Кошачьи рисунки

Иногда, когда я не могу уснуть, я начинаю вспоминать то, что со мной происходило, постепенно докапываясь до все более и более ранних событий. Не сказать, что в этом занятии есть что-то интересное или мне приятно мое прошлое. Вовсе нет. Даже наоборот, я начинаю об этом думать, чтобы поскорее уснуть от скуки. Но бывает такое, что я не могу уснуть очень долго, и в итоге прихожу к совершенно банальному вопросу.
Что есть Яркая Жизнь?
Мне сразу в голову лезут яркие цвета. Оправдывает ли меня то, что я по натуре художник? Тогда, стало быть, бухгалтер видит числа? Бред. Но если даже допустить цвета, то яркие цвета бывают теплые и холодные. Какая тогда Яркая Жизнь? Яркая теплая? Или яркая холодная? Значит ли яркая теплая, что в жизни хорошие события преобладают над плохими и наоборот? А если не понятно, больше хороших событий или плохих, то какая тогда Яркая Жизнь? Непонятная Яркая Жизнь? Или тогда она не яркая?
А всегда ли Яркая Жизнь приводит к Светлому Будущему? О Светлом Будущем я могу рассуждать так же, как и о Яркой Жизни. С чего бы светлое – значит хорошее? Если у человека светлые волосы, то он хороший? А если темные – плохой? А если человек черный, но седой? То что тогда?
Я в курсе, что эти вопросы из разряда «почему это яблоко зеленое, а то – красное?». Не стоит объяснять, что в одном яблоке в кожуре зеленый пигмент преобладает над остальными, а в другом – красный.
А вообще-то это должно было быть короткое предисловие. Но меня, как всегда, несет.



Месяц, день и год пожелали остаться анонимными.
«Неделю назад я познакомилась с молодым человеком. Я шла по какой-то серой, противной улице мимо старенького кафе. Из этого самого кафе вышел он и, рассеянно осмотрев улицу, направился было переходить дорогу, но тут мимо проехала машина неизвестной мне марки, и паренька окатило грязной водой из широкой лужи, которая мирно отражала небо посередине улицы. Меня не задело, ибо у меня быстрая реакция, и я раскрыла зонтик у своих ног, чтобы их не забрызгало.
Лицо паренька искривилось в недовольно-отчаянной гримасе и он, вздохнув, опустил плечи. Он сразу показался мне таким слабеньким и тухлым. Я подошла и предложила ему зайти ко мне домой, чтобы отмыть грязь на его штанах (мой дом был совсем недалеко), он согласился.
Пока он отстирывал свои штаны у меня в ванной, я заваривала чай. Я балдею от чая. Мне, наверное, больше нравится его заваривать, нежели пить. Самое главное в чае, как я считаю, не цвет и не вкус, главное – запах. Если бы не моя мать, которая дорожила каждой крохой и была жутко чистоплотна, я бы рассыпала чай по полу  и нюхала до потери сознания. Но, пожалуй, заваривать чай один-два раза в день – это хорошо. Потому, что если слишком часто его нюхать, то он обязательно надоест. А мне все слишком быстро надоедает.
Задумавшись об этом, я не заметила, как, заливая кипяток в заварочный чайник, не уследила за краем, и горячая вода потекла сначала по ярко-оранжевой тумбе, а затем по полу. Меня разбудил голос моего гостя, который, стало быть, вышел из ванной и пришел на кухню.
-У вас же вода течет!
Я дернула головой и ошарашено огляделась по сторонам. Затем резко обернулась сначала назад, на гостя, затем на тумбу и, закричав что-то типа «О ГОСПАДИ», побежала за тряпкой и быстро-быстро вытерла все. Наверное, со стороны это выглядело жутко нелепо. Мой гость улыбнулся и, не сдержавшись, сдавленно хихикнул.
Меня это немного рассердило, и я нахмурилась. Вообще-то, я терпеть не могу, когда надо мной смеются. Тем более, вовсе не близкие мне люди. Чтобы почувствовать мое недовольство, не надо быть экстрасенсом. Я знаю, что у меня всегда все на лице написано. А еще мне говорили, что вокруг меня как будто бы темная аура возникает, от которой мурашки по коже. Я даже немного горжусь этим.
Мой гость тоже явно почувствовал на себе мою сердитость. Он как-то сразу поджал плечи, и состроил виноватое лицо.
-Извините, - пробормотал он, хлопая глазками, как маленький мальчик.
Я прошла к заварочному чайнику, достала кружки и разлила чай.
-Мне не сорок лет.
Гость не сразу понял о чем я, и, нахмурившись, спросил:
-Что, простите?
Я повернулась к нему и внимательно посмотрела в глаза.
-Мы с тобой примерно одного возраста. Хотя нет, ты даже старше, чем я.
-И что?
-Я чувствую себя королевой.
Мой гость непонятливо смотрел на меня.
-Когда ко мне обращаются на «вы», я чувствую себя королевой, - пояснила я.
За чаем, я узнала, что его зовут Май, и его сегодня уволили из того кафе, мимо которого я проходила. Май – студент. Учится на бухгалтера, но говорит, что всегда мечтал стать космонавтом. Я сначала посмеялась, подумав, что это шутка, но он рассердился и строго начал убеждать меня в том, что космонавт – очень престижная  и интересная профессия. Не то, чтобы я имела что-то против космонавтов. Просто это казалось таким…детским мечтанием, неосуществимым вымыслом. Но Май верил в то, что когда-нибудь у него все получится. На бухгалтера он пошел потому, что у него были хорошие математические способности, и он поступил на бюджет, т.к. жил один и оплачивать обучение не мог. Родителей у него не было, но он не рассказал, что с ними случилось. Так же я не услышала ничего о его родственниках и сделала вывод, что их нет вообще. Плохо быть человеком «без  никого». «Зато, - с гордостью говорил он, - у меня есть кошка – Рыба». 
Через час сидения над остывшим чаем мы стали, пожалуй, хорошими друзьями. Не помню, чтобы так быстро сходилась с кем-то. Меня совсем не смущало то, что он сидел передо мной в спортивных штанах моего покойного отца, которые, пожалуй, никому другому я и в руки не дала».

Неделю спустя.
«Мы встретились сегодня около продуктового. Май выходил из магазина, а я шла мимо. Вообще, я забрела в его район случайно, просто гуляла. Я не знала, где он живет.
Увидев его, я ужасно обрадовалась. В моем кругу мало людей, с которыми я могла бы говорить так легко. Мы разговорились, и я пошла вместе с ним.
Говорила в основном я. Май был сегодня неразговорчив, только кивал и опускал короткие комментарии. Разглядывая его, как бы между делом, я заметила, что он похудел, и вид у него был очень нездоровый. Я спросила его об этом. Он ответил, что просто немного приболел. Худобу объяснил тем, что его неделю рвет, и он не может есть. Я заметила, что, когда он говорил, он смотрел куда-то в сторону. Меня это насторожило.
Потом я обратила внимание на то, что в пакете он нес рыбу. В рыбе я не разбираюсь, поэтому не могу сказать, что это была за рыбина. Да и не важно.
-О, рыбку жарить будешь?
Он кивнул.
-А меня на рыбку позовешь?
-Обязательно, - он улыбнулся мне, слегка прикрыв глаза.
Тут я обратила внимание на нежно-фиолетовые круги под его глазами. Меня передернуло. Что могло с ним случиться за неделю?
Я болтала ни о чем, стараясь развеселить его и привести в чувства. Меня очень беспокоило это его состояние. Но спрашивать об этом снова было бы неприлично, я думаю.
Я дошла с ним до его дома. Это была обычная пятиэтажка. Май сказал, что живет на первом.
Потом мы попрощались. Он вошел в подъезд, а я двинулась назад.
Я шлялась по городу где-то два часа. Мне было нечего делать. Я зашла в торговый центр, купила комиксы в книжном и посидела в кафе. Дочитав очередную историю о том, как супермен спас мир, я решила пойти дальше. Мне понравилась официантка, которая приносила мне кофе. Она была очень милая на вид. По ее лицу было видно, что она тупая, как пробка, но зато милая. Я оставила ей чаевых и пошла дальше. На улице увидела стайку мелки ребят, которые окружили уличного щенка, грязного и оборванного, и тянули его за лапы и хвост. Я отдала им комикс, предложив оставить собачку в покое. Они облили меня нецензурной лексикой, но комикс забрали и вскоре скрылись. Я купила шаурму у какого-то азербайджанца и накормила псину.  Бедняжка даже не обратил внимания на то, какую дрянь я ему дала. Потом я покружила еще немного и решила пойти и навестить Мая.
Беспокойство не давало мне покоя. Мне нужно было убедиться, что с ним все в порядке.
Подойдя к его дому, я ошарашено распахнула и без того большие глаза и рванула к подъезду.
У подъезда стояла скорая, пара мужчин в белых халатах скрылись за дверями, какая-то древняя бабушка, яро жестикулируя, с запалом рассказывала что-то мужчине в шляпе. Рядом со шляпой стоял паренек и быстро все записывал.
Когда я подбежала к подъеду, двое мужчин выходили из него с носилками. На носилках – что-то, прикрытое белой тканью.  Я замерла на месте, не давая прохода халатам. Ко мне подошла шляпа и что-то у меня спросила. Потом она потрясла меня за плечо и потребовала сказать, кто я.
-Катя, - ляпнула я то, что первое пришло в голову, - я его сестра.
Когда я сказала это, мужчины в халатах понимающе посмотрели на меня и дали подойти к носилкам. Я прикоснулась к ткани и меня как будто бы током шарахнуло. Я решила не убирать ткань. Все равно бесполезно. Он мертвый.
Я отошла и оперлась на стенку.
Как? Почему?
Потерев лицо рукой и глубоко вздохнув, я зашла в подъезд и сразу свернула налево. Мне казалось, что его квартира слева. Я не ошиблась.
Зайдя внутрь, я увидела почти пустую маленькую однокомнатную квартиру. Напротив входа была кухня. Я медленно прошла туда. Холодильник, две кухонные тумбы, белый стол. Два стула. И все. В стене напротив входа было окно, не прикрытое шторами. Из него лился спокойный оранжевый свет заходящего солнца.  Тут сзади я услышала «мяу». Меня передернуло, и я резко обернулась.
Кошка стояла в дверном проеме и смотрела на меня так, как будто боялась, что я пришла с плохими намерениями. Мы смотрели друг на друга пару минут.
Я поняла, что это – Рыба.
Она была абсолютно черная. Худая, глаза ярко-желтые. Шерсть короткая, блестит.
-Привет, Рыба, - сказала я, смотря на нее, - не бойся. Меня зовут Сяша. Мы с твоим хозяином были друзьями.
Кошка секунд 10 смотрела мне в глаза, не отрываясь, словно проверяла меня на искренность. Потом прошла в середину комнаты и села прямо передо мной. Я опустилась на корточки и осторожно погладила ее по голове. Кошка реагировала спокойно, не дергалась.
Я осмотрела пол, и мой взгляд зацепился за кошачью миску, на которой корректором было написано «РЫБА». Не надо быть гением, чтобы догадаться, что за недоеденная рыба лежала в миске. Я прикрыла ладонью рот. Кошка тоже повернула голову на миску. Затем отвернулась и запрыгнула на подоконник.
Я подошла к холодильнику и открыла его. Пустой. Совсем. Он даже не холодный был.
И тут я вспомнила о том, что Мая неделю назад уволили с кафе. Мне стало плохо, и я прислонилась спиной к стене.
Кошка сидела на подоконнике и смотрела в окно. Я подошла к ней и положила ладонь ей на спину. Она дрожала. Содрогалась время от времени, как будто горько плакала. Мне стало так жаль ее, что я не выдержала, и слезы полились из моих глаз вместе с тушью. Мне даже показалось, что в нескольких местах за ушами и на спине на ее черной шерсти появились белые пятна.
Я впервые плачу вместе с кошкой.
Выйдя из подъезда, я осмотрелась. Ко мне подбежала шляпа и сердито воскликнула:
-Девушка, вы нам соврали! У покойного не было родных!
-Да какая уже разница?.. – пробормотала я и поплелась вперед по улице».

На следующий день.
«Я пошла в квартиру Мая проверить Рыбу. Купила сосисок и молока.
Когда я зашла в подъезд, первым делом приметила то, что дверь квартиры никто не закрыл. Наверное, шляпа решила, что на немногочисленный старый хлам никто не позарится.
Я застала Рыбу спящей на подоконнике. Увидев меня, она подняла голову, и мне показалось, будто она рада меня видеть. Я погладила ее.
Потом вымыла  ее миску и нарезала туда сосисок и налила молока.
Мне пришла в голову идея пойти в другую комнату. Там стояла кровать и письменный стол. Но мое внимание привлекла стена, увешанная рисунками на листах А3. Я с трепетом рассматривала их, не задерживая взгляд ни на одной, боясь, что даже мои глаза могут повредить бумагу. Почти на всех рисунках была Рыба. В разных позах. Был карандашный набросок вчерашней бабки. Еще какие-то незнакомые мне люди.
И я.
Прямо над столом, рядом с потягивающейся Рыбой, я смотрела сама на себя. Я подошла поближе и прикоснулась пальцами к рисунку. Кончики пальцев еле заметно заблестели серым.
Я улыбнулась.
На рисунке я тоже улыбалась.
Я отлепила рисунок от стены и посмотрела на обратную сторону.
Там была надпись корявым почерком: «Когда я стану космонавтом, я на ней женюсь».
Я смотрела на надпись минут 5. А потом истерично засмеялась. Потом из глаз полились слезы. И через секунд 20 я ревела в голос.»

Еще три дня спустя.
«Рыба отказывается есть. Вчера я насильно пихала ей в рот мясо, и ей приходилось проглатывать. Позавчера я пробовала забрать ее к себе, но она скреблась в дверь всю ночь и истошно орала.
Сегодня, когда я снова пыталась накормить ее, она опять сопротивлялась, выпускала когти. Злость кипела во мне, и я, не выдержав, заорала на нее:
-Дура! Да чтобы ты живая осталась, он помер!
Рыба, выпучив глаза, смотрела на меня. Можно было бы сказать, что она не могла найти слов, если бы она говорила.
Тут и до меня дошло, что я сказала. Ведь Рыба все отлично поняла. Она понимает все, что я говорю. Что делаю. И что он говорил, и что делал. Я  крепко прижала ее к себе и начала судорожно просить у нее прощения. Бедная Рыба. Бедная, бедная Рыба…»

Месяц спустя.
«Недавно было мое День Рождения.
Навещая Рыбу изо дня в день, я очень привязалась к ней. И, кажется, она ко мне тоже.
В качестве подарка я попросила маму жить отдельно. Она долго колебалась, но похоже, что у меня было очень убедительное лицо, и она согласилась.
Переезжала я через 6 дней после Дня Рождения. Все мои вещи уложили в газель. От своего письменного стола я отказалась. Сказала только, что мне нужна плита и матрас. Но вместе с этим мама накупила кучу всякой техники и не техники. Ключи от квартиры я сделала за один день  - мне не терпелось переехать.
Сегодня я впервые открыла эту дверь своими ключами. Напротив все так же была кухня и окно, из которого лился оранжевый свет заходящего солнца.
Из-за двери кухни вышла Рыба. Она улыбалась мне, я знала это.
-Привет, Рыба, - тихо пробормотала я и, присев, погладила ее по голове.
-С возвращением, - ответила мне она своим низким мелодичным голосом».