Весталка 06

«Марк!» - Сердце жрицы учащенно забилось в груди.
Несмотря на то, что знакомы они почти год, каждый раз при виде Марка, она, будто околдованная его чарами, теряла рассудок. Встреча с ним всегда вызывала бурю эмоций в душе, колени подгибались, и хотелось упасть… упасть в его объятия, прижаться к широкой груди и почувствовать сильные руки, крепко обнимающие ее, заставляя забыть обо всех невзгодах и бедах! Ей хотелось утонуть в его бездонных черных глазах, хотелось слышать нежные слова, слетающие с желанных губ… О, боги, как ей хотелось быть простой девушкой, необремененной службой весталки!
Взяв себя в руки, Лициния обернулась, медленно и грациозно, стараясь вести себя легко и непринужденно.
- Осторожно, Марк Красс! Как бы тебя кто не услышал, - заговорчески проговорила она и улыбнулась, отчего на щеках заиграли соблазнительные ямочки.
- Помилуй, Лициния! – ответил мужчина, словно завороженный глядя на прекрасную деву. - Кто же мне поверит? Ведь в Риме все считают меня мошенником и лгуном*.
- И если не все, то многие боятся тебя, - заметила жрица, - и ненавидят, а в тайне мечтают о твоей скорой кончине.
- Что же с того? – пожал плечами Марк Красс.
- А то, мой милый друг, что оклеветавший или оскорбивший весталку, карается смертью. Так зачем искушать судьбу? Или жизнь тебе боле не мила?
- Неужто ты будешь горевать по мне? – наигранно удивился он.
- Не то, чтобы очень, - ответила Лициния со скучающим видом, - просто считаю бессмысленную смерть глупой.
Марк лишь усмехнулся на ее слова. Его забавлял тот театр, что они устраивали при встрече на публике, дабы не давать злым языкам лишнего повода для сплетен.
Если бы не строгие нравы, правила и уставы, Марк бы давно женился на Лицинии. Он считал противоестественным лишать хорошеньких девушек любви, ласки и наслаждения. Зачем погребать юные тела под бесформенными длинными одеяниями, скрывающими фигуру?.. «А обет девства! – со злостью думал он. – Самое настоящее проклятье!»
Но Лицинию и Марка не остановили ни обет, ни запреты, ни угроза смерти. Ничто не могло заставить их отказаться от тайных встреч, таких коротких и редких, похожих на сладкий сон. Лишь наедине друг с другом они оба срывали маски и становились сами собой. Они еще не преступили дозволенной черты, но сопротивляться искушению с каждым разом было все сложнее. Страстные поцелуи становились все настойчивее, объятия более жаркими… Иной раз казалось, что остановиться невозможно… О, эти мягкие губы, эти пылкие прикосновения…
Встряхнув головой, желая избавиться от чарующего наваждения, мужчина взглянул на деву ничего не выражающим взглядом. Слегка поклонившись, он произнес:
- Не буду более обременять тебя своим присутствием. Желаю тебе доброго дня… - и помедлив, он тихо добавил: - Амата, - вложив в это слово все свои чувства.
Вспыхнув, весталка поспешно отвернулась и пошла прочь.
Эирин и Матиасу – верному слуге Марка Красса, пришлось прервать беседу и последовать за своими господами.
Стараясь унять бешено колотящееся сердце, Лициния сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, и попыталась сконцентрировать внимание на… на чем угодно, только не на Марке! Фрукты! Ей следует купить фруктов! И она твердым шагом направилась к знакомой лавке, где торговал египтянин по имени Яхмос. Он отобрал для весталки зрелые, здоровые плоды груш, яблок, слив и винограда, а к ним добавил пару спелых персиков – восточных яств, которые не так давно начали завозить в Рим с востока. Отблагодарив торговца, Лициния собралась уходить, но Яхмос остановил ее:
- Подождите, почтенная! – И достав из ящика крытый глиняный горшочек, протянул его жрице.
Девушка улыбнулась, принимая дар и, попрощавшись, двинулась к дому Весты.
Прошло больше трех лет, но семья Яхмоса не забыла, как Лициния спасла их дочь. Четырехгодовалая малютка слегла от неизвестного недуга. Один из соседей, возомнивший себя врачевателем, пытался вылечить маленькую Фебу, но тщетно. А денег на знающего человека у семьи не было. Прознав о несчастье, весталка в тот же день наняла лучшего лекаря и отправила его к Яхмосу. Он подоспел вовремя, еще день-другой и Феба бы отошла в мир иной.
Сначала Яхмос отказывался брать деньги Лицинии за товар, но весталка все равно оставляла мешочек с монетами на прилавке. Не зная, каким образом воздать деве за спасение дочери, Ламия – жена египтянина решила сделать для жрицы подарок – медовое лакомство с орехами и сухофруктами. Выяснив, что это один из любимых десертов жрицы, Ламия и Яхмос воспрянули духом. И с тех пор глиняный горшочек с лакомством стал традицией.

* * *

Лициния! Любимая моя, свет очей моих! Прости за молчание и прости за невыносимо долгую разлуку. Увы, важные дела за пределами Рима не терпели отлагательств. А отправить послание я не решился, слишком рискованно. Я готов рисковать чем угодно, но только не твоей жизнью! Ты дороже мне всех на свете! Дороже луны и солнца, дороже богов, дороже всех сокровищ!
Денно и нощно я думаю лишь о тебе, и о тех мимолетных мгновениях, что дарует нам судьба… И я хочу, чтобы ты знала, - ни время, ни тягостное ожидание не страшит меня. Я готов ждать тебя хоть вечность! Ибо ничего и никого мне не надобно, кроме тебя, дорогая моя Лициния! Ты – мой воздух, моя радость и счастье. Ты – единственное, что держит меня в этом мире… Ты для меня все!
На веки твой,
Марк Красс

Вздохнув, весталка откинулась на подушки, закрыла глаза и приложила письмо возлюбленного к груди. «Десять лет… еще десять долгих лет... О, боги, за это время я сойду с ума!» – с горечью подумала она. Счастье было так близко и в то же время – так далеко…
Лициния с волнением и трепетом ожидала очередного тайного свидания, отсчитывая недели, дни, часы. Она знала, что играет с огнем, но ничего не могла поделать с собой, не могла приказать сердцу: «разлюби»! Хуже того, не так давно она стала замечать, что тело ее требует большего, что поцелуев и страстных объятий боле недостаточно.
Сперва весталка не смела и помышлять о нарушении данного обета, пытаясь сопротивляться плотским желаниям. Но с каждой последующей встречей голос разума становился все тише и тише, пока и вовсе не умолк.
Не в силах противостоять зову тела, Лициния сдалась:
- Это произойдет сегодня, - решила она. – Сегодня…
Неожиданно раздавшийся стук, заставил девушку вздрогнуть.
- Госпожа, ваше время службы скоро начнется, - раздалось за дверью.
Поднявшись с постели, весталка свернула послание Марка и, сжав его в кулаке, вышла из комнаты.
- Как закончится мой черед, я желаю принять ванну.
- Хорошо, госпожа, я все приготовлю, - поклонилась Эирин.
А жрица в приподнятом настроении отправилась в храм.
- Лициния Амата! – окликнула весталку рабыня. – Я ведь вас еще не отблагодарила… Спасибо вам! – с чувством произнесла она. – Спасибо вам за все!
Лициния кивнула в ответ, улыбнувшись.
Сменив Клавдию Амату, девушка подождала, пока та не выйдет из храма, а когда шаги стихли, она разжала кулак, поцеловала смятое письмо и бросила его в Священный огонь Весты. Ярко вспыхнувшие языки пламени, взметнулись вверх, испепеляя компрометирующее послание и сохраняя тем самым тайну весталки.


* Марк Красс был известен своими махинациями; богатство он приобрел благодаря удачной продаже домов и прочего имущества жертв военачальника Суллы. Он также создал собственную пожарную бригаду, но не для того, чтобы помогать несчастным, чьи дома охватывал огонь, а чтобы выкупить горящую недвижимость за бесценок. Если хозяин дома соглашался на сделку, то Марк приказывал команде тушить огонь