храм, то ли крепость таинственного тамошнего владыки.
        - И кто он? – возбуждался дьяк.
        - Сие неведомо. Бояре нас принимают, приказчики ихние обслуживают. Не говорливы сии люди. Заглянул наш парень чрез врата, чуть не ослеп. На пирамиде той – огромная фигура.
        - Чья?
        - Кажется, дева прекрасноликая. Она руки к небу тянет. И, кажется, живая она и грозная.
        О богатстве города ходили легенды, невиданные товары предлагали жители Муравы. Купцы останавливались у гостиного холма, ибо чужие за ворота не допускались. Спросом у прибывших гостей пользовались дары морей,  плоды  Востока  и  металлы.  Но  особенно  велика была                потребность в рабах.  Невольников  скупали  немедленно  и  уводили,  поникших,  за   стены  неприступной  крепости. Зубастые ворота как бы проглатывали людей, а свирепые охранники в косматых шапках подгоняли несчастных копьями.
        Правда, один из купцов утверждал: узнал, мол, среди стражников давно погибшего соседа. Хотел улыбнуться, заговорить, но получил в ответ дикий волчий оскал и угрожающий жест.
        «Возможно, тут оживают мертвые и благоденствуют оборотни, - размышлял Феофан. - И уходить отсюда надо подобру-поздорову. Но Василий не отступит, и мне нет пути назад. Многое обещано за поход, и не только от князя. Но старое сало и лепешки уже приелись дружине.                Из дома не доходят припасы, перехватывают их дикие лесные твари. Из глазищ в башнях течет смола, летят камни и стрелы. До стен еще далеко, пока колючки рубят, колы пробуют сбить. А рвы широкие. Как                одолеть?
        К восходу от Муравы – непроходимые леса, болота. Река с юга, но ее не осилить с захода, если начать приступ, то сколько тел надо, дабы ров завалить?»
        - Взять его! Взять! – великий князь натравливал воинов, как борзых. – Там золото, вино, еда, женщины, мед.
        Желающих положить себя у этих стен становилось все меньше.                Ропот в дружине уже пугал Феофана. Догадываются, кто главный                советчик. Бросить бы все, но слово перед Марией для дьяка священно. Обещание обоюдное, и есть надежда на радость. Слово его крепкое, будто он дал его Святой Деве Марии. Придется держать его, словно хоругвь                при буре.
        А Василию не терпится получить все сразу и побольше. Аппетит у него на чужие поселения – неимоверный. Всех под свою руку хочет взять, а кого – и под одеяло. А такое обидно жене.
        - Ты пробовал говорить с ними? – спрашивал князь.
        - Этим и занимаюсь, княже, - отвечал дьяк уклончиво.      
        Не простое дело – словом обмолвиться с теми, кто за стенами. Ловили в окрестностях пастухов, бортников, через них хотели разговор завязать. Догадывался Феофан: поступает в град свежий провиант, тайные ходы для этого имеются.
        Один раз, видно в насмешку, из-за стены выбросили ведро                серебряных монет. Далеко пустили, видно, из пращи канатной.                Блестящий град падал на лбы осаждающих и выбивал у них остатки                ума. Воины дрались меж собой и грызлись, словно собаки из-за                костей.
        Феофан нашел-таки способ перемигнуться огоньками кое с кем за стенами. Помог и брат одного из стражников, взятый в полон угольщик-заика. Чумазый, он и трубочист заодно.
        «Мы не смогли поджечь Мураву, - похвалился сам себе дьяк. – Но нам удалось развести огонь алчности в душах угольщика и его братьев».  Через печь можно в избу и замок попасть.
        Великий князь тем временем заболел горячкой.
        - Трави! Загоняй! Кобылиц мне! – требовал он от ближних бояр. Те испуганно жались и хлопали глазами.
        - Выполняем! – утешал дьяк и мигал лекарю. Настои у того пользительные, но пусть сам и пробует при всех. От него не                убудет.
        И никому неведомо горе Василия. Обидно могучему князю за себя, дружину и княжество свое. Кому доверишь заветное, тайное? Как он, удачливый охотник и воитель, терпел поражение в собственной опочивальне. Княгиня Мария, такая голуба, брала над ним верх: он не мог с ней исполнить долг мужа. Уходил ослабленный, не получивший того, что надо. Оставлял жену в слезах и горести.
        С другими женщинами он был силен, он не знал слабости.                Побеждал на пирах, в сражениях. Лекарь давал травы, советовал                чаще бывать среди молодых коней. Верное средство для                мужика – спать в конюшне. От лошадей мужская прыть крепнет,                Василий чувствовал это и проверял на сенной девке. В покоях                наедине с женой его мужская сила куда-то пряталась. Колдовство –                не иначе!
        В отчаянии он совершал глупости, вроде этого похода. Дьяк советовал, да и княгиня шептала что-то о рыцарских подвигах. «Одолеешь Мураву – сглаз сгонишь», - говорила бабка.
        С жестокой страстью Василий объезжал молодых кобылиц,                плетью устраняя их строптивость. Истязал их кнутом и плетью, ломая их гордость. В порочном исступлении сам был готов сойти до жеребца. Справившись с очередной лошадью, испытывал то же удовольствие,                что и от женщины. Потом он дарил кобылиц княгине Марье, требовал,              чтобы она каталась на них. Он надеялся, что усмиренное животное                передаст что-то важное и княгине. Ведь он-то от близости с конями                набирал мужскую силу. Старинное средство, оно ничем не хуже иной  травки.
       - Кони? Дьяк? – князь открыл глаза и увидел довольное                лицо Феофана. Дьяк лицом – вечный отрок, не то, что Василий –                мужчина огромный, длиннорукий, с зычным голосом. И лекарь                тут же кружит со своим пойлом. Румяный, упитанный при любом                корме.
        - Поправились, государь.
        - И без тебя знаю. Прочь!
        Но у Феофана сладкие речи.
        - Стрелы  с посулами достали до сердца жадного, - говорил дьяк. – Некий  горожанин  из  Муравы  сообщил.  У  них  уже голод и мор. И он готов с надежными людьми опустить мост и приоткрыть ночью дальние ворота.
        Словно медовой брагой князя угостили.
        - Что ему обещано? – Василий вскочил с ложа, но тут же упал на него.
        - Он просит посадничества над градом. А пока лишь – без шума удалиться ему и его людям. Умчаться в ночи неузнанными. Вас устраивают его условия? - дьяк явно осторожничает.
        - Я возмещу! Я приглашу его на великий пир! – Василий теперь лишь привстал с постели, но участвовать в битве еще не мог. Но слава достанется ему всецело.
        Закрыв глаза, князь представлял все, что произойдет дальше.                Его люди осторожно, во тьме уберут сторожей, пешие растекутся                по городу. С рассветом в Мураву ворвется конница, и не будет                спасения непокорным. Грабежи, насилие – их не избежать. Пусть                берут все, его доля все равно будет больше. Молодые кобылицы и двуногие девы его.
        Одного не мог предположить Василий – того, что творилось                в душе у дьяка. Феофан не торопился, он никогда не зарился                на чужое добро. Сейчас ему было стыдно за себя и обидно за князя.                Совсем не то, что хотели бы, получат они в этом городе чародеев. Догадался, следуя обещанию, данному княгине.
        Ее тайное слово повлияло на осаду.
        - Я еще погляжу! – сказал он.
        Феофан поднял ворот, хотя озноба не чувствовал. Мост опустили,            вошел в первые ворота, повернул к башенке неприметной.                Маленькая железная дверца приоткрылась после того, как он                условно постучал. Оглянувшись, дьяк чему-то усмехнулся, потом                насупился. Как бы с сожалением глянул в ту сторону, где находится его повелитель. Вздохнул, постоял, как бы собираясь с силами, и исчез в узкой щели…      
                .     .     .     .     .     .     .     .     .     .

        …Великого князя ожидала более лучшая участь, чем Океан-хана, предпринявшего поход на Мураву столетием позже. Его владения охватывали территорию гордого, никого не признающего повелителя, сжимая кольцо.
        - Мурав-улус заколдован. Шайтан им помогает. Лезет рогатая тварь из болота, коней утягивает, - говорили те, что штурмовали первыми. И не шакалы, но таковыми теперь назывались. – Осыпается земля, когда рабы хотят ров перекрыть. Падают и пленники, и надсмотрщики. И водяная природа все шире и глубже, а тела упавших чудища утаскивают на дно. Слышно  чавканье, бульканье, под водой нечистый свое делает. А кто же еще?
        - Трусы! – негодовал Океан-хан, обвиняя во всем десятников                и сотников. Но если казнить тысячами, то кто останется?                Воины непобедимого воителя истомились, осаждая Мураву, доедали запасных коней. И свежие силы скоро становились загнанными                скакунами; хотя и топтались на одном месте. Кочевнику  мало                терпения  дано  для  осады,  но  подневольные  люди       знали  толк в разрушении непокорных крепостей. Они и советы давали,                робея.
        - Хамей, персов, греков вперед! – требовал хан, и пленных, которым даровали жизнь, гнали плетками. Мастера ценили милость хана, они выкладывали все из своих голов, не опускали руки.
        Башни строились, но водная преграда мешала им приблизиться. Стенобитные орудия были тоже бесполезны, стрелы с огнем не осиливали стены.
        - О,  великий!  –  советник  из  хазаров  приблизил  свои  губы  к уху хана.
        - Говори! – разрешил повелитель.
        - Договорились через купцов. Ворота откроются в час                быка.
        - Наконец-то! Моя первая тысяча ворвется в непокорный                град.
        - Тех, кто нам поможет, наградить, как принято?
        - Как всегда? Предавшие своего хозяина однажды, верными слугами не будут.
        - Мудрость великого бескрайна, - льстец знал, как угодить хану ханов. И одновременно опасался за свою шкуру.
        …Конница ворвалась в спящий город на рассвете, когда все спали. Добыча, еда, женщины. Они отыграются на тех девах, что обнаженными выскакивали на конях и увлекали воинов за собой. Те мчались, забыв обо всем, и попадали в волчьи ямы. Эти воительницы горько пожалеют, став наложницами. И за то, что именно на кобылах заманивали отчаянных храбрецов и ловких наездников.
        - А! А… Та! – кричали всадники.
        Разгуляться непобедимой тысяче  не  пришлось. За  первой      стеной – еще одна и ров, как и снаружи. Улицы извилисты, а дома – маленькие крепости. Их надо брать, спешившись, а это унизительно для отборных нукеров
        Пирамидальная крепость в центре, материал отражает солнечные лучи, слепит. Статуя грозит непрошенным гостям, она из золота, но попробуй, возьми его! Такие храмы им захватывать не приходилось. Глаза у девы огнем горят, гневом.
        Но это было далеко не все, на что нарвались ликующие                всадники. Огромные камни, железные ежи преградили путь                к пирамиде. И яма или колодцы на каждой дороге, из них рогатины высунуты.
        Куда уж конному, тут и пешему нет свободного прохода. На домах лучники, ловкие воины с пращами.
        - Вперед! Руби их! – охрана хана своими возгласами как бы                подала сигнал защитникам: предводитель здесь – пора                действовать.
        Огромные  ворота  захлопнулись,  упали  решетки,  поднялся  подъемный  мост.  Путь назад для вломившихся захватчиков начисто отрезан.  На внутренних стенах тысячи огромных воинов с луками и копьями. Их впустили в капкан, из которого нет выхода. Усталые захватчики метались по улицам, не имея сил для дальнейшего сопротивления. Из ям появились петли, ежи, и черепахи накатывались, как живые, сминая охрану хана.
        - Ты предал! – хан искал взглядом хазарского советника, но не находил его. Камень из катапульты настиг владыку возле внутренних стен. Оставшиеся снаружи ничем не могли помочь лучшим. Без грозного повелителя они бараны и свободные сайгаки. Не лучше ли                сбежать, прихватив с собой обозы и поделив ханских                жен?..
        - Исторические несуразицы! Фальшивки, домыслы! – Алексеева негодовала по породу данного сочинения. – Не хочу  читать!
        Она убрала рукопись, достала материал про амазонок. Тут также попахивает фальсификацией. Бесстрашные женщины отстаивали свободу… Надо душ принять.
        Она потом жалела, что оставила текст на виду, и Бобрина ознакомилась с ним. Катя странно воодушевилась, прочитав об амазонках, и решилась на сумасбродство.
        Не пускать бы ее в комнату вообще или спрятать рукопись                от глаз подальше. А то расслабилась в ванной, а Катя увидела то,                что ей не надо было видеть. Впрочем, она и без подсказок на многое способна.

         9.  Сколько веревочке ни виться, обманывая ложными отводами,            узлами связи мешая следакам, замедляя поиски концов, они все же находятся. Потоки даровых баксов натыкаются на плотины,                вначале тонкими струйками просачиваются через трубы, но потом                ловкому и наглому приходит труба, иногда и ржавая, в камере… Преуспевающий деловой Мэн умело страховал свою добычу,                делился в меру, высматривая новые жертвы и потенциальных                покровителей. Рейдерство в форме зоркого коршуна, за которым он наблюдал в детстве, в деревне у бабушки его воодушевляло. Он на стороне хищной птицы был и тогда.
        Высмотрел добычу с самолета и – камнем на приглянувшуюся                чужую собственность. Цыплят в госимуществе считают по осени,                а петуха голосистого можно врасплох застать, когтями сразить, клювом в слабую точку. Многоженец не опасен. Давние обиды внуку репрессированного когда-то директора оформились в идею                справедливого возмещения, одобренного свыше. Остатки совести его не мучили, но вдруг все изменилось: он стал теряться, выпуская добычу из когтей.
        Потревоженная психика не поддавалась успокоению. Причины                искали с помощью традиционной медицины и с привлечением                специалистов-оккультистов. Проверяли наличие сглаза, колдовства в стиле «Вуду», действие психотропных средств. Терялись в догадках-                сетях.
        Далеко не сразу выяснилось, что причиной расстройства стала                очередная недвижимость, схваченная хозяином в результате лжеприватизации за смешную сумму. Вначале руки не доходили до подмосковного особняка, но потом он решил сделать из него чуть ли не Версаль. «Дом с привидениями» ответил на очередную перестройку нетрадиционными методами. Заговор на нового владельца или                «проклятое место»? Ведуны и парапсихологи расходились во                мнениях.
        - Началось с образа деда? – допытывалось дорогое медицинское светило в темных очках.
        - Глюки! Нет, вначале были призраки в ночи. Из-под  кустов.
        - Какого вида?
        - Инопланетяне из ужастиков «Чужой», «Охотник» и  другие.
        - Вы любите смотреть подобные западные изделия? – оживился врач. Зомбирование не исключалось.
        - Раньше любил, сейчас опасаюсь.
        - А как со спиртным? – доктор видел буфет.
        - Очень умеренно. Белочкой не пахнет.
        - Опишите действия вашего предка.
        - Это во сне. Дед ворвался с саблей и стал крушить дорогую мебель. Кричал о буржуазном перерождении. О том, что в зоне Гулага меня заждались. Мы предали идеалы.
        - Понятно. Еще кто надоедает?
        - Да так, мелкота обиженная… Проворонили свой сыр, теперь к   медведю – на суд.
        - И такое снилось? – врач задумался.
        - Подобное…
        Удачливому бизнесмену не хотелось раскрывать подробности появления очередного нового визитера, вернее, гостьи. Лик незабвенной Галины Леонидовны, в свое время помогавшей отцу, был неописуем. Дочь всесильного генсека пила, смеялась и плакала, кидалась дорогими украшениями, издевалась… Попадет в кого, шишка на лбу, но тот становится избранным партийным шишкарем. Она бегала под куполом цирка, потом – по мачтам парусника, показывала, как болтаются на рее повешенные     пираты. Чушь, ну, а если это предостережение? Но об этом лучше     умолчать.
        - Еще о наваждениях. Я постараюсь определить их характер, - требовал врач. – Без стеснений, батенька!
        - Остров Куба и плантации сахарного тростника. Война за пляжи и гостиницы.
        - У вас есть там экономические интересы? – догадалось                «светило».
        - Появлялись… У отца там были товарищи.
        - И что привиделось?
        - Фидель и его бородачи штурмовали все мои предприятия. Омолодились и вновь за «калаши».
        - Любопытно, очень интересно…
        - Хотели революционной приватизации. Вернуть собственность в СССР. Они же непримиримые коммуняки.
        - Ваши люди держали оборону?
        - Да! Но десант высадился во Внуково.
        - Что?!.
        - Бывшие   казармы   и   склады   военторга,   там,   возле   Лосиного острова, они быстро захватили. Моя охрана сопротивлялась, но Фиделю помогли   красные   кмеры.   Полпотовцы   тоже   с   автоматами, но орудовали   и   мотыгами.   Кричали,   что   прополют   все   сорняки  в новой проамериканской  России.
        - Политикой пахнет, жареным, - сказал врач.
        - Хотя я в нее и не лезу, - соврал нувориш. – Интервентов призывали леваки, всякие анпиловцы и лимоновцы. Сорнякам-буржуям, мол, не место в стране победившего социализма. На зеленую массу всех новых русских, фарш из тех, кто поселился на Рублевке.  Я специально приобрел особняк в другой стороне. На всякий МЧСовский  случай.
        - Пожарный. А как ваши гости?
        - Перестали в дом загородный ездить, это для меня болезненно. На московской квартире – всегда людно, и в офисе.
        - Жаловались?
        - Один сказал: «Чувствую себя соленой семгой на железной грязной тарелке среди прекрасных хрустальных бокалов и золотых блюд». Другой заметил, что после посещения видел себя раком, сваренным в отвратительном пиве.
        - В храм ходили?
        - Батюшка приглашенный провел обряд. Кадило, святая вода, все честь по чести.
        - Помогло?
        - Если только на неделю, а потом – опять  глюки.
        Психологи и психиатры делали выводы, а новый приглашенный специалист исследовал все загадочным прибором. Он раньше в секретном п/я работал. Усмехнувшись, ученый сообразил, чьих рук тут может быть дело. Но сообщать свои выводы не спешил. Ему обещан солидный гонорар, деньги нужны. Но направлять всю королевскую рать на коллегу, возможно, и непричастного к странным событиям, он не торопился. Были трения в свое время, разные ведомства соперничали. В нем боролись стяжательство и порядочность ученого. Как поступить? Отвести души уничижением соперника?
        - Вы что-то нашли? – спросил хозяин.
        - Не знаю точно… Вы допускаете, что здесь шалят неуспокоенные души?
        - Готов и в черта поверить теперь.
        - Признание вселяет оптимизм.
        Специалист думал о том сапере или, правильнее, минере, который тут поработал. ГРУ или ЦРУ, сразу не сообразишь. Игрушки-скакушки вне территории. В кустах или в морских водорослях – это не так важно. «Конторские» разработки – вернее всего. Глубинное изделие, под землей спрятано. Но стоит ли этого внезапно разбогатевшего временщика посвящать в такие детали? Если только по Талейрану… Но доллары для обучения внука?
        Кажется, есть решение в духе гениального  академика                Королева.
        - Данное явление в сфере так именуемого энергоинформационного  поля. Я могу привлечь бывших секретных оборонщиков, но это –            война с неуспокоенными жертвами прежней системы. Вы готовы к конфронтации?
        - Короче, сколько это будет стоить? – поинтересовался  хозяин.
        - Поставим вопрос иначе. Что это будет стоить вашему              здоровью?
        - Прорубаюсь через тростник.
        - Открываю государственную тайну. Она и сейчас под грифом секретности. Вы готовы ею владеть?
        - Покупаю! – у мафиозного рейдера чесались руки. Захватить собственность в виде секрета – это тоже прибыль! – Выписываю счет, - специалист догадался, что пуск пробного изделия удачен.
        - Нам обоим может влететь.
        - Хватит! Сумма по договоренности плюс пять процентов.
        - Слушайте! Ваша дача там, где была секретная база НКВД,                потом центр КГБ? Варварские опыты над всеми неугодными, пытки, похороны заживо. Проклятое место. Некто Шатоберидзе заведовал при Берии, его дружок, садист. Потом руководил Центром человек по                фамилии Маринин. Впрочем, вряд ли это настоящая фамилия                жестокого экспериментатора. Он обезьяну с мисс Вселенная                скрещивал.
        - Украл псевдоним у Марининой, - сказал хозяин. – А красавицу спецназ привез.
        - Шутка  удачная.  Палачи  пробовали  все,  несчастных  хоронили       без  покаяния.  Хотите, выведу вас на генерала, курировавшего исследования? Но совет: избавьтесь от недвижимости или начинайте войну с призраками.
        - Этого  мне  только  еще  и  не хватало. Спасибо! Ваш гонорар оправдан.
        - Всегда рад помочь! – обрадовался гость.
        Ученый и в самом деле был удовлетворен. Он не предал коллегу, но готов вывести хозяина на следы Иванова-Маринина. Если  это его работа, то использует информацию, если чужая, то исследует. Он умывает руки, а то внук заждался.
        - Я могу временно приглушить эти тонкие поля, - предложил специалист.
        - Приглашу, если надумаю, хватит мне верхних полей в Марьино, - новый  русский Остап Бендер во власти нового проекта.  Продать подешевле? Жалко! Коршун добычей не делится. Нет, перепродать подороже,  набивая  цену.  Как  и  кому? Идея! Конкурентам из криминальной структуры через подставных лиц. Деньги – это не все. Завлечь сюда одного из воровских боссов, самого способного, ослабить его мышление. И сам в стороне, и конкурентов не в лоб устранишь. Звонить немедленно!
       
        …Криминальный герцог попался на крючок бывшего «кума», участок обсадили малиной. Злые псы, пара воронов и гуси сторожили особняк. Плюс – братва.
        Опытный воротила вначале увидел страшный сон, потом пошла бодяга-бессонница. Из зоны сбежали враги, воры-ортодоксы. На очереди ревизия «общака», с помощью «быков» и «торпед». Они с утюгами и паяльниками. И попробуй, докажи, что ты не редиска. Использование средств не по назначению карается строго. За косяк можно ответить, но понятия явно устарели.
        И еще ему показалось, что в смешенном лесу появились медведи, живущие вовсе не «по понятиям». Эта косолапая братва – беспредел, их пули не брали. Авторитет – козел отпущения. Казначей общака поспешил убрать концы  в  воду  и напроситься в изолятор. Навел порядок, сдал другому бабки. На нарах он, наконец, заснул безмятежно, как до первого привода в ментуру.
        Особняк хотели сдать под бордель, блатхату, но никто там не приживался. Подсунули одному юристу, как оплата за услуги, подешевле. Дарственную тот передал кому надо.
        О новых владельцах плохого места знали очень немногие. А они умели держать язык за зубами, пусть и искусственными, вживленными по новейшей зарубежной технологии.

        10. …Они знали истину зарождения и недавнее прошлое очередной цивилизации. И если бы не готовность к неизбежному, то не видать им просторов незатронутых степей. Вольнолюбивые воинственные девы знали, чем чревато верховенство мужчин. Жрицы передавали знания через веточки молодой поросли.
        Каждая в выборе равна Артемиде, отвага и сноровка делают их непобедимыми. Силой берет того, кого хочет, забавляется, отбрасывая надоевшее тело самца только сверху, только так, как ей удобно. Удовлетворение для нее, а не для сопящего кобеля или жеребца. Они сильнее, как гиены-самки, держащие на расстоянии мужских                особей.
        Воодушевляясь, Бобрина глотала, как бодрящие таблетки                для спецназовцев, фразы из неведомой рукописи, переведенной                Алексеевой. Ну и что, если без спроса? Подумаешь, какая тайна!                Панацея от депрессии, прилив смелости, словно от  психотропа.                А может, текст для этого и написан?  Дальше… Чужой язык, всякие каракули. Мы еще поищем на столе, пока Наташа плещется в своей                ванной. Что за рукопись? Корявый почерк, ошибка, но она того, кажется, стоит…
        «…Это не было коварством, скорее, матриархальная тактика.                Спесивые завоеватели, обманно впущенные за первые внешние                стены, получили то, что заслуживали. Зарвавшиеся самцы столкнулись с непостижимой женской задумкой, основанной на привороте. Дрессировщицы могли приручить тигра, а не только озабоченного вояку. Быстрый                успех!
        Насильники  считали, что, овладев девственницей, становились полными хозяевами души и тела. Как бы ни так!
        Удовлетворенный самец слабее, приручить мужа или любовника                не составляло труда. Сеть супружеских обязательств тонко                раскинута, соловьев в такие нити ловят. Чары женщины сильны,                пленниками становились и герои. Послушный раб, это слишком,                убежденный в том, что он любим, слеп и глух. Султанши, царицы,                сумевшие покорить мужей, фаворитки управляли империями.                Вошедший в Мураву насильник попадал под власть королевы-                амазонки.
        Князю Василию повезло: он приглянулся. Новая королева – не жена Мария, но и не царица Тамара; она знала толк в приручении усатых животных. Она была правительницей, но женщиной и готовилась передать власть жрице, которая была не совсем такая, как все, вместе                взятые…
        - Ну, все, князь! Я созрела! – Катя чмокнула выходящую из                ванной Наташу и тут же распрощалась. Аспирантка не сразу                догадалась, что та ознакомилась с исследуемыми материалами. И что возбудившие тексты толкнули ее на амазонские действия, равносильные                авантюре.
        Екатерина умела рассчитывать свои поступки, даже находясь в состоянии  аффекта.  Дерзости  и  предусмотрительности ей  не                занимать.
        - Держись, самец! Я тебе такую Мураву  устрою!
        С помощью подруги, мужененавистницы, были созданы подходящие условия. За снадобьем также дело не стало.
         Подруга недобро ухмылялась.
        - Капли не убьют? – спросила Катя.
        - Не бойся, то, что надо! – подруга разбиралась в фармацевтике и имела партнершу из центральной аптеки.
        Бобрина сама не знала своих способностей, ходя в невестах,                девушках из провинции, мечтающих о московских мужьях.                Конечно, регистрация у нее постоянная, подмосковная, родня                постаралась. Но хотелось за МКАД, ведь диплом у нее с                отличием. С Наташей, Верой хорошо, но у них другие устремления.                Им она нужна как специалист, мечты о замужестве осмеиваются.                И что, они правы? Ее морально раздавили, ее, отличницу,                спортсменку, тяготевшую к Владимирскому не только из-за              прописки. Отомстить! Необъяснимое желание действовать из эмоциональных порывов трансформировалось в цепь продуманных коварных ситуаций.
        - Да, это я, - на этот раз она не бросила трубку. – Пожалуй, стоит поговорить, Игорь Николаевич. Возможно, в последний раз… - в ее голосе ощущалась боль.
        - Я виноват, Катя. Все образуется, - молодой человек представил ее в слезах.
        - Хорошо, у подруги, возле метро «Сокол». Я буду                одна.
        - Как обычно?
        - Время встречи не меняется, - зловещая усмешка на время сделала ее ведьмой из . – О тебе забочусь, чтобы родня не проведала. Ты же на поводке.
        - Я разберусь.
        - День прощения обид, день прощания…
        - Ну, возможно, еще не все…
        - Хватит! И без конфет, надоело! И без  цветов!
        - Я знаю…
        Конечно, он что-нибудь принесет.      
        Потомка сиятельных родов ожидал легкий  с игристым вином, и его шоколад оказался кстати.
        - За   все,   что   было   и   не   сбылось,   -   девушка  наполнила  стаканы вином.
        - И  за  надежду,  которой  еще  далеко  до  старости,  -  поправил   Игорь.
        - Закусывай, - несколько холодных блюд не остались без внимания гостя.
        - Вкусно. Так ты еще и готовишь отменно.
        - Умеем кое-что, - соврала Бобрина, потому что блюда были приготовлены хозяйкой этой квартиры. - Еще, под рыбку, - напиток играл в хрустале, как и она.
        - За твои успехи, - кандидат не то, чтобы захмелел, он терял                контроль над собой. Сладенькое, но с горчинкой питье  от целительниц творило с ним необычное. Он возбудился, как мужчина, был в готовности «номер один» или «на час дня», как говорили иные, но не мог сделать движения без посторонней помощи.
        - Послушный мальчик, но в пеленочках, - Катя легко перенесла его на диван, раздела. – О, трусики кипельные. И я девочка хорошая, - она ловко скинула с себя одежды.
        - Ты что? – прошептал Игорь, находясь в состоянии пленения при полной эрекции.
        - Голосок может соседей испугать… Мы тебе ротик заклеим, друг мой нежный! И ручки пояском стянем. Так, на всякий случай. Вдруг зелье раньше срока  отпустит. Поехали, князь, в самое пленительное, пусть и не свадебное путешествие.
        Она, подражая амазонкам, вскочила на него в позе наездницы.    Мужчина замычал, как бык, то ли от тяжести ее тела, то ли от    сладострастия. Смеясь, она имитировала акт, пока не наткнулась чем-то на кое-что. Движения из игровых перешли в настоящие, Катя застонала. Она вцепилась ногтями в его тонкую кожу, потом стала в неистовстве бить его по щекам.
        Его тело извивалось, следовало в такт ее движениям. И тут вдруг она рассвирепела.
        - Скотина! Гад! – Бобрина перевернула его на живот и ремешком стала стегать по оголенному заду. – Мы недовольны, мы к этому не привыкли. О! Тут разгневанный князь саблю выхватил вдруг… Доволен? Нет, ты не Хазбулат.
        Она встала с дивана, неловко прошлась по комнате, как бы            остывая от возбуждения. Игорь пытался что-то сказать, но мешал             скотч на губах. Он недоумевающее взирал на ее действия      удовлетворенной тигрицы, все равно оставшейся кошкой. Одевалась не спеша, как бы дразня его стриптизом. Но последующие слова сразу понизили его готовность.
        - Ждем, Игорь Николаевич! Сейчас милиция прибудет.                Изнасиловали девушку, почти девственницу. Признаюсь в этом.                Статья серьезная. С ней и в зоне погладят не по головке, а по попе.                Там ждут таких… Как тебе это? Дрожь?..  Ладно, успокойся…
        Бобрина с сожалением поглядела на него всего и, особенно на ту часть тела, что ниже пояса.
        - Понимаю, мой мальчик, и умываю руки. Жаль, что в душ                не успеваю. Я развязываю тебе руки, ротик сам освободишь. Да не                дергайся, никакой милиции не будет. Все же ты мне нравился все                больше, я надеялась… А теперь  ты  на  мою честь посягнул. Конечно,                никто тебе не поверит. Действие лекарства скоро пройдет, и никакой                анализ не найдет в крови ничего иного, кроме алкоголя. Полоски                на попе мама смажет вазелином. Только что ты ответишь ей? Ладно,                меня это уже не касается. Я ухожу с работы, уезжаю за границу.                Больше не встретимся, кстати. Да ты слушай, не мычи,                теленок.
        Тон Бобриной из  доброго перешел в деловой, а потом прозвучала угроза.
        - Моя подруга, квартиросъемщица этих апартаментов, отлучилась          на три часа. В гости со своим догом отъехала. Она мужиков ненавидит,          а ее друг-кобель рвет их в клочья. Поторопись, дверь захлопнешь               сам, мой мальчик. Эх, князь, обидел простолюдинку. – Страстный поцелуй в шею.
        - Ты,  Кат,  -  он  пытался  что-то  сказать,  но  щелчок  его  остановил.   И  надо  было  торопиться.  Если  его  застанут  в  таком  положении,  то   дело не ограничится разборкой. Конфуз может иметь далеко идущие последствия.
        Плебейка! Но как она его… Это что-то из садомазохизма. Унижена гордость, честь подорвана       
        Пусть! Он этого так не оставит! За границей хочет исчезнуть? Если успеет, он найдет, кого привлечь к делу. И на Западе у них есть люди, способные постоять за фамильную честь. Отравила, издевалась над телом, как та эсэсовка, отпечатки пальцев на ремне. Он скроет постыдное, но боевые раны представит. Что это? Игорь услыхал лай во дворе и поспешно ретировался из чужой квартиры. Не соколом он был вблизи метро «Сокол», а вареной курицей или «гриль».
        Скорее за дверь! На лестничной клетке никого, можно                привести себя в порядок. Поправить воротничок, рубашку заправить. Проклятый замок на джинсах, сопротивляется. Шнурки на                ботинках не хотят подчиняться, пальцы, словно после обмораживания.                Катя его опоила, ослабила, это ясно. Насмотрелась в кино такого.                Но почему? Игорю было неудобно об этом думать, но его член был молодцом, как никогда раньше. Входило ли это в замысел                мстительницы или напиток сработал еще и так? Эрекция не упала,                поэтому и с замком на ширинке проблема. Не застали бы его посторонние в таком виде.
        Он глянул в окошко. Крупная брюнетка с огромным псом                разговаривала с Бобриной. Он потом догадался: задерживала специально хозяйку квартиры, давая ему возможность собраться. Когда прощаются – целуются. Постойте, она же поцеловала его в конце.
        Бежит, споткнулась, спина согнута, плечи неестественно трясутся. Платочек достала, торопится к остановке… Плачет или ему это только кажется? Желаемое выдается за действительное. Точно!.. Такие вначале делают, потом думают. Победила, а что дальше? Ему теперь досадно, злость, будто из окна выпала. Лай! Надо ноги уносить, вначале поднявшись тремя этажами выше.

        11. – Вникай, Валя! Ты говоришь, что с моих слов запоминаешь                лучше, чем с книги? – без пяти минут доцент использовала                для обучения педагогически запущенной особы методику учителей начальных классов. Вспомогательная школа, а перед этим                класс коррекции, педагогической поддержки. Отсталость не                умственная, похоже, перепады физиологического цикла. Довести                такую до уровня лицея – большой успех, Бобрина с ней по математике                явно преуспела. Не надо останавливаться на одних и тех же                приемах.
        - Научу опорному конспекту, - сказала Алексеева.
        - План-конспект делать не умею, записываю долго, - сокрушалась ученица.
        - Не бойся! Рисовать будем тему.
        - Как художник?
        - Вот именно. Шаталов в гуманитарной науке тоже                пригодится.
        - Я лучше послушаю, - робко вставила подопечная.
        - Хорошо! – аспирантка вспомнила о воспитательной цели. Разве не для этого все задумано? Вера и баба Вика призывали вовлечь с помощью убеждения. – Лекция очень важна.
        - Я запомню и заучу.
        - Цивилизация амуров, это дети любви, от Адама и Евы.                Времена матриархата, счастье первой цивилизации. Матроны                расслабились, мужики взяли верх, и началось… Войны, насилие, истребление, мать-земля вся в болячках женских. Уцелевшие                женщины амазонили, мстили. В материалах о Мураве, тобой                принесенных, говорится, скорее, о подпольщицах. Окончание не                найдешь?
        - Соседка поищет, - Валя неумолимо следовала приказу доктора, не говорила, кто передал Алексеевой рукопись. Варя ей нужна, снова  приступы.
        - Подождем, - Алексеева отметила снижение внимания                Валентины. Неровно учится: то подъем, то спад. Сейчас лучше                лекции, да ей тренировка. Перед студентами со следующего семестра выступать, а эти идеи она будет незаметно внушать девушкам. Не переворотом, а приворотом! Девиз движения, но он загримирован. А лекция по строго историческим темам. – Вникай и внимай, дорогая Валентина. Запоминай!
        «Почти повсеместно любовь, являясь в лице цариц-                христианок, жен царей-язычников, была участницей в великом                деле просвещения царств светом Христовым. В истории                находим не одну женщину – законную супругу или фаворитку, употреблявшую влияние свое на могучих людей в пользу и                во благо их подданных. Агнесса Сорель умела воскресить в                Карле VII чувства долга и чести; Ментенон обращала внимание                Людовика XIV на ученых и литераторов, заслуживавших                поощрения. Если в вышеприведенных примерах злой любви                нежные ручки женщин разрушали престолы или подавали                монархам перья для подписи смертных приговоров, то бывали                же между женщинами и светлые личности, укрощавшие порывы                лютости во владыках земли, славившихся жестокосердием. Бывали                минуты, в которые ласки Дивеке, фаворитки Христиерна II                Датского, из зверя превращали его в человека… У нас Анастасия                Романовна, первая супруга Ивана IV, была ангелом-хранителем                России, унесшим с собою в гроб все человеческие чувства Грозного.   Человек тем покорнее обаянию любви, чем он чувственнее,                лютее, звероподобнее; в человеке – как в тигре, кровожадность и сладострастие равно совместны. В истине этой физиологической                аксиомы убеждает нас страшная личность Пугачева. Кому из нас                известна его нежная привязанность к Лизавете Харловой?                Дочь и жена верных слуг царских, повешенных по приказанию                беглого каторжника, Харлова сделалась его наложницею и в                короткое время сумела настолько подчинить своему влиянию,                что,  усыпляя мужество в самозванце, пробуждала в нем совесть;                ходатайствовала о пощаде приговоренных к смерти, и Пугачев                уважал ее ходатайство. Женщина эта была расстреляна                казаками, опасавшимися, чтобы самозванец окончательно не                «обабился» в объятьях своей  «душеньки».
        Вале очень интересно, она согласна во всем с Наташей, но низ живота дает о себе знать.
        - Можно выйти, Наталья Алексеевна?
        - Конечно! На сегодня все! Дома почитаешь в той книжке, что я тебе дала.
        - Хорошо! – Валя торопится уйти. Схватки не родовые, но приливы очень болезненны. ОН брал власть над телом и сознанием всегда силой, перевод всегда тяжел. Скорее уйти, иначе такое наговорит ученой девушке! К доктору Варе!
        - От Алексеевой? – уточнила врач, давая запить таблетки                соком.
        - От училки! Болтает, несет всякое! – в голосе Вали металл и неприязнь. Дура-девка!
        - Слышу басок Валентина, - усмехнулась Варя. – Тебе всех  этих баб поколотить хочется?
        - Наташку побить, потом подмять, потом – на четыре лапы, - признается Валя. Она дергается, хрипит, в ней – перемена.
        - Сейчас, милый! – врач знает, что ОН плюхнулся на трон. Ей, неординарному медику, можно и попользоваться этим. И не только для себя лично, но и Другу помочь.
        У того снова проблема, как у нее, когда неосторожно с Новодворской познакомилась. Потянуло далеким, но одновременно и близким, родным. Попалась на мякине, голубка с Воробьевых гор!
        Такое незамеченным не осталось, спасибо Другу! Но быть доверенным лицом у любимого не легко. Игру поддержали сверху, она получила некоторую свободу выбора и очень широкие медицинские полномочия. Футурологи центра имени Циолковского укрепили веру в тайное предназначение, интрига развивалась. Пожалуй, ей пора. Вале успокоительное, а ей самой – с метлой на погост.
        Кстати, на Руси, чтобы отпугнуть бессонницу, под подушку подкладывали ножи, выставляли на ночь за двери перевернутую вверх прутьями метлу, крестили окна и двери кочергой.
        Пусть видят ее без ступы, но взлохмаченной. Образ злой ведьмы                только на пользу. Свидание на кладбище, ровно в полночь. Друг,                поклонник А.П. Чехова, использовал сюжет, позывные на мобиле                «Ионыч ждет». Шифровальщикам работа, а готы – ее пациенты. «Группа прикрытия» верна до гроба, особенно те, кому от армии помогла                «откосить». Другу не сказала, не одобрил бы, офицер с заслугами.                Карьеру мог сделать отличную, но не вытерпел тирании генеральской дочери. Она ему так и говорила: «Я дочь императора, я – Зоя Палеолог. Уйдешь, потеряешь шапку Мономаха». Ничего, Варя другу детства                поможет, как и он ей, а с этой разберутся другие. Они с другом в одном карьере купались, вода их сблизила с детства и навеки. И, конечно, своеобразие.
        - Молодцы! -  Варя скорее чувствует, чем видит: ребята - готы ее сопровождают, обеспечивают безопасность. Боится ее и хулиганистая пьянь, убирается с ее дороги без шума. Используются атрибуты                привидений.
        Кладбище в темноте – отличное укрытие. Шабаш ведьм может получиться великолепным. Но ее замысел шире просто развлечений, ставка сделана на будущее цивилизации. Все!.. Замигали фары автомобиля, ее ждет пусть не сам Мефистофель, но достойный надежный партнер. Свистом, жестом она дала знать о себе Другу и одновременно отпускала сигналом свое сопровождение…

        12. …Камера удобно разместилась за спиной, белочки и                птицы позировали с явным удовольствием. Знали бы, что это за                аппарат.
        У него было приподнятое примерно до четвертой отметки                настроение. Он больше не тот загнанный зверь, что под видом                грибника совал шишки под стены. Террористические подкладывания принесли плоды, пора разминировать. Парик больше ни к чему, пусть                видят: профессор охотится с фоторужьем. Пусть он на кого-то сильно смахивает, он больше не ученый, униженный до предела. Державу                на парашу посадили, опустили, говорили воры. Они-то воспользовались амнистиями.
        Иванов не забыл позора и обиды, когда его изгоняли из особняка.               Нашли кого раскулачивать новые господа, контрреволюционеры.                Именно так бы обозвал их Ильич, возродись он вновь, как в том                бородатом полузабытом анекдоте. Но нужно ли воскресение                коммунизма?
        Особняк приглянулся новым русским, влиятельным, близким                к «семье». Это и определило судьбу лаборатории, ибо «указ»                исходил с самого верха. Конечно, место отличное, в лесу, в сорока километрах от МКАД. Продумана охрана, маскировка, хорошие                помещения для оргий и совещаний новых богачей и чиновников – их «родителей».
        Виктор Васильевич пытался отстаивать свой центр, куражиться, но сделал лишь хуже себе, заслуги перед ФСО забыты, шеф в немилости. А его за  строптивость  изгнали  в  развалившееся  столичное  НИИ.  Мало  того, ему  дали  понять,  что  он  никто  в  этом  мире.  Перебегать  дорогу господам в иномарках опасно… Травить собаками зайца они умели не только в лесу.
        …Группа подростков, кажется сатанистов, выбрала именно его для насмешек недалеко от Арбата. Похож на Ленина, разве это не повод для насмешек и хулиганских оскорблений? И милиции, как нарочно                рядом нет, и молодчики до лысины дотрагиваются. Хунвейбины,                которых направляла чья-то умная рука, вроде Дзин Цин.
        - Сбежал из мавзолея! К нам пошли. Нам нужны такие.
        Спасибо, подоспели плечистые парни из левацкой группировки. Заступились. Сами или их прислали?
        - Чего, суки, мужика трогаете? Да, похож. Вечно живой Ильич! Из мавзолея забрать не дадим. Иди, отец. А вас, рогатых, мы месить будем! Кабели, арматуру к бою!
        И началось… Кажется, драка спровоцирована, дабы его обвинить и, возможно, побить. Не распускай, мол, язык, прихвостень бывших генералов, или западные конкуренты давили?
        Отвратительно чувствовать себя в виде жертвы. И дело, видимо, не только в понравившейся кому-то территории. Сказал где-то лишнее, дал волю эмоциям. Потерял бдительность профессор, более десяти лет работавший в секретном НИИ. Но ведь задело, сильно задевало его все происходящее. Он же государственник!
        Неблагодарные!.. Его группа создала приборы, защищающие                лидеров государства от всяких воздействий. Психотропные                излучатели – не миф, возможности отдельных личностей также                учитывались. Исследования велись не один год, комитет курировал и заказывал.
        Но где-то случился прокол и отнюдь не по вине его лаборатории. Их переиграли в результате чудовищной измены, считал Иванов. И мы, Ивановы, остались Иванушками.
        «Не сумели отразить, - размышлял ученый. – Запад, а может, кто и покруче, обработал наших вождей. Михаил Сергеевич не смог и не захотел арестовать беловежских заговорщиков не просто так. Ему внушили! Да, возможно, не американцы, возможно,  деятели иных цивилизаций. Профессор мудр, допускал и  такое, ибо знал о параллельных мирах побольше других.
         Душа болела и за молодежь, уничтожаемый слой крепких парней. Против вторжения в Афган он выступал, как и Арбатов, и  другие, более дальновидные. Потом были Чечня и братские межусобицы. Снайперы выбивали тысячами тех, кто был опорой государства. Разборки, киллеры, бывшие спецназовцы, убирали конкурентов, предприимчивых, способных мужчин.
        «Братва»,  опять  же,  сплошь  бывшие  солдаты  и  спортсмены,    мочили своих и чужих, заливая кровью улицы. А сколько невинных жертв разборок? Те же «честные воры» говорили, что карманникам некого обворовывать. 
        Аналитики бывшего КГБ били тревогу, предвидя огромные                жертвы очередной гражданской войны. Были предложения подключить                его центр и другие. Нельзя!  Негуманно психотроны применять                даже для убийц, пусть работают. И упирали на то, что это якобы                варварское оружие. Это коллективная-то медитация, усиленная электроникой, варварство? Глушить всплески преступности                аморально, мол, как и чужие радиостанции. План, пусть и не Даллеса, но выполнялся, гибли миллионы. И эта «Белая стрела», если была, очередная глупость. Варианты отвергались. Хороший гипнотизер, «игрушка» в автомобиле «авторитета», принуждающая его стать добрым ребенком. Нельзя!
        А помощь высших и тайных сил – блеф, по их мнению. Есть воля Вселенной,  как считал Циолковский, ноосфера обладает особым сознанием…
        И Борис Николаевич явно обработан кем-то умело. Зомби-                двойник, послушный проводник чуждых идей, бунтарь, прозревающий подчас.
        Все версии имели место, и ясно, что их обошли на крутом повороте истории. И народ, и партии, и комитет ловко провели. Поздновато Корж спохватился, астролога привлек. Отстранили, с развалом грозного комитета сделать это было просто. Им приписали и удушение свободы, и эксперименты над инакомыслящими. Демократия не потерпит такого! Доводы приятны недоброжелателям.
        Зомбировались миллионы, а он ничего не мог поделать. Его людей морили голодом, его пинали все, кто мог. Заступничество полковников из бывшей «девятки» подало, было, надежду, но дворцовые интриги погасили искорки веры. Он ненадолго впал в депрессию.
        Профессор Иванов прибегнул к крайним мерам. Особняк первыми облюбовали влиятельные приватизаторы, получив его за бесценок. Стали улучшать быт, перестраивать. Этого он допустить не мог. «Мины», умело заложенные в нескольких точках, не давали покоя новым владельцам. Видения, постоянное беспокойство. Поняв, что место «нечистое», приватизаторы за большую цену «уступили» новым хозяевам криминального типа. И с этими Иванову пришлось повозиться. А потом появились «непробиваемые».
        Наглые, бесчувственные хозяева жизни не так реагировали на излучение, как первые. Инфразвуком их не проймешь, как и                хорошим вином, которое любил профессор. Им нужен особый                коктейль в виде «ерша», приготовленного по новой программе. Угроза должна быть специфичной, эксклюзивной, как сейчас говорят. Но                опыты и контакты с лубянскими духами пригодились. И у диггера есть                шанс.
        Ленточные псевдоизлучатели нового поколения задели психику хозяина. Тревожитель, над которым работал Игорь, пришелся весьма кстати. Молодец, князь, лучший из учеников!
        Совести у них не было, и пробуждать было нечего. Но дикие видения после оргий, призраки, что гонялись за ними с топорами и были неуязвимы для пуль, взяли свое.
        Свершилось! Инсценировка преступления, якобы страшная драма в одной из комнат; хозяева испугались не на шутку. Им грозила месть людей из своей среды и преследования ФБР.
        Не лохи, они перепродали сооружение, конечно же, государству. Особняк пустовал, но потом вспомнили об Иванове и его людях. Новые ветры появились в политической атмосфере… Весьма благоприятные, родные, способные закрутить крылья экономических мельниц. Родственники вызволяемого парня внесли свою лепту в его борьбу.
        Впереди новые исследования, масштабнее предыдущих. Поиски контактов через «тревожитель», особое внимание – тайнам планеты… Процессы разрушения в атмосфере, земной коре, а также волнения магнитных полей, гравитационные встряски отнюдь не случайны. Энергия выплескивалась через край, а катализатором, возможно, являлись негативные эмоции у масс людей. Мать-Земля реагирует на социальные взрывы, войны, как и на события в космосе. У нее родственные связи с другими телами в пространстве.
        Она делает все, что может, планирует мини-катастрофы, принуждая расу людей изменять поведение. Возможно, она пытается предотвратить катаклизмы глобального масштаба, исправить ошибки? Сколько времени потеряно и людей в СНГ! Можно было за десять лет подключить новые источники энергии, очистить среду и завалить вкусными и безопасными продуктами все материки.

        13. Сумасбродная выходка не осталась бесследной. Комплекс порядочной невесты из провинции, получившей красный диплом в столичном вузе, таял, словно мороженое в теплой комнате.                Фитнес и влияние феминизирующих подруг добавляли новые                качества в ее характер. Опасения, что Владимирский подымет                шум, уходили на задний план, но Катя чувствовала, что необходимы перемены. Невостребована как специалист и жаждущая семейного счастья девушка. Стоит ли ей держаться за утраченные иллюзии? Изменить жизнь, обретя новые надежды. Разве она этого недостойна? Сленги из рекламы поднимали настроение. Подавленность, сожаление, незавершенность – прочь!
        - Чихать на неблагодарную аристократию и перекрашенную партократию, - сказала она как-то матери, и та не стала ее                отговаривать.
        - Бюрократы  и  жулики  не  дают  хода  в  столице, а про Тулу и говорить нечего, - вздохнула мать. – Возле Упы ничего не высидишь с удочкой.
        - Кроме радикулита, - Катя, разговаривая, массировала родительнице спину.
        - Езжай к теткам!
        - Мама, я не могу тебя бросить одну в городе оружейников и машиностроителей.
        - Не пропаду, коллектив наш капитализм не разъел своей                кислотой.
        - Я заберу тебя, если что…
        - Не торопись. Тетки тебе гостинцев наготовили. Погости,        осмотрись.
        - Как в детстве?
        - Да! Подарки всякие, но о них тут вслух не  говорят. 
        - Совковая мания, мам.
        - Не надо так, Катенька! Мы с отцом служим Родине и народу советскому.
        - И ничего не получили, кроме болезни и папиной смерти.
        - Не надо ворошить!
        - Но в мой биокомпьютер заложена программа.
        - Настрой себя на хорошее и оформляй гостевые визы. А потом, глядишь…
        - Догадываюсь, не последней ученицей  считалась.
        Бобриной давно ясно, в чем весь проект. Две тети ракетами вылетели из страны, едва только Ельцин объявил о перевороте. Женихи давно их дожидались: одну в Италии, другую в Германии. И в этом что-то есть. Не простые, серьезные, самостоятельные мужчины положили глаз на умниц и красавиц. И, как оказалось, имелись и иные причины для выбора. Дальние родственники, эмигранты первой волны, давно готовили почву для новой поросли. Но об этом Кате до поры до времени не сообщали, чтобы ей же не повредить.
        В аэропорту она немного напряглась: а вдруг Игорь все же подал жалобу? Или еще кто хочет помешать. Наташка, Верка и вся компания не хотели бы терять такую личность. Они то знали, чего стоит она как программист и надежная подруга, владеющая боевыми приемами и иностранными языками.
        Убежать, исчезнуть, скрыться… в раннем детстве родители                обсуждали нечто похожее, полушепотом с полунамеками. Но,                похоже, кто-то не желал выпускать ее за рубеж. Догадывалась, не пресловутые чекисты прошлого строили козни, а те, кто обладал тайной властью. Могли организовать придирки в аэропорту. Сверяют фото с физиономией, еще штраф неоплаченный в пятьдесят рублей за переход улицы на красный припомнят. Стюардесса с подозрением смотрит. Маниакальность?
        Кажется, пронесло вместе с багажом. В самолете пассажиры косятся, вроде бы, она – главная виновница погодного срыва. Террористка, вызвавшая грозу сразу после пересечения воздушной границы: по ее вине самолет уходит на запасной аэродром. Облака за иллюминатором снежные, причудливые фигуры. Словно тройка с удалым ямщиком умыкает невесту у родителей. А она, бесприданница, бежит от того, кто нравится к незнакомым людям.
        Грешница, может из-за таких и случаются аварии на транспорте.                Во всяком случае, ее подруги рассматривали и такие варианты.                Но у них замыслы и политические. Сообщение по громкой                связи.
        Посадят на другой аэродром, но ведь ее должны были ждать на основном. Снова злоключения? Кажется, немецкая пунктуальность мужа тетки не подвела.
        - Садитесь, фрейлин! – услужливый водитель, видимо, поджидал             именно ее.
        - Вы от Макса? – спросила Катя.
        - Конечно! – мужчина, похоже, был свой и знал о ее прибытии. – Я вас сразу узнал. – Акцент у него странный. Бобрина вдруг насторожилась.   Игорь мог своих эмигрантов-беляков подключить. Неужели он такой злопамятный?
        - Я - Ганс, кузен Макса.
        - Очень приятно, - Катя подала руку. – Как там тетя  Валя?
        - В большом порядке, сударыня, - с непонятным уважением                произнес водитель «мерса». – Очень уважаемая в обществе                дама.
        - Придется дольше ехать? – поинтересовалась Бобрина.
        - Увы, госпожа Екатерина. Но по той самой дороге, что привела ее к вечной великой славе!
         - Кого? – не поняла Катя.
        - Да я так, - смешался весьма странный сопроводитель. Взволнован               чем-то непонятным. Он явно что-то не договаривает. Стоп, а не претендент ли это на ее руку и сердце? Один из них.
        - Вы родственник по линии Макса? – уточнила Бобрина. Кровосмешением не пахнет.
        - Да. И еще по иной, августейшей линии. Наши роды                пересеклись.
        - Что? – Катя уловила интригу.
        - Это не совсем есть помеха.
        Ответить Ганс не успел, удар в лобовое стекло ошеломил его, автомобиль вильнул, но подушки безопасности мгновенно надулись и усыпили. А Бобрина как бы перелетала через капот и приземлилась в ином измерении.
        Видение вполне реально. Она в карете с родителями, ей тринадцать. Странник, получивший три монеты от отца, говорит о каких-то                трех коронах. Кому? Именно ей предстоит такая честь? Девочка                грустно улыбается. Род обедневший, но пророчество сбывается. Скачок во времени. Повзрослевшая «фики», она же Софья, Августа, Фредерика, Ангальт-Цербская обручена с наследником великой державы. Ее род обеднел, да, но его главная ценность – невеста. Она же – бриллиант невиданного свойства. Карета летит,  словно пегасами запряжена, герцог Голштинский, прекрасный принц, не знающий своей судьбы. И почему парит орел  с двумя головами над каретой?
        - Вы в порядке, Екатерина? – Ганс обеспокоен, потирает лоб.
        - Да-да. Но что это было?
        - Птица! Заповедник отгорожен от зверя, но этим на решетки    наплевать! - Будь он русским, то выругался бы забористо, но у немцев это не принято. – Как нарочно, кинулся к нам с объятиями.
        - Бывает! – Катя была уверена, что это просто случайность. – Большая птица, случайно, не орел?
        - Не исключено, что из этой же породы. Хищники тут расплодились. Да… - Ганс вдруг вгляделся в нее. – Орловы, трехсоловые, и именно на наш автомобиль. Помощь действительно не нужна?
        - Я крепкая, ни царапины!
        - Так и должно быть, если на роду кому написано… Я мистик,   фрейлина.
        Снова недоговоренность, но они, кажется, приехали. Катерина с облегчением покинула автомобиль.
        О фантомах лучше не говорить, решила Бобрина. А жаркие родственные объятия враз обогрели душу и сняли прежние тревоги. Но Ганс задумчив, он ведь фаталист. Везде ему чудятся знаки. Это мысли. Нет, Макс комментирует.
        - Наша умница! Красавица! – тети, успевшие завести по ребенку, не жалели нежности и на племянницу. Мужчины по-деловому обсуждали программу ее пребывания, каждый хотел получить побольше дней, чтобы показать и удивить. Совсем семейная идиллия.
        - Отдыхай, осваивайся, посети Париж, - старшая сестра                матери, тетя Валя, всегда была главной. – Сопровождать тебя есть                кому.
        - Но вначале про чертежи, - младшая влезла, как всегда, не вовремя, как считала старшая. По этой причине случались ссоры.
        - Не терпится тебе.
        - Но так по завещанию. Именно ей надо передать  бумаги.
        - Что? – не поняла Катя.
        - Наследство,  -  старшая  тетка  смирилась  с  вмешательством  младшей,  но  взглядом  поставила  сестру  на  место.  –  Чертежи,           схемы.
        - От кого?
        - Ученый был, эмигрант, наш дальний родственник, - пояснила младшая, опять влезшая в разговор. Хотел, чтобы твоему папе или именно тебе передали. Вот они.
        - Интересно, - девушка тут же сканировала первый лист. –                Не совсем мой профиль. Но идеи классные, папины замыслы                давнишние.
        - Вот именно! – строго сказала старшая. – Ваш старинный род Бобринских славен не только сановниками, генералами…
        - И декабристом, - скромно поддакнула младшая.
        - Что?! – Катя от изумления выронила стопку.
        - Да, графиня Кэт, да! – торжественно произнесла старшая. – Теперь нам нечего бояться.
        - Вы хотите сказать?..
        - Только то, что знает наша знатная родня во всем мире. Ты не простого, а царского рода.
        - И это скрывал папа? – догадалась Катя.
        - И деды. Особенно тот, что строил себе Бобрики возле Иван-озера и помалкивал. А потом и в Тулу мастеровым, от греха подальше. Патриот, Верил в возрождение России.
         - Папа бы иначе и в институт не попал, и в оборонку, -                Бобриной все стало ясно. И намеки Ганса не лишены здравого                смысла.
        - Конечно же, - старшая тетка подавила в себе боль от             неприятного воспоминания, а младшая не могла сдержать слезы.            Теперь она не вмешивалась в разговор, а потом тихо удалилась в другую комнату.
        - Но это же императорская ветвь? – Катя напрягла память. Наташа                что-то об этом говорила, писала. – Да, привезли мальчика в Бобрики. Двести пятьдесят верст от Москвы, шестьдесят до Тулы. И стал он графом Бобринским. Фамилия звездой упала.
        - Твой предок! – гордо произнесла тетя Валя. – Сын государыни Екатерины и графа Орлова.
        - Дела…
        - Как сажа бела. Едва уцелели. Мы – баронская ветвь.
        - И вы, получается, очень знатные особы? А мама?..
        - Ганс влюблен в тебя по фото, но опасается кровосмешения. Ты, Катенька, в родстве со всеми династиями Старого света. И нас везде признают. Эмигранты из твоего рода стали на Западе знаменитыми учеными…
        - Да, это сюрприз! – Катя мстительно подумало об Игоре. Эх, князь, упустил свою судьбу. Тут тебе и приданое невиданное! Схемы по твоей части и невеста из знатной фамилии. Ну и черт с тобой, хоть ты и не Долгорукий.
        Вспомнила слова Наташи об Александре II, мол, Долгоруким нельзя с Романовыми.
        - У тебя прекрасное будущее, дорогая, - продолжала родственница. – Правда, в России кое-что осталось в виде кладов. Есть сведения, что большевики до них не добрались.
        - Что именно? – встрепенулась Катя, отбросив воспоминания, словно диск.
        - На наших землях спрятаны драгоценности. И чертежи твоего папы. И, главное, доверенная крестьянка должна беречь бумаги, еще больше подтверждающие вашу принадлежность к славной фамилии. Хотя камешки тоже пригодятся тебе.
        - Я привезу все это! – с жаром произнесла Катя.
        - Потом, когда попутешествуешь, познакомишься со всеми родственниками. Продумаем безопасность.
        - Конечно же, естественно, - согласилась Катя, но в голове уже       носились иные идеи. Возбужденность от открытия генерировала                их, тут же трансформируясь в цепь событий. Ну, князь, поцелуешь                не ручку, а пяточку у меня! Кровь знатных предков заиграла в ней,                хмелила, как вино. Понятно, откуда обида именно на отношение                его родни. Гордость, еще не осознанная тогда, не дала оставить                позор не оплаченным. Нет, ей надо домой! В России для нее теперь особое место! И она постарается получить поддержку от влиятельных родственников во всем мире. Ее миссия впереди, и бумаги Наташи                помогут.

        14. Очередная смена власти в Мураве проходила согласно обычаю,    только новая носительница короны не была похожа на предшественниц. И королева Елена, сознавая свои слабости, приложила к этому венценосную голову. Жрицы тоже не из камня, а видение Святой Девы говорило о переменах.
        Новая религия, завоевавшая умы не без жестокости, была доброй и справедливой. В ее основе – любовь к ближнему, это чувство понятно    любой женщине. А если такое вещает Сын Божий и его мать, то стоит задуматься. 
        - Так тебе на роду написано, - сказала жрица.
        Елена должна быть рядом с понравившимся ей мужчиной, влиять на его перевоплощение и воспитывать потомство от сильного самца. Мудрость и просветление остаются с ней, и дети выживут.
        Прабабки-воительницы добились многого, но уберечь потомство от вырождения не смогли. Языческие нравы изживали себя повсеместно, Всевышний послал в мир Спасителя, предусмотрев и огромную роль прежде земной матери Бога-сына.
        - Да, Тарам, ты не согласна! – королева умела беседовать с изображением прабабки. Так писали, что живой казалась.
        С портрета, явно не одобряя новшества, взирала величественная                Тарам, прабабушка. Совсем не те глаза, как у Елены, кошечки-                кареглазки. Эта грозная тигрица, которая никому не уступит свою территорию. Выросшая дочь, тоже соперница, раздел владений                не обходился без крови. А об усатом-полосатом временном сожителе и вообще не было речи. Заупрямится при выдворении – ощутит крепость клыков и когтей. Это тебе не львица, которая угождает самцу,                преклоняется новому повелителю из чужого прайда.
        Безжалостность первых амазонок была оправданной, иначе они не выживут. Двуногие хищники с щетиной на лице после нескольких ночей получали вечный покой, за удовольствие надо платить, сами же придумали, еще в античном мире.
        Счастливец князь Василий поздно родился, ему не захлебываться                в воде, не гнить в подземелье. Он даст потомство, но не погибнет,                если примет правила игры. Муж бывшей королевы, которая его                выбрала, может быть счастлив. Феофан это ему подтвердит, хоть он и           тайный супруг чародейки. Нравы в Мураве далеко не те, что                раньше, жестокость противопоказана женской природе. Святая Дева повлияла на них с появлением своего сына. Сила женщины в обаянии и милых слабостях, управлять народом можно с любовью и справедливостью матери.
        В царстве вечных королев не сразу это осознали. Сердечные свойства сильнее металла, мужчинам свойственна грубость. Тарам не родилась бесчувственной, она мстила обидчикам, опозорившим ее просветленный   род.
        Появившийся на свет от насилия, надругательства ребенок заранее обречен на неудачи. Тарам не церемонилась с пленными рыцарями,  скидывая их в бездетную пропасть. Основательница династии бежала из гарема, словно из горящего дворца, нашла поддержку у гордого племени, чтившего матерей.
        Враги османов, они признали ее королевой за подвиги. И не                было у султана опаснее недругов, чем эта непокорная                беженка.
        - Кто доставит ее живой, получит дочь в жены и должность визиря, - обещал повелитель. – А за мертвую – деньги и караван.
        - Оценили мое тело дешево. Османская преисподняя, котел мерзких нравов, - говорила Тарам с омерзением. – В гареме, как на Косовом поле, сражения за наследство. Жены друг друга ненавидят, евнухов втягивают в интриги. Сыновья султана воспитываются во вражде к братьям и сестрам, ведь матери у них разного племени. Очередную фаворитку повелителя все дружно ненавидят, продвигают к трону только своих детей. Я и побег совершила, использовав соперничество султанш. И поняла главное; править должна мать – госпожа. Дети одной женщины не будут врагами, а муж – самец одной ночи утром должен быть в пропасти. Можно и в гареме-подземелье их немного подержать перед этим. Вдруг кровь его понадобится раненой.
        Предание гласит: султан, узнав о побеге красавицы, не мог найти                покоя. Не в силах покорить царство королевы, леса и горы мешали                воинам. Соседи-государи на ее стороне, над ним насмехались их влиятельные жены.
        «Все равно, даже если умрешь, я велю раскопать твою могилу и надругаюсь над тобой! – пообещал повелитель в одном из писем. – Бойся, Тарам!»
        - Вся трепещу! – смеялась Тарам. – От хохота.
        Все войска были брошены на осуществление мерзких планов свихнувшегося повелителя. Силы у гордого народа таяли. Покоренные страны заставляли воевать с ними, сотни витязей готовились к захвату крепости Тарам. Обложили. И тогда она пошла на великую жертву, дабы спасти гордое племя и другие вассальные нации. Иначе кровавого властелина не унять. Моря крови, слезы младенцев и обесчещенных мерзким развратником юниц. Этому должен был наступить предел, пусть и ценой ее жизни, если союзники трусливы и ненадежны.
        До султана вскоре дошло, что гордая женщина умерла и похоронена на сопредельной стороне. Отомстить!.. Могилу раскопали, он познал ее прекрасное, но безжизненное тело и заразился смертельной                болезнью. Скончался в муках, и развалилась его империя, раздираемая наследниками.
        Далее передавались разные варианты. Первый – Тарам приняла смерть от яда, а знахарка привила ей мерзкую заразу. Передавали и иное, более приятное. Тарам не умерла, чародеи погрузили красавицу в сон, похожий на кончину. Но вот болезнь после ее чудесного оживления излечить было очень нелегко. Хорошо, что дочь была взрослой, она повелела выпустить  из темницы герцога-отца.
        Елене, просвещенной монархине, чужды подобные страсти.                Она видела свой долг в том, что спасает мир от мужской тирании. Остановить потоки разбоя и насилия в ее власти. Захватчики мечтают о Мураве, пусть приходят любоваться стенами, обнаженными наездницами, подглядывают за ворота. Империя «фем» не замыкается за стенами, сотни умных жен стараются влиять на своих высокопоставленных мужчин. Приворот – лучшее средство, переворот – крайнее! За отнятую любую жизнь придется отвечать перед Богом.
        Воспитанию мальчиков придается особое значение. Они не претендуют на трон, их задача – защитить своих любимых дам. Матери, сестры, невесты и жены не должны попасть в лапы насильникам. Пленных мужчин не убивают, они становятся рабами чувств, обвороженные, получившие главное счастье.
        Завороженный Феофан больше не дьяк, он советник Кэрла,                нового завоевателя. Спаивает приближенных, толкает императора на безрассудный поход. Пусть лучше   успокоится в Мураве, чем сеять смерть соседям.
        Женщине присущи слабости, жрицы и мудрицы решились на смелый опыт. Если Святая Дева против жестокости, то и они от нее отрекаются. Но привиделось жрицам и иное: на троне та, что обладает чертами                обоих полов.
        Старшая из чародеек умела беседовать с духами умерших и тех, кто родится через многие века после нас. От потомков и поступила подсказка, очень не простая с виду. Но ведь это выход в великом споре матриархата и патриархата. И Всевышний давал шанс, подкидывая необычных      младенцев.         
        Высшая мудрость – сочетание свойств мужчины и женщины в одном теле. Такие особи появляются все чаще, а одна из них, Вар, наделена всяческими талантами.
        Ей править страной, а видящие будущее матроны вещают                о царстве божьем на Земле. Оно будет строиться не только на                любви между ближними и дальними, но и на согласии между                мужьями и женами. Дети в семьях будут утопать в счастье, исчезнут                козни и вражда. А власть у тех, кто родился двуполым по умыслу                божьему.
        Елена не только царица, она и пытливый исследователь старины. Сейчас ее занимают портреты древних людей, запечатленные в камне. Мудро использовать такой вечный материал. Изображения женщин удивительны, они напоминают ее родственниц.
        «Мужчины тесали глыбы, чтобы увековечить своих любимых, размышляла Елена. И это более десяти тысяч лет назад. Скульптуры,                точно живые, Нефертити в забытом, казалось, таежном крае.                Рукотворные, живописные, покрытые пылью веков изделия, не                стареют.
        Вечная молодость. Очередное изображение, доставленное с гор, очень напоминает Вар. Неужели все повторяется и живущие до них были такими же?
        И что это?.. Она вглядывалась в изваяние, как в портреты                праматерей, писаные специальными колдовскими красками. Это                секрет мастериц-художниц. Еще при жизни натурщицы подбирались,                масла и краски из растений и минералов, подходившие именно им.                У каждой есть свое древо – хранительница, цветок для красоты,                корень – для здоровья. Камушки для талисмана у каждого свои,                это связано с расположением светил на момент рождения. Картины                на века.
        Изображение на отдельном холсте, впитавшем тепло именно этой женщины, продлевает как бы ее присутствие и после смерти. И поэтому Елена разговаривает с бабушками и получает ответы без слов, в мыслях. Такое проверено и другими, королевами и простыми достойными гражданками Муравы.
        Но тут чужой камень, а глаза древней незнакомки светятся живым блеском. Словно Вар изобразили умельцы тогда, давно, но как это   возможно? Пусть старшая чародейка возьмет на себя заботу об этой     загадке. Елена попросит, тетя не откажет. А вот Вар, все знают, может быть строгой и беспристрастной, но в этом и залог надежности и долговечности Муравы…

        15. Вначале он ощущал кипение крови в своем далеко не атлетическом теле, видимо, давали о себе знать гены. Смертельная обида нанесена       потомку знатного рода, возможному претенденту на престол                великого княжества Владимирского. Его сторонники толковали о                правах на древний Киев, они были и в Украине. Если начнется                очередная междоусобица, то приватизация по владениям предков – законное явление. Монархия спасет страну, считали участники их движения. Романовы – род проклятый, они триста лет отцарствовали, настало время древней законной династии. И союзником может стать старообрядческая церковь.
        «Однако, это неспроста, - рассуждал князь-старовер, оставшись наедине со своими мыслями. – В духе языческих жриц, амазонок совершено насилие. Девушка-гусар исполняла заказ, но чей? Романовы или другие конкуренты все подготовили? Квартира, зелье, пес… А если феминистки по сценарию действовали?
        Политический заказ, не иначе. Его светлость не только коварно изнасиловали, над ним просто нагло надругались! А если камера в квартире, шантаж на очереди? Потомок знатного рода, разумеется, не в себе от унижения, но мамочке не пожалуешься. Родительница хоть и старается походить на Елену Глинскую, но у нее плохо получается. Из нее и актрисы не вышло в свое время, она и влезла в движение за права обделенных аристократов.
        Приватизацию, мол, проводили без учета дореволюционных реалий, а это не возрождение России. Ваучер вместо имения, отобранного большевиками, где справедливость, Борис Николаевич? Отговориться легко: во всем виноват Чубайс. Но где же элементарная справедливость? Такими письмами маман тревожила президента России, получая вежливые ответы. Законопроект не рассматривался, опыт Прибалтики не учитывался. Ссылка на эстонцев и латышей скорее раздражала чиновников, как догадывался Игорь.
        Владимирский не Иван Грозный, менявший жен, как стрелы                в колчане. Он, скорее, князь Игорь, угодивший в чародейский                полон, но не мечтавший о побеге. Половецкие танцы Бобриной                пробудили в нем особую страсть, прежде немыслимую. И она                вероятно от предков. Шок, негодование, стыд, а потом…                Невыносимое желание повторного сеанса понравившегося                фильма. Неудобно признаваться самому себе, как никогда                прежде. Физиология, психология, какая разница! Да, он был                неоткрытым, нераскрученным антисадистом, мазохистом или еще                кем-то в этом роде! Девушка разбудила в нем мужчину, рубцы                на попе только на пользу. Видимо, розги в детском возрасте                имели свое оправдание, но его не секли. Папа – тихий электронщик,                не смел и голоса подать, сына лаская, как  котенка.
        Катя! Она разогрела, растормошила замороженную плоть,                ему хотелось этого вновь! Эротическая фантазия рисовала                вожделенные картины. Вначале – повторение, а потом он – мачо,                возьмет реванш в иных позах. Это бесподобно! Он желал только                ее. Тугие, высокие груди, скользившие по его телу,                восхитительные бедра, живот… Благодарить надо Кэт за это,                целовать руки и звать под венец. Уговорить, убедить, завоевать                ее сердце. Куда там до нее белесой фригидной графине!.. И мнение                светских дам в мам претенденток ему не страшны. Пусть                считают, что это бунт, фронда или что угодно. Он уже                не пай-мальчик, но муж, расшевеленный той, которую                любил и раньше. Она, вне сомнения, его суженая.
        Если надо, он вновь пойдет в ту квартиру, не побоится огромного злого пса! Да, ему хочется повторения именно в том самом месте. Ну, это уже слишком! Игорь отогнал порочные, сладострастные образы. Главное – девушка, за которой теперь придется погоняться. На работе ее нет, на квартире тоже, мобильник отвечает с усмешкой. Молодой ученый понимает эмоции электроники.
        Дальнейшие события подтвердили: за любовь надо бороться                не меньше, чем рыцарю средневековья. Отец-король не стоял                на пути, не было и красавицы, мечтавшей о подвигах ради нее                даже ценой гибели влюбленного. Вызов графа Григория – не пустой                звук, он был подкреплен и письмом. Хрень, интрига, глупость?                Досада и усмешка сменились весельем. Собрат-подкаблучник                вмешался вовремя в его меняющуюся обыденность. Не пора                ли им обоим стать мужчинами, даже пролив капли крови. Шпага                не пуля, а там – воля судьбы. Секундант – друг обоих                дуэлянтов, вначале наградил их весьма нелестными                фразами.
        - Белая гвардия, слабая кость! Идиоты! Бабы на ваших шкурах                барабаны натянут. Стравили кобелей на потеху публике. Козлы,                но меня вы соучастником не сделаете! Не в зале, в подземелье                будете драться. Острие клинка вам подобрал, чтобы сразу и                наповал.
        Андрей их поначалу запугивал, надеясь на благоразумие.
        - Убитого замуруем в склепе, иначе живой сядет лет на                двадцать за убийство, и мне на нары не хочется. В тоннеле                погибать вам придется. Ваши породистые сучки, пардон,                мадам, будут довольны. Насладятся смертью одного, а может, и двоих              сразу.      
        Конечно, секундант неплохо надавил на психику, но отступать                было некуда. «За нами Москва», как сказал бы политрук Клочков, а хитроумный Кутузов был жалостлив к солдатику, сдавая древнюю столицу. Но они-то учились по советским канонам, хоть и включились в борьбу за престол.
        Фраза о том, что непримиримые противники с яростью                набросились друг на друга, была бы сильным преувеличением                и искажением истины. Выпады, уходы они использовали для                того, чтобы не покалечиться и не нанести смертельный укол                сопернику. И не только сильные угрозы Андрея умерили                их пыл: его попросту и не было. Долг чести и наседание со стороны дам – только и всего.
        - Наседки петухами командуют! – подзадоривал секундант. – Убей               его, Гриша, освободится место для претендентки. Князь, не жалей                кореша, одним графом меньше в зачет революции! Крови хочу голубой набрать!
        Такие подзадоривания вызывали неприязнь к самому секунданту. Противники устали и не знали, как закончить эту дурацкую                дуэль.
        «Выбить шпагу и даровать ему жизнь», - такая мысль осенила Игоря, и он начал действовать активнее. Но Григорий воспринял ее как усиление агрессивности и показал мастер-класс.
        - Слабаки! Сюда, на площадку! Хочу крови! – предусмотрительный секундант оказался настоящим другом. Он завлек их на позиции,                заранее им приготовленные. Шпаги скрестились. Андрей нажал                на кнопку, и дуэлянты, ничего не понимая, отпрянули и спинами                ощутили стены тоннеля. Шокер, умело замаскированный секундантом, положил конец нелепому поединку. Но Андрею этого было мало,                он хотел пощекотать нервы безумным, властолюбивым бабам.                Позвонил и сообщил: аристократы серьезно ранены, дрались отчаянно. Возможен детальный исход, и тогда вмешается прокуратура. А что вы хотели, затевая подобное? Невольники чести страдали всегда. Дантесы те, кто подтолкнул представителей знатных родов к схватке. Получили то, что хотели.
        Шок у дуэлянтов прошел быстро. Парни Андрея были наготове. Помощь и госпитализация на частной квартире, снятой заранее через фирму «ЛДН». Студент-медик, охотник за привидениями в старой Москве, быстро                привел обоих в чувство. Развезли по домам отдельно, для их же безопасности.       
        Но злоключения князя на этом не кончились. То были не парни из «потешного» полка, который он собирался набрать. «Белая гвардия» не поспешила на помощь, когда двое крепких мужчин взяли его за локти после перехода улицы.
        - Игорь Николаевич, пройдемте! – они вели его к черному               автомобилю отечественного производства, хорошему, но который             славился огромным аппетитом на горючее. Этих двоих и водителя, предусмотрительно распахнувшего дверцы, подобное, судя по всему, не волновало.
        - Куда? Зачем? Милиция! – встрепенулся князь, ослабленный поединком.
        - Не надо! – один из сотрудников показал удостоверение. Князь понял, это гвардейцы кардинала Ришелье, но он-то не мушкетер, и друзей рядом нет.
        Бастилия бы показалась, наверное, гостиницей «Центральная» перед теми подвалами, куда его могли запрятать. Везут по Москве, но не в сторону Лубянки. Отпрыск древнего рода задрожал: его определят в такое место, куда никакой адвокат не сунется.
        По Мясницкой, по Чистопрудному, свернули в Харитоновский переулок, затормозили.
        Выскочить бы… Здесь рядом посольство Казахстана и                вроде бы представительство Латвии недалеко. Закричать,                что он гражданин этих республик, что его увозят насильно.                Заскочить,  попросить политического убежища? Машина советского  образца, если обратят на это внимание, поверят. Политика. Но его придерживали профессионалы.
         - На каком основании? – князь изобразил возмущение. – Адвоката требую.
        - Значит, вы в чем-то виноваты? – насмешливо произнес тот, что показал удостоверение.
         - Да нет. Если только дуэль, - осекся, но было поздно. Но эти, видимо, все знали.
        - Весьма глупо, - буркнул второй, плечистый. – Если молодых талантливых ученых истреблять и таким образом, то кто обеспечит нанотехнологии?
        - Зато Запад останется без подпитки, - заметил старший.
        - Так вы… - сообразил Игорь.
        - С вами побеседуют на квартире и решат, как быть дальше, - успокоил главный. – Не тридцать седьмой год по календарю.
        - И заведут дело? – догадался Владимирский.
        - Ха! Думаете, оно на вас не заведено после первого же успешного опыта, - усмехнулся плечистый. – Князь, вы недооцениваете наши непотопляемые и несгораемые сейфы.
        - И западные тоже! – довольно строго заметил старший. – Даллес был бы рад. Кого переманили за океан, а кого и убрали под видом драки.                Игорь Николаевич, вам рано в великие князи! Вначале ликбез                пройдите!
        - В Гулаге, - догадался Владимирский, но его уже вели к подъезду старого здания. Дворик такой, что бежать некуда, да и голос далеко не долетит отсюда.

        16. «…Спасибо, доктор, если что, мы всегда. Звоните. Варя                все слабее улавливала удалявшиеся голоса, их глушил шелест                листьев на кладбищенских деревьях. Растения тут особенные,                не то, что в лесу, на чистом месте. Зоны погребения отличаются                своей энергетикой. А ребятам есть, за что еще благодарить.                Отсрочка от армии – это для нее зацепка, стежка к душе                подростка или юноши. Друг не одобрял ее помощь «косившим»,                но она доказывала свое. Пусть в «готы», но подальше от                поганого шприца, а Родине они еще послужат. Романтические                забавы не опасны, приключения воспитывают мужество. Защитить               доктора, свою подружку, - это уже достойный поступок. А там как                в песне: «Русский парень от пуль не бежит, в огне не                горит, в воде не тонет». Трогают душу подобные                строки
        «Шабаш ведьм», дружба с «готами» - всего лишь прикрытие                ее планов. Маскировка, придуманная вместе с Другом. Играются                двое, как в отрочестве, гонят прочь кризис сорокалетних. Утешают                себя тем, что забавы – на пользу Отечеству. А разве это не так? Она в бюджетной сфере, он – государственник из курсантов. Кажется,                не всем это по нраву..
        - Во, блин, - доктор выразилась, как подросток.
        Кажется, она поторопилась отпустить сопровождение. Встречавший ее «Ионыч» почему-то медлил, а некто тяжелый и сопящий лез из                мрачных кустов. Он мычал, как тургеневский Герасим из «Му-Му»,                но имел курс на нее. Кто? Пьянь подзаборная, маньяк-некрофил?                Лезет напролом, ручищи в стороны, словно обнять смертельно                хочет.
        - Стоять! – Варвара, конечно, не остановила его окриком                и достала газовый баллончик, - Назад, или я стреляю! Получи,                скотина!
        Ядовитый газ не остановил наглеца, мужик заглюкал, зачавкал, как бы глотал пользительную струю. Доктор рванулась к освещенной площадке, грубо нарушая установленную конспирацию. Споткнулась, чувствуя за спиной тяжелое смердящее дыхание. Кажется, хватается за сумочку, свинья грязная.
        - Помогите! – закричала женщина, забыв о приемах самообороны и остром скальпеле в коробочке. Это на случай, если противник ногами станет бить или кулаки у него железные. Но острое лезвие найдет слабое место в теле любого бойца. А ее запах крови только распаляет, не остановится, не победив. Но сейчас не то.
        Варя выбежала к площадке, где мигал фарой автомобиль, но нападавшего это не смутило. Грубые пальцы рук возле холеной шеи, она успела увернуться, отскочила и услышала нечеловеческий стон. Туша, преследовавшая ее, вдруг тяжело рухнула на асфальт. Десантный нож с серебряной вставкой она разглядела позже, когда ее спаситель осветил сраженного фонариком.
        - Говорил же, без метлы по погостам не ходи, - пошутил Друг, вынимая нож. Крови на лезвии не оказалось.
        - Мертвяк, госпожа ведьма.  Не признал свою, - мужчина                внимательно рассматривал еще шевелящееся тело. – Но не                вампир.
        - Зомби! – Варвара брезгливо коснулась поверженного каблуком. – Серебряный твой кинжал на вампиров, но утихомирил и                этого.
        - Вам виднее, как специалисту. Но рожа вроде знакомая.
       - Если самозародившийся, то хотел тепла. Ему подпитка необходима. А у тех, что из мертвых, своя программа. Стерег меня, не иначе. Управляемая торпеда.
        - Похоже, нас двоих, - добавил Друг. – А этот обработан еще                в морге, полагаю. Кому-то не терпится меня убрать и тебя                заодно.
        - Старые недруги? По Афгану?
        - Не обязательно душманы. Соседи-конкуренты, обиженные в свое время, нынешние сотрудники частных служб.
        - Я боюсь за тебя, милый! – Варя схватила мужчину за плечо, и он повел ее к автомобилю.
        - Не такое видели.
        - Могут духи мстить, не только живые, - напомнила кандидат       медицины.
        - Тебе виднее, - он поднес палец к губам, усаживая ее на заднее              сидение. Теперь только разговоры по существу, о делах.                Конспиративная квартира наверняка прослушивалась, как и салон «жигуленка».
        Ничего личного! Он ее шеф, завербовавший медика еще работая на управление в старой конторе. Обновленная служба также нуждалась в осведомителях, знавший толк в оккультизме, парапсихологии и тому подобному.
        Кружок фиминисток-чародеек интересен ведомству, как не зарегистрированное в Минюсте движение. Конечно, не баптисты, среди которых давно орудуют агенты западных  спецслужб, но все же. Безопасность сильного государства без информации не                обеспечить.
        - Мы бойцы невидимого фронта! – напоминал товарищ.
        У Вари, как психиатра, детского и подросткового психотерапевта, определенные задачи, связанные с защитой государства. Лечить больное поколение, направить молодежь в нужное русло.
        Друг дал понять, что о нападении сейчас лучше умолчать. Юные неформалы – их проблемы.
        - Граффитчики, скейтеры в нашем регионе пока себя проявляют мало, - по-военному докладывала лейтенант медицинской службы в                запасе.
        - Но вы их также держите перед камерой, - наставлял майор, награжденный за мужество при исполнении своих обязанностей.                Варя с нежностью украдкой взглянула на старого Друга. Знали бы, кем становится в постели этот герой, образец киношного супермена                из спецназа. Но это «военная тайна» и для Игоря Прокопенко, просветителя с РЕН.
        - Есть! Поклонники стиля ЭМО вырабатывают в себе смелость, терпение к боли, но, увы, не для блага своей Родины.
        - Качества для самоутверждения у личности?
        - Да! Каждый уважающий себя ЭМО должен хоть раз вскрыть себе вены. О долге перед Отечеством не идет в речь, но если умело внушать ему эти мысли…
        - Они пополнят ряды смелых и отважных. Идея должна проникнуть в их ряды! – прервал майор. – Вам ясно?
        - Над этим и работаем, товарищ командир. Теперь готы, из которых мы пытаемся воспитать верных рыцарей, слуг Отечества.
        - Кажется, есть сдвиги, доктор? Друг показал, что их слушают и записывают важные люди.
        - Готов-самоубийц мы помещаем в больницу, им внушаются патриотические настроения. Умереть ради счастья людей, защитить                своей смертью миллионы от террористов. Они начинают                осознавать.
        - Результаты? – нетерпеливо произнес ее любимый и любящий             офицер.
        Врач-агент повысила голос и заулыбалась.
        - Данные военкомов у меня с собой. Ранее «косившие» от призыва просятся в части постоянной боевой готовности. Десяток наберется.  Девушка Люда, по прозвищу «Хана», поступила в академию ФСБ. Ее примеру  готовы последовать и другие. Контакт с покойниками, доказательства того, что души героев награждаются Всевышним, улучшил внушение и перевоспитание. Идут в правоохранители, как колонисты А.С. Макаренко.
        - Доклады на стол! Вы свободны, - майор отпустил медика в                запасе. – Действуйте по плану, ранее утвержденному                руководством.
        - Есть! – ответила «ведьма». Ее шефу предстояла беседа с               начальством, и оно оказалось довольным итогами деятельности замаскированного «Макаренко в юбке, умело косившей под ведьму и колдунью.
        Только в отношении юбок они сильно ошибались: Варвара                терпела их только при исполнении служебного долга. Мальчишница с детского сада, она предпочитала брюки. Встретившись с Другом в условленном месте, она была одета, как мужчина-грибник. Они прильнули друг к другу, и их можно было принять за спящих подвыпивших парней. А она вспоминала.
        Началось все с отрочества в поселке рядом с шамотным и кирпичным заводами. Карьеры – основное место забав, здесь и пляжи, и ягоды, и рыбалка. Потом парни постарше объявили:
        - Пора спариваться, выбирайте себе женихов и невест. Догонялки покажут, как у пчел, кто чего стоит. Потом пояснили:
        Трутни гоняются за маткой из улья, чтобы ее «трахнуть». Младшие подростки были явно не готовы к «гражданским бракам». Это разрыв мальчишеской дружбы и девичьих симпатий. Побежали, куда тут            денешься.
        Боевой сорванец помчался именно за ней, за той, которая и                на деревьях, и в драке не хуже пацана. Другие наметили себе «партнерш» послабее.
        Догнал, она подловила его на подсечку, он упал на спину, как бывалый самбист перед болевым приемом. Сильно сжал, губами нашел ее соски. Мог бы оказаться сверху, ведь сильнее, но явно не хотел этого. Победителю хорошо внизу, под ее обнаженным животом, потом он перевернулся, удерживая ее ногами.
        - Ты моя, Варя! – прошептал паренек. – Ты самая лучшая.
        Она впервые слышала такое и находилась в странном положении. Смутилась, убежала.
        Уже потом, через много лет, она, подобно гоголевским ведьмам, ездила на нем. Обнаженные, они боролись в партере, словно греческие борцы. А на кровати или диванчике было еще чуднее. Для поселковских они стали неразлучной парой, жених и невеста.
        Они вступили в странные отношения. Он хотел быть девочкой, а она мальчиком, когда они вдвоем. И он желал, чтобы Варя работала «под парня» на свиданиях. Аномалия? Конечно! Но им нравилась такая игра, не претендующая на брак. Вроде геев, но они все же разных полов. Извращение? Да! Хватит! Поступили в высшие учебные                заведения.
        Застыдились, прекратили, попробовали гражданские браки и вновь сошлись в нетрадиционной связи.
        Она – активный член пары, он, мужественный офицер, в                постели с ней – покорная одалиска. Прогулки в брюках имели                преимущества и при встречах с задирами. Двое крепких парней спортивного вида, с такими лучше не связываться. А при свете они – мужчина и                женщина.
        Их связывала тайна, детство и необычные акты близости.                Друг выручил ее, когда наговорила лишнего. Вроде как                завербовал.
        Она потом оценивала их связь с точки зрения психолога, подбирая аналогии и оправдание. Семья будущего, если сохранится при долголетии, станет иной. Об этом они начали подумывать, потому что могли их иметь. Нетрадиционность им в кайф, но как она отразится на формировании личности у ребенка?
        - У нас все не по Марксу, - шутила Варя. – У него развитие основано на классовой борьбе и смене формации. А я считаю – в основе развития – противоречие полов!
        - Ну, с формациями еще не покончено, - возразил Друг. – Бумажная сабелька внука Аркадия Гайдара идеи социализма не очень-то                подрубила.
        - Да. Но  матриархата и патриархата, как систем, вовсе не исчерпан, - говорила Варя.
        - Тебе виднее, - он подставлял сильное тело под ее ласки и массаж. Ему надоела философия.
        Футурологи из центра имени Циолковского подкинули спасительный прогноз.
         - Станет рождаться все больше гермафродитов, - сообщила близкая подруга-биолог
        - Они спасут цивилизацию? – обрадовалась Варя.
.       – Не исключено. Это будет очень даже плюсово! Хотя, не знаю. В перспективе – переход в тонкие материи, и тогда никакой конец света не страшен.
        - Это через тысячелетия.
        Зацепилась Варвара за идею, стала опекать Валю и ей подобных. Вот только Наташа и ее колдуньи не совсем правы.
        - Ничего, обработаю! – доктор подбросила им занятную  ретроутопию  одной из своих пациенток. Не зря пестовала двуполую. «Мурава», амазонки, кто не клюнет на такое?
        Другу так же понравилось утверждение: их нестандартные отношения – выплеск из будущего. У нее проявляются мужские черты, он не против возродиться девчонкой. А если у потомков будут чередоваться циклы половых изменений, то он только позавидует. Начальству об этом не скажешь, на людях он – супермен. Варя не просто любовница, она старый, испытанный друг. Изменится ли она, если родит от него сына или ? А он сам? Отец семейства?
        Жажда эксперимента толкала их на это, и они ждали подходящего момента для зачатия.

        17.  – Вот и я, маман! – подарки падали на пол.
        Мать не ожидала столь скорого возвращения из-за границы. Упрекнула, но внутренне порадовалась. Конечно, Катя могла бы задержаться, устроиться.
        - Неужели не понравилось?
        - Заграница нам поможет, - усмехнулась дочь.
        - Проверено?
        - Сама же, самоварница, прилипла к оружейному. Баронесса…
        - Я старорежимная… А тетки умнее. Через них ты и подмосковницей стала.
        - Через Оку перешла скрытно границу, дом освоила.
        - С помощью Поленовых купили землю, домик. Тети «зелеными» снабдили, у тебя прописка Московской области.
        - И возможности. Спасибо им за все!
        - Конечно. А я не могу. Ты ведь знаешь, папа в КБ до последнего. Верил в возрождение.
        - Добрый и великодушный.
        - Еще бы, кровь такая!
        - О чем ты, дочка? – не поняла родительница.
        - Но ты знала, мама. Не могла не знать! И девичью фамилию               оставила.
        - Краем уха если… - не сдавалась мать.
        - Что мы – графы Бобринские.
        - Отец и ты – да! А я из немецких баронов..
        - И любишь дворян! Папу любила, замуж пошла. До сих пор грустишь о нем.
        - Не о графе, о человеке, - мать смахнула слезу.
        - Прости, мам, - Катя обняла родительницу.
        - Чего уж там. Да, скрывали свое происхождение. Не мы одни. Вон Олег из Чулкова, ты его знаешь. Он из рода Муравьевых. Вроде декабристов линия. Но его дед в тульские мастеровые записался. Отрекся от дворянства, поэтому и уцелел.
        С Олегом она когда-то дружила.
        - Все ясно. Но у меня шок после тетиных признаний. Я - графиня Бобринская, потомок Екатерины Великой, - Катя выпрямилась перед зеркалом.
        - И вся в нее, такая же боевая, гвардейская прыть. Осанка                царицина.
        - Сравню с портретом. И навещу родовое поместье, - Катя умолчала о схемке, что привезла с собой, тем более о детальках, которые доставят контрабандой или через дипломатов. Маму тревожить не стоит. И о бумагах, что, якобы, спрятаны в Бобриках, захоронка папы, говорить не                стоит. Она заволнуется, опасность в этом увидит. Натерпелась в свое                время.
        - А сейчас что, дочка? – кажется, мама что-то чувствовала. – Про изобретение не говорили?
        - Нет, мамочка. Сватали женихов из европейских династий. Лорд один понравился, - соврала Катя.
        - Осталась бы там.
        - Рано. Дядья об инвестициях заговорили, им выгодно капитал сюда вложить.
        - Капиталисты? Эмигранты?
        - Но деньги русские вольются в экономику. Я с двойным гражданством попробую. Сейчас в Москву.
        - Это интересно, - обрадовалась мать.
        Катя же решила сделать крюк в шестьдесят километров, заглянуть в Бобрики.
       
        …Да, это тебе не Европа! Глубинка не порадовала графиню царских кровей. Подмосковье – это еще цветочки, да и Тула – непотопляемый оружиепроизводитель. Но в глубине области иные, щемящие                картины…
        Новомосковск, бывший Сталиногорск, заболел от падения         производства. Славный город химиков, энергетиков, горняков как                бы ослаб в борьбе за выживание. Народ потянулся на заработки                в столицу. Это удручало, но то, что она увидела на родных землях,                просто потрясло Бобринскую по происхождению. Это что-то от сороковых годов.
        Шахты закрылись, в барачных поселках – нищета и уныние. Кто запил без работы, кто вписался на вахту в Москву. Развалились колхозы, закрылись оборонные заводики. Обострились национальные противоречия. Строили соцгород Бобрики, восстанавливали его после войны ссыльные крестьяне, репрессированные партийцы, перемещенные сюда татары и немцы Поволжья.
        Бобрик-Гора горделиво возвышалась над местностью, внизу Дон изначальный, со стороны Иван-озера течет, хоть и не из него. Это Шат вытекает из него и вливается в Упу. Толстой еще писал об                этом.
        Когда-то давно привезли сюда мальчишечку, сына Екатерины П                и графа Орлова. Все втайне. Зато появился в России знатный род Бобринских, среди которых и сановники, и декабристы числились.                Уцелели не все после переворота, но древо под корень не извели. И она полноправная продолжательница славного рода. Эх, Игорь, не знал ты, кого отверг, нотка щемящей грусти прозвучала в груди. Ведь не забыт после всего этого. Считай, обручились в постели. Фу, глупости! Надо найти потомков бывшей горничной Дуси. Целы ли папины чертежи? И, главное, не засветиться.
        - Евдокия Васильевна умерла четыре года назад. Я ее внучка, Даша, - крупная, ладная женщина лет под сорок, видимо, смущаясь, не знала, куда деть натруженные сильные руки. И бедность, нужда ощущаются во всем, хотя чистота идеальная.
        - Я Катя Бобрина…
        - Она вас ждала все время, бабуля. Верила, - взволнованно произнесла женщина. – Да вы садитесь.
        - Не говорили мне, Даша, все эти годы.
        - И то верно. Порода у вас графская, я сразу                догадалась.
        -   А вы сейчас где?
        - В Кимовске закрыли завод, я в Донском санитаркой и по хозяйству. Сын в Подольске. Никак не женится.
        - Мне тут про бумаги рассказали… - начала Катя.
        - Не беспокойтесь, графинечка, все в целости. Наказ бабушки в               силе.
        - Какая верная господам дворовая. Ведь могла выкинуть, обиду вспомнить. Помещики угнетали крестьян.
        - Да что вы! – всплеснула руками женщина, словно стираной рубахой после отжимки. Без фитнеса в форме.
        - Простите.
        - Семье предана, благодарна господам. И еще… - Даша замялась. – Намекала бабуля о родстве. Будто бы от барина-прадеда ее                бабушка.
        - Конечно. Петербургские тайны. Помните?
        - Я смотрела, плакала, - призналась Даша. – Так жалко ту девушку.
        - Голубушка! – Бобрина по паспорту, Бобринская по крови бросилась ей на шею. И было так хорошо, так тепло в объятиях. И обе не скрывали слезинок на щеках.
        Хозяйка покормила долгожданную барыньку, достала заветные                бумаги. Документы, подтверждающие права рода и ее, Кати,                в особенности. Завещания деда и отца, наказ не бросать                Евдокию Васильевну и ее потомков. И, конечно же, чертежи,                схемы. Прибор «Спирит» в дополнение к ЭГ сулил серьезный                прорыв в сфере познания энергоинформационного поля.                У Кати диплом с отличием, и то не сразу поняла. Хорошо, что                еще три языка знает, часть пояснительного письма на                французском. Ну, ничего, разберемся, есть толковые подруги.                Игорь, конечно же, помог бы, его тема, но с ним                покончено! Эмпирический галлюцинатор! Ну и пока,  гений!
        - Вам тяжело, Даша? – Катя поинтересовалась ради  приличия.
        - Я и  лошадь, я и бык, я и баба, и мужик, - пропела женщина. – Нас таких сейчас много.
        - Не обещаю, но приглашу вас в Подмосковье, возможно, - растрогалась Бобрина. – Вы же одна, без мужа. Разошлись?
        - Порядком уже вдовствую, - вздохнула женщина.
        - Тем паче, - Кате вдруг вспомнилась теория Алексеевой и ее подруг. - А что, мы еще себя проявим. – И к сыну ближе. Найдем ему невесту, если будем рядом.
        - Спасибо, милая!
        - Мне надо уезжать, но скоро увидимся.
        У Бобринской по крови зрели планы, совсем неожиданные                для прежней Кати Бобриной. Нет, так нельзя все оставлять,                и феминистки правы. Но она пойдет своим путем, пусть                тернистым, но на роду ее написано именно такое. Мои земли, мои права, восстановленное имя. Закордонная родня, аристократические связи – все пойдет в дело. Но главное в другом… Она побоялась довести мысль до конца.
        Конечно, с чертежами и схемами придется повозиться. Это потом,             когда придут некоторые детальки из-за рубежа. Но потребуются и специалисты.
        - Послушайте, Даша, а есть среди знакомых женщин электромонтажники, ну, кто по схемам с паяльником справится.
        - Да наши! – обрадовалась бывшая работница оборонки. – Мы                сумели Гайдара к Чубайсу припаять, когда развалили наши заводы,               уроды!
        - И как? – заинтересовалась Катя.
        - Ну не живых же, у них охрана. Фигурки из пластмассы шприцами кололи, паяли.
        - Не помогло колдовство? – засмеялась Катя. – Вуду                слабоват.
        - Если им Сатана хозяин, то никакой Вуду не справится. Так нам маги и объяснили.
        - Но все же сменилась сейчас политики. Может, и ваши действия помогли.
        - Вряд ли!
        - Не скажи! Мысли миллионов обделенных приватизацией не могли не задеть Ельцина, когда выбирал замену.
        - Путин только начал, и заводам не вернуть былую                мощь.
        - Совсем закрыты? Все?
        - Едва дышат…
        - Но рукастые женщины остались, надеюсь.
        - Все могут, на космос работали.
        - Вот что, Даша, задержусь до после завтра. Вы не                против?
        - Да хоть сколько, барыня!
        - Ну, о моей родословной пока умолчим. А вот вашим подругам               работа найдется. Радиоэлектроника, электромонтаж. Осилят?
        - Да господи, на Северо-Задонском конденсаторном и Донском радиозаводе для «луноходов» приборы собирали.
        - Отлично! Я пока разведаю. Нам с вами малое предприятие                открыть или филиалом московского лучше? Как  вы считаете?
        - Только филиалом, - уверенно произнесла Даша. – И областным, и столичным. Так проще. А деньги?
        - За это не беспокойтесь. Юриста-девушку здешнюю не подберете           мне?
        Хозяйка насторожилась.
        - Зачем? Защищать нас?
        - Составить бумаги, заняться оформлением для начала.
        - Есть такие, найдем.
        - Выбирайте сами, Дарья, как вас, кстати, по отчеству?
        - Да Семеновна, - женщина не скрывала своего  удивления.
        - Вам руководить, вы будете директором.
        - Как я? У меня техникум не окончен.
        - Доучим. В комсомоле были?
        - Конечно! Активной.
        - Отлично! Графы Бобринские, на которых проклятие Романовых не распространяются, выдвигают вас, Дарья Семеновна, в белые                директора.
        - Ну, не знаю, - вероятно, желая скрыть смущение, Даша поинтересовалась: - А кто проклял царский род? Декабристы, Пугачев? Нам про них говорили.
        - Возможно! Обделенные землей, гонимые на барщину,                погибающие под пулями могли посылать флюиды  ненависти.
        Но первой, проклявшей все поколения на триста лет                вперед, была Марина Мнишек, полячка, жена самозванцев.
        - Почему? Их сколько?
        - Лжедмитрий Первый, это Гришка, второй – из бояр. Говорят, дух Отрепьева переселился потом в Лжедмитрия Второго, и Марина узнала в нем любимого мужа. Но Романовы казнили ее малолетнего сына, и она прокляла их.
        - Страсти какие! А нам историки об этом не говорили. Все больше о революциях, восстаниях.
        - Программа изменится, - убежденно произнесла Катя. Она               использовала информацию Алексеевой, как своей подчиненной, вассального ученого.
        - Вроде уже меняют.
        - Не совсем так, как надо. Да, Романовы в чистом виде не пройдут. Именно так, ваше императорское величество, глава императорского дома. А вот династия Бобринских, подпитанная кровью Орловых и других сильных родов, может дать начало монархии великих цариц. Да-да! И если бы недалекие представители Мономаховичей не были так близоруки.               Династия, сплетенная из сильных ветвей с использованием нанотехнологий…
        Да, вы еще узнаете о нас, ваши светлости и товарищи!
        Ее тирада, обращенная к невидимому залу, вначале испугала Дашу, а потом привела в неописуемый восторг. Женщина из захолустья, бывшая хорошистка и комсорг группы поняла Бобрину и готова была стать грудью на ее защиту. Белая директриса подберет не только персонал, но и гвардеечек для обожаемой претендентки,  и пусть Путин попробует не уступить кресло даме…
        - А ты, Даша, отныне Дашкова, и поможешь мне взойти на законный престол, – с пафосом произнесла Екатерина.
        В голове зрела непростая мысль, она связана с прибором,                над которым работал и ее папа. Отец любил ее и помогает, даже                покинув мир живых. Это такое НАНО, которое академикам и не                снилось.

        18. Владимирского не пытали физически, его просто поместили в полутемной комнате. Затворник в центре столицы, специальные окна не пропустят криков о помощи. Не слышно машин, трамваев. Он попытался рассмотреть что-либо через зеркальные стекла. Бесполезно, только его глупая физиономия маячила перед ним. Но что ему предъявят? Не дуэль же, в самом деле, или то, что он правнук «врагов народа».
        Тех из предков, кто не успел скрыться, содержали в иных условиях. Люди в кожанках ругались, избивали, требуя признания в том, чего не совершал.
        - Заждались, Игорь Николаевич, - вошедший человек сел так, чтобы остаться в тени. А яркий свет, конечно же, на него, присевшего на свободный стул. Мало что изменилось в форме допроса.
        - Я не понимаю, - пробормотал князь.
        - Букет признаний – подарок любому следователю, ну, а если она у нас женщина, - с усмешкой произнес мужчина. – А с вами пока разговор по душам.
        - Без адвоката, ордера?
        - Но вас никто не арестовывал. Задержали без документов, не               так ли?
        - Верно! – потупился Владимирский. – Перед дуэлью отдали паспорта, пропуски и все остальное Андрею. А он… сдал?
        - Знаем и про глупый поединок. Но за него ответит организатор, если вы пожелаете.
        - Не захочу.
        - Очень правильно для порядочного аристократа, - довольно произнес мужчина.
        - Мое происхождение ставится в вину? Не так ли?
        - Ну что вы, Игорь Николаевич! Не те времена. Я, между прочим, сам из дворян, по линии матери.
        - Очень рад! – Игорь привстал.
        - А вот место для дуэли выбрано неподходящее, под учреждением. С вами была аппаратура. Хотя,  не это нас интересует.
        - Государственные тайны я не выдавал. И не покушался.
        - Это вы так считаете, гражданин Владимирский. А ваша                прослушка вблизи Администрации Президента и Лубянки кем                заказана?
        - Вот оно что! Но это просто эксперимент.
        - В НИИ и лаборатории Иванова его не утверждали.
         - Моя личная инициатива. Это вовсе не шпионская   техника.
        - Но может быть использована в качестве таковой.
        - Отчасти, - согласился Владимирский.
        - В подземельях, с ненадежными субъектами… К лицу ли это кандидату наук и князю?
        - Наука требует неудобств!
        - Допускаю. Но приборы изготовлены из похищенных                материалов.
        - Вынесенных свободно и купленных в Митино. Чеков, увы,                нет.
        - Результаты, господин Владимирский, вы утаили их от                руководства.
        - Но профессора Иванова уже две недели нет на рабочем месте.                И никто ничего не знает! – оправдывался ученый, как нашкодивший             школяр.
        - И это нас очень волнует! Такой спец исчезает неизвестно                куда. Вы знали о его контактах с чужими спецслужбами? – взгляд уперся в лоб.
        - Вы что? – Игорь теперь испугался по-настоящему. Если                профессор и правда дал деру, то ему не сдобровать. На  Запад?                Вряд ли. Скорее, в Китай, на Кубу или в Белоруссию мог поехать                Иванов.
        - Вы не видели его с представителями Северной Кореи? – дознаватель невольно выдал ему свою гипотезу.
        - Не знаю, о какой Корее речь! Но и Ким и Цой были его учениками. Но они, кажется, с Сахалина.
        - И у вас есть шанс с ними встретиться, - пообещал                мужчина.
        - За какие заслуги? – расхрабрился князь.
        - Ваши самодельные приборы небезопасны.
        - Для личного пользования…
        - Нас интересуют схемы, образцы, детали…
        - Тогда разбирайте мой мозг. Можете академика Бехтереву подключить, сканируйте извилины.
        - Без имен, князь! – закричал непредставившийся дознаватель. Кажется, он начинал сердиться. Удар крепкого кулака о стол заставил Игоря вздрогнуть и привстать.
        Никаких сведений о своих наработках он им не даст. Еще                Иванов брал с них слово и подписки. Только через него –                информация о замыслах, экспериментах, обсуждениях. Неизвестно,                на кого работает этот товарищ из органов. Профессор так                говорил: «Или на преемников Юрия Владимировича, или                на последышей министра Щелокова и Чурбанова. Не делись                ни с кем секретами». Иванов обычно вздыхал, вспоминая                свою прежнюю резиденцию в Подмосковье. Игорю и другим                ученикам не пришлось там поработать. Разогнали ученых,                отобрали лаборатории. Не удивительно, если обиженный                Иванов нашел новых хозяев. Хотя на него это не похоже. Попахивает провокацией и соперничеством главков.
        - Я заставлю тебя говорить! – выдержка изменила допрашивающему. Он вскочил со стула и замахнулся на Игоря толстой книгой. – Либеральничаем с вами!
        Встал и Владимирский. Он решил защищаться тем, на чем                сидел. Этот явно превышает полномочия, вытягивая сведения.                Стулом по голове, если накинется, потом по стеклу, и во двор.                Не те времена, чтобы терпеть незаслуженные побои от последышей                Берии.
        Дверь распахнулась весьма вовремя. Игорь не успел осуществить свой план. Резкий властный окрик привел дознавателя в чувство, он сжался мокрым котенком.
        Владимирского пригласили в другую комнату, извинились. И                повезли за город, пообещав, что он скоро все узнает. А сотрудник, допустивший грубость и проявивший чуждую инициативу, будет строго наказан.
        «Мягко стелете, а спать в кутузке», - подумал Игорь.
        Лес. Дорога привела к огороженной территории. Охрана с                собаками, козыряя, открыла ворота. В особняке Игоря ждал                сюрприз.
        - Заходи! – знакомый голос донесся из-за приоткрытой двери. – Валяй! – А за ней Иванов, за столом. Лысина блестит от лучей, идущих через окно. Как же он похож сейчас на вождя мирового пролетариата! Если бы не брови, почти брежневские, и не очки, мог бы двойником на Красной площади подрабатывать.
        - Не понимаю, шеф… - пролепетал Владимирский.
        - Молодец, ты выдержал испытание, не раскололся.
        - Этот допрос – проверка?
        - Возможно, любопытный сотрудник решил поднажать, узнать                больше, чем ему положено. С ним разберется служба собственной безопасности.
        - Он не знал о вашем местонахождении.
        - И бог с ним! – отмахнулся профессор. – Но ты, светлейший, не догадываешься, в чьем дворце очутился?
        - Судя по обстановке, в Горках. И юная Надя Аллилуева старается не для Ильича, а для любимого Кобы.
        - Умен! Только влюбленных в Горбачева секретарей тут не                осталось. Всех на пенсию нищенскую вывели. Я снова в родной стихии, Игорек.
        - Значит, это то самое заветное место, - догадался кандидат                наук.
        - Сильное место, аномальная зона. Называй, как хочешь. Тут нашим экспериментам, если они не антигуманны, помогает высшая сила. Кое-что в земле и я закопал.
        - Особняк, о котором мы столько слышали. Но как вам удалось,                шеф?
        - Он вернулся ко мне через бои на безымянных высотах и в              кабинетах.
        Иванов мог бы многое рассказать о нелегкой борьбе                за возвращение Центра. Усилия генералов из ФСО и важных лиц                из самой Администрации не пропали даром. Сделали свое                дело и «мины», устанавливаемые профессором. Антитеррору об этом лучше не знать, как и другим. В неведении останется и дорогой Александр Васильевич, ставший депутатом и писателем. Люди, собранные в свое время под его эгидой, пригодятся. Зато теперь у него хозяин –                высшее политического руководство. На балансе управления,                у которого всегда хватает средств.
        - Мы снова работаем на государство, - подтвердил Иванов. –                Заметь, не на власть, а на перспективу. России возрождаться и                крепнуть!
        - Это радует. Служу Отечеству!
        - Финансируются все проекты, а ты становишься заведующим лабораторией. Подбирай себе сотрудников сам. Твой «тревожитель» опекой никто не потревожит.
        - Вы, как всегда, в курсе, шеф.
        - А как иначе? Допустить, чтобы вы с Гришкой поразили друг друга? Уж нет! Хватит жертв.
        - Вы как кардинал Ришелье. И знавали серого кардинала                Советов.
        - Да! Был такой государственник. Пекся ради Франции. Андрея возьмем обязательно! Приказ!
        - Значит, это он настучал?
        - И без него нашлись. А его шокеры мне понравились. Ты                помогал?
        - Не помню, - признался Игорь. – Мы снова в оборонке,                полагаю.
        - Занимаешься любимым делом, получаешь  достойную оплату                за свой труд. Это ли не счастье? А защита Родины – священный                долг.
        - Еще бы немного личного, - вздохнул Владимирский, вспомнив Бобрину.
        - И здесь есть свои заковырки, - Иванов достал папку с грифом «Для служебного пользования». – твое дело, извини. Служба безопасности будет своя, в подчинении Главы Администрации.
        - Увесистое досье, - не без гордости заметил Владимирский. –                Со времен Мономаха ведется, не иначе. Чекисты на машине                времени залетели к дьякам, к летописцам, взяли документы. Блаженные следили.
        - Возможно! Ты же не пустой фантазер. Близок к контактам с прошлым и будущим.
        - Одиночка слаб. Без содружества с другими я и за атмосферу не вылечу, - признался Игорь.
        - Координация на мне, - заверил шеф. – Но заботливые дяди будут ощупывать невест. Никаких порочных связей!
        - Брак с позволения рейхсфюрера СС, -  пошутил Владимирский, но ирония была с явной горчинкой.
        - Семенова не забыл? Похвально, с Юлианом я дружил. Но ты не Шеленберг, - профессор поправил очки. Прищур у него ленинский, с лукавинкой. С таким он легко сделал карьеру в СССР. Должность была генеральской, не иначе.
        - Обо мне много плохого, - спросил Игорь.
        - Поглядим! Способный, ученик Иванова. Монархист,                умеренный семьянин. Увлечен наукой, но под влиянием матери.                В контактах с заграничными родственниками не очень активен… - читал Иванов.
        - В гости, без денег? – возмутился Владимирский. – Кому я такой           нужен!
        - На вас открыт счет в лучшем банке, - обрадовал профессор. – И вы – вполне выездной господин.
        - Спасибо за доверие!
        - Но есть загвоздки. Среди знакомых отмечены нежелательные.
        - Кто же? Старик, князь Федор? Или пьяный вечно маркиз                Торес? Он хвалился всем, что дружил с Франко, но работал на                Ибаррури.
        - Не о них речь! Вот, например,  Бобрина Екатерина тебе                известна?
        Игорь покраснел, как пионер, случайно увидевший в походе обнаженную любимую учительницу.
        - И чем она не устраивает чекистов?
        - Тут неясно. Связана с какими-то колдуньями, феминистками.
        - Чушь! – возмутился князь.
        - Современные амазонки, имеющие и политические цели. Во! Доклад агента по памяти, лекции некой Натальи Алексеевой.
        - Наташи?!
        - Ты ведь с ней знаком? Замечу, я жажду с ней встретиться. У нее такой редкий, необычный дар! Покруче Розы Кулешовой, с которой я работал в свое время. Зазовем к нам?
        - Если пойдет, - заметил князь.
        - Постарайся, Игорь! А то ее подруги и к Наине Иосифовне пробивались, и Татьяну – дочь обхаживали.
        - Теперь к Людмиле лезут, - предположил Владимирский.
        - Не исключено. Но мы отвлеклись. У Бобриной родня за                границей.
        - Впервые слышу, - признался Игорь.
        - А жаль! – строго заметил Иванов.
        - Кого именно, шеф?
        - Эмигранты ее не так безобидны, связаны с секретными службами, оборонщики тамошние.
        - Коллеги! Опасаются наши утечки?
        - Бобрина сейчас за границей, и дружба с тобой могла быть кем-то оплачена. Не находишь?
        - Глупости! – воскликнул Игорь. – Да, встречались, говорили о работе совсем мало. Она, между прочим, тоже из нашего НИИ.
        О последней встрече он, конечно, не расскажет. И                вообще, все личное – за дымовую завесу и под защитное                поле.
        - Верю! Тут еще о соседе по даче. Тот, что пьет и выпытывает у тебя о месте работы.
        - Степаныч? Он сторож.
        - Он состоял на жаловании у разведки Австралии. Впрочем,                это по линии СВР, а они отказались от комментариев. Возможно,                игра.
        - Тянут деньги со всех стран, - сказал Игорь. – На аргентинскую разведку сторож не работал?
        - Прими к сведению, Игорь. А сейчас отобедаем, и я покажу                тебе твою лабораторию. Вы, батенька, подаете большие                надежды. Так написано в вашем деле. Троцкого не уважаете, Березовского тоже. А это сплошные плюсы в вашем мировоззрении и политической ориентации.
        Умолчал профессор о том, что архивариусы накопали о                Бобриной нечто интересное. Это касалось ее родословной. Еще бы генетический анализ тайком сделать. Но Игорю незачем знать пока об                этом.
        Владимирский быстро освоился, не покидая лабораторию и на ночь. Наверстать упущенное!.. «Нэмы», «тревожитель»… Его изобретения нуждались в проверках. И, конечно, первые опыты на самом себе. Не подвергать же других опасностям! Все экспериментаторы так                поступают.
        Погадать на себя! Примерно так мог называться опыт. Но                здесь не карты, не блюдечко. В неведомом поле все возможно.                Видение, шепот, похожий на старушечий. Лукавый может подсунуть                «липу».
        «Благословен будет князь. И девица Катерина на роду написано. Кэт! Кэт! – это, похоже, кричит в отчаянии Штирлиц. Точно, голос Вячеслава  Тихонова.
        Предки, духи или потомки фантома. Козни врага человеческого или пророчества подвижников. Явные намеки на Кат… Где она? Милая, любимая… Если даже ты вроде Чеховой, русской Маты Хари, я не могу без тебя! Не напрасным было последнее свидание.

        19. – Брать власть в свои руки, или мужланы погубят мир в                очередной раз, - так заявила коротко стриженная, экстремистски         настроенная девица, изучив древние рукописи, оживленные                Алексеевой.
        - Опять насилие? – не согласилась Вера. Она ждала Наташу с новым историческим материалом.
        Баба Вика пока талейрантно сдерживалась, ее слово последнее, и потому должно быть веским и обоснованным.
        - В Думе и местных органах должны быть наши представительницы, - настаивала воинственная феминистка.
        - Ты забыла о лейтмотивах движения. Не переворотом,                а приворотом! – напомнила Вера. – Влиять на мужей, сыновей,                любовников – вот наша цель. Эх, если бы у вдовствующей                императрицы тогда получилось! У сестры сын – король Англии, у нее – хозяин земли русской. Если бы Польша была крепче связана                с нами.
       - Все это несостоявшиеся иллюзии, - не сдавалась воительница. –                Ваша Наташа переводит проблемы в исторические                плоскости.
        - Но мы не сидим, сложа руки, - подала, наконец, голос Баба                Вика. – У нас все кандидаты на учете, не оставляем без внимания и олигархов. Жаль, что и в нашей среде есть несогласные. Объединить истинных чародеек и ясновидящих не так легко. Шарлатанки                на Руси всегда вредили. Тайные силы и тайная власть всегда в противоречиях.
        - В Мураве знали, как поступать, - напомнила оппонентка с революционными задатками. Мочили насильников в бочках с                огурцами.
        - Этот странный текст еще нуждается в осмыслении. Финал – в Туманности Андромеды, - напомнила Вера. – А вот и наша                Наташа.
        Все обрадовались появлению Алексеевой, она всегда приносила что-то свеженькое. Сегодня пища была античного приготовления, но с русским соусом.
        - Античные сивиллы обладали даром пророчества. Это вам известно, - начала аспирантка. – Дар от богов, как и у нас. Книги                полумифических женщин уничтожались, но не все страницы пропали. Я пытаюсь определить подлинность, но пока лекция из официального источника.
        В ХV веке при дворе Василия III обитал его любимый                астролог и ясновидец Василий Немчин. Судя по фамилии,                был он явно иностранец, но откуда – никто не знал. Сам                Немчин обладал «запретными» талантами: умел не только                исцелять хвори, но и изгонять бесов из больного человека,                отводил дурной глаз и мог даже наказать обидчиков – наслать на них разные несчастья.
        Царю же он сообщил по великому секрету, что явился к                его двору потому, что прочел в потаенных списках, что земля                русская – священная, там вершится сама история. Списки                эти Немчин увидел у «ведьмаков полесья», у которых                обучался колдовскому искусству. Те утверждали, что списки                сделаны со старинной рукописи, в которой содержались                те пророчества древних сивилл, что удалось запомнить.                И пророчества повествовали о важнейших событиях в                дальнейшей истории человечества и России, вплоть до того                года, который по современному летоисчислению мы назвали бы                2012-м.
        - Почему не далее? – поинтересовался Василий.
        - Потому, государь, что до этих времен вся история твоей                страны будет развиваться по нелегкому и даже кровавому                пути. А вот с названного в книгах года ее жизнь пойдет                только ввысь – к счастью и процветанию народов. Страна                твоя станет главной опорой мира, потому что именно в                ней находятся священные города. Каждый из твоих городов,                как говорили сивиллы, должен быть окружен соснами,                из которых делают корабли, в городе должны быть                могилы великих амазонок, он также должен обладать                священным камнем-омфалом. И если эти три условия будут                соблюдены, то ровно за четыре года до названного срока                во всех этих священных городах начнется процветание и                счастье.
        - Если следовать данному предсказанию, - начала Баба                Вика после всеобщей паузы, - то нам следует изменить свои                планы. И тебе, дорогая, огромное поле деятельности, -                обратилась она к воинственной и нетерпеливой девушке. –                Как геологу и геодезисту, тебе известны «Места силы».                Сдается, эти города должны стоять на  них.
        - Я подниму всю базу! – встрепенулась та.
        - А как с амазонками, Наташа?
        - Героических женщин у нас достаточно, могилы есть везде. Но вот камень омфал? Это по твоей части, Вера.
        - Все крупные метеориты зафиксированы, - ответила подруга. – Гром-камень также не прост.
        - А если более древние гости из космоса? – спросила Баба                Вика.
        - Над этим стоит подумать.
        - Можно? – воинствующая до этого исследовательница литосферы попросила слова.
        - Только без призывов! – предупредила Вика.
        - А что, если камни вулканического происхождения? Планета выкинула их на поверхность, тем самым дав нам шанс. У меня есть схемы странных скал.
        - Гипотеза неплохая, - согласилась Вера…

        …Конспирация у милых дам, обладающих определенными способностями, была высокой, но с профессионалами состязаться было бесполезно. Друг доктора Вари знал о беседах заговорщиц через сутки, но не торопился с отчетами наверх. Вредить сложной игре его верной,                любимой женщине он не хотел. Да и самому интересно такое                общество.
        - Еще не закончена история Муравы, - сообщала Варя при очередном свидании. – Эта ненормальная уперлась лбом в стену. И внушение перестало действовать. Молится все время.
        - Да я и не тороплюсь отдавать этих хороших женщин на заклание, - веселился офицер, ощущая невиданное блаженство от тяжести                обнаженного тела Вари на себе. Эротический массаж и, вдобавок, нечто такое.
        - Наши пчелки не так уж и безобидны, - предупредила врач. – У них жала на врагов заточены.
        - Имеешь в виду их колдовские чары? – спросил Друг.                Он-то теперь верил в то, что раньше считал чепухой. – Но ты же                сама говорила, что истинных даровитых среди них единицы                считанные.
        - Это-то меня и настораживает, дорогой, - Варя изменила позу, дав возможность и его мышцам и членам поработать.
        - В каком смысле? – партнер засопел, и голос стал иным. Это рассмешило Варвару, но ненадолго.
        - Бездарности, проникающие в движение феминисток-пацифисток, толкают их на рискованные действия.
        - Постой! – мужчина что-то вспомнил. – У меня последнее сообщение агента, кстати, твоего призыва.
        - Двуполая девочка, верно?
        - Да-да! Я сейчас, - Друг хотел встать с колен, но партнерша                не дала.
        - Ты что, Варя?
        - Не увиливай, милый! Ты должен сегодня кончить. За твою предстательную железу отвечаю я персонально.
        - Извини!
        - Не за что. здоровенький любимый самец вскоре оплодотворит свою голубушку. Не правда ли?
        - Событие назревает, - согласился Друг. – Но муж и отец – иная ступень союза. Я в терзаниях.
        Слабый пол! Расписываться не заставлю, - напомнила                Варя.
        - Но я не допущу, чтобы ребенок не знал отца.
        - Тогда вспоминай, что ты боец.
        Он заработал активно, словно в настоящем поединке, и Варя                застонала. Это было нечто, редко случавшееся при их странных                соитиях.
        Вскоре они, полулежа, вместе разбирали донесения.
        - Что-то новое, ничего не понимаю, - офицер перебирал                листки.
        - Это потому, что ты пока в сладкой неге, женская сущность                еще довлеет над сознанием неполного двуполого, - пояснила                подруга.
        - Да нет! Ячейки, боевые дружины. Жены влиятельных людей  в              списке.
        - Погоди, - Варвара перехватила писульки. – Да. Похоже, неконтролируемые сверху группы проявляют самодеятельность. Вика не углядела.
        - Они опасны! Их связи, замыслы.
        - Но движение патриотично, по сути, - возразила  Варя.
        - Народовольцы и эсеры тоже вначале прикидывались                патриотами.
        - Совсем не похоже на них. Из Наташи террорист, что из меня мисс Вселенная.
        - Ты лучше всех! – Друг поцеловал ее в щечку. – Но о таком я умалчивать не смогу. Еще донесение, свежая информация. Шифр                мой.
        - Это вообще за рамки выходит, - негодовала доктор. – Ночью бомжи напали на мужика. Обобрали, надругались…
        - А ты говорила – пацифистки?
        - Постой! Гвардеечки, Драгунова. Ты не думаешь, что мы имеем                дело с иной неформальной группой? – обрадовалась Варя, но Друг нахмурился.
        - Тебе виднее. Ты у нас ведунья со степенью.
        - Драгунова, верзила, из армии уволена за дедовщину.
        - Что?!
        - Ну, за бабавщину. Девок служивых понуждала у сожительству. Заставляла лизать старушкам…
        - Дальше не надо! Потом?
        - Создала группу лесбиянок, они в униформе ходили. На даче у них гнездо.
        - Час от часу не легче! Офицеру не хотелось ругаться. Я принимаю меры. Это непримиримые душки.
        - Дурнушки! Я тоже начинаю действовать, - доктор стала                одеваться.
        Друг решил наладить слежку, подключив наружников. И агентов взбодрить подарками.
        Варя действовала в своем духе. Бабе Вике сообщить о беспределе, пусть принимают меры. Такие подруги провоцируют правоохранителей. Не доработали нравственное поведение.
        И ее писатель,  двуполый талант, скрывается, Мураву не                заканчивает. Ох, уж эти гении! Договорились о сроках, финал                известен. Ведет себя, как с издателями, а в монастыре спряталась. Профи, Донцовой и Марининой не уступит, а сорвалась с раскрученного                конвейера.
        Крыша поехала, ударилась в ретроутопии. И никак заказанную Варей, своим благодетелем, повесть не допишет. А ее фразы на женскую читательскую аудиторию действуют не хуже психотропов.

        20. Катя долго не решалась на этот эксперимент, не хватало                смелости. Тешила себя мыслью, что все это блеф, измышления                тронутых родственников. Тоже мне гении! Противоречия в оценках. Создатели эмпирического галлюцинатора, эмигранты, считали,                что смогут проникнуть в энергоинформационное поле лишь                частично. Отец-оборонщик создал приставку «Спирит»,                настроил на генную частоту. Он считал, что контакт                возможен лишь с родными по крови и даже родственными                душами…
        С кем начать, Бобрина не сомневалась. Схемы собраны.
        И вот в лунную ночь, настроив себя, в одиночку, она соединила приборы. И началось представление в диалоге.
        Катя (решительно): - Дух Екатерины второй, я призываю тебя. – Слабое дуновение и ощущение, словно обмылок хочет выскользнуть из окоченевшей в ручье руки.
        Катя: - Попалась, форель.
        Голос: - Я не рыба.
        Катя: - Золотая, в короне.
        Голос (гневно): - Как смеешь?
        Катя: - Узнаю. Ты должна ответить.
        Голос: - Вон, простолюдинка! Прочь от меня!
        Катя: - Не уйдешь! Родственник-поэт написал Страстный суд! Суд потомков. Мы связаны одним полем. Слушай!
                Опасен суд истории!
                Дамоклов меч истории!
                Для тех, кто на престоле.
                Потомкам нас судить,
                Что после будут жить.
                И будет приговор суда
                Суров и строг, как никогда.
                В нем судей нет продажных!
                В нем триллион присяжных!
                Опасен суд истории,
                Дамоклов меч истории –
                Для тех, кто на престоле,
                Проклятием воздаст,
                Он, не стесняясь каст.
                Воздаст он бюрократии
                И всякой плутократии,
                Обманщикам воздаст,
                Учтя деянья каст.
                Тот станет вас судить,
                Кто после будет жить.
                Кар, кар, карма!!!
        Голос: - Мне дурно! Прекратите!
        Катя: - Акцент не спасет, форточки нет. А я училась еще по советским учебникам. И почитала кое-что перед свиданием.
        Голос: - Вы есть дурное воспитание.
        Катя: - Вся в вас, дорогуша. Иначе контакта не было бы.
        Голос (со вздохом): - Пусть так.
        Катя: - Страстный суд, это страшно?
        Голос: - Это хуже пыток. Это главная пытка. А ты – мой палач, инквизитор. Дурная, презренная!
        Катя: - Ах, так! (Она нажала на кнопки, усилив напряжение).
        Голос: - Самозванка, Тараканова, подстилка Пугачева!
        Катя (приходя в ярость): - Тварь! Я даю высшее напряжение.
        Голос: - О!
        Катя: - И иго-го! Вспомним и жеребца-любовника.
        Голос: - Скверные сплетни.
        Катя: - Подлейшая из наиподлейших.
        Голос: - Но за мной признали… Мое царствование называют «золотым веком»!
        Катя: - Крепостники-кровопийцы. А ты извела мужа, паучиха, пожила всласть.
        Голос: - Никогда я не говорила с ним на языке любви. Я уничтожила семейную деспотию. Женщины, заступитесь!
        Катя: - Защитницы на Страшном суде для тебя нашлись.
        Голос: - Дамы знают: упасть на балу забавно. Политика                для государыни – тот же бал, но падение опасно  на глазах                подданных.
        Катя: - Особенно в постели разных фаворитов. Ха-ха!                (нервный смешок). Зато  жалованную  грамоту  дворянству  дала,  чтобы  рты
медом залепить.
        Голос: - Как ты смеешь! Якобинка! Тебя злодеи из Франции               прислали.
        Катя: - Ах, так! Я твоя родственница через Бобринских                (нажимает на кнопку). Я, твоя наследница, страдаю из-за                твоих грехов. Мало того, реинкарнация бы подтвердила: моя                душа в тебе, подлой, страдала! Кукушка подлая, двойной удар                мне нанесла!               
        Голос: - Как посмела, холопка! Мерзавка!
        Катя (стервенея): - Ты, ведьма заморская!  Кикимора!
        Голос: - Ведьма Разумовская, мать гетмана. Она мне зла                желала. Волосы, платок с кровью… Елизавета Воронцова,               любовница мужа.
        Катя: - Сама хороша! Твой любовник, мой предок, убил                царя. Но ты изменила ему, тварь. Меняла мужиков, как перчатки.                Ребенка – в Бобрики. Эликсир искала, с Калиостро сцепилась.                Да, Потемкин тебя разлюбил.
        Голос: - Гриша мой.
        Катя: - Но он не Орлов, грех цареубийства принявший на                себя из-за тебя, сучка!  Призрак мужа и тогда тебя терзал, а                там, думаю, тебе гвардия не поможет. Бессовестная!                Невинная Августа, митрополит Арсений и другие… Умрешь,                раздвоившись, было тебе пророчество. Призрак на троне,                двойник.
        Голос (страдая): - Пустите, хватит! Я писала в дневнике. Грех убийства Петра на мне.
         Катя: - А на ком же еще! Павел, сын нелюбимый, русский Гамлет, не простил обиды. Проклятие! Суд истории, для тех, кто на престоле. Суд потомков.
        Голос: - И здесь неуспокоенные мстят. Прочь, гвардия! Дашкова, ко мне! Ату, свора! Маркиз Пугачев и вот Радищев… Ату!
        Катя: - Несладко и там таким.
        Голос: - Ой, мне больно!
        Катя: - И мне тоже. Я душу твою-свою пощупаю, поцарапаю.                В Бога не верила, если о душе не пеклась. Заигрывала с просветителями. Гадина!
        Голос: - Помощь при бедствиях. Уменьшить налоги. Я мечтала понравиться народу.
        Катя: - Ха! Мужского пола.
        Голос: - Нет, нет! Воров наказывать, смягчить законы. Я пыталась облегчить жизнь им. Григорий мне счастливых мужичков показывал. Забота моя об облегчении бедствий народа.
        Катя: - Змея ты на троне! Потемкинские деревни стали символом лжи, как и показательные колхозы.
        Голос: - Обладая большим знанием всех изгибов и тайников моей души, я переживала.
        Катя: - В постели с любовниками. А вот твоя собственноручная               записка: «К заводам приписных крестьян я нашла в явном ослушании и бунте. Коих всех усмирить надлежало…» И еще указы… О праве помещиков отдавать  крестьян в каторгу. Это 11 января 1765 года. О запрещении крестьянам жаловаться на помещиков. Это указ 22 августа 1767 года. Не забыла? Вот тебе за это. И никого не любила.
        Девушка нажала на отдельную кнопку.
        Голос (как бы в бреду): - Я сказала себе: если ты полюбишь этого человека, то будешь несчастнейшим созданием на земле. Я искала, пыталась понять....
        Катя: - Не любила сына Павла. И произвела на свет моего предка, тайно от него избавилась. И не знала, что среди внуков бастарда будут и декабристы, и ученые гении.
        Голос: - Моя ветвь через столетия… Зачем дух мой изводишь?
        Катя: - А может, потому, что я вся в тебя, гадина ты                этакая! Дурная наследственность пробудилась. Из-за твоих                грехов спать не могу. Говорю гадости. Или ты верила в видения и                душу?
        Голос: - Я знала, что Кани, фрейлина матери, верит в привидения и призраки, очень часто она уверяла, что ей являлись видения. Это ты               была?
        Катя: - И не однажды. Суд истории действует и через                спиритов.
        Голос: - Это бесчеловечно, долгое время спустя, пытать                меня.
        Катя: - Тебе ли говорить об этом, наложница в короне?                Мужиков вроде Дмитриева-Мамонова меняла, как платки                носовые.
        Голос (с обидой): - Я укрепила порядок, расширила                границы империи. Крым и окраина стали нашими. Я получила звание «Великой».
        Катя: Блудницы, это верно! И все вы, Романовы, уроды и грешники. С Гришки-самозванца, после него вы воцарились, после Гришки-                охальника и оборвалась ваша власть. Но наша ветвь чистая, она привита к стволу.
        Голос: - Мои Григории были хорошими!
        Катя: - В постели до поры до времени. Усиление диктатуры                дворян при тебе и обида мирянам. Хоть и пытаются некоторые тебя оправдать.
        Голос (всхлипывая): - Я высказывала им все, что внушал мне гнев, даже ругательства.
        Катя: - Кровопийца номер один.
        Голос: - Я справедливее маркиза Пугачева и Радищева.
        Катя (ехидно): - А кто визжал: это бунт! Автор хуже Пугачева! Вот тебе!
        Голос: Спасите! Императрицу губят!..
        Катя: - То-то же, любвеобильная тварь. Это похуже четвертования.
        Голос: - Я хотела положение всех сословий и законы улучшить. Но я озлобилась, живя в России.
        Катя: - Вот как запела, колбасница. Натворили дел у нас.
        Голос: – Я жила в тисках устоев, вы, русские, сами виноваты во всем. Ой, мне больно! Якобинцы в душе!
        Катя: - Ха! Подлая немецкая шлюха. Дала вольности дворянству, поблажками развратила благородный класс.
        Голос: - Не понимаю.
        Катя: - В лень ввела слой дворян, опору монархии, земли                русской. Разрешали не служить, надо же. И предложения Бецкого           отклонила.
        Голос: - Такого не помню.
        Катя: - Как же, Иван Иванович Бецкой предлагал                воспитать новую породу людей в закрытых  учреждениях.
        Голос: -  Я  была не против.
        Катя: - На словах. А на деле тебе было все равно. Из-за                тебя испортилась русская порода, а потом новые русские продали всех и           все.
        Голос: - Мне больно! Охрана! Гриша! Пугачев в душу лезет.                Гвардия! Боже, спаси меня! Мой гот! Майн гот! Августа, Салтыкова нападают!..
        Катя: - Вспомнила!
        Голос: - О, духи, мои родственники, спасите! И ты, мой бог, мой            ангел!
        Катя: - Поздно!
        Голос: - Я поняла (злорадство появилось в нем). Передаю! Завещаю! Стань Екатериной Третьей и испей всю чашу!
        Катя: - Испугала козу сеном!
        Голос: - Царствуй, если сможешь. Благословляю на престол! Венчаю на царство! И до встречи.
         Катя: - Проклятие или благословение? Предки-духи, поясните.
        Шум схватки, голоса неуспокоенных чуть не оглушили                Бобрину - по паспорту, Бобринскую - по крови. Шла жестокая                разборка, не иначе. Петр и Павел гнали Екатерину в угол,                за нее вступались любовники. Романовы сражались с                временщиками. Революционеры продолжали взрывать и                свергать. Поляки, родственники Марины Мнишек, мстили за                свою пани и за шляхту обиженную. Дзержинский мстил за своих,                Ульянов – за брата. Вечная свара неуспокоенных не давала                жизни живым потомкам. Хотя они и сами хороши. Кто-то                лукаво шептал Кате: «Очищенная от проклятий, привитая                веточка Орловых дает новые плоды. Ты должна, ты можешь, твой                долг!
       Глушат нежные, отеческие голоса, как «Свободу»,                радиостанцию, в былые времена. Слабые вздохи – от  бабушки.
        Катя (взорвавшись): - Хватит! Я требую прекратить! Беру все на себя! Я вас!
        Она дала напряжение, что-то треснуло.
        Обессиленная девушка рухнула на пол, рискуя попасть                в тот мир и положить конец. Но часть родового проклятия имелась и               на ней.
        И высшие силы, как всегда, имели свои планы на этот                счет.

        21. Это только невеждам могло казаться такое: профессор                отвоевывал свое прежнее место, получил финансирование                и теперь блаженствует. Куда там! Запущенные темы                нуждались в оживлении, подоспели новые данные.                Открылись перспективы для творчества молодых, таких,                как Владимирский. Пусть комариными укусами тоже                займется, парень пошел на поправку. Спасибо насекомому                и тому влиятельному «камаринскому мужику», который помог решить проблемы.
        И стоит поддержать ученых, исследующих  гены человека.                Их работы в прошлом явно недооценивали. Теперь отчеты у него, противоречивые, как сама жизнь, но от этого еще более интересны. Вот беллетристика.
        Только со времен Древней Греции в летописях, хрониках,                философских и литературных трудах зафиксировано свыше                тысячи рассказов людей, вдруг ощутивших себя в другом                обличье и в другой эпохе. Причем зачастую они приводили                такие подробности, о которых просто не могли знать, если                бы это не случилось на самом деле. О таких случаях писали,                в частности, Джек Лондон и Конан Дойл. Бывает и так,                что, приезжая впервые в незнакомый город, человек вдруг с                изумлением обнаруживает, что ему здесь все знакомо, что вот                эту улицу он прекрасно знает, а по этому дому может пройти                с закрытыми глазами. И в то же время он отдает себе отчет,                что никогда здесь не бывал. Этот феномен получил название – «генная память».
        Дальше, ближе к телу, в прямом и переносном смысле. Из ста тысяч ген, действующих в человеческом организме, удалось распознать и познакомиться лишь с десятой частью. Остальные «уходят» от заданных им вопросов.
        Иванов усмехнулся: их бы к тому же Шишковскому или в нижние уровни Лубянки, сразу бы сознались, что они «шпионы с Юпитера». А то миндальничают с ними…
        Конечно, хорошо, гуманизм научных поисков – это аксиома бытия, теперь он смело об этом говорит. Инакомыслящие питают устоявшиеся теории скептикой, их за это поощрять надобно. Хотя бы автора следующих записей:
        «Специалисты генетики знают, а еще больше подозревают,                какие сложнейшие многоступенчатые процессы рождения и                трансформаций белков обеспечивают то, что, казалось бы,                само собой разумеется: от муравья рождается муравей, от                собаки – собака, от человека – человек. И чем дальше идут                исследования, тем эти процессы раскрываются во все                большей сложности, зачастую отвергая то, что еще вчера казалось незыблемым.
         Слились две половые клетки и начинается их развитие. Один                за другим вступают в действие гены, синтезируя белки,                несущие информационные команды, - сначала образуются                клетки головы, затем мозга, потом сердца, печени, рук, ног…                Команды идут в строгой последовательности, и согласно им                кирпичик за кирпичиком строится организм. Очень приближенно                это можно сравнить со сборочным конвейером, на который                со всех сторон в продуманной очередности поступают детали,                чтобы в конце концов воплотиться в сложный современный                автомобиль. Но ведь кто-то же должен эту очередность                контролировать, отдавать приказы самим генам – какому                из них и на каком этапе вступать в  действие».
        Начинаются столкновения мнений. Высший Разум, конечно, знает, что к чему, но подкидывает головоломки и «деткам», чтобы совершенствовались и развивались. Дальше экскурс в историю.
        В самом начале 40-х годов   американская исследовательница                Барбара Мак-Клинток опубликовала статью, где утверждала,                что в хромосомах растений она обнаружила гены, которые не сидят                на своих местах, а «странствуют» по ДНК, причем нередко сгоняя                другие, так сказать, стационарные гены с их насиженных гнезд и                занимая их позиции. Почему так происходит, она объяснить                не могла, да объяснений и не потребовалось. Научному миру тогда это показалось даже не кощунством – анекдотом. Странствующие гены… Блуждающие гены… Прыгающие гены… В каких только                прилагательных не изощрялись маститые ученые мужи при                упоминании    статьи    Мак-Клинток! Подумать только: гены  бродят по организму!  А ведь даже студенту-биологу ясно, что они обязаны быть привязанными каждый к своему месту.
        Да, понять подобное дано не каждому, но он обязан, как организатор. Что еще по этой теме?
        Оказалось, что они ведут свое происхождение от вирусов, которые                40 миллионов лет назад поселились в организме предков человека.                И определенным образом воздействовали на его развитие. Конечно,                за прошедшие миллионолетия эти осколки былых времен давно                перестали быть вирусами, но они остались в наших клетках,                превратившись в скомпонованные наборы сигналов, по которым                работают гены.
        Так что появление гомо сапиенс на нашей планете было, возможно, в некотором роде случайным. Хотя философы и уверяют, что случайностей не бывает, а есть непознанная закономерность. А если так, то это перст судьбы, чтобы в организм древнего волосатого примата проникли вирусы именно этого вида, прижились в нем и начали бродить по клеткам,                командуя его генами. И до сих пор бродят в виде информационных   сигналов.
        Информация подействовала на него как-то странно, тонкий                писк почудился прямо в буквах. Помехи? Защитное поле, раптор                нейтринный включить? Комар нападает, вернее, комариха                пикирует на него. Зачем? Расплата за грехи прошлого? Духовно-           родственные связи, обнаруженные Игорем? Религия считает,                что надо отмаливать родовые грехи в трех поколениях, мучиться,                вести себя достойно. Неугомонившиеся живучие сущности дают о                себе знать через вирусы. Прямо из текста невидимый Гвидон                сорвался. Началось снова, датчик подскочил, укушенный ленточным насекомым.
        С чего такое оживление нечисти?  Зачастил полтергейст к                нему. Или обрывки, остатки психопатии временных хозяев,                с которыми сражался. Не переборщил ли он со своими                минированиями? Насытил через край атмосферу  наваждениями.
        Кто привел незваную сущность сейчас, он вскоре узнал. Дверь как бы трое сразу откинули, сквознячок, не оправдываемый вентиляцией, пронесся по комнате.
        - Это мы! – Владимирский ввалился к Иванову, словно из сауны, без спроса и стука. Совсем на него не похоже, словно под дулом огнемета     вели.
        - Догадываюсь…
        - Озорник из лампы Алладина в моей лаборатории внезапно возник, - пожаловался кандидат.
        - Шалит?
        - Не то слово! К вам рвется, как забытый племянник к дяде-               олигарху.
        - Милости просим! – приглашение явно запоздало. Бумаги слетели с полки, кондиционер стал чихать.
        Профессору явление только на руку, как и его ученику.                Иванов отвел палец от нейтрального очистителя. Надо                понаблюдать.
        - Оградите, шеф! Пристает, как уличная девка к денежному мужику из Надыма, - дурашливо произнес Владимирский.
        - Тревожитель опять испытывал?
        - Из-за него, родимого, - по-бабьи запричитал заведующий лабораторией. – Как мухи на мед слетаются неугомонные. Но этот жаждал познакомиться именно с вами. Намекал на родственные рекомендации.    Вот! Выдал просьбу прямо на принтер, не включая его. Умеют же некоторые!
        - Забавно! Значит, мысли о вирусе-носителе верны? И ты толковал о неких «нэмах»…
        - Родственно-духовные микрочастицы влиятельны в этих                вирусах.
        - Микро сильнее макро, мы давно догадывались, - глубокомысленно изрек Иванов.
        - Уберите шеф! Оно щекочет нос, живот.
        - И ясно, чего хочет! – Иванов ощутил нечто нежное, вроде пальчика младенца, возле переносицы. – Гости, к столу!
        - Я с закуской! – князь, знавший правила игры, достал бутерброд и огурчик.
        - Барабаша, на троих? – профессор извлек из сейфа коньяк. Он                не Ягода, чтобы травить духов, и не Ежов, стрелявший в угол                из пистолета. Опыт генерала МГБ Абакумова был не единожды                проверен очередными хозяевами Лубянки. Кому-то из духов                нравились прекрасные стихи Андропова, требовали на                «бис».
        - Стаканчики! – с видом заправского алкоголика засуетился Игорь. Духи дрожали, как и положено в таких случаях.
        - Следи, чтобы всем одинаково, - Иванов тоже изображал заправского выпивоху.
        Дух притаился на столе, видимо, следя, чтобы всем досталось поровну. Были такие родственники у Иванова, выбыли из чекистов и партии не по своему желанию.
        - Вмажем, но спать не ляжем! – профессор Иванов закусил рукавом, прежде чем взять огурчик, и непрошенному атому это, видимо, по вкусу. Но пил мало, стеснялся, видимо.
          - Давай, давай, я еще налью! У меня и спиртик с собой! – Владимирский достал из кармана пузырек.
        - Ерша дернем! – как бы запьянев, профессор разразился нецензурщиной, извлеченной из глубин памяти. Аристократ заткнул уши, даже не понимая иных выражений. Кажется, пришелец глотнул как следует. Его стопка качнулась.
         - Ну, ты, отвечаешь! – осмелевший князь стал «надираться»                на собутыльников, замахиваясь и на невидимую сущность                мобильником.
         Забияка явно не выдержал такой компании, звук согнанной                с варенья осы исчез за окном, а, возможно, сработал нейтринный                раптор, скорее машинально, чем осознанно включенный Ивановым.                Они были навеселе, использовав проверенный прием в общении с веселящимися духами. Пить, угощать, скверно выражаться, это помогало многим людям.
        - Я уехал на лифте вниз, - пошатываясь, заведующий лабораторией покинул кабинет директора. – Надо списать спирт, промывали чаны, чипсы. Ха-ха.
        - Вали! – Иванов налил себе минералки и решил поработать еще, обобщив новые и старые данные.
        Несвязанные мысли, словно кто-то вытаскивал наружу для               реализации.
        «…Земля, ее родственники во Вселенной еще себя покажут! Достали! Это вопль последнего землетрясения. , мы недостойные твои ! Папа-то далеко, он Высший Разум. Человек – пылинка в этой связи. Но… Вульгарная астрология много на себя берет.  Ну, да ладно! Я один понимаю… Да! Планета-организм, формообразование, ее психика – энергоинформационное поле. Ноосфера и пневмоатмосфера – ее наслоения. Реагирует она на мысли и поступки людей? Да! И не только живых особей, но и на тонкие сгустки.
        Астральные тела, неуспокоенные потомками, незаселенные, вызывают волнения, штормы…
        Иванову хотелось пить, ведь в горле – пустыня Сахара.
        Черт! Сушняк! Минералка выдохлась. Люся! Люда! Не секретарша,                кто-то другой вмешался в диету опьяневшего не по своей воле                маститого ученого. Темный, лукавый, не вовремя упомянутый                или вернувшийся веселящийся дух? Последний! Коварный,                подвыпивший Барабашка незаметно влил в стакан с вином спирт из пузырька.
        Иванов, томимый жаждой, ничего и не заметил. Люся, уловившая зов, принесла еще воды для питья, наполнила стакан и молча удалилась. А некто невидимый, но зловредный, вновь разбавил водичку спиртиком от Брынцалова.
        Теперь Иванов бормотал слова прозрения: «Катастрофа планеты и гибель цивилизации… Я не допущу, я Высший Ум! Ум за разум не заходит! Земные расы, образумьтесь! Контакты светил на половой основе –                не ваше дело. Мать берегите! Цунами в ноосфере недопустимы! Отвратительные катаклизмы надо предотвращать. Да ну вас, господа хорошие. Слиперы!..
        Спирт взял свое, и Иванов брякнулся в кресло, завалившись на бок. Сознание отключилось, словно электроприбор, но подсознание, хотя и под градусом, оставалось в дежурном режиме.
        Секретарше пора домой, спящий шеф ей не указ. Кажется,                убрался восвояси и шкодник Барабашка. Игорь храпел на тахте                в лаборатории, под защитой стен, экранированных особыми                элементами.
 
       22. Лесбийские жмурки – это лишь прелюдия к семинару.                Политзанятие – неотъемлемая часть подготовки воительниц.                «Потешный» женский батальон упакован, как настоящий самодеятельный коллектив драмы, песни и пляски. Душечка, режиссер массовых                зрелищ, все предусмотрела. Такую всем хочется обнять, и Драгунова ревновала ее.
        - Начнем с обид! – Бобрина строго глядела на докладчиц. Они по очереди излагали факты.
        Первобытные египтяне бросали в воды Нила самую красивую девушку в наряде невесты – чтобы сделать приятное богам воды. Древние китайцы ежегодно отдавали по одной девушке «в жены» речному духу Хэ-Бо, насылающему наводнения.
        И во избежание неурожаев богам приносили аналогичные жертвы. Древние греки убивали для этой цели беременных женщин, а славяне – женщин, заподозренных в колдовстве. Во время японских обрядов «ублажения» бога поля девушек бросали на залитое водой рисовое поле и зарывали живыми.
        Средневековые ацтеки приносили в жертву земле, как правило, девочек 12 лет от роду. Происходило это, по свидетельству очевидцев, так: «Жрецы величаво окуривали жертву благовониями, после чего, опрокинув на спину, отрезали голову».
        В средневековом государстве  жрец, раздев девушку донага,                душил ее, а затем вырывал из груди сердце и бросал в лицо                идолу.
        Суданские барии демонстрировали безрассудную щедрость в честь богини Земли, заживо закапывая в поле лучшую девушку своего племени, а племена, обитавшие на Юкатане, сбрасывали самых прекрасных девственниц в «Колодец смерти».
        В первой половине Х1Х века зафиксировано жертвоприношение                14-летней девушки божеству Земли в индейском племени пауни.                Ребенка в течение полугода хорошо содержали, а за два дня перед                посевами выводили к алтарю, подвешивали на столб, одну половину                тела выкрашивали красной краской, другую – черной. Жрец разжигал                огонь, на котором девушка  слегка поджаривалась. Потом ее                расстреливали из лука, жрец вырывал из ее груди сердце и жадно съедал. Мясо отделялось от костей, мелко нарезывалось и относилось на поле – божеству.
        - Хорошо! – сказала Катя. – Теперь ответные действия. Что набрали? Излагали некоторые факты. В Северном Иране работающие в поле женщины нападали на мужчин. В Ташкенте был ритуал «пляска гильтанов». В рязанских землях был обряд «крещение кукушек». Совсем мало по сравнению с мужским произволом. Немногочисленные группы современных амазонок где-то в дебрях обитают. Но движения набирают силу даже в исламских полуфеодальных государствах. Полумеры Вики не устраивали соратниц.
        - И следуют выводы, - Бобрина поднялась на сцену поселкового ДК. – Человек в лице женщины – первый и единственный, кто  разрушает                рамки, перейдя на диффузную сексуальность. Неоматриархат                неизбежен, подруги, - это данные науки. Мужчина стал                нарушать баланс между созидателем и разрушителем. И нам                предстоят великие свершения! Мы не тихони с                чарами.
        Под аплодисменты Бобрина покинула трибуну, не объявив                пока главное в своих замыслах. Пусть сознания                созревают.
        - Боевую подготовку проведет старший прапорщик лейб-                гвардии Драгунова. А физическую подготовку продолжу я                сама.
        - Есть! – по-военному ответила верзила, с вожделением                глядя на Душечку. Ее приближение Даше и другим не очень нравится,                но у Кати свои расчеты. Девки ушли от Бабы Вики, но числятся в том движении. На феминисток, если что, все спишется. Да, не дуры выпить, страдают пивной белочкой, драчливы. Лесбиянские игрища затевают, ну и что?
        - А вы, Дашкова, останьтесь! – произнесла Бобрина повелительным тоном.
        - Я тут, - Даша подсела к барыне, которую боготворила.
        - Не дуйся, Дашенька, - Катя обняла женщину. – Ты будешь первой камер-фрейлиной.
        - Где?
        - Узнаешь позже! А пока посекретничаем. Этот прибор, что мы сотворили, необычен.
        - Догадываюсь! Но чем?
        - Об этом потом! Часть его, ЭГ, в надежном месте. Но он неполноценен, как «импотент», без малыша «Спирита».
        - Который наши девки собрали?
        - Именно так! – подтвердила Бобрина, поглаживая натруженную спину женщины. – И я страхуюсь, доверяя его тебе. Вроде ядерного чемоданчика, но в сумочке. Не оставляй его нигде. В туалет бери с собой, спать ложишься - под подушку его клади.
        - На цепочке?
        - Это вызовет подозрение. Тебя будут охранять боевые                девки.
        - Эти неоамазонки, Катя? Но они же пьющие? Зачем нам                такие?
        - Извините, мадам Дашкова, других нет, - сухо парировала Бобрина. – У нас намечаются две акции.
        - Какие?
        - Ночные! Одна здесь, в Подмосковье, вторая – возле твоего села. Законные земли Бобринских.
        - Мужиков ловить и бить? – предположила Даша.
        - Ну, это развлечение. А тут дело серьезное. Тебе и нашему                юристу наблюдать за гусар-девицами через приборы ночного                видения.
        - Амазонки не должны знать о слежке? – догадалась  Даша.
        - Вот именно! В случае опасности примените                спецсредства.
        - Спасибо за доверие, но из меня вояка плохая.
        - Не тушись курицей! Я все расписала, предусмотрела каждую мелочь. Эта вещь тебе знакома?
        - План местности, наш.
        - Вариант топографической карты, достали из военкомата. Видишь знаки?
        - Да.
        - Здесь вы, тут они. В случае опасности сделаешь так. Прибор пока при мне…
        …Эта балочка издавна являлась неудобьем, обделенным                вниманием земледельца. Зато козы и коровы души в ней не                чаяли: сочные травы как бы состязались в росте, торопясь                перевариться  в желудках обожаемых животных. Словно                знали, что оставляемые копытными отходы жизнедеятельности                обильно способствуют новой их поросли.
        Ручеек, извивающийся по дну балки, торопился влиться                в Дон изначальный, знавший себе цену. Как и положено младенцу,                он берет начало в Детском парке Новомосковска, исток среди                травы едва заметен, не опасен и вороне, решившей перейти его                вброд. Затем он дает воды бассейну. Мальчишка в коротких                штанишках, он как бы сторонится местной Рублевки, обходя                за полверсты шикарные особняки здешних новоруссов.                Но возле плотины становится приличным водохранилищем,                на радость юным жителям Урванских микрорайонов.                Водопадиком вниз, игнорируя брата Шата и Иван-озеро,                и устремляется к Бобрикам.
        Вбирая в себя истоки, Дон становится мудрой,                полноводной рекой. Когда-то к нему, на вольные земли,                бежали крепостные. Шли вдоль русла, крепли в дороге,                росли духовно по мере приближения к морю. В станицах                образовывался новый слой русских, мыслящих не так,                как подневольный смерд и холоп. И появлялись гении,                прославившие казаков и великую реку на весь мир на многие                лета!
        В свое время к балочке приблизились огороды жителей                ближайшего поселка. Трудолюбивые дончане засевали пустошь                картофелем, проволочкой на колышках огораживая участки от стада.                Никто не думал, что появятся после очередного переворота граждане-люмпены, ворующие картошку с дальнего, ранее залежного лугового отрезка.
        - В ногу, гуськом! – предупреждала старшая.
        В эту осеннюю ночь, едва сдабриваемую полумесяцем, группа                лиц, похоже, без постоянного места жительства, пробиралась                сюда со станции Сборная. Не совсем обычные бомжи вылезли из                последней, уже не опекаемой ревизорами электрички. Курточки,                джинсы, рюкзачки новые, с грузом, фонарики на светодиодах, самые современные.
        - Осторожнее!
        Ведомые крупной фигурой, с прибором, вроде компаса, на груди, они шли спортивным темпом по узкой тропе.
        - Скоро? – поинтересовался самый низкорослый. Голос у него мальчишеский, хотя он был девочкой. Девицами по половым признакам являлись и остальные четверо.
        - Разговорчики в строю! – прикрикнула старшая. Но командирский тон понравился далеко не всем.
        - На себя много берешь, Драгунова! – проворчала идущая второй. Ей, видимо, хотелось быть первой. Она ниже ростом, но гораздо плотнее, сильнее назначенной главной.
        - Хватит вам! Все Екатерине расскажу, - третья, что в середине, самая старшая по возрасту, рассудительная, знала, чем угомонить вечных соперниц.
        - Кажется, здесь, девочки! – Драгунова сменила тон, опасливо оглядевшись. Возле мусорки – костерок, видимо, истинные бездомные освежевали домашнюю собачку или уточку где сперли. Запашок от жареной говядины и шашлыка из птицы. И не грача готовят, ощипана жирная              птица.
        Дальше все по плану. Деловито, иногда переговариваясь,                молодые представительницы слабого пола начали поднимать дерн квадратиками. Фонарики расположены по периметру, острые саперные лопатки сменили дрели на аккумуляторах, работающие, как отбойные молотки.
        - Канавами, не всю площадь вскрывайте, - говорила средняя,                проверяя пласты каким-то особым буравчиком. – Стоп!  Кажется, что-то нащупала.
        - Золото? – у верзилы Драгуновой свое на уме. Обещано: первые серьги из графского клада – ей.
        - Железки, - разочарованно протянула самая малорослая, шарившая по траншее. – Фуфайка! Фу, бяка, котелок старый. Не Клондайк тут!
        Увлеченные невесты, подписавшие контракт ради приданого, не заметили рассвета. Он подкрался невидимкой, как парень, из кустов наблюдавший за купальщицами-нудистками.
        - Собираем шмотки! – Драгунова вдруг вновь осознала себя              прапором.
        - Дай отдышаться, - девушки улеглись на мягкой, еще не потерявшей своей прелести траве. И это привело к печальным последствиям, ведь они нарушили инструкцию.
        Их перехватили на тропе. Поднятые «по тревоге» поселяне с преобладанием дам в возрасте неслись на них, словно восставшие                крестьяне под предводительством Болотникова. Среди них был                и Иван с палочкой, вечно ходивший в шубе, как бы заживо содранной с косолапого шатуна. Теперь у него шанс побыть не под каблуком хотя бы часок.
        - Окружай, девки! Это они! – кричал хромой и грозил                специально припасенным посохом. У остальных оружие посерьезнее:                вилы, топоры, лопаты, баллончик с газом и освежители                воздуха.
        - Злыдни! – неслось из толпы, примерно в три десятка  особей.
        – Собаку Ладу они сожрали! – кричала миловидная  дамочка.
        - Селезня у меня на крючок поймали!  Вован видел! – вторила старушка с кочергой.
        Полифоническим громом звучали главные  обвинения:
        - Картошку копают! Бомжи проклятые! Бей их, бабы! Последнее забирают, гады!       
        Драгунова быстро оценила обстановку: силы неравные. Им строго приказано: в конфликты с местными не вступать. Но вторая жаждала              драки.
        - Отходим к мусорке! – старший прапорщик следовала                инструкции. Через усталость, но назад. Там обещанная страховка.                Только бы оторваться. – Бегом, девки! Нас поддерживают                сверху.
        Незадачливые искательницы сокровищ обратили взгляды к небу, но, кроме потревоженных птиц, никого не увидели. А они надеялись на «вертушку», посланную из бывшей части старшего прапорщика. Дылда врала.
        Бобрина наблюдала за всем в бинокль из-за реки, но Даша и девушка-юрист были на месте. Короткоствольные штучки не для убийства и даже не для нанесения ран. Это особенные ракетницы.
        - Пора! Отсекаем! – сказала милостиво нареченная, возведенная                в звание  «Дашковой», праправнучка крепостных и выпустила                снаряд.
        Дымовая завеса испугала нападающих, а варягам позволила                оторваться от преследования. Еще шашка, у поселковых                дым ел глаза. Крики негодования сменились испуганными                возгласами.
        - Назад! Это мафия! Стреляют!
        У них не было средств защиты.
        - Газы! Газы! – кричал Иван, замахиваясь посохом на едкий                дым. – Где МЧС и противогазы? Поднимаем десант! Звоните в                часть!
        Никем не замеченная пара взволнованных «миротвориц»                спрятала ракетницы и побрела прочь. Им, местным, не очень                понравилась вся затея, но они исполнили волю своей                хозяйки. Покровительство последней сулило неслыханные                перспективы. Они видели, как великолепную пятерку подобрала                «Газель», управляемая теткой, очень похожей на героиню фильма «Таксистка».

        23. Ситуацию каждый оценивал по-своему, в силу своей     образованности и мировоззрения. Критическая масса психики                созрела для взрыва, думали одни. Верхи не могут управлять личностью                по-новому, а она не желает жить по-старому. Архаичный престарелый                граф, долго таивший свое происхождение и белую кость под                спецовкой машиниста, сравнивая состояние Игоря с паровым котлом. Взорвался чугунный молодец по женской глупости, разве можно дам до управления допускать? Терпение и у меди сдает, а князь еще и талантливый ученый.
        Умный, сочувствующий дядя, тоже из Мономаховичей, поругал Святославичей, обвинив их в расколе. Досталось и другим непутевым                веткам по материнской линии, которые растут не так и сохнут                поэтому.
        - И что в ней такого?
        Игорь пробовал забыть Бобрину, утонув в своих личных секретных выработках. Нэмы, неуловимые, родственники нейтрино. Астральные сгустки – свободолюбивые частицы энергоинформационного поля. Поиграют, передадут загадочную информацию и тут же станут                сосульками мартовскими. Насмешливые виртуальные  символы не задерживаются в электронной памяти. Это новенькое. Как бы                напоминали: гуляем сами по себе, а вам привет от Мономаха.                Уговорить их на откровение нелегко, и информацию они                доставляют как бы от предков или потомков, близких ему по                духу. Схему уловителя и толкователя их же самих                подкинули как бы из сострадания, внедрившись в его                компьютер.
        Думая о Кате, он невольно выдал на экран ее имя, и тут                же молния-символ: «Кэт – судьба». Озорники какие-то лептонные                или иные. Но зачем тут лик грозного царя с посохом? Информация к размышлению? Предупреждения? Издевательства, не иначе.
        - Готовься, сын. Невесту из Швеции везут! – мать словно током по ушам ударила. Почище шокера Андрея.
        - Что? Зачем?
        - Аристократка высшей пробы, - добавила тетка.
        - Извините, но я уже не мальчик!
        - Но еще и не муж, - сказала мать.
        - Но право выбора за мной!
        - Ошибаешься, родовой долг выше.
        - Я выплачу гонораром, - сдерзил сын.
        - Что?! – мать сдвинула брови. – Это бунт! Как ты смеешь!
        - Вызовите стрельцов, казаков, жандармов, маман!
        - Как с матерью говоришь?
        - Погодите, - испуганная слабовольная тетка поняла, что конфликт серьезен. – Это он фрондирует, верно, Игорек?
        - Да нет, ему цыганки нравятся!
        - Еще молдаванки и самозванки, - дерзко ответил                Владимирский.
        - Неблагодарный! Смерд!
        - Но не холоп! Я вольный гражданин и ухожу от вас! – парень хлопнул дверью и быстро собрал сумку в своей комнате. Только самое необходимое и бегом.
        - Вот как! – мать чуть не раздавила кресло. – И это благодарность за             все.
        Тетка скрылась с глаз долой, но мысли ее соответствовали норманнской теории. Конечно, мы от Рюрика, и племянник это показал сейчас. Характер стойкий, нордический.
        Это знаки истинной породы, гены пальцем не замажешь. Очень                хорошо, что Игорь посмел возразить матери. Она не одобряла старшую сестру за то, что растила маминого сыночка. И пусть он с цыганками вяжется, пусть опыта набирается. Мямля на престоле – это беда.                Облик последнего из тронных Романовых это полностью доказывает.                Сейчас России нужен крепкий правитель, но не Грозный, а похожий скорее на Ивана Ш. и в жены не холодную скандинавку, а мудрую гречанку, вроде Софьи.
        Хотя на принцессу стоит взглянуть! Если кровь Медичей в ней еще не разбавлена, то есть шанс.
        Объединить империю, собранную царями, может умный политик. Польша, Финляндия, Балканы заждались своего государя.
        Пусть сестра перебесится, роль Елены Глинской требует жертв. Надо бы племянника перехватить, предложить одно из своих приватизированных жилищ. Ради этого можно и квартирантов перебросить к подруге, материальные убытки сейчас не важны.
        Молодой ученый давно предвидел возможный бунт. У товарища дом в Чехове, рядом автобусы и электрички. До работы добираться так же, как и из Москвы.
        Никакие сваты-послы его не найдут. Контакт через дядю, по мобильнику. Жив, здоров, работает – и все.
        Освободившись от материнской опеки, он ощутил себя Русланом, тоскующим по Людмиле. Никто не мешает витязю, на банковском счету – хорошие цифры.
        Нетерпение землепроходца остепенялось навыками ученого со степенью. Не мальчишка больше, без плана не помчится за двумя               зайцами.
        Катя!.. Имя и образ преследуют его во сне и наяву. Найти,                объясниться, повиниться… На все готов. Но где она? Женщины из НИИ знали не очень много. Уволилась с наших копеек, предложили                где-то больше. Собиралась к матери в Тулу, еще куда-то. Адреса родительницы никто не знал, по месту регистрации соседи ее давно не видели, мало чего знали.
        - Говорили как-то за Тулу, - вспомнил пожилой техник. – Я                там в молодости работал.  То ли Оружейная, то ли Оборонная. Дульная, Ствольная, Арсенальная, - деда понесло на песню. – Там и переулки мастерами мечены.
        - Запутаешься поневоле, - сокрушенно заметил Владимирский.
        - Эх, паря! Да я бы за такой, как Катерина, двести верст                пешком отмахал. Ты хоть знал, что она совсем девка, невеста?                Правильная.
        - Догадывался…
        - А я видел, что она за тебя серьезно хочет. Не гулящая, не пьющая, не курящая. Упустишь, не вернешь. Гони на первой космической за красавицей, спортсменкой, комсомолкой.
        - Комсомолку не надо! Но куда?
        - Где эта улица, где этот дом? Где эта барышня, что я влюблен? – снова пропел техник и махнул рукой.
        Дед и масла в сердечный огонь подлил, и как бы подзаправил горючим бак его биодвигателя. Он сейчас не хуже вертопраха с пропеллером. Попробовал позвонить Алексеевой, но нарвался на неожиданную резкость. Ничего не знает о Бобриной и знать не хочет! И ему лучше о ней забыть! Сослалась на занятость, от встречи уклонилась. Что-то здесь не так, скрывает. Тревога овладела парнем.
        От Чехова до Тулы рукой подать. Отпросившись у шефа на денек, Игорь с трудом влез в электричку. Осень раззадорила грибников, дачников, не пугала «зайцев», перебегающих из вагона в вагон. Пятница, хоть и не тринадцатое!
        Город оружейников и самоваров встретил его дождем и без приветственного марша. Едва отвязался от привокзальных цыганок,                казалось, дожидавшихся именно его. Спасибо знал слово от знакомой студентки-цыганки, которой мать все попрекала. Отстали с миром и пожеланиями.
        И адресный стол не работал, а женщины с фамилией Бобрина                в милиции не знали. Пусть это глупо, но он ходил под                дождем по трамвайным линиям. Да-да, он вспомнил, что Катя                говорила о том, что в детстве любила по ним ходить. Но этих                милых, пусть и устаревших транспортных средств в Туле                предостаточно. Улица с техническим названием, это точно.                И с оборонкой связано. Не узнавал о ее матери, не хотел                знакомиться. Осел! Долго ходил, не решаясь спрашивать людей.                Мобильник не отвечает, как и телефон соседней квартиры, где она прописана. Вспомнил, там все старики-дачники  в огородах возятся до  самой                зимы.
        Вернулся в дом друга поздно, с пересадкой. Электричка до                Серпухова, пришлось ждать возле Оки. Заповедник, в лесах – Академгородок.
        Одна надежда на технику. Интернет передаст его послание.                Еще бы настроиться на «частоту индивидуума», но это только                в проекте! Просить своего экстрасенса стыдно, да он о не укажет местопребывание девушки. Только через электронную почту и свои наработки.
        Неожиданности свалились на голову метеоритами.
        Шеф, двойник, скорее тройник, опального ныне вождя, как бы                примерял на себя маски Ленина. Хитринка сменилась                радостью, словно пришло известие о разгроме Колчака. Потом                вдруг бритое лицо как бы ощетинилось. Глаза Кобры или                Кобы, решается судьба последнего самодержца.                Конечно, казнь старшего брата Саши не позабыта.                Владимирский ощутил морозильник под свитером. Сейчас                схватят, к стенке поставят… Почему кажется, что шеф не брит?                Ежистый фон, колючесть во взоре. Его предкам досталось от                таких.
        - Искали тебя, Владимирский.
        - В выходные? Контора соскучилась?
        - И они тоже. И родные. След затерялся в лесах возле Серпухова. В Протвино заскочил?
        - Возле Чехова, - поправил Игорь. Он не говорил шефу, что живет не дома.
        - А мужики рельсы унесли, - усмехнулся Иванов и стал самим собой. – Понадобился ты совсем кстати.
        - Что-то с прибором? – встревожился Игорь. – Или веселые духи опять навещали?
        - С электроникой все вполне нормально. Личностные соображения…  Ну, и политические отчасти… Не удается нам быть вне политики,               батенька.
        - Опять мои монархические умеренные взгляды кому-то аппетит портят? – усмехнулся Владимирский.
        - Родственников мы отпугнули.
        - И на этом спасибо.
        - Другие обозначились. Не твои, но похожие. Бобрину так и не             отыскал?
        - Как можно, инструкция… Запрет.
        Лукавая улыбка Ильича не была страшной. Добрый такой дяденька, отец пролетариев. Но ведь знал, что Игорь в поисках Кати.
        - Отменяется! Чувства нельзя подавлять. Тем паче, если в роли                пассии сама матушка-государыня. Гм… Гвардеечки, огонь! И                Феликса не подключишь… Да!.. Вам настоятельно рекомендовано тесное, даже телесное сближение с той, что именует себя Екатериной Ш – Бобринской.
        - Катя? Самозванка! – сорвался Игорь.
        - Нет, князь, установлено и проверено! И движение ее… -                Иванов поглядел в бумагу, - матриархальная монархия. Создала  же!
        - Что?! – Игорь был в шоке.
        - Свихнулись все! Юбочная монархия.
        - Почему? Феминизм силен в этих рядах. Королевы в                почете.
        - Привыкайте к новым реалиям, батенька, - Иванов снова косил под Ильича. Тому не откажешь в гибкости политического  мышления. Фрицы в союзники, потом финны помогли. Отблагодарил по-царски! С НЭПом хорошо придумал. Но все равно жестокий, называющий «боженькой» Творца. И ведь не угомонится, до сих пор в кремлевской комнате астрал как на заседание ЦК появляется.
        - Сдвиг из-за либидо, шеф!
        - Тебе лучше знать. Но у меня факты.
        Такое ему и во сне не приснится. Хотя, если взять на анализ ее черты характера, то справедливости ради стоит отметить. Эта породистость, гордость не спроста. Наследственность выдает себя. Взять их последний и первый интим. Вспышка в стиле Екатерины Великой, но он не опозорен. Он возрожден, воспламенен и, наконец-то, влюблен по-настоящему. Но это надо
Скрывать от всех ради ее и своей безопасности. Больше возмущения, оно и так искренне.
        - Она заплатит за обман!
        - Ну, движение только обозначено. Винзоры и Бурбоны разбились на группы. Кто поддерживает, кто нет.
        - А наши?
        - Это тебе предстоит выяснить. Кроме вашей старой династии и Романовых, появилась свежая линия.
        - Свихнулась! Как ее еще не урыли? – Владимирский негодовал, как князь, но как влюбленный он тревожился за судьбу Катеньки. – Юбочная монархия! Смешно.
        - А подготовка фавориток лучше? – Иванов вспомнил свою милую Викторию.
        - У женщин слабая психика, шеф.
        - Не согласен! Феминизм на подъеме. Королева в                почете.
        - Неужели Англия мутит? Но она маргиналка, Бобринский был бастардом, без прав.
        - Но ты забыл, за нее все Орловы и их родственники. Две тети Екатерины замужем за потомками знатных родов.
        - Не соглашусь, не признаю! Видеть ее не хочу! – взорвался князь. – Или бороться стану.
        - В постели или на матах?
        - Хватит вам!
        - А застрелишь, если винтовку с оптикой дадут? – Иванов                прищурился как-то по-снайперски, и Владимирский осекся.                Жизнь предоставила ему сделать выбор. Чувство долга и любовь столкнулись в противоречии. А шеф и вышестоящие дяди сменили установки. А как ему быть? Перевертыш из него плохой. А тут еще Гришка жаждет увидеться? Опять, теперь уже на пистолетах? Нет, пусть правду знает.
        С Григорием, тяжело переживавшим дуэль, все наладилось. Владимирский поведал ему о Бобриной.
        - Так ты ее любишь? – обрадовался бывший противник.
        - Тебе признаюсь, да. И прошу прощения у твоей кузины.
        - Друг! – Гришка обнял его. – Это меняет все дело. Она                Орлова по отцу, а мы с ними близкие ветви. Кажется, и Бобринские                тоже. Ты любишь нашу, я с тобой заодно. А с иллюзиями                престолонаследия разберемся вместе. А что, альянс против Романовых хорош.
 
       24. Такого приема без пяти минут кандидат исторических наук не ожидала. Ее коробило не только хамство, но и научное незнание обстановки, которую пытаются здесь воспроизвести.
        - Вы к кому? – наглая рослая девица остановила ее в воротах. Особняк в дачном подмосковном поселке охраняют с собаками, в форме, очень похожей на ту, которую носили зеленые СС. Отто Скорцени не раз нажимал на это в интервью. Мы, мол, зеленые, боевые части. К черным, лагерникам и карателям, не имеем никакого отношения. Но это история, а тут – современность.
        - Мне Екатерину Бобрину, - наивно сказала Алексеева.
        - Таких нет! – в голосе караульной появилась вражда, зарычала и немецкая овчарка.
        - Но я звонила…
        - Вас нет в списках, - дерзко ответила стоявшая у ворот. Такую                не грех и проучить. Алексеева вперилась в глаза девице, проникновенно повторяя:
        - Не узнаешь? Блин, вчера с тобой на стадионе были? Ты что, забыла? Подруга, открывай ворота…
        Девица заморгала, и если бы не помеха, Наташа проникла бы за забор без пропуска.
        - Что здесь? – командирский знакомый голос оборвал внушение по Мессингу.  Драгунова выросла с тыльной стороны.
        И сразу приняла надменный вид, как бы утверждая, что они никогда в жизни не  встречались.
        - Да это наша историчка! – миловидная малышка кукольного вида разрушила планы Драгуновой.
        - Душечка, не лезь, куда не надо! – строго произнесла бывший прапор. – Мы без записи не пускаем. Даже прежних знакомых.
        - Я звонила, - Наташе было неприятно многое. И то, что Душечка               одета разностильно, разновеково, и что аксельбант у дылды липовый, шутовской.
        - Вам, сударыня, следовало бы знать, - выговаривала Драгунова. – Этикет забыли. Бояре в Тайной канцелярии очень строги.                А вы из разночинцев, полагаю? Думный дьяк из охранки нас не                извещал.
        «Во несет, дура неотесанная, - подумала Алексеева. – Кто же наставлял ее? Неужели и я?»
        - Аудиенция в великокняжеской палате, - опять вмешалась                Душечка. – Матушка-государыня стрельцов и гвардию принимает.                Там и Разумова, шеф жандармов. Она из гетманского рода, не чета                другим.
         «И эта Мальвина-двоечница тоже на мои лекции ходила, -                Наташа прикинула: троих одной без усиления не одолеть. И у Бобриной крыша поехала, сигналы верны. Убираться восвояси, не солоно               хлебавши?»
        - В чем проблема? – приятная женщина лет около сорока,                видимо, имела особые полномочия. Одета просто. Душечка кинулась                к ней под крылышко, а Драгунова отступила, как перед вышестоящей особой.
        - Хотела давнюю подругу навестить! – Алексеева сразу прониклась симпатией к женщине.
        - Дашкова, камер-фрейлина, - представилась дама, и аспирантка от удивления округлила глаза. - Вы звонили в приемную?
        - Ну да, - неуверенно произнесла аспирантка-колдунья. Эта компания, похоже, вся свихнулась на исторических аналогиях. И ее лекции пошли явно не на пользу.
        - Сейчас проверим! Сядьте и ждите! – женщина, назвавшая себя Дашковой, вышла. За ней Душечка, словно собачка-болонка, и Драгунова. Бывшая из ранее примыкавших к движению уходила достойно, показывая, что она тоже начальница. Так уходил чужой кот со двора, после «разборки-перемяукивания» с их доминирующим самцом. Медленно, с достоинством покидал место голосовой дуэли, как бы показывая, что уступает здешнему коту по норме права.
        - Даша все устроила! Ее величество государыня Екатерина III  соблаговолит вас принять! – торжественно объявила Душечка, что-то показав постовой девице. А та, в отместку за подавление воли,                потребовала документы и долго сличала фото на паспорте с физиономией Алексеевой.
        В комнате-приемной еще одна дама в парике не совсем                екатерининской эпохи. Да и платье оставляло желать лучшего, сшито, видимо, торопливо и не совсем умело. Зато комната заставлена старинными вещами и мебелью, очень напоминающими подлинники. И картины некоторые можно причислить к таковым.
        - Я желала бы вас предупредить, - начала «фрейлина», но                осеклась, нарвавшись на взгляд Наташи. Разметала бы все, будь ее                воля.
        В тронном зале особая подсветка, восседающую «императрицу» не разглядишь, не прищурившись.
        - Здравствуй, Катя, - приветствие получилось хриплым, неестественным. Взор у некоронованной государыни как бы стрелял в уточку-душевность на лету.
        - Вы что-то хотели мне сообщить? – голос у Бобриной холодный, с нарочитым акцентом. Видимо, вживалась в новую роль не один день. И режиссера нашла не хуже Олега Ефремова. Стоп! А не угодили ли в ее сети Татьяна Доронина или Галина Волчек? Очень уж профессионально с ней репетировали.
        - Хотела навестить. Не чужие ведь…
        - И вернуть на плебейскую стезю наследницу великого рода? – упрек был несправедлив.
        - Совсем не так.
        - Да, госпожа аспирантка, такое действо есть не для среднего ума. Кстати, эта дача известного вашего ученого. – Бобрина назвала фамилию академика, по книгам которого училась и Алексеева. – Он сразу предоставил мне ее безвозмездно и присягнул. Коллекции его друзей украсили дворец. Впечатляет? Не правда ли?
        «Старик рехнулся или играет в творца новой истории, - подумала Алексеева. – А возможно, очарован той же Душечкой по высочайшему указу. Но он бы не допустил нелепостей. Врет Бобрина».
        - Я соскучилась, - ответила аспирантка.
       - Значит, будешь со мной, Наташа, - наконец-то она сменила тон. – И я благодарна за уроки. Амазонки, Мурава, рассказы о Екатерине Великой меня сподобили.
        - Ты считаешь себя настоящей мессией?
        - А почему бы и нет? Миллионы подданных Российской империи ждали этого, славяне Балкан. Сядь на стул.
        - Переворотом?
        - Боевички, гвардеечки мои имеют влияние на армию, - уклончиво ответила самозванка.
        - Попахивает порохом.
        - Гвардия со мной, это важно. И главное, благословение.
        - Патриарха? – Алексеева недоверчиво качнула головой.
        - Этот не по мне. Синод верну. Дух Екатерины Великой снизошел ко мне.
        - И вселился?
        - Поддержал. У меня есть доказательство контактов. И ее                полки в моем распоряжении. Потомки ее гвардейцев получат генный                приказ.
        - Но верится с трудом? – парировала Алексеева, очень сомневаясь в подлинности происходящего. Не спит ли она?
        Сложная фраза на иностранном языке заставила притихнуть. Определила: по-французски новоявленное величество выражается. Да, Бобрина способная, полиглот почти состоявшийся.
        - Не поняла, перевожу дословно: «…противу же правилам и                языка и протокола российского принимать грамоты без надлежащей титулатуры». Это личная резолюция государыни. А потом Панин рекомендовал: «Этикет, регулирующий форму их корреспонденции,                тем более строг, что он служит мерилом их взаимного уважения и                взаимного почтения к своим силам». Мало? Мне всем ведом конфликт                с графом Мерси. А когда лорд Бекингем приветствовал                императрицу на английском, она отвечала по-русски. А                тебе никогда не узнать, о чем говорила Екатерина II с принцем                Генрихом и императором Иосифом II в Могилеве. А я  помню.
        Бобрина перешла на хороший немецкий, и Наташа сумела понять смысл давних дипломатических бесед коронованных особ.
        - Ты даешь, мать! - Это уже нечто запредельное. - Готовите                переворот? – Алексеева чуть не рухнула со стула, забыв о своих способностях.
        - Не исключается… Потешные гвардеечки из борделей и с панелей рвутся в бой. И в армии нас все больше.
        - Затеяли же!
        - Матриархальную монархию готовы поддержать сильные женщины, к примеру, спортсменки. И некоторые мужчины…
        - В голубом.
        - Догадлива. Их больше, чем думают. Будущее империи за женщинами и чувственными мальчиками.
        - Несчастная, - Наташе захотелось поплакать.
        - Вам предлагается стать биографом. Личным.
        - Спасибо.  И на плаху вместе?
        - Конечно, - Бобрина-Бобринская словно ее не слышала. – Вначале попробуем конституционным путем. Движение растет без дрожжей, люди готовы к переменам.
        - Это надежнее, - повеселела Наташа. – Не переворотом, а приворотом. Не забыла?
        - Оставьте, Алексеева! – прикрикнула Катерина. – Ваши утопии слишком медлительны, если вообще не сомнительны.
        - Есть исторические примеры. Женщины влияют на сильных мира  сего и спасают народы.
        - Хватит, сыты по горло! Раиса, Наина, Татьяна… Где их влияние? Власть должна быть реальной. Да, матриархатная.
        - Не всегда получается. Их не научили, не настроили, - убеждала Алексеева.
        - Недоучки правят нами или купленные ими заумники, мозготемники. И нет женщин.
        - Авантюры открытого типа всегда опасны, Екатерина, - по-учительски произнесла аспирантка.
       - А ваши, Наталья, потуги только для удачного стула. Борьба за трон требует иных сил. Мои гвардеечки, боевички, амазоночки!
        - Нашли опору?
        - Да, мадам! Ваши  материалы  об амазонках тоже пригодились. Зачтется.
        - Но вы же не знаете финала.
        - Какого?
        - История с амазонками. Руз с сыном победили их. Мать и сестер вернули в семью. Им хорошо. Появился великий народ от славных племен разномастных.
        - Мой народ! Он ждет. Королева Великобритании еще позавидует мне. Не захотела знать.
        - Не обижай ее.
        - У нее нет той полноты власти, что будет у меня! А вам                спасибо за беседы по истории. Особенно за рассказ о Мураве.                Абсолютная женская власть привела к счастью в параллельном мире. Ведь так?             
        - Ну, это еще только домыслы! Материал не проверен, в научных кругах сомнения. И с финалом загвоздка.
        - Мы верим! Нас много! Мы сильны! – кричала Бобрина.
        - Вас не признают феминистки.
        - Заграница нам помогает и финансирование – из самых надежных источников. И мои гренадерочки не подкачают.
        - Но есть и высшие силы, - напомнила Наташа.
        - Испугала, - новоявленная государыня поняла все по-своему. – И ваши сглазы мне не страшны. Наговоры, заговоры. Мир духов за меня. Это однозначно.
        - Но они не участвуют в смене власти.
        - А теперь будут. Кстати, у меня свои экстрасенсы, астрологи, парапсихологи. Ваши происки, если пойдете против, будут                пресечены самым активным способом. И мать-игуменья коронует меня с сестрами.
        - Катя, опомнись!
        - И еще. Нанотехнологии у меня на службе. Такие средства не снились вашим ученым мужам.
        - Неадекватность…
        - Хватит! Дежурная! Гвардеечки, проводите ученую тетю с                почетом.
        Богатырши  в форме гренадеров взяли Алексееву под руки                и почти вынесли во двор. Могли бы и выкинуть. Драгунова,                со злорадством наблюдавшая за выдворением гостьи, явно желала этого. Но она в униформе, а эти в старинном наряде, видимо, более приближены к царице.
         Раздражение, возникшее внутри, Алексеева скрыла за белозубой улыбкой. Конечно, она отличается от Бобриной, хотя дуру скорее всего лечить надо. Мужичка бы ей! Если по Фрейду и даже по Выгодскому, то Катю губит сексуальная неудовлетворенность. Сублимирирует, месть Владимирскому усиливает дурь.
        Но при чем здесь духи? Наврала про контакт или что-то                похожее было? Такие наваждения могут исходить и от князя Тьмы.                Точно, он попутал нерастраченную натуру. А по поводу фантомов                надо бы со своими посоветоваться, с Игорем встретиться.
        Угомонить чарами ее не просто. Если бес Екатерины П в нее вселился, то защитит. Тогда мать Разумовского не смогла подгадить императрице. Старуха за Августу мстила, это понятно. Но часть польского проклятия на Романовых досталась и Кате. Как ее пронять? Если с двойником на троне, астралом, явившимся Екатерине П перед смертью, попробовать? Смерть супруга, Петра Ш, тяготила императрицу. А что тяготит Бобрину? Но убирать ее «по-черному» мы не станем, не злодейки же. Императрица не желала смерти Петра, это произошло случайно. Постарались, вернее, перестарались ее обожатели. Бобрина была очень неравнодушна к Игорю, а он ее как бы оттолкнул. А зря!
        Яростная жажда мести опьянила Катю. Идеи феминизма трансформировались. На этом стоит сыграть, но пойдет ли князь на сотрудничество? А она сама забыла, кто она. Виновата ли я?
        Опомнившись, Алексеева стала анализировать события и                нашла место для упреков себе. Разве не она подготовила                почву? Феминистские беседы дали всходы, а когда Бобрина                тронулась, перешли в экстремизм… Срочно в клуб «Чародейка»,                это одно из прикрытий тайного общества «Ф». Слово                «фемина» вообще не произносится, сеть ячеек автономна. Совет                из нескольких женщин, все засекречено. Цели великие и                благородные: через народные средства обвораживания                влиять на мужчин, сильных мира сего, но самим не светиться.                Эта Катя путает дорожные карты, выставляет своих                амазонок  на избиение. Еще костры зажгут по ее                милости…
        Алексеева подоспела вовремя, баба Вика, сильная ведьма,                обладающая очным и заочным (по фото) гипнозом, бесцельно разводила руками. Так было только один раз, когда она не успела войти в доверие  к женщинам «семьи» Бориса Николаевича. Фавориток нового руководства надо было готовить, а в США появилась твердолобая                афроамериканка с мужским умом и характером. Врач Варя, союзник, собирается в Штаты.
        - Ничто ее, Катьку, не берет, - сокрушалась дородная , величавая Баба-Вика. – Не курит, не пьет.
        - Напитки? – спросила Вера.
        - Девки есть пьющие, Катерина – ни глотка. Пищу готовят свои, боевички первыми пробуют.
        - Там такие бойцовочки, - сказала Алексеева.
        - Гипноз не идет, психотропы нарываются на засады и погибают, - Вера подвела итог.
        - Кажется, какие-то приборы оберегают ее, - догадалась                Наташа.
        - И подобное намечается только в лаборатории академика Иванова, - знающая Вера не зря работала с женщинами спецслужб. Баба Вика закашлялась.
        - Игорь зол на нее, - неуверенно произнесла Наташа.
        - Князь нам не союзник, - отрезала Вера. – Надо побольше                своих в окружение царицы внедрить. Валя уже там, еще есть                девчонки.
        - Я лесбиянок подмосковных подключу, - добавила Вика. – Они, правда, пьющие, но боевые. Варя их контролирует.
        - И она ими управляет сравнительно легко, - сказала Вера.
        - Они царице дегтю в мед подкинут, - пообещала Вика. У нее были связи и наверху.
        Запыхавшаяся девушка-посыльная прервала их беседу. Она, по заданию Веры, сумела найти мать Бобриной, хотя та жила под другой фамилией в областном центре.
        - Всю Тулу подняла на ноги, девчонки помогли. Мама сама в шоке, - сообщила  девушка.
        - То есть? – спросила Вера, а баба Вика записала.
        - Мать не одобряет ее затею с монархией. Не нравятся ей сподвижницы в темном прошлом.
        - На них она и сгорит, - вставила Наташа.
        - А как с помощью западной аристократии? Что выяснила? – спросила Вера.
        - Мать говорит… Родня раскололась, кто одобряет, кто – нет. Но денег много не дали.
        - Точно? – спросила Вика.
        - Да! Мать считает, что средства имеют криминальное          происхождение…
        Девушка училась на юрфаке и знала подходящие термины.
        - Царица разбойниц! – не выдержала баба Вика.
        - Или мамкой-сутенершей заделалась, - всердцах выпалила                Алексеева.
        - В ближнем Подмосковье участились случаи разбойного                нападения на мужиков в автомобилях, - добавила будущий                юрист.
        Все задумались. Они сами не  позволяли нарушать законы,                не советовали этого делать и другим. Экспроприации новоявленной                царицы привлекут внимание правоохранителей, доберутся и до                них, мирных обворожительниц. Так оставлять дурацкие проявления                нельзя.
        - Решили! – баба Вика распустила подруг. Она не оставит                все без последствий. На работе в советских и партийных органах                многое повидала. Вале Матвиенко позвонить? Да! Варьке - никакой Америки! Не совсем баба – подождет! Врачиха пусть своих агентов к Бобриной вяжет! И Виктора подключить, без него в данной ситуации не обойтись! Внуки-то у них общие!..

        25. Непосредственный начальник Друга поставил задачу перед офицером, желая опередить соперников из спецслужб. Он был уверен, что Бобрину или завербовали, или зомбировали за кордоном. Она опасна, ее надо нейтрализовать самым проверенным способом. Согласовывать с вышестоящими – терять время. Полковник не знал, что движение уже взято под контроль другими, более важными подразделениями. А доктор Варя старалась вовсю.
        - Выпей, Валентин, не бойся! Ты же сейчас ОН. Тебе придется                общаться с поддающими девками! – доктор Варя щупала Валю, словно хозяйка курицу, и испытывала явное удовольствие от этого. Пусть не снесет золотое яичко ее давняя подшефная, но если приволочет задуманное, то ей цены не будет.
        - Не тушуйся, запей минералкой!
        - Горько же, - морщилась подопечная.
        - Привыкай к кайфу.
        Очень потом сожалела ученый медик, что пристрастила к спиртному мирное, жвачное двуполое создание. Друг ругал, упрекал в недальновидности. Ошибки можно исправить. Но Варя, вдобавок,                умело развращала аномальное существо, используя периоды                активизации.
        - Ой, доктор! Я балдею, - Валя наваливалась на опекуншу, испытывая блаженство от прикосновения ловких пальцев.
        - Как огурчик! – похвалила Варвара. – И тогда он таким же                был?
        - Когда?
        - В школе, когда тебя пацаны завалили на матах в спортзале.
        - Потеха! – Валя вспомнила свою спецшколу. Один из мальчишек за бутылку получил «урок» у поддающей тети-прачки. Вкус почуял, дружка привлек к «учебному процессу» с использованием зрелого женского тела. Вошли в форму, а когда прачку уволили, решили своих девок пробовать. Валя стала первой из выбранных «жен». Накинулись втроем, думали, что сладят. В фильмах видели, как это ловко делается. Раздели недотепу, возбудились и наткнулись на него. ОН тоже захотел секса. Убежали в страхе и молчали долгие годы, будто ничего не случилось.
        - Забыть все  начисто я их заставила, - призналась Варвара, - и они долго отрабатывали свою вину.
        - Какая ты хорошая! – Валя все теснее прижималась к женщине. Ей хотелось большего, запретного.
        - Не время, заслужи честь полежать со мной, -  сказала доктор. – Я приглашу Валентина, потом Валентину, такое испытаешь.
        - Сделаю все, что прикажете, - заверила двуполая. Кажется, мужская фаза заканчивалась.
        - Конечно, - Варя продолжала внушать. – Ведь в прошлой жизни ты была самим Валентом, императором восточной половины Римской              империи.
        - Неужели? – встрепенулась недотепа.
        - Да. Мудрый правитель разбирался в готами и гуннами. Он был политик и полководец. Привлек к себе кавалерию готов.
        - Вот это да! – изумилась глупышка.
        Варвара умолчала, конечно, о том, что Валент был недоверчив и подозрителен, погиб в сражении с теми же готами.
        - И в Мураве, ты же читала последние главы?
        - Не успела, доктор, - призналась работник котельной.
        - Там изберут королем-королевой Валента, Валю и Валентина одновременно. Такая же, как ты, создает непобедимую империю. Считай, твоя душа.
        - И это все правда?
        - А как ты думала? Мурава – это скрытая страна, параллельный                мир.
        - И мы можем туда поехать?
        - Да. Только билеты надо заработать, Валент.
        - Я готова.
        - Тогда повторим задание.
        - Можно по бумажке? – Валя достала мятый листок.
        - Ну, со шпорой и дурак справится. Они тебя заподозрят, зажарят в жвачке твоей любимой.
        - Не хочу, - испугалась двуполая.
        - И мне этого не хочется. Давай, учи.
        - Слушаю, сударыня!
        - Это ты у них подцепила?
        - И Наташа рассказывала.
        - Хорошо, по бумаге, а потом разыграем, - Варя наконец-то подобрала методический прием для педагогически запущенной. – Ты выпиваешь вместе с ними, но не пьянеешь.
        - Да, запиваю ваши таблетки и притворяюсь, - читала Валя.
        - Дальше!
        - Слежу за всеми, у Катерины Ш должна быть сумка, с которой не сводит глаз одна из девок.
        - Верно! Но твои дары – сладости, коньяк и ликеры должны усыпить их бдительность.
        - Да. Девка-богатырь, я вспомнила, носит на ремне сумку. Но не деньги там!
        - Вот-вот! – воодушевилась врач. – А нам их денег не надо. Прибор нам нужен целеньким.
        - Вспомнила, - возбудилась оператор котельной. Конечно, без            протекции доктора выпускницу вспомогательной школы на эту                должность бы не взяли. Давление, задвижки, КиП, а Валя едва таблицу умножения одолела. А тут и тесты, чтобы выяснить наличие «вялой шизофрении» у пьющих сантехников  и женщин при котлах. Все устроила Варя, ее подопечная якобы на компьютере правильно расставила «да» и «нет».
        - Что еще?
        - Такая небольшая сумочка. Катя ее берет иной раз и бережно, ну, как с ребенком. К уху прислоняет, как приемник переносной.
        - И другим не дает?
        - Редко! И то в основном Даше Дашковой.
        - Запомним.
        - Меня зло берет. Жадина-говядина! Сама ест яблоко, а другим                куснуть не дает, - рассуждала обладательница свидетельства,                обозначавшего прослушивание примерно пяти классов современной                школы. Их теперь и в «вечерки» не берут. Но доктор выправила ей справку из очно-заочной школы за девять с половиной классов – и не меньше. Такой документ для девушки – удостоверение академика для старенького доцента вуза.
        - Отлично! – доктор посмотрела на часы. У нее все по                времени: появиться у них Валя должна девственницей, но поручение выполнит Валентин в самый разгар царского пира. Тут Бобринская могла поспорить с князем Владимиром, только у нее – лихие дружинницы, а не витязи.
        - Еще раз повтори, моя дорогая…
        - Все начать после таблеток, когда почувствую к ним злость. Подследить, когда сумочка с КиПом останется без присмотра.
        - Про туалет не забыла?
        - Нет. Удобное место, чтобы спереть инструмент.
        - Гм,  неплохо выразилась, - усмехнулась доктор. Устами отсталой глаголет истина. – Не просто инструмент, а оружие в руках обезумевшей самозванки. И будь осторожна, если Екатерина разбушуется, то будет страшней Фантомаса. Укопает, в котел бросит!
        - Фильм помню, - простодушно подтвердила вечная подопечная. – А вот в котле свариться можно.
        - Пора! – доктор чмокнула Валю в щеку. – На тебя надеется вся Мурава и особенно Валент.
        - Так он в курсе? – обрадовалась девушка. – Видит меня?
        - Из четырехмерного пространства все просматривает, - соврала докторша.
        - Интересно, - Валя достала жвачку.
        Опытный медик опасалась прокола, но фиаско появится с неожиданного бока. Если ОН станет смотреть на них по-мужски, то это может сорвать операцию похищения. А Варе так хотелось помочь Другу и Бабе-Вике одновременно.
        - Кстати, ты и Наташе помогаешь. Эта полоумная едва историчку в подвал не упрятала.
        - Собака, - беззлобно выругалась Валя, засовывая жвачку                в рот. Она жевала, когда хотелось курить и скверно материться.                Доктор избавила ее от вредных привычек, заговорив на жевательную резинку.
        - Еще хуже пить в одиночку, - наставляла ученая ведьма,                вспоминая бывшего мужа. И так кретин, да вдобавок                зависимый от дешевых сортов водки. На коньяк не заработал, жену не удовлетворил.
        …Ее впустили, как свою, но в список приглашенных все-таки заглянули. Обрадовались подаркам, усадили за стол, но далеко от царицы, отмечавшей что-то.
        «Мордоворотки вокруг, и Даши не видно», - с неприязнью                подумала Валя, но улыбалась, как неунывающая розовая                Душечка, всеобщая любимица. ОН брал власть над телом, но                был хитер и предусмотрителен. Девка с сумкой здесь и ее                пасет дылда Драгунова. Неприятная особа. Мужики про                таких говорят: не прокормишь и не обработаешь.
        - Выпей за государыню! – старинная чарка дошла до гостьи, и она смело опрокинула ее. Хмель не ударит в голову, но ее научили притворяться. Уроки Вари даром не прошли.
        - За Екатерину Великую! За новое царство! - послышались                возгласы.
        - Мужиков под хомут!
        - Ура! Гвардия победит!
        - Учтем опыт бабушек-амазонок. Моя гвардия – это вы. Власть мужиков кончается, - говорила царица.
        - Долой диктатуру самцов! – раздались возгласы. Валя слушала, развесив уши.
        - Мы используем иных для того, чтобы убрать других. А потом  под ярмо и этих. Мы мудрее Екатерины второй. И пусть она не обижается, если слышит нас.
        Валя слушала, развесив уши. ОН в ее теле  возбуждался, желал             выпить.
        - Тебя благословили. Ты избрана! – женщина в одежде монашки перекрестилась. – Тебя мы венчаем на царство.
        - Не помешало бы, - сказала Бобрина. – Мы и в Синоде матушек утвердим, и Муравой нас нечего поучать. Ха, Валент.
        - Что? – Валя чуть не подавилась жвачкой. – Они смеют плохо говорить об императоре?
        - Это все Наташкины байки и козни ее подруг-завистниц, - заметила царица. – Пейте, девицы!
        - За государыню! – Валя подняла бокал, зная, что пьет за Валента.                А эти? ОН, взявший тело в свои руки, тянулся к рюмке. Алкаш!                Ей вдруг вспомнились слова из фильма, произнесенные Нонной Мордюковой.
        - Долой мужиков! – неслось со всех сторон, и Валя вдруг                приняла сторону женщин. Они девки, и она такая же. Кулаком                надавила на живот, как бы смещая его раньше времени. ОН захмелел, ОН забыл про таблетки, желая напиться. Нет, Валент так бы не поступил. Вали отсюда! Она сбрасывала его с престола, вновь становясь простоватой девушкой.
        - Выпьем, девки? – ей хочется дружить со всеми, даже с Драгуновой. И к черту мужиков, она пойдет против них. Выпить в компании боевых подруг почетно и приятно.
        Кураж представительниц прекрасного пола не похож на мужскую попойку. Тут больше сладости и чувственности. Пивная «белочка» - частая спутница выпивающих, вспрыгнула на плечи Вали, через ушко проникая в мозг.
        - Амазоночки, гвардеечки, да я за вас. А меня хотели…
        К счастью все так надрались, что лепет этой немолодой девушки никого не насторожил. Каждый нес черт знает что, свое и чужое, наболевшее и услышанное.
        - За царицу! – кричала Драгунова.
        - За вас, сильный и прекрасный вид совершенных! – отвечала               Екатерина Ш, чокаясь со всеми. Большего блаженства «засланная                казачка» не могла себе представить. Сознаться, повиниться в                заговоре?..
        - За матриархальную монархию! – пищала Душечка. – За абсолютизм в правлении и власти над быдлом, гордящимся усами и козлиными               бородами.            
        - Долой и лысых! – Драгунова вспомнила о комбате, изгнавшем ее из армии. Ох, и надругается она над ним, когда воцарится ее повелительница. В рядовые и в салаги капитана, в наряды на кухне. Волосы ей чесать будет без отдыха.
        - Государыне слава! – Валя опрокинулась на диван,                машинально поправив юбку. Никому не показывала, что                у нее в промежности, отработан жест раз и навсегда. Спиртное                одолело ее женскую суть, пусть и сбросившую его с престола.                Изгнала самца, стала слабее, отключаясь от понимания                всего происходящего. Хорошо, что шпаргалок с собой не было, предусмотрительная  Варвара  все  уничтожила.
        …Шатающаяся, ничего не помнящая с перепоя, она предстала перед своей благодетельницей. Дрожали руки, запихивающие жвачку в рот, из которого несло перегаром. Промашка требовала удовлетворения, простым окуриванием Варе не обойтись. Телесные наказания для таких вот законом не возбраняются.
        - Вот тебе! – сигарета прожгла кофту, едва не задев соски. – Они                во всем виноваты! – эрогенные зоны помогли женскому началу                овладеть не вовремя телом и сознанием гермафродита. – Я тебе титьки вырежу, оскоплю! – бушевала доктор. – Я тебя в статую, в манекен превращу.
        Вмешательство Друга положило конец садистским поползновениям. Он велел отпустить несчастную и успокоил подругу.
        - Отрицательный результат – тоже результат. Мы работаем с необычным человеческим материалом. Внедрены еще трое.
        - Она едва не сдала меня! Ты понимаешь? – Варя забегала по комнате, меняя недокуренные сигареты.
        - Это создание себе не принадлежит. Сама же ты говорила – гостья из будущего. Индиго.
        - Дурой была! Солоха она из КПТ!
        - Ну, хватит! – прикрикнул Друг и заключил ее в объятия.                Это было так неожиданно, что Варя не сразу настроилась. Друг раздевал ее сам.
        - Как мужик лапаешь! Не порви колготки!
        - Да, именно так! Сейчас я разберусь тобой, и ты зачнешь нашего                индиго! – он овладел ею с помощью силы.
        - Ты ли это, подстилочка? – нежно спросила она.
        - Мне был сигнал, наше с тобой время подошло.
        - Но в тебе много женских гормонов, во мне мужских. Правда, лицо у тебя не то, девичье, что в шестнадцать лет.
        - Возмужал? Ушли тонкие черты?
        - Училище, служба, горячие точки. Контора сделала тебя мужиком. В постели ты был «слабый пол», в жизни – супермен.
        - Вот видишь.
        - В актах у нас гармония, а вот с наследственностью…
        - Свадебный подарок – вояж в Соединенные Штаты. Я обещал. Ты хотела систему изучить, с кем-то из аномалок встретиться, визы уже                готовы.
        - Да-да, милый! Но выполнение задания на первом плане! Заполучив устройство, устроим свою судьбу.
        - Это верно! Давай думать…

        26. То, что случилось потом, профессор почуял заранее, но не успел среагировать. Владимирский не просто не явился на работу, он словно растворился на территории Центра.
        - Прибыл вчера в девять пятьдесят, но не покидал учреждения, - у бдительного охранника все записано в журнале.
        Иванов объявил тревогу, обшарили все помещения. Экстрасенсы недоумевали: дематериализовался, не иначе. Появившийся Андрей дал немного свету поискам.
        - Меня отослал. Боюсь, что решился.
        - Эти нэмы, опыты на себе, - догадался Иванов. – Ну, я ему задам! Выпорол бы, да некого. - Андрей  засел за компьютер Владимирского, зная его пароли.
        - Подглядел, - признался Андрей.
        - Или он нарочно дал тебе фору, - добавил Иванов.
        - Вот, - читал Андрей. – Долго нет связи, пробуйте через голограммы «Н», не получается, ловите психограммы от моего астрала. Частота 0,8 Р-Т. Просите Алексееву Наталью помочь в приеме «факсов». У нее –                дар…
        - Найти Алексееву! Хотя, я сам! – профессор поднял трубку, телефон в лаборатории не работал. – Я сейчас!
        Андрей продолжал изучать      «завещание» друга. «Принтер обратного хода». Гм. Он показывал мне его… Информация в виде отчета. Астрал передает, но где будет тело? Ну, Игорь, натворил дел. И все несчастная любовь к свихнувшейся!
        Через несколько часов аспирантка была на месте.
        - Было странное сообщение на мой мобильник, - сказала Наташа. – От Игоря. «Оживи текст, как ты можешь. Пусть подключат «ПГ». И через принтер, наоборот. Психограммы уловишь».
        - Понял! – товарищ нашел то, что Игорь назвал «Приемник                голограмм». На экране помехи, неясные образы. Алексеева                вперилась взглядом, потом обхватила ладонями стекла. Заработал                «принтер обратного хода», Андрей участвовал в его изготовлении.                Наташа оживляла телепатосообщение. Отчет, посыл материализовался приборами.
        - Из антимира, - предположил Иванов. – Если даст знать, то жив. Начудил, но ведь я не сковываю их опекой.
        - Астрал на связи, но что с телом? – продолжал тревожиться Андрей. Профессор читал распечатанные листы, не скрывая волнения. Ничего от киношного Ленина сейчас не осталось.

        …Условное название прибора, модифицированного, - «тревожитель старших братьев». Мне представлялось возможным возмутить психическое поле кого-либо из гуманоидов, если они есть на тарелках. Побудить их пойти на вмешательство в дела земные. Различными колебаниями я пытаюсь пробиться к их мозговым центрам, используя мощные приспособления, придуманные мною еще раньше. Пучки биотоков устремятся в      пространство, по ходу меняя формы своего проникновения. Глядишь,                чья-либо защита их и пропустит, и тогда братья по разуму                смилуются над нами. Мне хотелось от них одного – активного участия в земных делах. Не могли же гуманоиды допустить гибели нашей цивилизации?
        Катя повлияла: меня смело можно было зачислять в «совы».                Прогулки под луной вдохновляли. Сумерки бодрили, снимали                напряжение, можно было бродить, никого не узнавая, и не                улыбаться тому, кто тебе неприятен. Хотелось радости и счастья                не только себе, но и всем окружающим. Звезды, всегда                загадочные и недоступные, манили к себе, гипнотизировали                фантазию, как бы делились со мной идеями. Однако, быть                простым филином я не хотел и научился заказывать себе                тематические творческие сны. В странном смешении реальности                и фантазии мне иногда улыбались открытия. Я расположился                на диване в лаборатории, отдавая тело и душу в объятия                Морфея.
        Вначале мне привиделась стеснительная стычка с бюрократами-перестраховщиками. Я выражал негодование молча, словно мастер пантомимы, а они нагло запирали мое прежнее изобретение в холодильник забытых вещей. Я открыл глаза, и мне показалось, что над «тревожителем» вспыхнула зеленая звездочка. Опасаясь галлюцинации, поспешил снова сомкнуть веки.
        Я снова открыл глаза и, кажется, оробел не на шутку: тонкий                зеленый лучик, исходящий от ПГ, мечется по помещению. И                словно игривый котенок меня трогает лапой, норовя сорвать спасительное одеяло. Уже не играло роли мое состояние: не все ли равно, сплю                я или нет?
        Неизвестно откуда возникший люк в полу принял меня мягко и бесшумно. Затем я, вроде бы, лежал в темном контейнере, все мелькало, в голове шумело; мне казалось, что я нахожусь в обезумевшем                лифте, вырвавшемся в космос. Очнулся в помещении, похожем на операционную. Незнакомые приборы свисали надо мной, словно киноаппаратура  в съемочном павильоне. Глубокое удобное кресло полностью поглотило меня, тонкие нити-проводки опутывали паутинкой шею и руки.
        Один в скафандре переместился, появился второй как бы                в стене, похожей на вогнутую линзу. Тот, что покрупнее, кажется,                находился подальше второго, более миниатюрного. Обыкновенные человеческие лица проглядывались через прозрачные шлемы, головы, пожалуй, круглее, чем у нас.  Они поглядывали на меня, как взрослые врачи на маленького пациента, - участливо и тревожно. Тот,                что поменьше, наклонился ко мне, приблизился, однако                мне показалось, что разделяют нас  парсеки.
        Попытки приподняться ничего мне не дали, придуманные знаки приветствия не понадобились, невидимая сила кресла не позволила даже пошевельнуться.
        Существо в скафандре участливо помотало головой, давая понять, что от движений стоит воздержаться.
         - Братья, разумные, а связали, как преступника, - едва не                всхлипнул я.
        Ближний ко мне пришелец раскрыл красивый рот, улыбнулся, однако его слова дошли до меня не сразу, видимо, переводились и перерабатывались автоматом.
        - Не совсем братья, но родные, - дошло до меня через крошечные динамики, расположенные около ушей. Первый исчез.
        Второй гость внезапно нахмурился, перевел глаза на                прибор, нагнулся над ним, напоминая отца на боевом дежурстве,                когда тот служил в ракетной части. Сразу потеплело в груди – все,                как у нас.
         - Из какого созвездия? – поинтересовался я.
         - Мы здешние, - доброжелательно ответил ближний ко мне                гуманоид. Внезапно, словно решившись на что-то, он потянулся                ко мне, сдергивая с головы нечто похожее на шлем. – Мы отсюда, - голос теперь звучал по-земному, явственно, появилось ощущение, что мы приблизились один к другому на миллионы километров. Второй как бы удалился.
        Дрожь прошла по телу, когда я вгляделся в него получше.                Несомненно, это была очень коротковолосая девушка, необыкновенно милая, чертами напоминающая кого-то близкого. Доброта и нежность исходили от нее.
        - Кто вы? – взволнованно спросил я, ощущая, как в пояснице               проснулся старый радикулит. – Отвечайте! Из ада, что ли? Раздери тогда вас бес!..
        - Не ругайтесь, милый, - прелестный грудной голос незнакомки сразу напомнил мне мою возлюбленную Катю. Очень захотелось прикоснуться к девушке, казалось, и ею владело подобное желание.
        - Я и не боюсь. Призывал сам вас, готовился…
        - Знаем! Мучительно, что мы не можем соединить руки, - сказала она. – Я – Аро, ваш дальний потомок. Я намного старше вас, знаю больше. Вы мне дороги, я люблю вас, милый пра. Вы повторились во мне… Сны, мечтания, во мне все ваше… А внешностью и манерами я в вашу жену Кэт… Мою пра, женщину. Ой, извините, вы еще не знаете об этом, я не должна… - Она исчезла.
         - Это немыслимо! – закричал я, ощущая укол в поясницу.
         - Вполне реально, - появился второй из пришельцев. – Как                и то, что ваш оригинально-примитивный тревожитель-звоночек сейчас                довел ваши горячие просьбы до приемников, и не только наших.                Но те, иные, считают, что они не имеют морального права на       вмешательство.  Мы – другое дело, - голос второго, вероятно молодого мужчины или юноши, звучал как бы приглушенно. Неужели он находится на большем отдалении, чем девушка от меня? Странно. – И, пожалуйста, забудьте о боли в области поясницы, а я попробую вам  помочь, хотя это и нелегко. Далековато и для всемогущего биополя. Да, мы из будущего. Я – Алекс, тоже ваш дальний родственник, а Аро – самая прямая ваша ветвь. От того она и ближе к вам. На данной основе удалось установить коротенькую связь. Я унаследовал от вас страсть к технике и создаю автоматы. Через некоторые из них мы сейчас обмениваемся импульсами.
        - Хочется гуманоидов, посланцев иных миров, - капризы детства воскресли во мне.
        - Что поделаешь, дорогой пра. Заблуждение молодости.                Извините, левый микрофильтр беспокоит. Я – технарь,                выражаясь по-вашему… Беседуйте с Аро… Она ближе к                вам. Нежная, душевная, лиричная. Она – гомовед: врач,                психолог, физиолог, воспитатель. У нас нет градаций. Извините,                пра, я займусь фильтром… За утечку нитро меня Совет не похвалит. И не надо лишних эмоций… Это тебя касается, сестра! У тебя есть конкретное задание, - Алекс пропал.
        - Копайся в своих деталях, технарь! – ответила Аро. – И не мешай нам. – Этой фразой она вновь напомнила мне Катю.
        - Выходит, Аро, на других планетах – кладбища жизни и разума? – поинтересовался я.
        - Не совсем так… Иные формы. Жизнь – сложное образование… Сигналы издалека идут долго… Вам, молодым, хотелось все знать,                знаю…
         - Хватит! – рассердился я. – Девчонка! Лет на пятьсот моложе, не меньше.
        - Заблуждение, пра Игорь! Ты, милый, моложе меня. Старше                тот, кто родился позднее. Мы немного освоились во времени.                У него все по-своему: чем древней планета, тем старше вновь                рождающийся на ней. Здесь много условностей, ваши                представления допустимы лишь там, где чередуются день и ночь,                сменяются времена года, есть гравитация. В иных измерениях все не так, пространство неоднородно. Но я все не о том… Нам поручен серьезный разговор…
       - Тогда начинайте. Все мое внимание – на вас…
        Спину приятно покалывало, мне становилось все легче. Я весело смотрел на дальних родственников.
        - Я готов! Хоть на бой быков, хоть на вулкан. Ведь у меня отменные потомки. А планета не сорвалась с орбиты, не сгорела.
        - Мы – дети галактики и своего спектра, - наставительно заметил появившийся Алекс, не отрывая глаз от своих аппаратов. – А ты, Аро, не отвлекайся! Излагай главное. На чрезмерную лирику энергии не                отпущено.
        - Ошибаешься, Алекс! И на нее есть фонд, - отрезала девушка. – Иначе не будет доверительного разговора. А ты – сплошное чисто железо. У тебя от пра только одно – тяга к технике.
        - А тебе в приданое достались одни безмерные, безразмерные фантазии… - Какое-то мгновение они были рядом.
        - Ну, пожалуйста, не спорьте, - вмешался я и строго, как и                подобает основателю рода, посмотрел на них. – У вас ко мне дело,                если я не ошибаюсь? Потомки обычно навещают своих пожилых                дедушек и бабушек только с какой-либо просьбой в придачу. Да ведь и голограммы.
        - Верно, - несколько нерешительно подтвердила Аро. – В общем,                все сложится удачно. Но мне поручено через тебя передать вам                всем: для вас наступило время активных действий! Смело вставайте за справедливость! Мы, ваше будущее, призываем вас к  этому!
        - Надо бы… Но это не так просто, - пожаловался я. – Сочтут тебя плохим из-за этого.
        - Понимаю… Однако, без переустройства вы не сможете                жить нормально. Знай1.. Только с платформы высочайшей                нравственности смогут без помех стартовать ваши гениальные                технические проекты. И твои изобретения не пробьются сквозь барьеры непорядочности.
        - Пешка все же не главная фигура, - намекнул я на всякий                случай.
        - В обществе не должно быть пешек и королей, тем более –                неуклюжих слонов, мыслящих прямолинейно! Это вам не                шахматы. Тем более… Не с тобой одним выйдут на контакт близкие, используя нэмы.
        Аро продолжала убеждать меня тоном доброго, любимого                учителя, который уверен, что его слова дойдут до сердца                ребенка.
        - Тебе, милый, придется решиться на смелые поступки.                Пора дать отпор ханжеству, подлости, невежеству! И смелее                отстаивать свои открытия. Ты – талантлив, как и тысячи других.                Но впереди у вас – нелегкая борьба. И даже любимая не сразу                оценит и поймет твои порывы, - из глаз девушки выкатилось                несколько капель. – Да. Впереди испытания, немало сил и                здоровья уйдет на них. И все это ради нас. – Затаенная боль                проскользнула в ее последних  словах. – Ты же не знаешь,                что ждет тебя через пять, десять лет. История нашей                семейной ветви… Как бы попонятнее тебе объяснить?                Вначале – синусоида… Потом – лабиринт, где много тупиков.                А уж потом – светлая лучевая…
        - Не надо, золотко, - остановил ее я. – Если знать все заранее,                то зачем тогда жить? Я не терплю спиритов! Презираю карточные                гадания и другие дурацкие предсказания. Мнительность порождает легковеров.
       - Для вас начинается сложный период глобальных перемен. Но человечество выйдет из него с честью, обновленным. Верьте                в это!
        - Да?
        - Жаль, что я не смогу взять тебя за руку, милый, - печально                произнесла Аро. – И не требуй от меня рассказа о нашем веке.                Знай только: наш мир прекрасен во многом благодаря вам!                И не смущайся, что некоторые, так называемые вами НЛО                молчат. Среди них лишь несколько наших зондов. Остальные –                чужие. Безвестные автоматы-призраки путешествуют по                измерениям. Они безмолвны, исполнительные, но равнодушные                сборщики информации, и очень редко возвращаются в свои                гавани. Всевозможные тяги часто засасывают их и                поглощают.
        - Сколько еще загадок, - вздохнул я. – И вы крайне редко появляетесь, осчастливив нас.
        - Чаще не получится, - с сожалением признала моя прекрасная наследница. – Контакты хоть и разовые, но дорогие. Родственно-духовные нэмы, эти пунктирные прожилки в линиях наследственности, найти не легко. Лишь иногда они позволяют ненадолго установить связь с людьми прошлого. Очень часто одностороннюю, мы их наблюдаем, а они нас – нет. Легче, конечно, контактировать с оригинальными, творческими, горячо порядочными индивидуумами. Теми, кто похож на нас, близок к нам по складу характера, количеству совести – электролита в своеобразных аккумуляторах все превозмочь способного человеческого духа. Постарайтесь ускориться, приближаясь к нам. Не скрою: мы далеко не сразу осознали необходимость в подобных контактах. Думали – зачем? И так все знаем. Но… Вдруг появились исторические сочинения, удивительные ретроутопии. Своеобразные побудители исторических чувств. В них зазвучала обеспокоенность гуманистов судьбой предков. Странно для тебя, не правда ли? Но это так. Отнюдь не безразличны нам ваши беды и радости. Но чем помочь? Тут вспомнили о нэмах, ускорили твой давний проект, ранее казавшийся неперспективным. Кое-чего добились. Всенародный                референдум постановил: экономить энергию, но хоть чем-то вам помочь! Подтолкнуть к счастью, взбодрить дух способных, но нерешительных. Побуждениями вас как следует растормошить. И для нас самих это                важно.
        - Поразительно! И как благородно с вашей стороны.
        - Время на исходе! – вновь Алекс сменил Аро. – У вас дела,                князь Игорь Николаевич, личные проблемы, у меня – строгий                регламент и лимит. Не унывайте! Вы на правильном пути.                Как писал ваш древний гуманист, кажется, Чернышевский,                «будущее прекрасно» Переносите его большими драгоценнейшими                порциями в свое настоящее и не сторонитесь сражений с                теми, кто мешает этому. А другой ваш человек-пророк,                которого очень чтут у нас, Иван Ефремов, дал как бы                расписанный план-конспект светлого завтра. Почему бы вам                не брать его наметки, не внедрять в сегодня его мечты,                не развивать? Где ваши клубы футурологов, носящих его                имя? Чем они занимаются? У нас юноши горят этим. Разве                это не достойное занятие для молодежи – служить будущему, улучшать настоящее?
        - Меня-то не причисляйте к очень молодым.
        - Ну, если брать наши сроки жизни, то вы еще ребенок, - не согласился со мной Алекс. – Долголетие тоже в ваших руках. Ради вас мы затеяли масштабный эксперимент. И мы поможем. Одни гомоведы его не осилили бы, но мы, молодые физики-инженеры внесли большую долю. Именно мы, практики.
        - Но решило исход задуманного именно наше обращение ко всему обществу, - возникла Аро. – И миллиарды мнений слились в русле могучей идеи.
        - Техническое обеспечение тоже что-нибудь да значит.
        - Но люди всегда важней!
        - Любишь ты поспорить…
        Я смотрел на них, наслаждаясь их беззлобной пикировкой.                Несомненно, эти родные мне создания хорошо относились друг                к другу. Но передо мной хотели не ударить в грязь лицом.                Встречаясь, не отказывались от споров, как это порой                случается и у нас между братом-физиком и сестрой-                лириком. Каждой стороне хотелось, чтобы предки                приняли ее мнение. Вероятно, они виделись не очень-то                часто, и соединило их на этот раз лишь свидание со мною.                Не исключается и другой вариант: эти диалоги-столкновения                разыгрываются специально для меня. Почему они вместе лишь                мгновение?
         И кому, как не мне, положить конец не совсем своевременной дискуссии или искусной игре.
        - Молодец, Алекс, - похвалил я. – Ты – достойный мой наследник. И вижу – ты не сухой технарь, ты всесторонне развитая личность. Знаешь наших великих утопистов, даешь ценные советы. И ведете вы себя очень артистично. Спасибо вам за внимание, дорогие мои! Вы – воплощение мечтаний.
        Алекс смущенно поклонился и вновь нагнулся над маленьким рогатым ящиком. Как он был похож на меня в эту минуту! Я как бы себя увидел на большом цветном киноэкране. Ясно: и для него сложные приборы, что игрушки для ученого. С техникой у него взаимопонимание, а то и настоящая разделенная любовь.
        - Прощайте, пра! Энергоинформационное поле за нас, - молодой                физик вдруг застенчиво улыбнулся и сопроводил слова жестами. –                Наша миссия оканчивается. Не унывайте, дорогой. Дерзайте, приближаясь к нам.
        «Все-таки и он лиричен, но скрывает это, - догадался я, - он хочет казаться строгим и деловым, подобно мне, порой прячась за маску сухаря-технократа».
         - Милый мои, долгожданные… Вы не просчитались, обратившись ко мне. Я докажу это делами…
        Прозрачный экран начал отдаляться от меня. Все бледнее,                схематичнее становились фигуры неожиданных гостей. Но голос Аро, слабеющий, переходящий в страстный шепот, еще с минуту доходил                до меня.
        - Милый, родной… Люби Катю. Борись за нее! Люби меня,                чтобы я появилась. Люби людей, служи им! Ты – это я, мы…                Я не могу сказать «до свидания», но и не хочу кричать                «прощай!». Это выше моих сил… И неудобно призывать                волю. Мы встретимся, может быть, еще не раз в                наследственно-духовном поле. Идут совсем новые исследования по программе «Федоров – Флоренский – Вернадский-Покер… Ли…». Память ноосферы уникальна. Микры духовности не осознаны до конца. Их еще расщепить  надо. Едва приоткрыты тайны частных нэмов. Время изгибается,                журчит загадочная Лета, микро сложнее макро. Ноосферы создают                все новые типы связей на сближениях и контрастах. Ничто                не исчезает бесследно, материя вечна… Духи, эфирные копирки,                все рядом. Мы уже начали немного постигать фантазии                Вселенной, ее волю, ее тягу к совершенству. Идите к нам                навстречу, ускоряйте движение. И, возможно, мы еще встретимся. Грядет время чудес…
        Текст, выданный аппаратом, распечатался, Алексеева в                изнеможении рухнула в кресло. Вспышка на экране, загудел                трансформатор. Владимирский появился на своем диванчике, бледный, усталый, не понимающий, что с ним такое случилось. Шеф шлепнул                его по заднице легко, по-отечески, а Андрей смахнул незаметно слезинку со щеки.
        - Постойте, - Наташа открыла глаза. – Почему Баба-Вика погнала меня сюда? Вы с ней?..
        - Не только друзья, но и дед с бабкой, - нехотя признался Иванов. – Не мешали друг другу в поисках. Но тут – особый случай, Виктория обеспокоилась не меньше меня. – Он как бы оправдывался перед товарищами, что тоже не соответствовало сложившемуся в СССР образу Ильича.
        - Ничего не помню! – Владимирский пришел в себя, но глядел на всех, словно его разыгрывали.
        - Но твой отчет, - напомнил Иванов.
        - Не знаю… Телепортация, смутные лики… Нэмы… Опыт…
        - Духи часто лукавят, вводят живых в заблуждение, - сказала Алексеева. – Знаете, Бобрина меня уверяла в своем контакте с Екатериной Великой. Но это могла быть игра духов.
         - Или нэмов, - добавил Игорь. – Но о Кате и будущем. Что-то начинаю припоминать…

        27. …Время поджимало сладкую парочку, ибо Варя наконец-то                зачала. Им нужен был только успех, ибо отец ее будущего ребенка мог поплатиться всей своей карьерой за неудачу. Движение, основанное Бобриной, попало на заметку высшему руководству. Известие выдало неоднозначную реакцию в команде нынешнего лидера, но приказ «остановить осторожно» был спущен сверху.
        - Соратники нашего Первого опасаются, что это помешает «подвигу разведчика», - предположил Друг.
        - Он и так делает очень много, - согласилась Варя, - ваш                разведчик.
        - Да! Судьба резидента зависит от итогов его работы. Я его понимаю. Ответственность велика.
        - Еще бы! Ты же знаком с ним лично, и он не забывает старых соратников.
        - Особенно тех, кто не скурвился на подачках сконструированных олигархов. Он сам порядочен и нуждается в таких же.
        - Народ верит пока.
        - Ускорение нашей с тобой атаки вызвано еще кое-чем.
        - Именно? – Варя с нежностью смотрела на любимого и единомышленника. Выручил в свое время, отмыв клеймо чужого агента, ее идею с индиго поддерживает.
        - Если Бобрина официально обратится в Минюст, чтобы зарегистрировать свое движение, оповестит западную прессу, то нам будет труднее ее зацепить. Нам важно и ее нано.
        - Да, милый. Но, похоже, в ее планы это не входит. Девки-бандитки – не тот электорат. Ей массовости не хватает, - сказала Варя.
        - Умна ты, мать! – любимый впервые обратился к ней так, и грудь забеременевшей ощутила сладкую истому.
        - Дорогой мой… мальчик…
        После ласк ее любовник, он же и командир по тайной службе, предложил:
        - Я лично позанимаюсь с этой непутевой телкой Валей.
        - Еще не нагулялся, - с притворной ревностью заметила                Варя.
        - Ты отдохни, но вначале мне маску подбери.
        - Но Валя испугается. Маски-шоу не для нее.
        - Тогда темные очки, тебе виднее, - напомнил мужчина.
        - Милый, ты, кажется, забыл, кто я, - Варя кокетливо поправила               волосы.
        - Ах, да! Моя любимая и жена-ведьма.
        - Я сделаю так, что она забудет твой образ после                занятий.
        - Неплохо! А если после твоего  сеанса из ее головешки выпадут инструкции, заложенные мною?
        - Резонно, дорогой! Тогда я все сделаю со страховкой.                Да, немного грима, очки. Добрый учитель наставляет                трудновоспитуемую.
        - Тебе виднее, - обычная фраза сейчас немного задела                женщину.
        - Ты же не собираешься делать из нее сотрудника СВР или бойца спецназа?
        - Пока нет, - улыбнулся Друг.
        - Но тебе придется трудно, как и твоему Первому с нашей непредсказуемой, запивающей страной.
        - Мы справимся, ибо мы воспитаны государственниками, как и Юрий Владимирович. Наставник видит и одобряет.
        - Очень надеюсь! Я вызываю Валентину на очередной медосмотр, - сказала доктор.
        - Можно повестку из милиции, если не отпустят или заупрямятся телята, - предложил ее тайный командир.
        - Думаю, этого не понадобится. Ни разу еще не взбрыкивала, - сказала себе доктор.
        Опытный офицер спецслужбы сразу переменил свое мнение                о педагогах спецшкол, позанимавшись с гермафродитом всего                несколько часов. Такой рискованно доверить спецсредства, но                без них не обойтись. Операция ответственная, подключена                особая опергруппа. Прибор, который оказался в руках                новоявленной претендентки на престол, очень ценен.                В секретном центре непременно хотели его заполучить                в исправном состоянии. Поэтому простой захват не желателен.                Шум тоже. Информация не только от Вали: в случае опасности                Драгунова-извращенка уничтожает устройство. В том, что                старший прапорщик, изгнанная из вооруженных сил за                «бабавщину» и соблазн вольнонаемных, поломает аппарат, никто не сомневался.
        - Пакетики с чаем в урну, жучков в кусты, - в десятый раз повторял офицер. – Запомнила?
        - Да! Но жвачку выбрасывать жалко, - сопротивлялась инструктируемая особа.
        - Ее жевать не надо! Опасно!
        - Понимаю, яд.
        - Нет! Подкинуть, раскидать вокруг дачи пакетики не очень                сложно.
        - Мусор в урну?
        - Да, но не весь! Жучков в кусты, траву. Поняла?
        - Да. А зажигалку?
        - Ею воспользуешься в самый подходящий момент.
        - Какой? – обучаемая тупо уставилась на красивый предмет для куривших дам.
        - Когда сумочку легче всего забрать, поняла?
        - А если нет?
        - Следи за этой, как ее, регбисткой. И за Драгуновой.                Должны же они отвлечься. Ну, любовные игры, тосты. Что еще                любят?
        - Когда клады разбирают, - вспомнила вдруг Валя. – Эта, та штука, я слыхала, помогает им заговоренные клады из земли брать. Когда делят, то почти ссорятся, как соседки. Ну, если курица одной снесла яйцо в чужом сарае.
        - Наконец-то! – сотрудник спецслужб дождался. Валя снесла-таки золотое яичко будущей акции. За драгоценной находкой дело не станет. Есть спецы в этом деле.
        - Еще повторяй, вернусь – спрошу, - пообещал мужчина,                уходя, чтобы позвонить. Его верная подруга продолжила занятия,                показывая Вале ее возможные действия на конкретных этюдах.                Система Станиславского в данном случае оказалась на                должной высоте. Прорепетированные мизансцены Валя                запоминала сразу. Приемы работы с отсталыми, особенно с                шизофрениками, пополнялись. В докторской диссертации                Варя отразит обязательно эти опыты.   
        - Все поняла? В такси!
        Очередное сборище, куда Валя приехала с ценной информацией                о кладе бывшего хрущевского кореша, происходило на подмосковной               даче, только другой. Императрица постоянно меняла свои явки из осторожности.
        - Матушка, какое богатство! – слышалось из соседней комнаты. Разбойницы так делили добычу. Регбистка тут же, но алчный взор – на кулоне в руках повелительницы. Богатырши сейчас обычные девчонки, желающие приданого.
        - Золото на деньги, - напомнила Бобрина. – А кулон, - она сделала   паузу.
        - Мне, матушка! – первой не выдержала Душечка.
        - Тебе не идет! Мала!
        - Ах, так! – любимица выскочила в слезах, забыв закрыть                за собой дверь. И Валя осторожно вошла в эту комнату. Охранницам сейчас не до нее, да и своя девка. Но у спортсменки сумка на поясе крепко держится.
        - Государыня! – рэгбистка потянулась к кулону, но «Екатерина Ш» остановила ее жестом. – Думаю, вещь достойна госпожи…
        Тут Драгунова затрепетала, как балерина. Неужели?
        - Княгиня Дашкова заслужила ее. А вам – по перстню, - сказала                Катя.
        Это решение понравилось не всем приближенным.                Драгунова едва погасила злость, сжав кулаки. Ей бы побить                кого.
        - Мне идет, - рэгбистка закапризничала детсадовкой. Душечка громко рыдала на лестнице.
        Царица верно оценила ситуацию и поспешила снять напряжение. За стол попозже.
        - В земле еще много драгоценностей, - заметила она примирительно. – А бойцовочкам, амазоночкам, гвардеечкам сейчас оружие больше к лицу. Верно? Ну, если Душечка не в счет.
        - Да, Ваше Величество! Да здравствует мудрая матушка Екатерина Ш – Бобринская! – хор прихлебателей заученно пропел дифирамбы. Надеялись на подачки.
        Валя вовремя влезла с листком, раскрывающим тайну                захоронок ответственного советского работника. Товарищи                тогда судили: из раскулаченных, мол, но Никита Сергеевич                его любил. Сняли Хрущева, полетел вниз и любитель                заначек. А вездесущие люди из органов не спешили рыть                землю, клад был нужен для оперативных разработок.                Сейчас он внес оживление в окружение самозванки,                пригласившей Валю сесть к себе поближе. И даже Душечка                не восприняла этот шаг как возвышение новой фаворитки.                За такой подарок девке положено сидеть по правую руку                государыне. Серьги ей, как и Душечке, видимо,  светят.
       - К столу! – Екатерина Ш решила замять ситуацию застольем.                И еще был тайный повод к хорошему пиру. Обиженные девицы,                напившись, выскажут все, что у них на сердце. Приборы                запишут выкрики, бред излияния. Сегодня пусть и в лесбийские                игры втянутся, откровения в таком соитии также                немаловажны.
        - За вас! – царица подняла бокал. - Сегодня вечер расслабления. Разрешаю порезвиться перед битвой.
        - Ура! – выкрикнула Валя и смело опрокинула рюмку в рот. Таблетки против  опьянения приняты заранее, как противозачаточные. Доктор знала в них толк и проследила за агенткой сама.
        - За государство! – тосты следовали один за другим. – За абсолютную, неограниченную! За матронамонархию! За матриархат!
        Кураж охмелевших девок на руку Вале. Она сейчас агент национальной безопасности, бесполый супермен. Такова последняя установка доктора: следить. Царица пьет мало,  наблюдает за всеми. Мобильник у нее особенный, в ухо вставлена кнопка. Кажется, сигнал, императрица отвернулась, слушая сообщение.
        - Чихать на самцов! Раздеваемся! – призыв Драгуновой не остался незамеченным. Екатерина Ш жестом показала, что не возражает. Разгул потных обнаженных тел начинается. Если спортсменка снимет                сумочку…
        - Дай-ка мне спецсвязь! – царица сняла прибор с ремня                захмелевшей рэгбистки и тихо удалилась. А та и рада, раздевается.                Валя вдруг поняла, что надо действовать. Но как? Такое они не                проходили. Но она – суперагент, значит, следить за самозванкой. Он напомнил о себе.
         Катя уединилась. «Спирит» вызвал ее на связь. Духи обеспокоены. Дяди, отец. Едва их слышно… Игорь в запредельной зоне. Вызови его из поля. Папа, не буду! Кате все равно, что с князем. Он не мой! Спаси! – Беготня, шум, крик. Не буду! Дочка, он пропадет!
        Бобрина в смятении. Родные просят за Игоря. Сделай, мол, вызов его душе, спасешь парня!.. Нет уж! Хотя… Злодейка не она, чувства еще не изжиты. Гад, мужлан! Морганатический брак не заслужит. Но я сделаю вызов. Ладно.
        Катя встала, оставив прибор «Спирит» без присмотра,                подошла к окну. Под давлением послала сигнал.
        Валя, словно женщина-кошка, кралась. Вспомнила, зажигалка. Чиркнула раз, два и в доме сразу погас свет. На лапках приблизилась к сумочке, схватила и скорее за дверь.
        - Паршивки! В прятки, в жмурки играют! – в голосе Кати                сейчас нет злости. – А ну, свет мне! – Чувства вдруг напомнили о                себе.
        Валя уверенно пробиралась вниз. Восторженный визг девиц,                решивших, что все можно. Чье-то горячее тело загородило                дорогу, обнаженное, жаждущее. ОН внезапно дал о себе знать,                Валентину хотелось соития с пьяной рослой красоткой.                Нет! Агент Валя рванулась, налетела в темноте на Душечку,                визжавшую от восторга. Но в руке у любимицы нечто такое. Пенис, вибратор, сразу отбивающий охоту у самца. Уходить! ОН ненавидит извращенок!
        Валя на свободе, листья за нее. Ей не надо понимать происходящее. Пламя вырвалось из тех пакетиков, что она украдкой разбросала вокруг. Едкий дым, очаги возгорания не сразу всполошили куражившихся пьяных девок. Но, кажется, соседи по дачам только и ждали такого                случая.
        - Горим! Эй вы! Тушите! – Толпа, как бы собрана  заранее.
        Сирена. Пожарные появились раньше обычного, как и                строгая милиция. Словно гаишники в засаде, они дожидались                сигнала. Но милиция здесь – скорее для проформы.                Операция, разработанная важняком из спецслужб,                развивалась по вполне заданному сценарию. Прикрытие                через людей Сергея Шойгу и доверенными от министра МВД, -                обычная тактика в таких случаях. Пожарные дознаватели                тоже не лыком шитые, они тщательно обыщут территорию                возгорания. А милиция учтет жалобы и заявления соседей.                Притон, мы сигнализировали. Девицы, вдобавок, оказывают сопротивление сотрудникам…
        Но что с отсталой особой? Валя прижимала добычу к груди,                ощущала себя лисой, уносившей Курочку Рябу от хозяев. Да,                горит дачка, хорошо, переполох еще тот. А прибор с ней. Интересно,                похож на те КиПы, которые в ее котельной? Стрелки, конечно,                не клад.
        «Поняла, - алчность проступила на стыке физиологических изменений. ОН жаждал найти клад, купить мотоцикл. Она, девица, мечтала о мебели и нарядах. Штука укажет богатую захоронку. Они заберут драгоценности… Не зря у девок глаза горели! Потом и отдаст прибор врачихе. И Валент так бы сделал…».
         Они (Валя и Валентин) нажали на первую попавшуюся кнопку и испугались лучика прямо в лоб. На другую, чтобы отрубить, и услышали голос. Через помехи, но обращающийся именно к ним. ОНО не могло не                последовать вышестоящим приказам, быстро поступавшим неизвестно от кого. Впервые ОНО не выполнило указание доктора, вместе, Валя и Валентин в одном теле…

        28. Медсестра надеялась, по обычаю, выспаться на смене,                чтобы днем разобраться с загулявшей дочерью. Несколько часов                перед рассветом самые сладкие, но пациентка из изолятора                испортила весь отдых. Камера из такого материала, который и отбойный молоток не возьмет. «Царская палата» предназначена для буйных,                знавала всяких гостей, здесь имелось видеонаблюдение.
        Девица, доставленная в закрытое учреждение, сражалась с камнем и бетоном, не жалея каблуков и перстней на пальцах.
        - Она ищет ветряные мельницы, - заметил главврач. – А за                отсутствием таковых готова ломать кремлевские стены. Рвется к престолу, имеет право на царские хоромы. Смотрите в оба, у нее целая армия вокруг столицы.
        Последние слова дежурный персонал воспринял как шутку. Всяких-яких повидали: и Наполеон, и Сталин не получили поддержку извне. Но если буйная на контроле «конторских», то все будет на высшем уровне.                Не терять же им теплые, насиженные места из-за таких вот                гастролерш.
        - Императрицу в Петропавловку? – вопила безумная. – Шишковского - ко мне! Как вы смеете? Я ваша законная государыня! Григорий! Гвардия, сюда! Самозванцы, временщики…
        Девушка бесилась, бормотала непонятное, параноидальное.
        - Тараканова подстроила, поляки эти Разумовские и маркиз Пугачев заодно. Вольность – дворянству, а где благодарность?
        Видимо, подустав, сумасшедшая попритихла, а санитарка                зевнула, закрыв глаза. Но запущенное кем-то кино еще не                кончилось.
        Помещенная в изолятор вдруг встрепенулась, как бы                прислушиваясь. Ухом прильнула к стене, покрутила часы на руке и                самый крупный перстень. Затем приняла позу лотоса, потом несколько       иную. Зашептала что-то, словно обращалась за помощью к высшим                силам.
        И такими штуками здешних старожилов вряд ли удивишь. Экая невидаль – объявить себя буддистом! Да будь ты йог или раджа хоть в седьмом поколении, ничего не докажешь. А к монархам самозваным тут давно привыкли.
        - Что еще за напасть?!.
        Дородная медсестра очнулась от непонятных шумов и кадров,                хорошо просматриваемых через монитор. Уж не подключили ли                к экрану канал НТВ-плюс или еще какие, транслирующие боевики через спутники.
        - Черт знает что! – возмутилась ветеран заведения. – Пацаны фокусы показывают! Практиканты, кто же еще, забавляются…
        Обвинение двум парням, храпящим в подсобке, было         безосновательным. В «царской палате» резвились твари совсем                не из американского блокбастера. Стены сверкали, искрились,                подрагивали. Их бомбардировали из старинных орудий, а дама                командовала:
        - Пли! Гаубицу заряжай! Суворов, на тебя надеюсь.                Огонь!
        - Не сумлевайся, матушка!
        Голоса, поддерживающие эту ненормальную, неслись отовсюду, но ниоткуда. Воинственные старинные песни, они, как гром, санитарка заткнула уши. Эти непонятные сообщники разнесут учреждение, потолки качаются. Террористы землетрясение подстроили!
        Дежурный врач, недовольный тем, что прервали его сладкий сон, выругался и приказал направить санитаров-практикантов в «царскую палату». Он не постеснялся послать в бой дородных новобранцев и после пожалел об этом.
        Парней, изучавших дзюдо, выкинула из камеры невидимая сила, они разбили носы, ушибы были сильными. Врачу тоже бы досталось, но он был опытным волком. Это «ура» не по их части. Тут паранормальная                стихия.
        Медитации и левитации пусть другие наследуют, а если в                дело пущены психотропные средства! Атакуют пугающими                образами, голосами, но со стен-то сыплется настоящая штукатурка.                А ремонт стоит денег. Вызвать подмогу, пусть безопасность сама разбирается. А пока он осторожно следил через экран, предварительно удалив от монитора медсестру. Да и практиканты нуждались в ее медицинской помощи.
        Характер изображений вдруг изменился, девушка как бы стала искать пятый угол.
        - Не надо, не хочу! Папа, баба, простите! А вы, Александр                Васильевич? Не ожидала от вас! Не желаете подавлять мятеж                своими чудо-богатырями? Измена! Вы опять затеяли                гражданскую? Ахтунг! Белый дом в огне! Люди… - Бобрина                вступила в поединок с тенями, применяя такие приемы,                о которых знали лишь отдельные мастера. Потом окаменела.                Персоналу учреждения стало легче с появлением авторитетной                комиссии.
        - Обычный белый шум, - успокоил всех один из приехавших. – Сейчас будет кадр. Ну, как в телевизоре без антенны. А теперь – помехи в мониторе нашей охраны.
        - Голограммы? – уточнил другой. – Твоя тема, Игорь?
        - Скорее, спроецированные глюки, профессор. Кто-то нас опередил. Но почему Катя?..
       - Те, кто жил до нас, были не менее талантливы, Игорь!
       - Как будто в меня пучковым… Не ждали таких атак.
        Переговаривались пока двое из четырех приехавших. Полномочия у них были почти запредельными. Профессор, полненький, очень похожий на вождя мирового пролетариата и основателя государства, очень понравился медсестре. Хитроватая усмешка с лукавинкой напоминала: он знает и понимает больше всех.
        Приятный молодой блондин не внушал ей большого                доверия. Интеллигента пытается ставить из себя, какой-то прибор                достал.
        Двое других пока внимали репликам и обменивались многозначительными взглядами. Люди этой профессии, как сказано в одном фильме, понимали друг друга без слов. Старший по званию и должности отличался пронзительным серым взглядом, расшифровать который не так просто. Второй, капитан, настоящий богатырь, узнаваемый и без военной формы, держал руку там, где положено. Спецназ во дворе ждет от него сигнала. Отборные проверенные парни знали только то, что им положено знать.
        - И чья же это работа? – старший из сотрудников серьезной                спецслужбы задал вопрос с интонацией дознавателя, и похожему                на Ильича это вовсе не понравилось. Взглянул, как Ленин на жандарма в чине.
        - Это допрос, полковник? Вы явно забыли о разделении                полномочий.
        - Я ничего не забыл! – офицер изобразил любознательного студента. – Интересно.
        - Понимаю! Вам надо видеть лицо врага и опустить                на него революционный железный кулак. Но если противник без                тела?
        - Плохо о нас думаете, Виктор Васильевич, - офицер                изобразил легкую обиду. – У меня – приказ! В целях вашей                безопасности.
        - О вас – хорошо. Иначе бы вы не стояли рядом. Вас и капитана я лично просил в сопровождение.
        - Очень признателен, - полковник поклонился, а его помощник расправил могучие плечи. Все направили внимание к блондину. У него – часы странные и нечто транзисторообразное в руке.
        - Психогены или тропы, Игорь? – осведомился Иванов.
        - Не тропы, не троны, шеф, - князь сверил данные с                датчика-часов и сигналами на приборе. – Явление иного                рода.
        - Чужие технологии? Янки? – полковник проявил свойственное его должности беспокойство.
        - Не исключаются высокоразвитые скрытные тибетцы и гости с Андромеды, - вполне серьезно произнес профессор. – Кажется, полковник, вашим парням предстоит работенка.
        - Мы готовы! – взбодрился старший офицер госбезопасности и ободряюще посмотрел на второго.
        - Где-то находится источник излучения, генератор, передатчик или что-то в этом роде, - пояснил Иванов. – Так ведь, Игорь?
        - Вертушку вызывать? - капитан впервые подал голос. Ведь настало его время. Час «икс», время «Ч», не все ли равно.
        - Координаты, хотя бы примерные, - деловито добавил                полковник.
        - Сдается, в радиусе пятисот метров, - сказал  Владимирский.
        - Обшарьте все кусты, колодцы, автомобили, - полковник умело давал распоряжения.
        - Гнезда ворон, - напомнил Игорь. – Излучатель может работать автономно. И еще, - он достал небольшой фонарик. – Возьмите это, капитан. На всякий пожарный.
        - У нас полный комплект спецсредств, - с достоинством ответил богатырь.
        - Такого нет ни у кого? Будет сопротивление, нажмите вот эту               кнопку.
        - Бери - и в бой! – приказал полковник. Этого ему показалось мало, и он вышел вместе с подчиненным.
        Персонал учреждения, оттесненный на задний план, старался не выказывать своего любопытства.
        - Флаг вам в руки! – Иванов ободрил офицеров и придвинулся к Владимирскому. – Это раптор, Игорь?
        - Да, портативный. Но глушитель не только на основе нейтрино, как прежний.
        - Ты использовал «нэмы» после контакта?
        - Да.
        - Но не вздумай применять его к Катерине. Хотя, я забыл. Ты                и она…
        - Все правильно помните, шеф. Люблю ее, да и только.
        - Я буду посаженным отцом у вас двоих, - Иванов положил руку на плечо парня. – Мы отвлеклись.
        Девушка недолго оставалась статуей. Ожившая Галатея побоксировала с постелью, а потом разразилась бранью. Ругань очень складно сдабривалась иностранными фразами, словно исконное русское блюдо заморскими пряностями.
        - О, знакомые словечки, - обрадовался вернувшийся полковник. – И слоганы, и архаизмы французские. О, немецкие, баварские историзмы. Сколькими же наречиями она владеет?
        - Всеми, - буркнул Игорь. – Но пора поговорить с персоналом и особенно с сотрудником, первым обнаружившим аномалии в                палате.
        Дежурная обращалась к Иванову, как северо-корейская пионерка к любимому руководителю Ким Чен Иру. Сбивалась, пытаясь вспомнить все по порядку. Но профессор умел находить  то, что хотел, даже в женской болтовне.
        Началось с того, что девушка приняла позу лотоса. После буйства – смирение, и пошли сполохи.
        - Похоже, когда к нашему компьютеру антивирус подключают, - сообщила она.
        - Шаровых молний не было? – спросил Иванов.
        - Не видела.
        - Контакт во время медитации, но ее психопатия растревожила сущности, которые откликнулись, - сделал заключение профессор. – Тревожитель оригинален.
        - Нэмы! – согласился Владимирский. – Кажется, я начинаю догадываться…
        - Тебе и карты в руки, Игорь… Но будь она моей пассией! – мечтательно произнес Иванов. Но тебе не избежать выговора. Верно,                полковник?
        - Превышение служебных? – быстро нашелся офицер. Ему, знатоку языков и нравов людей, входивших в НАТО, не давали покоя диковинные фразы Бобриной.
        - За что? – Владимирский покраснел, как провинившийся             первоклашка.
       - Твоя подготовка! Узнаю! Идеомоторные акты, приемы улавливания мыслей, попытки левитации.
        - Но школа ваша, - оправдывался Игорь.
        - Вынос материала для служебного пользования, передача        постороннему лицу, - констатировал полковник. – Оправдывает его то,                что школа ваша, не чужая. И Бобрина принесла, как Абель, с                собой привезла ценную информацию. И от кого она ту фразу на старогальском услыхала?
        - От духов, - пояснил Иванов. – А князь вскружил девушке                голову, подготовил к контактам в энергоинформационном                поле и устранился. Дал уйти такой невесте за рубеж. Мало мозгов утекло туда!
        - Но зато она вернулась с таким богатством! - полковник встал на сторону Владимирского. – Ему можно простить вынос запчастей из лаборатории. Оправдать и представить к награде.
        - Спасибо! – молодой ученый как бы ждал такого. – Можно просить поощрения?
        - Что?
        - Полковник, замолвите слово перед профессором.
        - Не понимаю, Виктор Васильевич, - офицер переводил взор с одного на другого, но гипноз их не брал.
        - Можно мне войти и успокоить Катю? – несмело произнес Владимирский.
        - В клетку разъяренной тигрицы? – удивился полковник. – Вы же не укротитель, Игорь!
        - Неопознанных частиц психики и ноосферы знаток, - уточнил Иванов. – Но это неразумно, молодой человек!
        - Я войду один и без оружия. Раптор у капитана. Я не причиню ей            вреда.
        - А она тебе?
        - Поцарапает если…
        - Это рискованно, - возразил Иванов.
        - Но реакция нам интересна! Именно на меня. И я надеюсь, -                упрашивал Владимирский. Им не положено знать, что толкало его                на это не только любопытство, но и либидо. Пусть снова нападет,                свяжет и…
        - А что, все под нашим контролем! – полковник взял сторону Игоря. – Поругается, я запишу ее фразы.
        - Каждому свое, - недовольно произнес Иванов. – Вам не жалко моих будущих докторов наук?
        - Но он все же старший лейтенант запаса. И потомок верных слуг Отечества, - парировал старший офицер. – Вы забыли, что я тоже кандидат наук?
        - Ваши труды мне известны. Но госбезопасность любит                риск.
        - Лучшие качества Игоря Владимирского могут образумить девушку, заставить сотрудничать с нами.
        - Так она уже с нами, если вернулась на Родину и затеяла бабий заговор в пользу народа, - сказал Иванов. – Пусть это иллюзии, бравада и мелкие правонарушения.
        - Крупных не было, - подтвердил офицер. – Клады, правда, не задокументированы. Вода, шланги, все наготове.
        - Как в цирке! Пробуй, князь, это твоя суженая, ряженая, - сказал Иванов.
        Игорь решительно шагнул за дверь, догадываясь, чего можно                ждать от любимой самозванки. Если бы не свидетели, то скинул бы                одежду. Он кашлянул, давая о себе знать. Девушка вздрогнула, напряглась и тут же уложила его на пол приемом дзюдо. Антисадист, недавно                осознавший себя таковым, застонал от блаженства. Продлись, мгновенье, ты прекрасно!
        Бобрина навалилась на князя, тяжело дышала. Она вспомнила, она тоже его хочет, понял ее жених и одноразовый партнер.
        - Катенька, моя родная, - шептал поверженный.
        Звук, который издал Владимирский, был понятен                наблюдателям.
        Профессор стал похож на Владимира Ульянова-Ленина, в                кабинет которого внезапно вломились Деникин, Колчак                и Врангель вместе взятые. А им в спину Троцкий                направлял пулемет «максим», понуждая врагов и надеясь                потом убрать последних, списав на них гибель вождя.
        Впрочем, предполагать такую политическую интригу – удел футурологов, воспитанных совсем на иных фактах, чем их деды. Да и будет ли им интересно ворошить старое сено после 2012 года?.. Истинного     времени «Ч».

        29. Женское начало свергло нежелательного соперника.                Случайность или кто принуждал? Об этом Валя, ставшая самой                собой, не успела подумать, пальцы сами потянулись к прибору.                Кнопка крайняя, что-то вроде задвижки, и синий всполох появился над               ней.
        - Ой! – удачливый агент отдернула руку, но было уже                поздно.
        - Приветствую тебя, властительница внешнего мира, - металлический голос заставил ее вздрогнуть.
        - Ты кто? – Валя тупо уставилась на прибор. Ее охватил озноб. Жутко. Одна возле дороги, и этот голос как бы изнутри ее самой.
        - Повелительница Муравы! Предшественница королев новой цивилизации Великий Валент, мы, триллионы подданных, приветствуем тебя!
        - Да!
        Внезапно голос охрип, потом исчез вовсе. Неясные шумы, отдаленная перебранка. Похоже, девки суетились из-за парня или гвардеечки Кати браслет не поделили.
        - Отцепитесь, презренные, - несколько ослабленный, ставший                сиплым голосок продолжал: - Счастливая раса двуполых не знает                насилия. Янь и инь в одном теле – это высшее достижение эволюции. Немыслимые ласки и непритворные чувства доступны высшему                созданию.
        - А мутация? – Валя вспомнила вдруг словечко из лексикона Алексеевой.
        - Глупости, - внезапно голос сменился на девчачий. – Прабабушка, мы – спасители Галактики и всех миров. Эра блаженства и процветания может начаться с тебя!
        - Как?
        - Ты должна забрать ЭГ с квартиры Бобриной и тогда ее девицы подчинятся тебе, великому Валенту.
        - Но я не совсем грамотная.
        - Ты великий ученый! Нажми кнопку слева, о,                мудрейшая.
        - Да, сейчас.
        Всполохи последовали один за другим, с головой                Вали что-то происходило. Это уже не наивная выпускница                вспомогательной школы. Она чувствовала себя основателем                новой кибернетики, нанотехнологии в ее мозгу, руки умело                настраивают компьютер. Да, она Валент, великий ученый!                Противоречие мужского и женского начала можно устранить                хирургическим путем. Не однополые, а такие, как она. Ей                знакомы  чувства  Вали  и  восприятия  Валентина. И все это в одном Валенте.
        - Я готова взять власть! – у нее решительный голос. Ей подобные присягнут. Драгунова та же, сама наполовину мужик. А Катю и Наташку в вассалы. Повелевать миром, изменять физиологию и психологию подданных – это удел Валента.
        Да! Дети клона? Не обязательно. Каждая особь в урочный день сможет родить, испытать чувства материнства, а потом, в иной фазе, отцовства. За такое стоит повоевать.
        - Валент, варвары нападают. Эти гунны и готы неуемны, -                голос неведомого старика смутил ее. Снова схватка, шум битвы                древней или предстоящей в будущем. Валент помогает через «Спирит». Кто там победил?
        - Валя, Валечка, - до боли знакомый голос достал до сердца. – Не слушай, от лукавого это! Соблюдает темный, сбивает с пути. Веселящийся дух, чуждый нам!
        - Мама, ты? – Валя узнала голос матери, погибшей в автомобильной катастрофе вместе с отцом. – И папа здесь?
        - Рядом. И все родные! Ты отбила супостата. Не верь ему, врагу рода человеческого!
        - Но я Валент!
        - Это просто дурь, дочка! Мы, все родные, просим тебя. Очень,  умоляем.
        - О чем, мамочка?
        - Помоги Катерине в беде.
        - Этой самозванке? Ни за что!
        - Глупой девушке царских кровей надо оказать содействие. Миллионы просителей за нее.
        - Не знаю! – Валю разбирали сомнения. – А этого, соблазнителя  вы куда дели?
        - Смутьян-дух повержен, позорно бежал.
        - Не хочется отказываться от власти, мама. Ты управляешь                всем.
        - Это все химеры, доченька! Ты станешь знаменитым ученым. Твоя необразованность от того шока.
         - Какого?
        - Реакция на физическую смерть нас с папой. Но все  изменилось.
        - Хочу быть Валентом! – упрямилась Валя.
        - Так будь им! В квартире Бобриной ЭГ, настрой его. Потом к зданию на краю Москвы. Забор высокий, но все окна верхних этажей видны. Нажми красную кнопку, наведи на окна. Вызволи ее.
        - Не хочется, мам! Самозванка совсем зазналась.
        - Умоляем, так надо!
        - Хорошо. Разберусь с ЭГ и все сделаю. Валент великодушен                к тем, кто заблуждается, - Валя подобрала оправдание к                действию.
        Обновленной, осознанно поступающей особе все по плечу.                Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет – это про нее.                Попутка не только затормозила, водитель доставил ее быстро по  назначению.
        Дверь квартиры, где Бобрина скрывала ЭГ, для нее также не проблема. Устройство неплохое, но слегка устаревшее. С видом знатока Валя осмотрела его, перенаправив излучение в нужную сторону. «Спирит» радостно загудел, одобряя ее работу.
        - Сейчас я дам тебе возможность популять глюками! –                Валя споро вызвала такси и быстро добралась до нужного                объекта.
        Ей и невдомек, что сладкая парочка галопом неслась по ее следу. Варя и ее Друг использовали все средства, но не могли догнать отважную             беглянку.
        - Получайте добавку! – Валя навела прибор на окна. – Голограмма по мозгам! А там поглядим.  – Она как бы видела то, что началось за окнами. Невидимые потоки захлестнули помещение, овладели податливой электроникой.
        «Спирит» - это, вдобавок, Наполеон всех компьютеров                и приборов рангом пониже. Ни одна деталька не посмеет                противиться его приказам. Он мог то, о чем не подозревали                создатели – взять власть в свои руки, усыпив бдительность                людишек. Это он, а не какой-то мифический Валент, водил за нос гонористую Бобрину и слаборазвитую Валечку. С помощью доверчивых людей он обретет власть над миром. Граф-изобретатель все же разглядел                в младенце потенциального узурпатора, спрятал в землю                его разрозненные части. Но нашлась наследница, ее                подданные собрали властелина по деталькам. И теперь ему                ничего не стоит стравить людишек и утвердиться на                вселенском троне. Трепещите, неверные электронные собратья!                А вы, людишки, оставайтесь в пелене густого, медового                самообмана…
        Путем сложных умозаключений эти двое все же отыскали                пропавшего агента. Сейчас они напоминали Кота и Лису из                фильма про Буратино. Они не сторонники разбоя, но                знали, что беглянка находится в стране дураков. Вернее,                возле заведения, где таких предпочитали удерживать.                О замыслах искусственного интеллекта они в тот момент и не                догадывались.
        - Вот же она! – обрадованный возглас застал Валю                врасплох. Досада сменилась выражением отчетливой неприязни.
        - Нашли все же!
        - Валечка! Прибор у тебя? – доктор впервые смешалась, обращаясь к ней.
        - Допустим!
        - Но он нам нужен!
        - Вам, презренным! Да как вы смеете так разговаривать с императором внешней галактики!
        - Что?! – Варя зашаталась от таких речей.
        - Я – Валент! И повелеваю вам валить отсюда подобру-поздорову.
        - Ты что, милая?
        - Я тебе не милая, жалкая кандидатишка психопатии.
        - Она оборзела! – возмутился Друг.
        - И своего молодчика забирай. Не будь он ветераном Афгана, получил бы в лоб.
        - Ты?! – Друг рванулся, чтобы приемом заставить замолчать ненормальную, но неведомая сила отбросила его прочь. Гипнотический взгляд вызвал усмешку у Вали. Варя поняла: за что боролись, на то и напоролись.
        - Решаю я, Валент, повелитель вселенской Муравы! – упрямо вещала ненормальная, возомнившая о себе бог знает что.
        «Тронные» от слова «трон» фантомы овладели ее психикой, - догадалась доктор. – Фиаско?»
        - Таких не на престол, а в камеру надо сажать, - заметил                Друг.
        - Погоди ты! – вскрикнула Варвара. – Эта Мурава – блеф, ретроутопия, идиотки. С помощью внушения я заставила ее сочинить такое, - доктор почему-то покраснела.  Видимо, слова признания прорывались через крепкий запор.
        - Но в эфирном мире все материализуется, - возразила Валя. – Но-но! – Она навела на них голубой лучик, они заплакали, потом уподобились собачкам, виляющим хвостами. Такого неожиданного оборота никто не ожидал. Подмога появилась вовремя.
        - Стоять! – голос капитана не испугал Валента, как и трое в масках-шоу. Лучик перескочил на бравых парней, появившихся совсем не кстати для воспарившей особы.
        Капитан обладал особой реакцией, успел вовремя                включить глушитель Игоря. Борьба электронных приборов была                жесткой, но более молодой, более сильный одолел. Лучик «Валента» сдался, угасая.
        «Предатель», - просипел «Спирит».
        Валю уводили бойцы, которым было стыдно за такого противника. Победой над несчастной девушкой не погордишься. Спасибо маскам, она не увидела их покрасневших волевых лиц.
        - Мы сделали свое дело. Что бы ты хотела в награду? – спросил                Друг.
        - В загс, - задумчиво произнесла Варя.
        - Конечно, мы оформим отношения.
        - Это само собой. Но не могли бы шефы дать информацию через записи рождения детей.
        - Какую? – будущий супруг не скрывал удивления.
        - Имена детей, родившихся после 1998 года. Мальчиков и                девочек.
        - Зачем это тебе?
        - Ну, мне надо, - усмехнулась Варя. – Могут  представить?
        - Думаю, без проблем. Но это же не награда, милая?
        - Самый дорогой орден для меня – это ты! – с чувством произнесла записная ведьма. – Подарок судьбы выше президентского.
        - Но свадебный круиз за мной, - напомнил будущий законный                супруг и заключил Варвару в объятия. Это были истинные, проверенные чувства, они не имели никакого отношения к чарам, которыми когда-то воспользовалась Анастасия Минкина. Варя знала: гипнозом личное счастье не построить.

        30. … - Остановись, мгновенье, ты прекрасно. Ты прекрасна, моя                любимая, - шептал молодой князь, сбитый подсечкой самозванки.                Он упал на спину, потянулся к замку на джинсах. Противное                устройство, как часто это бывает, не подчинялось пальцам рук. Владимирский млел, словно истомившаяся барышня, разбуженная                пылким любовником через эрогенные зоны. Хотелось повтора,               изощренного садизма, вызывающего блаженство. Сладострастник застонал от болевого приема, наконец-то справившись с замком. Самка на нем, в желанной позе.
        - Давай, хочу еще! – задыхаясь, просил Владимирский.
        Но та, что уложила его на пол, не была прежней обиженно-               влюбленной девушкой. Ее плоть и психику давило бремя власти, пусть и призрачной. Она в ответе за непутевых Мономаховичей, оскандалившихся Романовых; ее линия – возродить великую империю, сделать счастливыми всех подданных. А они, ее верные слуги, напомнили о себе, отвлекли от желания.
        - Матушка! Государыня! – голоса слабые, загробные, но Игорь их услышал.
        - Гвардия, ко мне! Гренадеры, в штыки! – откликнулась претендентка на престол.
        Потом еще говорили, что на столе, за которым сидели гости                президента, в этот момент заволновалась посуда. Глава государства, знавший толк в таких вещах, переглянулся с шефом ФСО. Генерал объявил сбор спецгруппы.
        Владимирский застонал, у него сперло дыхание. Вместо наслаждения – какая-то куча мала. Как бы дюжина здоровенных молодцов навалилась на него. Его ломали, связывали веревками.
        - Штурм! Гусары, во двор! – кричала ополоумевшая дама его                сердца.
        - Перепонки, - кандидат наук пытался заткнуть уши, но                руки его не слушались. Тяжелый рок-металл, ненавидимый                Владимирским, сущий младенец перед этими странными звуками.                Гул пугал, канонада, бой, барабаны и вой труб – это еще не все. Отборный русский мат, переходящий в воинственные крики, стегал по ушам плеткой ненавистного кочевника. Или это солдатский ремень, отбивающий «банки» новобранцу?
        - Государыню к власти!..
        Войска готовы присягнуть Бобринской. Полки незримые рвутся  ей на помощь.
        Ученый перевел дыхание, как бы сбросив с себя задницу отдыхавшего на нем капрала. Собрался, начав крутить в уме идеомоторные акты. Вот вам, я не слабак, раскидаю вас. Великокняжеские дружины, стрельцы, гоните Романовых.
         Молодому ученому, освободившему себя от эротического томления, теперь многое стало ясным. Голограммы, глюкограммы, психограммы… Кате помогают извне, у них интересные разработки психотропных средств. Опередили их с Ивановым, но не намного. На простачков рассчитан эффект, его этим не испугаешь. Гаситель у капитана, но они же работают.                А пока он и сам примет меры. Кажется, пауза в генерации. Бобрина                трясет рукой, на которой часы, крутит перстень. Женские разработки его идей.
        Владимирский привстал, потом снова лег, ползком и перекатами приблизился к девушке.
        - Катенька, любимая! – объятия и жаркие поцелуи были не                напрасными. Бобрина возбудилась, как бы узнавающе глянула на                него.
        - Игорь! Игорек! Это ты?
        - Моя единственная! Самая лучшая. Я не могу жить без тебя. Я прошу твоей руки.
        - Да? Ты так считаешь?
        - Любовь моя! – князь снова возбудился, но теперь как активный член пары.
        Расслабление Бобриной и успех Владимирского явно кому-то не понравились.
        - Ура! Государыня, мы за тебя!
        Новые звуки испортили все начинания Игоря. У его возлюбленной блуждающий взгляд, потом глаза вновь стеклянные.
        - Ты, жалкий смерд! – девушка оттолкнула его с бешеной силой. – За тебя папа просил! Но ты обманщик, хочешь сбросить меня с престола. Я знаю.
        - Матушка! – залепетал униженный Владимирский. – Ты не                права.
        - Изменник!
        - Я ваш верный раб, вассал, – он снова на полу, ее ступня у него на груди.
        - В Петропавловку его!
        - Не хочу в казематы! – Игорь попытался вырваться, но теперь уже колено, округлое, вызывавшее в нем возбуждение, больно надавило на грудь. Руки, ее сильные, красивые конечности, тянулись к шее несчастного влюбленного князя.
        Теперь ее направляли силы, круто ненавидящие прежнюю династию. Дать власть Рюрикам, да ни за что! Дух немецкой принцессы, сумевшей стать великой государыней, правительницей огромной империи, не мог допустить подобного. Рюрики и Мономаховичи – межусобники, сами обрекли род на изживание.
        Профессор, наблюдавший за всем на экране, понял: пора вмешаться. Не совсем понятные действия Игоря, но он в опасности.
        - Полковник, ваш выход!
        - Есть!
         Водой и пеной удалось усмирить возбужденную тигрицу,                а потом вдруг все стихло. Чуть позже появился довольный капитан с приборами в руках. Виновницу всех бед в это время воспитывали Варя и ее Друг.
        - Как ты могла, недостойная, так поступить со мной? – возмущалась Варвара.
        - Бес попутал, - оправдывалась девушка.
        - И так недоразвитая, недоношенная.
        - Врете! – всхлипывая, закричала Валя. – Это авария родителей повлияла на мою психику. А так – я талант, я индиго, мадам Варвара. Вы догадывались, но держали меня в запасе. Я прозрела, я программист, я знаю языки.
        Когда Валя заговорила по-испански, потом – на языке Эллады,   партнеры обомлели. И Варе не понравился взгляд обожания, как ей показалось, направленный Другом на гермафродита. Но это же                открытие!
        Игорь, быстро оклемавшись в комнате главврача,                исследовал прибор, отнятый у Вали. Иванов не мешал ему,                сидя рядом, осмысливая все происходящее. Ему теперь                понятно, что русские патриоты не хотели, чтобы изобретение                досталось иностранцам. Не желали передавать  его и в                лапы большевиков, узурпировавших власть. Потомки                знатных фамилий, талантливые ученые поступили иначе.                Они верили в будущее России. В бумагах, найденных у                Бобриной, не только чертежи и схемы. Там выкладки                великих и особенно сильна фраза П.А. Флоренского: «…Я верю,                что кризис еще не миновал. Но я верю, что он очистит                русскую атмосферу, даже всемирную атмосферу, испорченную едва ли не с 17 века».
        Вещая фраза. Иванова вдруг переполнила гордость за свой великий народ, богатый гениальными самородками. Обидно за поругание. Как там, у Игоря Талькова? Как ты могла себя отдать на растерзание вандалам? И пусть шефы через внешнюю разведку поработают с родней Екатерины Ш за рубежом.
        Впервые за много лет похожесть на Ленина стала ему                неприятна. Да, лукавил, использовал внешность и повадки для карьерного роста. Подражал. Хотя, тому же Юрию Владимировичу это не совсем нравилось.
        Вождь, несомненно, был гением, но его поступки… Но если судить так всех, то не останется кумиров. И всегда ли правы историки! Гм. Но у него появился шанс приблизиться к истине. Эти новые разработки, а если рискнуть? Дух авантюры не чужд ученым.
        Его глубокие размышления прервал полковник-языковед. Он жаждал общения с Катей на старогальском.
        - Профессор!
        - Да, я слушаю, - Иванов отвлекся от заманчивых химер.
        - Хочу посоветоваться.
        - Пожалуйста, коллега!
        - Персонал этого заведения узнал больше, чем ему положено. Вы не находите?
        Профессор не сразу оценил вопрос.
        - Пожалуй, вы правы.
        - И что делать? Подпиской языки не удержать, я это знаю по личному опыту.
        - В ГУЛАГ их, на Колыму, - пошутил Иванов.
        - Не тридцать седьмой год, - полковник был не склонен к                шуткам.
        - Вам виднее. Это сфера безопасности. Верно, Игорь?
        Профессор потом пожалел о том, что ненароком толкнул молодого ученого. Владимирский дернулся, нажал сразу на две кнопки, зеленый луч ударил его в лоб. Но это был не лазер.
        - Секретные разработки надо хранить, как зеницу ока, - продолжал офицер, но Владимирский неожиданно перебил его не своим, каким-то гневным тоном:
        - Что сказали, дьяк? Смерды смеют болтать? Памяти Василия собор лучший, а новый им не лепить! Ослепить, вырвать язык, свинец в глотку! – кричал князь. – Басманова ко мне! Малюту! Я заставлю их молчать! И вам по чарке на пиру!
        Иванов быстро среагировал на происшествие, он выключил «Спирит» весьма вовремя. Не зря же успел посмотреть схемы, найденные в захоронке у Кати.
        - Неужели это говорил я? – Владимирский не поверил профессору, придя в себя.
        - Ты, - подтвердил полковник.
        - Из моих уст такое? Нэмы, не иначе.
        - Зомбирование идет с лету, - предположил Иванов.
        - Вмешательство каких-то агрессивных сущностей, - добавил князь. – Какое поле для исследований!
        - Прибор представляет опасность, - подытожил полковник. – И возвращаюсь к нашей теме. Утечка информации через болтливый персонал чревато последствиями. Руководство спросит с нас.
        - Мы заставим их забыть увиденное! – жестко произнес Иванов, вновь напомнивший вождя революции. – Сейчас Варвару позовем, она закодирует каналы памяти.
        - Я против гипноза и психотропов, - заявил Игорь.
        - В Сибирь, по одному, это гуманнее? – усмехнулся полковник. – Они и под сурдинку там споют резиденту.
        Иванову стало совестно за выпад.
        - Пока поступим следующим образом, - резюмировал профессор. – Подписка, угрозы. Всех на повышение, врача и сестру в Кремлевку, к Чазову, или еще куда.
        - Под контролем! – повеселел полковник.
        - Потом посмотрим. Или дезу подбросим, испытываешь препараты или все же заставим забыть, - закончил Иванов.
        - Суггестивные блокировки, - согласился полковник.
        - Да ну вас, - пробурчал Владимирский. – Комитетские осколки.
        Он вышел и попросил капитана подробнее рассказать о противоборстве систем, о том, как глушитель одолел «Спирита». Конечно, приятно, что твое создание предано тебе, но все же надо учитывать побочные эффекты. Вирусы повредили приборы старых русских или в проекте ошибка. Катенька! Я помогу тебе.
        - Хочу поговорить с Варварой и ее товарищем! – попросил Владимирский. – Лучше у нас, в центре.
        - Майор из другого подразделения, - напомнил капитан.
        - Не имеет значения. Профессор все уладит. Не волнуйтесь.
        Игорь еще не знал, какую незаменимую помощницу обретет в                лице Вали-Валентина. Продвинутое властолюбивым искусственным интеллектом на несколько лет вперед, сбросившее крепостные                узы, это создание внесет достойный вклад в их проекты и переживет всех на треть.

        31. Терпеливо, но настойчиво профессор Иванов пытался                вернуть в реальность заблудшую овечку. Специальные препараты                при этом не использовались. Методом убеждения, конечно, таких не осилишь.
        - И уголовным попахивает, уважаемая графиня, - с угрозой произнес ученый, ничего не добившись перед этим.
        - Я не просто Бобринская, я наследница престола, - не сдавалась Катя, - и закон не нарушала.
        - Ваши сборища, оргии, пожар во хмелю.
        - Эта мелочь подстроена.
        - Но драгоценности, сокровища, похищенные у кого-то. У государства, возможно.
        - Ложь! Это клады моей семьи!
        - Не много ли золота? Скажите еще, что это гномы вам                помогли.
        - Нет, духи, - Катя осеклась, прикусила язык.
        Иванов догадался, что она не хочет рассекречивать тайну                приборов, не догадывается, что они уже не у нее. Конечно,                неосторожно было разбираться со схемами, когда она в                камере взывала к гвардейцам. Приборы отреагировали,                все эти глюки и звуки – ответ на ее призывы. «Часы» и «перстень» - инновации женщин.
        - Пусть магия, - мягко согласился Виктор Васильевич, - но вы не поделились найденным богатством с государством.
        - Этой статьи сейчас нет, - отрезала Бобрина
        - Есть, дорогая Катя, - ученый по-отечески поглядел на нее и весьма вовремя. Игорь заглянул в комнату, где в кровати лежала спеленованная подруга. Все подлажено под палату в клинике, Игорь настоял: никаких психотропов. Пригрозил, что поднимет шум, уйдет из лаборатории.                Виктор Васильевич легко согласился на его условия.                Самозванка не враг, она умница и красавица, похожа на                его дочь. Ее надо привлечь на свою сторону,                задействовать в научном процессе. И, конечно, разговоры                о престоле не всем по вкусу. Выборы не за горами,                и если движение наберет силу… Опасаются   политики.
        - Все нормально, - это относилось и к девушке, и к                сотруднику, глубоко переживавшему за свою упрямую                пассию.
        - Вы согласны, что матриархальная монархия – это шанс для России? – оживилась Катя. – Как ученый, аналитик.
        - Ну, что-то в этом есть.
        - Екатерина Третья, Бобринская, это разве не звучит?
        - Да, но нет прецедента.
        - Ошибаетесь, профессор! Остатки протоцивилизации, царство амазонок. Алексеева сделала удивительное открытие.
        - Да, конечно, и мы через скифов и сарматов их потомки. Это вдохновляет, - Иванов слегка подыгрывал свихнувшейся на                фантоме.
        - Тина понесла от Руза, она влюбилась и погубила племя, - продолжала Катя.
        - Это верно, - согласился Иванов. – Руз с сыном взяли маму в                плен, она стала в семье хозяйкой. И, как я понял, обрела счастье                женское.
        - Чувства? Это слабости!
        - Да. Любящий вас князь стоит за дверью и грозит мне плахой,                если я осмелюсь вас оскорбить хоть намеком. Кинжал у него в                рукаве.
        - Игорь? – Катя задумалась. – Но были другие примеры. Мурава хотя бы. Вам надо прочитать это сочинение.
        - Уважаемая графиня Бобринская, мы изучили тему. Алексеева докопалась до автора, она это умеет. Фальшивку от подлинника                отсеять.
        - Наташка – золото, но у нее иные взгляды на власть, - заметила самозванка.
        - Феминистки по-иезуитски, - добавил профессор. – Приворотом через фавориток! Знаем.
        Он вдруг замолк, устремив взор в окно. Неужели? Кажется, там мелькнул знакомый образ. Значит, не забыла, своими волшебными средствами достигает, достает.
        Нежность, появившаяся на лице ученого, Бобриной не понятна. Она принимает ее за притворство… А он видит вместо нее другой лик. Вот так же убеждал когда-то у постели. Не пори горячку, дорогая, не играй с огнем Политбюро! Диссидентство чревато последствиями! Семья под угрозой… Убеждал непокорную, такую желанную. Своенравная не соглашалась. Только победа!..
        Виктория стоила своего знакового имени. Переворот                опасен, ваши действия несвоевременны и антигосударственны!                Убедить было невозможно, пришлось успокаивать. Лечение ради спасения, келья – вместо эшафота. И за свою шкуру опасался. Разлад, разрыв отношений…
        После смены системы они не воссоединились. Она собрала              сторонников, их деятельность в рамках закона. А каково ему?                Одиночество для однолюба трагично. Но кому об этом скажешь? Флюиды пускает.
        - В рамках дозволенного феминизма, - Иванов стряхнул                наваждение. Не во сне, наяву грезилось. Не забыла, тоже                думает о нем. Возможна и коллективная медитация девок.                Эффективность подобного подтвердили европейские                исследователи. Результаты к нему попали через одного                из резидентов. Или опыты с телепатией дали положительный                результат? Эх, Виктория, Вика…
        Их последняя встреча внушила надежду. Не чужие ведь,                внуки и внучки хотели бы видеть их вместе. Он потеплел от                воспоминаний, по-отечески поглядел на притихшую Катю.                А если и ей привиделось? На то же самое окно взор устремила. Но пора продолжить.
        - Женское движение вполне логично в рамках приличий, - напомнил профессор. – Только без этих штучек, боевичек, певичек… Алексеева же вовлекала вас в свою группировку?
        - Долго и не оптимально! Так что с Муравой? Вы  намекали.
        - Ретроутопию сочинила не совсем несчастная женщина. Потом                прозрела, ушла в монастырь. Нашла себя в подвижничестве.                Могу вам очную ставку устроить. Валент там станет                властителем.
        - А потом, ведь я же сейчас больная? – ответила девушка. – Или под арестом?
        - Вы нездоровы. Виртуальный мир разрушил психику.                Не пойму только истоков ваших галлюцинаций.                Правоохранители готовы завести на вас уголовное                дело.
        - Это контакты! Не лукавьте, Виктор Васильевич, мы прекрасно знаем, чем вы с Игорем забавлялись.
        - Откуда же утечка? – насторожился Иванов. – Князь, насколько я знаю, не болтлив.
        - У моей гвардии и разведка имеется, - похвалилась                девушка.
        - И охранка, и жандармы появятся, ежели войдете вы на престол, графиня. Ах, извините, принцесса, царевна.
        - Мы не столь жестоки, как мужчины-государи, - заверила                Катя.
        - А Пугачев, а указы о вольности дворянству? – напомнил  Иванов.
        - Это все перегибы. В моем царстве – вера, монархия, Отечество. Никаких Потемкиных и их декоративных деревень.
        - Дорогая вы моя! – с сожалением произнес Иванов. – Не                хотите вылечиться, работать с нами в центре? Гнете свою                линию.
        - Но вы же нищие из разоренного НИИ. А я могла бы помочь с финансами.
        - Устаревшие сведения, нас вернули. Даже особняк                отдали. Я бы мог перевести вас к нам отсюда. И уголовное преследование пустить под откос.
        - Из психушки? Да за вами сейчас следят, если хозяева                похожие.
        - Допустим! – ученый обманывал, ведь Катя и так находилась на территории, за которую ему пришлось геройски сражаться. Но пусть остается в неведении.
        - Какую сумму вы бы нам дали? – усмехнулся он.
        Бобрина-Бобринская вгляделась в него.
        - Вы догадываетесь! Вы знаете! – вдруг заволновалась потомственная аристократка.
        - Что именно? – не понял профессор.
        - Если вас вернули под крылышко конторы, вы знаете наверняка про приборы.
        - Какие именно? – удивился опытный руководитель.
        - Не притворяйтесь! Эй, князь, не стой под дверью. Ваша                сущность мне известна. Вы все продались, служите новому                режиму.
        - Совсем нет, дорогая, - Игорь ворвался в палату с букетом цветов. – Я на все готов ради вас, сударыня.
        - Началось, - пробурчал Иванов. – Не дали договориться                о научных поисках. Да ну вас, оба ненормальные! Дворяне,                подумаешь, знать. Да я, если хотите знать, из духовного                сословия. Мои предки на соборах вас выдвигали на царствование.                А другие Георгиевскими кавалерами были, славу Отечества                множили.
        С обиженным видом ученый удалился, оставив потомков                знатных фамилий наедине. Бобрина в смирительной, но красивой                ночнушке, а Владимирский с букетом на коленях у кровати.                Мало того, Игорь щелкнул чем-то вроде зажигалки, и видеонаблюдение за комнатой, переделанной в палату, прекратилось. Это уже                был вызов начальству, попахивало фрондой, но профессор не хотел конфликта с талантливым, чрезмерно порядочным своим сотрудником. К тому же личные воспоминания расслабили, поставили перед                выбором.
        - Тебе еще что? – гневливая претендентка не могла принять цветы, ведь руки под полотном.
        - Катюша, я скучаю.
        - И раскаиваешься, как Нехлюдов перед Масловой. Верно?
        - Возможно.
        - Тогда вызволяй меня отсюда! Верни подвижность. Ну что тебе                стоит?
        - Этого я сделать не могу.
        - Трус!
        - Но я боюсь за тебя.
        - Банальная отговорка. Пошел вон, смерд! – закричала                Бобрина.
        - Я все же знатен, - напомнил князь.
        - А служишь плебеем! Твой шеф угождал бровастому деду-генсеку. Косому.
        - Почему?
        - Он одним глазом смотрел за страной, другим – за дочерью, сам признавался. Потом деспотам, лукавым, пьяным. А мне, Екатерине Ш, вы присягнуть не желаете!
        - Поехала губерния, - сказал Игорь со вздохом. – Болезнь       прогрессирует. Вирусы престолонаследия заражают крепко и                надолго.
        - Катись ты, князь, в свою грязь! Кинула бы букет в рыло, да связаны руки…
        Владимирский удалялся молча, оставив букет на столе. Он не видел, как Катя плакала, глядя на цветы.
        А шеф тем временем готовил консилиум, а потом сбор, вроде                земского собора. Он решил пригласить сюда и тех, с кем раньше                во всем не соглашался. И, конечно, ее, незабвенную, единственную. Отношения Владимирского и Бобриной напомнили ему нечто подобное из своей биографии. Долг коммуниста, конторского ученого противостоял чувству.

        32. Судьба Бобриной была небезразлична многим, и спецслужбы это знали. Дай только зацепку журналюгам, и «утки», где деспот-орел жестоко разбирается с инакомыслием, разлетятся по свету. И никакому охотнику их уже не подстрелить. Иванову дали полную свободу действия, торопя с результатами.
        Вместе с полковником они предприняли срочные меры. Волновалась мать самозванки, ее утешили. Боевички-гвардеечки сразу притихли, почувствовав, что пахнет жареным. Драгуновой предложили должность в МЧС, очень выгодную. Но главное, она могла часто видеть бессменного министра, обожаемого ею, Сергея Шойгу. Самый уважаемый и непоседливый член правительства – ее давняя, пусть и неразделенная любовь.
        Самые «верные» у «царицы» Даша, «Дашкова», и девушка-юрист. Да оно и ясно: они потомки крепостных графов Бобринских. С ними полковник разбирался лично, очень корректно, но скрывая основное. Он же взял на себя заботу о нейтрализации персонала психушки, особенно санитаров, их призвали.
        Осложнение вызвал переезд, вернее, перемещение Кати                в Центр. Дали снотворное, успокоили. Только упаковали, она завелась                во сне.
       - Ко мне! Гвардия, вперед! – бормотала девушка.
       Попыталась вскочить, оборвала ткань. Словно лунатик                вела себя. Состояние беспокойное, явно в контакте с иными                сущностями.
        Фразы на разных языках умиляли одного полковника. Записывал через микрофон и с помощью авторучки одновременно. Ученый в его мозгу брал верх над службистом.
        Довезли, поместили в «палату» - специальную комнату. Дабы, очнувшись, ненормальная не заметила перемещения. Здесь же и блокаторы от нежелательных призрачных гостей.
        Оставалось главное: вернуть девушку в нормальное состояние, договориться о сотрудничестве.
        - Раздельное питание! – произнес Иванов.
        Профессор отказался от первоначальной идеи: собрать                специалистов разного толка. Что-то вроде селекторного совещания,                еще куда ни шло. Да и это ни  к чему! Слишком разные                подходы к причинам болезни Бобриной, противоречивы                диагнозы. Столкновения аллопатов и гомеопатов пусть                проходят на иных ристалищах. И не обязательно всем                привлеченным знать друг друга в лицо. Это соответствует и стилю закрытости его Центра.
        Варвара не просто ведьма, она психотерапевт, обладает                сильным гипнозом. Она первой вступила в борьбу с серьезным     противником.
        - Считаем до пяти! Засыпаем, чтобы проснуться здоровой! –                установки врача для Кати, что припарки для мертвого. Не                реагирует на усилие, ухмыляется. Если дать волю рукам, то                Варваре не избежать синяков и царапин на полной, довольной               физиономии.
        - Не могу! – призналась женщина.
        - Спасибо за помощь!
        Иванову нелегко было преступить черту, привлечь бывшую супругу к работе. У нее ведь тоже Центр.
        Баба Вика, его дорогая подруга, заявила просто и                ясно:
        - Подселение, что же еще?
        - Злого духа? – улыбнулся профессор.
        - Ну не вашего, конторского! Успокойся, милый! Скорее, это самозваная сущность Екатерины Великой. Клон!
        - А если истинный дух?
        - Сомневаюсь. Подлинный  астрал не благословит своего потомка на явное безрассудство.
        - Ты уверена, Виктория?
        - Сомневаешься, Иванов? А ты бы наших внуков стал прельщать, положим, идеей новых «народовольцев»-террористов?
        - Естественно, нет! – согласился Иванов.
        - А твой двойник, допустим, клон, мог себе это позволить.                Верно?
        Профессор знал, что ее не переспоришь.
        - Значит, дух демонический?
        - Астрал или заблуждающийся разумный атом. Впрочем, если следовать вашей теории эволюции…
        - Да, - Иванов перехватил мысль на ходу. – Остаточный элемент императрицы мог развиться в мстителя. Жажда монархического                реванша?
        - Вот именно. Но мы отвлеклись, Виктор. Нам надо выселить нежелательного микроба из души Кати.
        - Изгнать из подсознания, - уточнил Иванов.
        - Называй, как хочешь. Наши методы тебе известны.                Оккультизм.
        - Еще бы! Чары, магические обряды. Только одно условие,                Вика…
        - Слушаюсь и повинуюсь, о, Волька! - голосом джинна произнесла бывшая жена.
        - Без всяких отваров, зелья и прочего такого.
        - Конечно, травить не собираемся потомка Екатерины Великой. Если сглаз, порча, то попробуем снять.
        - Действуйте! Вам создадут все условия.
        Усилия колдовского сообщества были тщетны. Бобрина не реагировала на тонкие поля и все потуги чародеек. Маги высшей категории, ясновидящие, проверенные Викторией женщины были привлечены к излечению Бобриной-Бобринской.
        А профессор представлял, куда бы его упекли за такое                в иное время. Нет, при Ленине большевики-мистики имели силу и                позже. А потом… Лаврентий был умен, мог не тронуть, но вот при                Суслове! Этот демагог-аскет устроил бы погром. Как он в свое время требовал Высоцкого арестовать. Андропов едва сдержал с привлечением Брежнева.
        Женщины старались. Приворот и отворот, ясновидящие, снятие наведенного колдовства, ворожбы, порчи. Растворение сглаза. Чародейки только разводили руками и тупили взоры.
        Темное вуду Гаити само получило удар, надеясь снять контроль над несчастной. Шаманка упала, потеряла сознание.
        Матушка Матрена пыталась действовать молитвами,                старинными заговорами и обрядами. Бесполезно! Виктория призвала последнюю.
        - Заговорен? Нет, проклят тот дух, та заноза, что засела в ее душе! – сказала астанская целительница в седьмом поколении. – Только Господь Бог в силах помочь! Обратитесь к Всевышнему, Виктория. Сия чаша                не наша.
         - Извини, Виктор! – Баба Вика перебрала все свои кадры. Одну Алексееву не успела задействовать, она находилась в командировке. Да и что могла добавить молодая колдунья? Напомнить, что в старину за такое на кострах сжигали.
        Вызывать священника не стали. Варя попросила свою                пациентку, ставшую монашкой, помолиться за несчастную, заблудшую овечку.
        - Раньше бы ни за что, - призналась сочинительница ретроутопии про Мураву.
        - Теперь ты другая, - согласилась Варвара.
        - Слово божье не поможет Екатерине! Изгнание бесов я не                пробовала.
        - Начни! – сказала доктор.
        Молитва, святая вода не возымели должного результата. Хотя, не совсем так.
        Бобрина совсем замкнулась, как бы удалилась из этого                мира.
        Профессор предположил, что «бес» нашел тайное укрытие                или же на время удалился во владения своего господина,                предварительно «обесточив» завоеванную душу. Если «прописался» по законам Мироздания, то мог рассчитывать на «юридическую поддержку» своего могучего хозяина. Но это для верующих. Иванов больше                доверял Игорю и его товарищам, своим специалистам. А они твердо               верили, что сущность из другого мира проникла и укрепилась благодаря приборам.
        Игорь, обеспокоенный больше всех, переселился в свою                лабораторию, рядом с апартаментами Екатерины Ш. Влюбленный                князь во всем винил  излучения, «Спирит» и «Эмпирический                галлюцинатор». Приборы представляли главную угрозу здоровью людей. Валю, правда, задурили, но одновременно и возвысили, его чуть не совратили.
        Что это? Вирусы или невидимая защита ученых дворян? Саморазвивающиеся системы или недоработка сборщиков? Разберется и поможет своей любимой. Нэмы, им открытые, довольно своенравны. Разумные частицы матрицы?
        - Пока не выясню, не уйду! – заявил Владимирский. – И не буду пробовать на ней свои установки!.
        - Я и не настаиваю! – сказал Иванов.
        - Блокирую подходы, заминирую порталы, настрою гаситель, - сообщал Владимирский. – Но на нее – ни одного лучика, ни укола. Обойдемся без шокотерапии.
        - Мы же не садисты, - успокоил Иванов, но его вызвала                охрана.
        Исполнительная секретарша была растеряна. Ученая колдунья Алексеева неожиданно появилась в Центре, сопровождаемая Бабой-Викой. А ведь недавно распрощались холодновато.
        - Виктория? – недоуменно произнес Иванов.
        Без приглашения и согласования, но как их пропустили? Охрана лепечет и сигнал подает.
        - Не мучайся, милый, - верная, но непокорная подруга жизни вновь угадала его мысли. – Мы с Наташей обворожили охранников. Не было времени.
        - Не сомневаюсь, - буркнул профессор. – Это все, на что вы способны. – Сейчас он употребил ее же фразу.
        - Не сердись! Наташа с новой идеей.
        - Какой еще? – недовольным тоном произнес руководитель       организации.
        - Анализировала прежние сочинения. У амазонок почему развалилось царство? – начала Алексеева. – Да, не только исторические закономерности! Великое чувство, любовь помогла Рузу взять царицу в плен.                И в Мураве, выдуманной, но существующей в виртуальности, случилось подобное.
        - Но это для тех, кто способен любить, - добавила                Вика.
        - К чему вы клоните? – спросил Иванов, немного нервничая. – Намеки не для чужих ушей.
         - А ты придуряешься, дорогой! – воскликнула Вика. – Ты сам по какой причине не сдал в свое время девушку, чудачку, оккультистку, занесенную в список диссидентов в ГУЛАГ? Отвоевал, зачислил в опытную группу, воспользовался… И не побоялся с ней двух детей нажить и кучу внуков? Реабилитация или нет?
        - Вика! Но я же любил тебя и сейчас люблю! – профессор                покраснел, как первоклассник. Выпалил же такое, старый                хрен.
        - Взаимно! Но диктату не покорюсь никогда. Ладно, Наташе семейные наши разборки ни к чему.
        - Моя идея – достать квартиранта и выкинуть вон – через сильнейшее потрясение. Шок «взрыв» по системе Макаренко. Точнее, через чувство, которое движет большинством человеческих поступков, - сказала             Алексеева.
        - Только проект?
        - Готов и сценарий, дорогой! – Виктория достала папку                из сумки.
        Иванов вздохнул. Игорь против шокотерапии, да и он тоже. Что               у них?
        То, что предлагала колдунья-историк, было древним, как мир.                И князю Владимирскому в этом действии отводилась главная                роль.

        33. Представление обещало полный аншлаг, но зритель                предполагался в единственном экземпляре. Штучный, особенный,                вроде диктатора, просматривающего новый фильм в полном                одиночестве.
        Действие разыгрывалось в режиме реального времени,                в прямом эфире, если говорить по-телевизионному. Такое под силу,             пожалуй, авторам и режиссерам из Наибольшего нового театра.                Того, что находится рядом с Большим и называется «Думой».                Кое-кого из «народных» актеров с удовольствием взяли бы                в Малый или МХАТ, но они сочли бы это за оскорбление.                Ни один фильм не соберет столько зрителей и средств, сколько их вселенские спектакли, особенно перед выборами. Фарс это или драма – судить потомкам.
        Декорации потребовалось немного, чтобы полностью                уподобить левое крыло особняка закрытой психлечебницы.                Художнику-постановщику не пришлось сидеть за эскизами.                Он лишь предложил место, откуда дорогому, единственному                зрителю была обеспечена максимальная возможность просмотра.                Это лицо должно было видеть и то, что творилось как бы                «за кулисами». Имелся в виду участок двора и главный вход.                И главное, чтобы дорогой зритель ни о чем не догадывался. Все, как выборы в Думу.
        Бобриной, по-прежнему ограниченной в движениях из-за опасений руко- и ногоприкладства с ее стороны, объяснили, что везут в смотровую лабораторию. Там, дескать, новейшее оборудование, ожидается прибытие светила медицины.
        - Совсем дуру из меня сделать хотят, - проворчала Катя. – Объявить невменяемой и заточить навеки в каземат. Она умолкла, решив подготовиться к очередным испытаниям. Ей «шьют дело», но чего-то опасаются. Или ее адвокатов, или поддержки мировой общественности. Гвардеечки, видимо, в плену. А в комнатах наших сидят комиссары и девочек наших ведут в кабинет.
        - Гады, сволочи! – в ней вновь закипала злость. Если бы не эти путы-кандалы.
        Большой, светлый кабинет не то, что ее палата-одиночка.                Нет решеток, в окно видны скверик, ворота. За забором –                прекрасный подмосковный смешанный лес. Хвоя, вечно зеленая,                украшала собой участок из берез с потемневшими листьями. Свобода, где ты? Тот, непонимающий, все же воспел ее в оде «Вольность», как будто вчера это было. С ней, или с той, в северной столице? Радищев, Пугачев, Потемкин…
        Двери прозрачные, за ними снуют люди в белых одеждах. В углу монитор, мужчина в синем халате наблюдает за въездом и частью коридора. Видимо, не хочет быть застигнутым врасплох. «Ждут начальства», - догадалась плененная.
        - Кажется, прибыли? – сотрудник резво вскочил и заторопился                к выходу. Конечно же, лично засвидетельствовать свое почтение                боссу – очередные полступеньки в карьере-многоэтажке. Кате                видно, что из иномарки вышел водитель, открыл дверцу                для шефа. Но вместо него из салона появились трое в масках.                Газ в лицо, и охранник вырублен. Такая же участь постигла                еще двух угодливых мужиков. Неужели налет? А что с ней                сделают?
        Из автомобиля вылезла совсем нагая девица и устремилась к главному входу. Трое в масках, несомненно, ее спецназ. Да это же… Бобрина извивалась, пытаясь разглядеть.
        - Я Валент, прочь с дороги! – выкрикивала Валя, расталкивая                персонал. – Я повелитель будущего! Любуйтесь своим будущим,                пока бесплатно. Все футурологи, центр Циолковского признают                во мне двуполую королеву. Радуйтесь, что я здесь! В постель со                мной просятся олигархи и президенты. А где здесь Катенька-                самозванка? Я хочу покончить с соперницей!  За мной! Мочить всех                рассолом!
        Бобрина ощутила близкую опасность. Эта сумасшедшая, этот Валентин-Валент не один. Очередная группа в масках одолела забор. Они сгоняют персонал, как заложников, они рыщут, ее ищут.
        - Ее боевички, гвардеечки-трусихи и предательницы! –                выкрикивает Валя. – Они сдали свою царицу, переметнулись к мужикам. Ее некому защитить. Ищите Бобринскую, волоките на эшафот! Я ее                зажарю!
        Катей овладел не просто ужас. Это было постыдное фиаско. Ее предали, кинули. Она никому не нужна. Обезумевшие гермафродиты способны на  все. Врачей подкупили, это пахнет заговором.
        Но люди в масках, перемахнувшие забор, явно не согласны с новоявленным Валентином из Муравы. Один из мужчин, ростом выше среднего, дает знак, и его товарищи открывают огонь из короткоствольного оружия. Это газовые автоматы. Они парализуют всех. Валент подымает   руки.
        - Ищем! – старший натягивает противогазовую маску поверх первой. Двое других повторяют его движения. Они врываются в смотровую, обрывают связь и бросаются к ней.
        Бобрина не в состоянии защитить себя. Заговорщики… Им не впервые убивать монархов. Бурбоны, Капеты, Годуновы, Романовы…
        Ловко пакуют, несут в автомобиль, который устремляется прочь по лесной дороге. Маски сброшены, и у Бобриной глаза на лбу.
        - Ваша светлость, по новой? – спрашивает водитель.
        - По старой Симферопольской, - приказывает старший, и девушка               узнает Владимирского. Так вот кто ее избавитель?! Но этого быть не может! Игорь, подкаблучник, маменькин сынок. Но он же оскорблен ею, изнасилован?
        - Ты? – потрясенная Бобрина дрожит, будто от холода, хотя в салоне тепло.
        - Да, сударыня! Вы свободны! И позвольте мне обеспечить вашу безопасность!
        Очередной вираж в ее суждениях.
        - Игорь! Это ведь заговор… Это пахнет жутким криминалом. Я видела их рожи.
        - Ради вас, государыня, я готов на все!
        - Князь, вы… рыцарь… - неожиданное для нее слово.
        - Вовсе нет. Я - ваш преданный слуга.
        - С каких пор? – самопровозглашенная монархиня все еще не верила в серьезность происходящего. Но в арсенале Владимирского самое сильное оружие – истинное чувство.
        - С тех пор… - влюбленному стыдно признаться, что                страсть овладела им после «изнасилования». – Я узнал, что вы - чистокровная Бобринская.
        - А без этого? – спросила Катя.
        - Я просто обожал вас, как прекрасную девушку. Я был слаб, но мне удалось сбросить оковы близких родственниц.
        - Хочется надеяться, - Бобрина не находила подходящих терминов ни на одном языке. Конечно, она потрясена случившимся. Ее спас тот, кого она все время ненавидела.
        - Ваше движение утверждено свыше, - импровизировал Владимирский. – Монархическое, по сути.
        - Ах, полно, князь! – девушка откинулась на заднем сидении, представив, что это вечный трон. Рабочее место царицы-изгоя, всегда преследуемой. – Да, а ваши друзья, - спохватилась Катя.
        - Виноват, ваше величество! Эти господа – тоже дворяне. За рулем Андрей, штаб-капитан артиллерии. Рядом – Григорий, он граф Орлов по материнской линии.
        - Гриша! Наш! – обрадовалась самозванка.
        - Ваш. Родословно и беспрекословно! В полном вашем распоряжении, матушка-государыня, - выпалил хорошо подготовленный товарищ. У него с Алексеевой что-то завязалось, она наставляла его по истории.
        - Есть еще витязи на земле русской, - растроганно произнесла Бобрина. – Не все изменщики.
        Ей, конечно, стыдно за своих боевичек, но тактичный Игорь                этого как бы не заметил. Он заботливо укрыл любимую теплым                пледом, приготовленным заранее. Как все сложится, пока                неясно.
        - Благодарю. Вам было непросто выкрасть меня?
        - Использовали Валента, подменили пассажиров. Аристократы были рады доказать делом свою преданность. Кстати, госпожа Дашкова, Даша, и девушка-юрист от вас не отреклись. Те, из Бобриков.
        - Неужели? Милые, - у Кати появилась слезинка. – Верные вы                мои.
        - Международная общественность, поднята белая гвардия по всему миру. Узнав о том, как с вами обошлись, объединились все.
        - Как трогательно! Но Романовы – враги.
        - И у власти доказательства. Уголовное преследование… Пресса пока бессильна.
        - Понимаю, - вздохнула Бобрина.
        - Но мы нашли безопасное место.
        - Постойте, - Бобрина вдруг пристально всмотрелась в своего спасителя. – Игорь, да это ты?!
        Она будто только сейчас его узнала по-настоящему.
        - Да, матушка, Екатерина Третья.
        - Ой, не надо! – девушка как бы застеснялась всех. Она                вспомнила все, что касалось ее и Владимирского. Так обошлась                с парнем!
        - Как прикажете! Я у ваших ног.
        - Зови меня, как раньше, Катя.
        - Катенька, милая, - Игорь поцеловал ей руку.
        - И этого не надо. Ничего не надо! – освобожденная пленница                уткнулась в свои колени, натянула на голову плед. Но Игорь                готов был поклясться, что ее плечи вздрагивали. Скоро они будут                в убежище, домике, приготовленном только для них. Но                для полного исцеления еще далеко. Как помочь, усилить                выздоровление? Ту частицу, что залетела в ее мозг,                биокомпьютер из энергоинформационного поля, веничком в баньке не выпарить. Надо быть готовым. Эх, ему без своих приборов,                как без рук.
         Эврика! Надо использовать все шансы. Контакт, нэмы,                тревожитель. Не хотел, а теперь решился на активный                прессинг.
        Уже на месте, уложив любимую в постель, напоив                чаем, расставив посты из верных друзей, он позвонил                шефу.
        - Как дела, князь? – осведомился профессор.
        - Все по плану, ваше превосходительство, - ответил Игорь,                как и договаривались. – Государыня почивает. У меня просьба                к вам.
        - Слушаю, - насторожился профессор. Он не любил этого                слова.
        - Я хотел бы получить некоторые из своих  приборов.
        - Куда? Зачем?
        - Сюда, где мы укрылись.
        - Исключено, Игорь! Ты забыл об инструкции.                Ты разобрал «Спирит», усовершенствовал ЭГ. Нельзя!
        - Помню. Не выносите секретные материалы. Но мне нужно. Зреет мысль… Я соберу схемы на месте.
        - Рискованно, Игорь, перевозить. А вдруг наша императрица их найдет? Войдет в контакт.
        - Но установки мною обезврежены. И я внедрил                новинки.
        - С добавлением того, что ты подхватил из конфликта своей                Екатерины.
        - Я все же настаиваю. И прошу.
        - При встрече обоснуешь свои претензии. Наблюдай и отдыхай. Конец связи.
        Владимирский тут же перезвонил. Как ни странно, полковник поддержал его затею, убеждая Иванова.
        - У нас все под контролем, - заметил офицер. – Пусть конструктор пособирает.
         - Не забывайте! Операция санкционирована не только на                Лубянке, но и на Старой площади, - напомнил недовольный                профессор.
        - Конечно. Но настоящий покой нашим голубкам даже Воланд не в состоянии обеспечить. Ждут результатов! – полковник, видимо, знал больше профессора. – Торопят из Кремля.
        - «Спирит» еще к ним увезите! – сердился хозяин Центра. – А вы не забыли его силу?
        - Владимирский твердо заверил, что прибор обезврежен. Вирусы подавлены, - парировал полковник.
        - И он надеется безумным соединением изгнать лукавого квартиранта? А если все наоборот? Катя благодарна спасителю, эволюция сознания налицо, - упирался профессор.
        - А подсознание? И притаившийся чужеродный элемент. Он хуже инопланетного шпиона.
        - Ну, шпионами тут не пахнет.
        - Сдается, профессор, ваш ученик прав. Элемент все же свой, нашего поля ягодка. И комбинация Владимирского, хорошо задуманная, нас спасет. Вы понимаете, у нас мало времени.
        - Не хуже вас!
        - Вся королевская рать вот-вот обрушится на нас.                Запросы в МИД. Опять начнется кампания против России. У нас,                дескать, нет гражданских прав! Девушку из знатного                рода захватили, посадили в психушку, подавили невинное                политическое движение в зародыше. Как она там лепетала?                Убили, как царевича, как Романова, сына Марины  Мнишек.
        - Под вашу ответственность, полковник, - скрепя сердце согласился Иванов.
        - Согласен! Аванте! – полковник не сказал главного:                на него вышли такие люди, от которых зависит все, а не только                обещанные генеральские погоны. И они имели собственные                мнения, не прислушаться к которым не посмел бы никакой                генералиссимус.

        34. «Седина в бороду, бес – в ребро» - эта пословица не для                Иванова, даже бывшего в разводе, примерного семьянина.                Но вот в исследованиях он был молодцеватым кавалером,                ищущим новое, неизведанное. Страсть к тому, что могли                дать ЭГ и «Спирит», напоминают желания плоти. Тут еще                Катя и ее перевербованные боевички, красавицы-колдуньи                из круга Алексеевой, с которыми у него завязалась творческая                дружба. И, конечно, Виктория!
        Товарищи-комитетчики в девицах свою выгоду видят,                влияние на шейхов и премьеров продумывают. Все вместе                гордятся, это именно русские умы придумали устройства,                до конца не понятые. Жаль, что эмигранты, что за кордоном.                Семьдесят процентов открытий США сделано бывшими                подданными России. Обидно! И все больше вопросов к тому, кто все затеял, к Ильичу, Ульянову-Ленину.
        Словно предвидя упреки, гениальный дух упрямо не шел на контакты. Не доверяет, конспирация? Или помехи? У Иванова в его подмосковном центре аппаратуры все больше. Группе непризнанных гениев созданы все условия, в том числе и тем, кто прорывается в нанотехнологии будущего. Элементы «Спирита» не избежали атомного переконструирования. Игорь пока в «бегах», с ним и новоявленный «Валент», ассистентка от высшего сознания.
        Но профессора не остановить.
        - Погоди, дорогой вождь! Ты не уйдешь от ответа.                Десятилетия молились на тебя, так будь добр отозваться. Это я, тебя чтивший полвека.
        Ученый догадался: надо переместиться со всеми приборами подальше от лаборатории. Сюда притягивались разные частицы, сущности революционера они претили. Им в место силы перебраться, или туда, где духу комфортнее беседовать.
        - Есть такое место! – воскликнул Иванов. Еще бы слово заменить и получится: «Есть такая партия!»
        Горки – самая подходящая территория для сомнительного эксперимента. Данные биолокации, свидетельства экстрасенсов у него в шкафах. До метра все проверено.
        Где, если не там, можно начать доверительный разговор с                «думающим атомом». Так Циолковский  отзывался о вечной душе, об астрале, по мнению других. Дух не душа, но в поле планеты есть                ячейка для каждого. Выманить на контакт не так-то просто, здесь                блюдечком с голубой каемочкой не обойдешься. Это героев                Ильфа и Петрова можно было приманить материальными                ценностями.
        Профессору устроили флигелек, комнату в Горках, и он                там попытался выйти на связь. Посвященных в затею было                несколько.
        - Ильич, дорогой, - вначале умолял Иванов, а потом                пошел на хитрость. – Вы не правы, я либеральный профессор,                вызываю вас на дискуссию! – Виктор Васильевич взял наугад                том Ленинских сочинений и стал цитировать. – Под                равенством вы понимаете уничтожение классов, но они этому                противятся. Чушь собачья! Государство и революция – это                страшная работа. Вы обвиняете эсеров и несете бред:                подчиняться надо вооруженному авангарду всех эксплуатированных и трудящихся – пролетариату. А коммунальное устройство нации… Сами-то – групповщина.
        Тревожитель Игоря гудел полчищем комаров. Ученый добился                своего: возмущенный дух ответил своими фразами, а потом вдруг                ласково обратился к контактёру. Умел навязывать свои авантюрные                идеи.
        - Батенька, вы должны! Это архиважно, станьте моим наследником! Продолжите начатое мной. Мы с вами похожи, товарищи, все пойдут за вами! Новый Интернационал и вы – его лидер. Решайтесь! Соблазн власти погубил многих.
        Флюиды, заманчивые предложения, были настолько сильны, что Иванов поначалу растерялся.
        - Пусть я «старик» и «посторонний»… Именно вы, с фамилией Иванов, возродите партию, возглавите НЭП. Капитализм построен, истинная, непобедимая социальная революция обречена на успех! В Швейцарии есть счета партии.
        - Да ну вас! – Виктор Васильевич отключил питание. Дух не в себе, как и Ленин в последние годы жизни, несет ерунду. Или же… Или он лукавит, вербует сторонников даже оттуда. Нет уж, хватит крови российского девяносто третьего! До сих пор сердце содрогается, когда на Пресне бываешь.
        - Хватит кровавых экспериментов! – крикнул Иванов, и дух, обидевшись, пропал.
        Ошибка. Теперь астрал уйдет в подполье. Профессор понял: надо попробовать контакты в Кремле. До сих пор экскурсоводы говорят о шорохах в бывшем кабинете Ильича. Тогда, до ранения, он еще был в уме, в себе, трезво смотрел на обстановку. Иванов застанет дух врасплох,                ночью и задаст главный вопрос, волнующий общественность и                поныне. При содействии генералов ФСО это было сделать                несложно.
        - Ильич! – по-деловому обратился Виктор Васильевич, когда ему обеспечили уединение в нужном помещении. – Как товарищ, долго бывший в партии, как человек, отдающий вам уважение, как мыслителю и основателю. Прошу без эмоций, дорогой Владимир Ульянов! Даже если в аду, совет будет принят.
        Вздох, донесшийся из прибора, подтвердил, что его слушают. А кое-какие наработки Игоря закрыли сущности все выходы.
        - Вопрос главный на сегодня: выносить ваше тело из мавзолея                или нет? Это архиважно! Но вы основатель государства, а мы -                преемники.
        - Ради науки, опыта, - послышался глухой голос. Но хотелось бы в землю, к маме. Я не виноват за их опыты.
        - Какие?
        - Ваши предшественники, большевики-мистики. Этот Богданов                с идеей ГОМО-ФУТУРИС. Я не мог тогда останавливать их! Кровь                в основу. Воскрешение мертвых. Чушь! Красин тоже хорош…                А Бухарин выдал с издевкой: «Были мощи Сергия Радонежского,                теперь мощи Ленина». Патриарх Тихон тогда еще заметил: «Какие мощи, такие и благовония». Я не просил. Передайте это своим. За поступки страдаю.
        - Но что делать нам?
        После глубокой паузы вздох раскаяния. И вдруг гениально-                лукавое:
        - Вы не хотите брать ответственность, верно? У вас нет ядра –                партии. Примкнувшие чиновники и разваливающаяся команда                подхалимов.
        - Я не политик! – отрезал Иванов.
        - Но часть электората. Хорошо, что на смену временному вашему правительству идет закаленная лубянская когорта.
        - Кто? – не понял профессор.
        - Узнаете позже, батенька.
        - Но вы увиливаете, Владимир Ильич. Вы тоже побаиваетесь, отучились принимать решения единолично?
        - Я хочу посоветоваться с товарищами, ждите, - вдруг объявил дух. – Дайте выйти, господин из КГБ. Жандармы!..
        Опасаясь, что сбежит, Иванов все же снял часть ограждения.
        - Только не с Троцким, разумеется, - добавил, сомневаясь, Иванов. – И Сталин не может быть объективен, ибо он обижен Хрущевым, взявшим реванш.
        - Послушать Троцкого и сделать наоборот. Ошибаешься, Коба доволен, - ответил Ленин. – Он получил по заслугам: и погоны, и награды. Хотите взглянуть?
        - Вам виднее, - профессор не торопился туда.
        - Внимай! – голос появился раньше минуты. – Тут про НЭП все еще говорят, о подъеме экономики. Сокольников одобряет, Бухарин не совсем. Что, Наденька, а вы, Инесса? Дам к власти? Согласен! Слушайте наказ, товарищ Иванов. Повремените с выносом, но данный вопрос обострите! Пусть миллионы выгодных экскурсий, богачи поторопятся со всего света! Деньги в особый фонд, мой фонд! Для поддержки больных, малоимущих, детей. Средства под контроль новому Владимиру. Чтобы ни копейки не украли!.. Что вам, Феликс Эдмундович? А! Особое мнение                Дзержинского. За сохранность фонда отвечают пусть и Сережа И.,                и Коля П. Этим он доверяет больше всех. Это будет мой вклад,                это реабилитация, если хотите! Владимир, Сергей, Николай -                у руля.
        - Мудро! Гениально, Владимир Ильич! – не удержался растроганный Иванов.
        В прозорливости им не откажешь. Идеалисты и  практики.
        - Эх, профессор, думаете, нам легко, призракам? Иосиф нелюдим,                всеми брошен. Но все же братство, равенство, счастье не просто                утопия. Мы заблуждались во имя светлого будущего. Этап постижения истины.
        - Вечные ценности, они будут всегда с нами, - согласился                Иванов.
        - Спасибо! Фонд Ленина не забыли? А потом в землю, на покой, если возможно. Потомки простят, если нам повезет. И тогда, вероятно, нам выпадет амнистия.
        - На реабилитацию надеяться можно, - предположил профессор. Но в потустороннем мире, кажется, очередной переполох. Вроде монархисты затеяли психическую атаку. Как в кино.
        Голоса, прерывающие докладчика, выстрелы, помехи, на фоне которых якобы сущность высказывала пожелания, усилились. «Внешний враг», потом – шпионы среди своих.
        Вероятно, там возобновилась фракционная борьба.                Ученый представил тела, выпрыгивающие из котлов со смолой.                Истопники рогатые, пролетарии, но не проявляли классового                сознания в отношении грешников. Только Ягода со своими                склянками имел преимущества. Да, не позавидуешь им! Впрочем, картины Дантовского ада – скорее плод фантазии автора. Но ему хотелось бы узнать об этом как можно позже. А может этот фарс пришельцы затеяли или «гости из будущего»?

        35. Убежище было надежным. Служба защиты свидетелей                поделилась. Но все складывалось не совсем так, как предполагала     Алексеева.
        Конечно, Бобрина была благодарна своему спасителю, но ее постоянно что-то тревожило.
        - Игорь, ты из-за меня? – спрашивала Катя.
        - Да, моя царица! Я прошу вашей руки. Я готов ждать                вечность.
        Для нее это полная неожиданность.
        - Ах, князь! – на лице девушки растерянность.
        - У нас много сторонников.
        - Надеюсь. А есть ли верные?
        Владимирский видел, что любимая словно заморожена. На что это похоже? Да, сказка о Снежной королеве. Там Герда, но это, скорее, он. Катя словно Кай, ею по-прежнему управляет чужая воля. И не обязательно дух великой прапрабабки. Надо через свои новые контакты ему                действовать. Неужели не откликнется на его просьбу                Иванов? Григорий и Андрей постоянно на связи. Надо бы и                полковника задействовать, мужик отличный, настоящий ученый-                чекист.
        Кажется, сработало! Владимирский не знал, что и Виктория                насела на профессора. У них новая пора – через внуков и внучек                повтор юности. А еще говорят, что в одну и ту же воду нельзя дважды               войти.
        Приборы доставила Валя, его новая ассистентка. Она не только сказочно поумнела, но и расцвела нездешней красотой. Обаяние молодки и спортивного юноши слилось в неповторимую гамму качеств, отливов и приливов.
        - О, моя государыня! – Валя поцеловала девушке руку  в                поклоне.
        - И ты с нами? – Бобрина прослезилась. – А я думала, что Валент – это маска.
        - Всегда ваша. А господин князь – мой руководитель, если                позволите.
        - Естественно, фрейлина.
        - Я счастлива. Надеюсь, сохраненные вами детали пойдут на пользу всем, - оживилась «царица».
        - Они – залог успеха, государыня.
        - Я надеюсь видеть вас возле себя, - сказала Бобрина с прежним гонором.
       - Вы великодушны, матушка. Мы переберем схемы.
       Сближение Кати с гермафродитом вызвало чувство ревности и досады у Игоря. Соперница, этот Валент, на многое способен. Но им же надо и работать. Оставалось только напомнить об этом.
        - Я готова, мой шеф!
        Валя-Валентин охотно набросилось на тему. Как одержимый работал и Владимирский. Он теперь знал, кого из союзников найдет в энергоинформационном пространстве. И еще… Он почувствовал, что Катя ревнует его к Валенту. Только не ясно: Валю к нему или его к Вале? Этакий инновационный любовный треугольник. Кажется, все же перевес в его сторону, уводила его от помощницы. И опасалась: не пробудится ли в ней вновь «Валент».
         - Есть! – возбужденный голос ассистентки прервал их                прогулку внутри двора. – Шеф, тревожитель их зацепил. Там                такое!
        В планы Игоря входило совместное прослушивание.
        - Мы идем! – Владимирский увлек свою пассию к                воспроизводителю. Шумы прерывались возгласами, хлопками.                Но то, что можно было понять, иначе, чем криком души, назвать было нельзя.
        - Долой незаконных! Принцесса Августа – наша царица!                Не смейте, Гриша, Салтычиха, урод рода! Сама тварь!                Романовых под корень! Товарищ  Троцкий, заходи справа. Болезнь левизны… Да! Круши Колчака! Алексея Второго – на престол! Боже, царя храни! Ягода – яду!
        - Что это такое? – в ужасе воскликнула Бобрина, прижимаясь к Игорю, как тогда, во время насилия.
        - Часть моего улова в подземелье вблизи Ивановского монастыря. – А иное – загадочно! – Владимирский обнял любимую, благодарно взглянув на «Валента». Да, вовремя она явилась к ним в мир. Варя славно позаботилась о ней.
        - Поясню, с вашего позволения, - тихо сказала Валя. –                Артур Конан Дойл первым дал классификацию духов.                Спиритизм – его конек. Это продолжение земной борьбы за власть.                В России – очередной накал страстей, переворот, сражение                за Кремль. И в мире неуспокоенных – всплеск неживой                активности. Разборки династий, большевики сводят счеты с новопоступившими. Это все грешники, святые-то в раю.
        - Кошмары! – выкрикнула Бобрина, ища спасения на груди своего рыцаря. – Не пускай их, дорогой!
        - Я с тобой, любимая! – прошептал Игорь, целуя ее,                возбуждаясь.
        - Они пытаются, но тщетно, влиять на мир живых, -                продолжала Валя. – Однако тревожат и наши души. Смущают.                Вот слышите, Брежнев и Борис столкнулись в виртуальном                поединке. Значит, где-то дискуссия вождей или историков.                Вот   Молотов   что-то  доказывает.  Значит,  Вячеслав  Никонов,        внук-политолог, где-то возле нового лидера, гнет линию                государственности.
        - Это хуже, чем страшный суд! – воскликнула Бобрина. – Я не хочу такого. Игорь, прости. Вон, вон из меня, осколок прошлого. Господи, спаси мою душу! Не хочу престола!
        Катя задрожала, теряя амбиции и сознание, но бодрый голос из приемника потряс всех.
        - Милые пра! Не бойтесь. Всевышний великодушен и                милостив! Да, я Аро, ваш потомок! Тревожитель нашел меня!                Душа вечна, но каждому по заслугам. Положите конец вражде,                ведите людей к свету. Катя, соединись с Игорем. Мы, потомки,                любим вас! А ты, дух непутевый, клон, астрал-смутьян, на место! И вы угомонитесь, улей элементарных частиц. Хватит с вас и прошлых                заслуг!
        Все стихло. И Бобрина была другой. Это Катя, милая,                нежная, но все же своенравная, не хотела отлипать от                своего милого. Они вместе, и она знает свой долг не только                жены и матери. Будущее повлияло на нее, как и прошлое, думал                довольный Владимирский. Но захочет ли она взять его                фамилию? Опять конфликт с мамой и родней. Впрочем, ему на это наплевать. Он несет Катю на руках, как герой. Он налился мужской силой, он берет ее напором.
        …Покой им и не снился. Катя оценила его как мужчину. О покое счастливым молодоженам и не мечталось. Ночью они наверстывали упущенное, днем одолевали дневные заботы. Ведь надо было как-то легализовываться.
         Располневшая, похорошевшая медичка Варвара прорвалась                в их убежище с помощью  своей бывшей подопечной. От нее же она и узнала о контактах с  потомками.
        - Только скажи, Игорь? Эти, из будущего, они такие же?
        - Я не разобрался. Вроде бы не мутанты, - ответил                ученый.
        - Эти, Аро и Алекс, не одно существо? – настаивала                футуристка.
        - Да нет, - удивленный Владимирский не понимал ученого медика, одержимого своей идеей будущего.
        - Вспомни, были ли они рядом?
        - Погоди, Варвара. Ты имеешь в виду двуликого Януса?                Да, появлялись, пожалуй, по очереди? То Алекс, то Аро. Исчезал один, возникала другая.
        - И, возможно… Очень схожи их черты?
        - Но они же родные, почти близнецы.
        - В одном существе две плоти. Это дети индиго!                В центре футурологии имени Циолковского считают, что идет время двуполых.
        - Предположение весьма спорное…
        - А что тут плохого? Валент из Муравы – это предсказание                оракула. Девушка ясновидящая, сейчас – Христова невеста.                И подтверждает гипотезу ученых. Женское и мужское в одном теле, в одной душе. Исчезнут вечное противоречие полов, вражда, ненависть.                Чередование стадий, а наш Валент  подтвердит это блаженство, вызванное эволюцией.
        - Пусть будет так. И Валя, надеюсь, будет счастлива. Ты сберегла ее, спасибо.
        - Я давно наблюдаю за ними. Это дети индиго, их все больше. После 1998 года детям дают двойные имена. Александры, Жени, Вали – все чаще. И на Западе это же.
        - Еще не факт, - возразил Игорь. – Скорее, мода на имена. Виктор – Виктория, Жанна – Жан…
        - Знак, поворотный круг! Половые изменения у младенцев                незаметны, но подойдет срок зрелости. Или их дети станут гениями и долгожителями.
        - Возможно. Но тебе не надо волноваться. Время покажет, гипотеза не лишена перспективы.
        Владимирский облегченно вздохнул, передавая беременную ее мужу – Другу.
        Гостей радушно встретила Катя, посадила за стол. Потом они с Варварой решили посекретничать, а Владимирский поделился сомнениями с ее мужем, как теперь стало известно, тоже из бывшей конторы. Он и спецназ прошел в свое время.
        - Если допустить, что тело двухзначное, то, как поведет себя астрал? – сомневался Владимирский.
        - Все зависит от поступков данного существа, - предположил служивый. – Образ действия записывается на кассету.
        - Но духи, скорее, клоны.
        - Что касается двуполости… Тебе не приходилось жалеть, что ты не родился женщиной? Иногда?
        - Опыты реинкарнации наводят на мысль, что я был таковой в прошлом, - признался Игорь.
       - Вот видишь, теория переселения подтверждает предположение…
       - Надо осмыслить такое развитие.
       Но это было не все. Новое, заманчивое предложение                застало их врасплох. Отнюдь не своей новизной. Оно исходило из уст бывшего полковника, ставшего бравым генералом. Обращался                возведенный в чин в основном к Кате и на тех языках,                которыми она владела. И жена переводила Игорю отдельные фразы с немецкого и итальянского. И тогда Владимирский недоверчиво качал головой.
        - Не думайте, что это провокация, - говорил генерал. –                Я от имени важных людей, имеющих власть. И не                сиюминутную.
        - Охотно верим, - засмеялась Катя. – Вы посланник  команды.
        - К вам никаких претензий. Вам предложено создать движение неомонархистов. Да, в противовес ортодоксам. Два знатных рода сливаются в один. Но приоритет за госпожой Бобринской. Ее наработки матриархатной монархии понравились многим людям.
        - Тем, кто у власти? – веселилась Катя. – Игорь, ты готов  видеть меня царицей?
        - Кем угодно, дорогая. Ты и так королева моего  сердца.
        - Движение не левое и не правое, особенное, - убеждал                генерал. – Голоса женщин, монархистов, консерваторов за вами.                И Запад не посмеет нас упрекнуть в отсутствии демократии. Вам создадут все условия.
        - Политика не для меня! – сказала Катя. – Хотя, знаете… В программе – социализм заложен. Понравится ли он олигархам: Ведь они по-прежнему заправляют?
        - Они сами вышли из комсомола. И понимают: их век короток. Социальное, демократическое, пусть и монархическое государство обеспечит им отставку. Игорь, уговорите супругу. Или вы сами все еще мечтаете о престоле?
        - Уж нет! Увольте! Мне науки и семьи хватит.
        - Обсудите. Возможно, сплочение нации и дружба с другими                народами у вас в программе. На роду написано именно вам,                наследникам знатных фамилий, имевшим контакты с прошлым и                будущим.
        Лукавая усмешка пробежала по лицу бывшей претендентки на российский престол.
        - Скажите, генерал, царские вклады, золото дореволюционной                России отдадут японцы и британцы, приди к власти потомок                Романовых?
        - Монарх сможет предъявить им счет, - согласился гость.
        - А вы хотели бы стать в моем, допустим, кабинете шефом полиции, министром внутренних дел? – спросила Катя.               
        - Не отказался бы, - признался генерал. – Но меня больше МИД привлекает. Языки пригодятся.
        - Спасибо за откровенность. Мы подумаем. Верно, мой супруг? – спросила Катя.
        - Естественно, - буркнул Игорь, не зная, как избавиться от назойливого совратителя душ.
        Гость удалился, и ученый дал волю своим  эмоциям.
        - Да шутила я, - успокаивала его Катя. – Играть люблю. Сдаешь нам их троны! Пусть ножки сами им подпиливают.
        - Я о другом, дорогая. Сдается мне, генерал копается                в наших приборах. И правящей команде их демонстрировал. Не                заразился ли он и другие вирусом, манией монархической передачи              власти?
        - Бес вселился в него и еще кого-то? – догадалась                Катя.
        - Дух соблазна переместился. И значит, страну ждут новые испытания, - волновался князь-государственник.
        - Но мы-то не допустим такого. Налаживай свои приборы,                а потом вместе обсудим. Кажется, наш индиго уже дает о себе знать в моем чреве.
        - Моя милая! – Игорь обнял Катю, но не стал ей высказывать  свою догадку. Их наследник (или наследница), плод уловил суть беседы с генералом.