Ледяные цветы Шедевр ревности

Дни летели, словно птицы, убегающие от приходящей зимы. Иней покрывал ещё зелёную траву, тщетно стремясь догнать перелётных созданий неба. Всё, к чему стремилось лето, было стёрто безжалостной ладонью времени. Крестьяне спешили убрать урожай, пока он не замёрз на полях.
Граф Малей фон Ленгер выгнал из своей спальни конюха, пригласив в неё первую же девушку, проявившую себя с лучшей стороны. Для своих потомков он искал здоровую и умную мать. О личных чувствах графа речи даже не шло.
Пассия в его покоях не ночевала, как и он сам. Отчего-то спать на постели, где он только что был с женщиной, Малею претило.
Хадель, отлучённый от господина, ходил мрачнее свинцовых туч, что каждый день обещали исторгнуть из себя снег, вместо ледяного дождя.
И вот, на третьем месяце осени наконец выпал снег.
- Господин, - девушка была из ближайшей деревни, по-другому к графу обращаться она не смела, - мы можем поговорить?
Минуты три он игнорировал её присутствие, заканчивая читать отчёт о положении дел в столице. И только когда она уже сдалась, решив, что прийти сейчас было не лучшим решением, он отложил бумаги в сторону и посмотрел ей прямо в глаза.
- Что-то случилось?
- Я больше не смогу приходить к вам в спальню, господин.
- И? – казалось, он даже испытал облегчение, - Что это значит? Ты возвращаешься в родной дом?
Девушка вдруг почувствовала себя отвергнутой.
- Нет, - на этот раз её речь звучала гораздо смелее.
- Тогда что?
- Я беременна.
- Вот как? – безразличие в голосе графа резало не слух, но сердце.
- И это всё, что вы можете сказать?
- Появление наследника – не моя цель, это приказ короля. Но если ты родишь дочь, я заставлю Его Величество признать за ней право наследования титула графини.
Граф снова начал разбирать бумаги
- Вас только это интересует?
Он поднял на девушку, имя которой даже не попытался запомнить, презрительный взгляд.
- Не беспокойся, ни ты, ни ребёнок не будете ни в чём нуждаться.
- Я не об этом. Разве вы не должны обрадоваться? У вас же появится ребёнок.
Малей устало вздохнул. Ему было абсолютно наплевать на прекращения его рода, тем более, что вся его родня и так уже обитала на том свете. Но вот объяснять свои страхи и суждения он отнюдь не горел желанием.
И делать этого Малей не стал.
- Вы бездушный человек, - она обиделась и вышла из кабинета, спеша скрыть слёзы.

Шло время. Чем дольше находилась будущая мать рядом со своим господином, тем крепче становилась их связь. И вот, когда женщина наконец родила, они уже успели стать хорошими друзьями.
В этот ясный день Вингель снова был вынужден посетить дом графа. На сей раз уже один – глава королевской канцелярии неожиданно тяжело заболел и вот уже несколько месяцев не мог встать с кровати.
- Доброго дня, милорд! – поздоровался он, - Поздравляю с рождением дочери!
- Доброго, - отсутствие манер было неизменным спутником Малея, - сколько хлама ты мне привёз на этот раз?
Вингель лишь молча передал все необходимые документы графу.
- А вы изменились... – неожиданно заметил он.
- Надеюсь, не в лучшую сторону.
- Вы стали добрее. Или это лишь моё воображение?
Малей усмехнулся, делая приглашающий жест в сторону дома.
- А ты думал, что я некое чудовище?
- Слухи вас именно так и описывают.
- Хорошие слухи, мне они нравятся.
- Но вы им совершенно не соответствуете.
- Ты больно много видишь. Без протекции Его Величества это весьма опасно, знаешь ли...
Вингель вдруг осознал, что переступил черту дозволенного. Не подобало простолюдину так говорить с графом. Более того, будь на месте Малея кто-нибудь другой, у юноши уже возникло бы немало проблем.
- Ну, ты уж прости, что не соответствую образу здоровенного и жестокого дикаря. Хотя, возможно, мне ещё удастся поменять твоё мнение, а то ты слишком беспечен в моём присутствии, Вингель.
- Прошу прощения за грубость, - намёк был понят правильно.

Граф занялся делами, ребёнок крепко спал, так что Луция решила воспользоваться возможностью пройтись в тишине и подумать о чём-то отвлечённом. За последние девять месяцев Малей успел многому её научить, так что размышления стали для неё весьма частым явлением.
Яблоневый сад неподалёку от дома был её любимым местом. Это знали все слуги.
- Госпожа.
- Ох, Хадель, ты меня напугал, - девушка отступила от конюха на несколько шагов, стоило тому появиться из-за дерева.
В руке он держал косу, в другой – ещё неспелое яблоко.
- Вы ведь уже родили... Так почему?
- Почему что? О чём ты говоришь?
- Почему ты не отпустишь господина? – чем сильнее чувства одолевали его, тем более смелым он становился.
- Отпустить? Ты... неужели?.. – догадка пришла сама собой и почему-то не стала неожиданностью.
Она прекрасно знала о похождениях графа. Чувства Хаделя тоже не были скрыты от неё. Но что он решится на подобное, Луция даже не подозревала.
Девушка молча сорвалась с места.
- Он мой!
Хадель замахнулся косой и ударил по ногам.
Луция закричала. Из рассечённой раны на ноге хлынула кровь. Она упала, но продолжала ползти в сторону дома.
Теперь уже не спеша, конюх подошёл ближе и навис над ней.
Девушка повернулась на спину, плача и моля о пощаде.
- Мой, - окровавленная коса поднялась вновь.
И опустилась...
И снова поднялась...
После пятого удара жизнь окончательно покинула женское тело.

- Не убивать! – громоподобный рык Малея перекрыл весь шум возни.
От вида того, во что Хадель превратил Луцию, Вингелю стало дурно. Он впервые видел мёртвого человека.
- Господин! Я знал... Знал... Теперь мы снова сможем быть вместе... навсегда... – окровавленная рука тянулась к Малею, взгляд был полон радостной надежды.
- Отпустите его, - он избегал смотреть на тело своей жены.
- Но, милорд!
- Я сказал, отпустите!
Страже оставалось только подчиниться.
Хадель встал и поспешил в объять к своему господину. Но Малей вдруг резко повернулся, и меч, вложенный в ножны, ударил конюха по шее.
Весь мир погрузился во тьму.

- Очнулся?
Хадель вдруг осознал, что стоял совершенно нагим. Тугие верёвки крепко держали его руки и ноги. В спину въедалась кора дерева. Он попытался обратиться к графу, но рот был завязан.
- Милорд, вы собираетесь так его и оставить? – Вингель был единственным, кто попал в поле зрения Хаделя, помимо господина.
- Разумеется, что нет, - Малей вдруг весело улыбнулся, - умирать несколько дней? Я, конечно, понимаю, погода хорошая, можно и полюбоваться, но я не настолько добрый.
- Думаю, это было бы гораздо более жестоко... – обронил юноша.
- Разве?
Хадель в ужасе переводил взгляд с одного говорящего на другого. Мысли одна хуже другой носились в его голове, словно потревоженный улей.
- Мне вдруг вспомнился день казни семьи фон Фарсайдов, - неожиданно поменял тему разговора Малей, - тогда мы усыпили всех детей, чтобы те умерли от моей руки во сне. После их смерти, старуха Меридит назвала меня чудовищем... Как сейчас, помню.
- Вас это задело?
- Возможно, - не стал отрицать Малей.
- Вы ей ответили? – Вингель уходил всё дальше.
Он понимал, что чем больше узнает о графе, тем сложнее ему придётся дальше. Всё, что касалось той войны, было постыдным для знати, они не желали распространяться по этому поводу и всегда стремились избавиться от слишком уж сведущих простолюдинов.
- Да. Я сказал ей, что все чудовища этого мира созданы руками людей.
- Какое мудрое замечание.
- Не думаю, - Малей отрицательно покачал головой, - Тогда я был полон гнева и обиды и стремился обвинить всех вокруг.
- Полагаю, вас можно понять, - казалось, о привязанном к дереву слуге забыли все.
- Возможно, но тогда я ещё не понимал, что оправдываться перед мертвецами бессмысленно. Так что, Хадель, оправдываться перед тобой я не стану, - неожиданно холодный взгляд пронзил конюха.
Тот вдруг начал понимать всё слишком отчётливо. И это понимание ледяными клыками вцепилось в сознание, не давая ускользнуть от реальности раньше времени.
- Ох, не пытайся потерять сознание, я слишком много заплатил за восточное зелье, позволяющее сделать твоё наказание настолько жестоким, насколько это только возможно.
Кто-то из стражи поднёс жаровню. В ней уже лежал длинный нож, острие которого уже покраснело.
Малей подошёл к пленнику, провёл ладонью по его сильным рукам, по груди, вниз по животу. Тяжело вздохнул.
- Такое замечательное тело...
Он ухватился Хаделю за мошонку.
- Нож! – этот приказ всё прояснил.
Хадель закричал, попытался вырваться, но всё было впустую. Граф лишь сильнее сдавил его яички, причиняя жуткую боль.
А потом раскалённый нож лишил его и мошонки, и члена.
От боли потемнело в глазах, но действие неведомого зелья дало о себе знать – сознание не покинуло конюха.
Раскалённая сталь сделала своё дело, крови было мало.
Вингель отвернулся.
- Ты ведь прекрасно знал мою историю, Хадель. И всё же решил предать меня? Что ж... Пора оправдывать репутацию чудовища, а то не ровен час меня ещё со счетов сбросят.
Теперь уже холодное лезвие другого ножа прошлось по низу живота Хаделя, но тот даже не почувствовал.
Граф отвернулся от пленника.
- Уходим.
- Вы так его и оставите?! – Вингель с ужасом поглядел на человека, потроха которого уже начали вылезать через рану.
- Да. Я не настолько добр, чтобы дарить ему лёгкую смерть. Не беспокойся, к вечеру он уже умрёт, но до этого он успеет понаблюдать занятную картину.
Тошнота подступила сама собой, с новой силой одолевая юношу.
- Даже спрашивать не хочу...
- А я всё равно отвечу. Он сможет посмотреть, как черви жрут его потроха.
Вингель не сдержался. Весь обед остался на лесной земле.
Кто-то из личной стражи графа помог ему подняться и увёл подальше у безумно вопящего сквозь повязку Хаделя.

Спустя пару часов Вингель всё же пришёл в себя. Они сидели в гостиной дома графа.
Малей сидел напротив и безмятежно разбирался в бумагах. Казалось, ничего не происходило вовсе. Юноша уже успел согрешить на безумный сон, как граф заговорил.
- Я был бы признателен, если некоторые дворяне узнают в подробностях всё то, что произошло в лесу. Им кажется, будто я сдал, если слухи не распространятся, ложные надежды приведут их людей к гибели.
Перед глазами Вингеля снова встала та картина. Тошнота поспешила напомнить о себе.
- Хорошо... – тихо ответил юноша.
- Все нужные бумаги я подписал, можешь отправляться назад в столицу.
- Хорошо, я отправлюсь сейчас же, - желания оставаться здесь дольше необходимого отсутствовало у юноши напрочь.
- Только не открывай окна дилижанса, его крики ещё могут быть слышны.
- Я учту...
- И передай королю, что моя дочь – единственная наследница.
- Хорошо...
На негнущихся ногах Вингель покинул дом графа. Тот не стал провожать гостя.
- Хадель... Луция... Похоже, я любил вас обоих...
Граф ещё долго отрешённо глядел в окно гостиной, виня во всём себя и даже не пытаясь найти себе оправдания.
А ночью он закрылся в спальне и тихо плакал, так и не сомкнув глаз до самого утра.