Создание нового вида

(это продолжение рассказа "Ракитов куст")

Обед в редакционной столовке был сам по себе довольно мерзок, но еще гаже казался из-за того, что никак не удавалось отвоевать нормального направления для командировки. Володька в который раз пытался выторговать местечко поинтересней соседнего села, чтобы сделать репортаж о чем-нибудь действительно стоящем, а не о том, как местный «синяк» украл ящик водки. Но ему отчаянно не везло. Мучаясь с очередными рерайтами с русскоязычных сайтов, он поминал коллег по матери за безграмотность и общий низкий уровень статей. Не этим он мечтал заниматься, поступая на журфак! Но теперь отступать некуда. Если верить отцу – то в начале карьеры подобного не избежать да и идти больше некуда. Пережженный кофе и подгоревший бутерброд с сыром – вот и вся радость начинающего журналиста.
 Ленка, ответственная за раздел «Красота и здоровье», сидела за соседним столиком, потягивая молочный коктейль. «Вот кому ничего особо делать не нужно для заграничных поездок и интересных семинаров. Всем известно, с кем и как она проводит время. А значит, надо либо тоже нужно отрастить грудь третьего размера и покрасить волосы блондом, либо арбайтен, арбайтен и еще раз арбайтен» – грустно подумал Володя.
 Неожиданно для себя он понял, что вид холеных ноготков, беспрестанно что-то набирающих на экране айфона, его бесит. А раз уж обед не обещал больше ничего приятного, то Володя решил беззлобно подшутить над коллегой.
 Подобравшись к девушке со спины, так тихо и незаметно, как умел только он, он дождался, пока Лена отложит дорогой гаджет в сторону, и, наклонившись над самым ее ухом, вкрадчиво прошептал:
 – Мадам, позвольте пригласить вас на кофе?
 Вскрик и нецензурная брань были ему ответом.
 – Ну, не хочешь, как хочешь, – даваясь смехом отмахивался Володя.
 – Что ты, как маленький, а, Сакуров?! И шуточки у тебя идиотские! Не можешь вести себя по-человечески?!
 – А по-человечески – это как? Извини, Ленок, боюсь, что мини юбка мне просто не пойдет.
 – Да, видимо, радиация на тебя сильно повлияла. Уйди от меня, дебил!
 – Куда же я уйду? Ты же уже и диагноз установила, а теперь прогоняешь! Сердце мое разбить хочешь, Лена! Как можно быть такой жестокой!
 – Володя, пошел на *** по-хорошему!
 – А иначе что?
 – Иначе поедешь… Туда, откуда не возвращаются!
 – Это куда же?
 – Шеф давно ищет такого дебила, как ты. Репортаж из Эпицентра делать!

 А это был шанс… Самый настоящий, всамделишный шанс! С самого детства, хотя, нет… Наверное, лет с семи Володька мечтал, что однажды он, как отец, попадет в Зону и попробует себя в сталкерском деле. Долго задерживаться там он, конечно, не станет, но не зря же отец говорил, что Володька родился внутри периметра.
 Разумеется, парень верил в легенду, пока не достиг сознательного возраста. Какая нормальная женщина согласилась бы не только жить, но и родить ТАМ? Но порою какие-то странные сны и воспоминания, больше похожие на безумные детские фантазии, врывались в его спокойную жизнь, обхватывали за плечи, проходясь по спине зябкой дрожью, и заставляли поверить в то, что когда-то он действительно жил ТАМ и знал гораздо больше, чем сейчас в «нормальной» жизни.
 Однажды, еще подростком, Володя отдыхал в Севастопольском лагере. Без самоволки не проходила ни одна смена. Сбежал вместе с друзьями и Сакуров. Осматривать катакомбы самостоятельно было гораздо интереснее, чем слушать речи надоедливых экскурсоводов; а в лабиринтах, находящихся под городом, можно было гораздо лучше рассмотреть следы Великой Отечественной войны, и на своем собственном опыте понять, каково же приходилось тогда солдатам.
 Попав под землю, Володя почти сразу почувствовал себя несколько странно. Во-первых, ему довольно сильно мешал свет фонаря, казалось, что без него он ориентировался бы гораздо лучше. А еще в подземелье было настолько уютно и спокойно, что он ощутил себя в полной безопасности, как будто вернулся домой.
 – Вы идите, – сказал он друзьям, – а я пока здесь посижу.
 – Сдрейфил, что ли? – подначивал Костик, его школьный друг и верный напарник во всех шалостях и затеях.
 – Да-да, мне не по себе, – поспешно согласился Володя. Почему-то сильно хотелось остаться одному, в темноте и тишине.
 Друзья отправились дальше, а Костя все же остался с ним.
 – Я тоже останусь, – сказал он.

 Костя был хорошим другом и надежным товарищем, который никогда, несмотря ни на что, не оставил бы Володьку наедине с его страхами.
 – Только фонарь погаси, – попросил Сакуров. И когда в камере, вырубленной в известняке, наконец, стало совсем темно, а голоса других ребят, отдалившись, превратились в смазанное эхо, добавил: – у меня такое чувство, что я был здесь раньше…

 – В смысле? Ты что-то нашел и решил отослать всех подальше?
 – Не знаю… Слушай! У меня такое чувство, точно я жил в подобном месте. Я ведь сейчас отлично вижу без света. Знаешь, Костя, у меня почему-то такое ощущение, что в детстве я носился по таким коридорам… На полу были мох и опилки… И еще там было много детей, а двери комнат никогда не закрывались друг от друга. Отец носил черную повязку – не знаю, почему. И часто читал вслух стихи… Наша семья немного отличалась от остальных, нас не очень любили, хотя искренне пытались принять. В итоге… в итоге… черт… Голова разболелась… Как будто хочу что-то вспомнить, но не могу.
 – Твой батя рассказывал, что ты в Зоне родился. Может, ты мутант?
 – Ага… Стреляю лучами из глаз! Погоди, сейчас профессора Ксавье наберу!

 Друзья засмеялись шутке, хоть смех прозвучал несколько натянуто.

 – Нет, думаю, это батя просто рассказывал сказки про Зону, а мама из-за этого и ушла.
 – Кто ж теперь знает? Но круто было бы туда попасть!
 – Вот уж не знаю… Раньше я хотел посмотреть на «родину», а сейчас думаю, что все это чушь собачья!
 – А если не чушь?
 – Да какая разница? Я писателем хочу быть, а не людей убивать!
 – Так сходи, погляди, чего там, и напиши правду, а не как обычно!
 – Идет, как соберусь – звякну!
 Ребята снова рассмеялись. Нужно было выдвигаться обратно, а то в лагере их вполне могли хватиться. Но основной группы все не было.
 – Не случилось ли с ними чего?
 – Что тут может случиться? Заблудиться особо негде, я смотрел карту в сети. Если хочешь, могу сходить за ними.
 – Я с тобой!
 – При условии, что выключишь фонарь, - попросил Володя. – Свет глаза режет… Может, я правда мутант.
 – Не, это ты, бэтмен, давай без меня. Уговорил, подожду.

 И когда Володя шагал по гулкому коридору, он вдруг понял, что до этого часа был слеп и глух. Как будто всю жизнь кто-то сознательно зажимал ему уши и завязывал глаза. А теперь пространство вокруг было наполнено звуками, образами и информацией. Он на мгновение увидел склад с артиллерийскими снарядами, и снующих туда-сюда красноармейцев, одетых в теплые бушлаты. Изо рта у многих вырывались облачка пара, и бойцы совсем не замечали Володю.
 Потом парень заметил целующеюся парочку, забредшую сюда в поисках уединения, а за ними на этом самом месте шли ребята с гитарами, поющие песни Цоя. И только потом он нашел своих друзей. Они оцепенели от ужаса перед чернотой и неизвестностью. Столпившись в тупиковой ветке тоннеля, они просто не знали, куда двигаться дальше. Фонари перестали работать из-за сырости, и панические нотки все четче слышались не только в голосах ребят, но в их мыслях. Володя не знал, каким именно образом, но он мог узнать все о чем те думали, как и «услышать» память этих катакомб.
 И тогда он позвал их. Позвал, не открывая рта. Прося идти к нему. Как ни странно, друзья послушались. В тот день Володька получил негласную кличку бэтмена. Чудесное спасенье отметили крепким алкоголем, за что юные авантюристы и получили серьезную выволочку в лагере…

 Что ни говори – отличные были времена.

 *
 Это было давно. И хотя доказательство его самой прямой связи с Зоной было вполне очевидным, Володя не предавал этому большого значения. Конечно, сомнения время от времени пробегали мурашками по хребту, заставляя вскакивать посреди ночи от внезапных наплывов необычного восприятия окружающего мира, но он отмахивался от них, точно от назойливых мух.
 А вот теперь ему в руки сам собой плыл шанс по-настоящему взглянуть Зоне в лицо, да еще и принести пользу обществу – рассказать, что на самом деле происходит ТАМ.
 «Ведь не могло же на меня и в самом деле никак не повлиять то, что я постоянно контактировал с источниками аномального излучения. Хорошо хоть, не таким родился, как Мартышка у Стругацких», – думал он.

 Еще немного позлив Лену, он получил от нее клятвенные заверения в том, что она самолично сгноит его в ядерном реакторе.
 – Что, со мной в Зону пойдешь? – смеялся он.
 На это Лена уже не отвечала. Она была слишком зла на него.
 «Наконец что-то интересное!» – потирая руки, думал Володя, отправляясь на свое рабочее место.
 Если кто-то еще питает иллюзии насчет журналистики, то он, вчерашний выпускник, уже успел хорошо усвоить, как работает эта система. И Лена не была исключением из правил. Если нужно вызвать реакцию определенной группы населения, достаточно просто закричать – «Это что же такое делается! Надо срочно что-то решать!». И вот уже готовый на все электорат рвался штурмовать какие-нибудь укрепления. Елена наверняка сейчас штурмует кабинет главного редактора или, что еще лучше, аналитический отдел, чтобы сразу получить неопровержимые статистические данные о необходимости большого и смачного материала про Зону.

 В ухе противно завибрировало. Тут можно было и к гадалке не ходить – звонил отец. Сакуров-старший обладал довольно крутым нравом, так что Володьке нередко доставалось на орехи. Но, несмотря на это, Евгений Муратович был достаточно последователен в воспитании сына, и палку не перегибал. Но вот дать «за дело» ремня или педагогический подзатыльник – это «завсегда пожалуйста».
 Больше всего Евгений хотел для своего неродного сына – самого главного сокровища, найденного на просторах Зоны, - спокойной жизни. Чтобы никакая дурь про Зону тому и в голову прийти не могла.
 Когда Володя сказал, что хочет стать писателем – тяжелый груз свалился с души бывшего сталкера, но, видимо, рановато. Как мог он оберегал Володьку, но вот пришла беда, откуда и не ждали – редакция хотела видеть репортаж из Зоны и отправляла спецкором не кого-то, а его сына! А ведь он договаривался с главредом. Хорошо договаривался, а вот поди ж ты!

 – Что нового? – буркнул Сакуров-старший.
 – Да все путем, – ответил Владимир, – Ты чего звонишь? Наверное, тебе о моем распределении доложили, а ты отговорить решил?
 – Ты отца-то не тролль, Шерлок этакий.
 – Я еще даже официального распоряжения не получил, а ты уже звонишь, значит – точно еду!
 – Держи карман шире. Мозги совсем отсохли и в трусы высыпались, что ли?
 – Нет! – Володя откровенно развеселился. Сакуров-старший был на взводе, значит, Леночка поработала даже лучше, чем можно было себе представить.
 Раз уж отец не мог найти для него самых нужных слов и едва не срывался на крик – дело было за малым.
 – Поржи мне там еще, лошадь Пржевальского!
 – Батя, прекращай. Ты сталкером был, а я репортером буду. Все пучком будет. Чем пытаться меня заинтриговать еще больше, чтобы я вот прямо сейчас ломанулся мочить в сортире… Кого там можно мочить? Вот, в общем, их самых… найди мне нужных людей, с помощью которых я наиболее безопасно сумею прогуляться по памятным местам, сделать пару-тройку забавных фоток и вернуться обратно овеянным легендами и славой. Ладно-ладно, просто живым!
 – Туды тебя в качель! Не доводи до греха, Володя!
 – Ну, паааап! Почему тебе можно, а мне нельзя?
 – Молодой я был… И глупый.
 – Вот и я о том же. Я как раз глупый и молодой.
 – Идиот!
 – Во! Мне уже сегодня такой диагноз поставили. Ну, так что поможешь?
 – Хер с тобой, прости господи…
 – Я знал, что всегда могу на тебя рассчитывать.

 Закончив разговор, Володя отправился за свой комп. Сомнений в том, что отец все сделает так, как нужно, у него не было. Но здесь, в редакции, оставалось еще несколько недоделанных статей, и невыполненное обещание – Костю надо было взять с собой.
 Сакуров-старший понял, что отмазаться не получится, и неизбежное все равно произойдет, значит - нужно связаться с Лутом. Жив еще курилка, это точно. Продумать пути отступления и расставить своих ребят так, чтобы Володька упаси боже, куда-нибудь не вляпался. Хотя особое сталкерское чутье подсказывало, что обязательно вляпается, его же воспитывал он – Скар.

 А Володька набрал номер Кости. Нельзя было лишать друга возможности осуществить детскую мечту.
 – Да, ты подумай только! Мы репортаж сделаем и вернемся. Я буду снимать, а ты меня охранять, идет? – веселился новоявленный покоритель аномальных просторов.
 Оба ржали.
 – Не… давай снимать буду я, – откликнулся Костя, – я как раз курсы видеомонтажа закончил, а ты наболтаешь всякого, у тебя это хорошо получается.
 – Идет! И никаких геройств, – назидательно сказал Володя.
 – Мутантов на шубу настреляем, и сразу домой!
 После обеда главред вызвал Сакурова к себе. Устроил формальную выволочку и выдал направление. Наверное, таким довольным Володю не видел еще никто. Но тот догадывался, что предстоящие дни не будут сплошь наполнены яркими красками.

 Евгению удалось связаться с Лутом и другими знакомыми из стакеров. У сына должны были быть лучшие проводники. Конечно, он, не раздумывая, отправился бы сам, но понимал, что вернуться живыми обоим не удастся, а значит нужно сделать все, чтобы у сына все было благополучно.
 Молчаливый и сильно постаревший Лут хмуро оглядел военный УАЗик. С пропусками у новоявленных репортеров все было в порядке, поэтому пробираться тайными тропами не приходилось.
 – Я Лут, – представился сталкер.
 Его грузная фигура говорила о том, что по Зоне он свое отбегал, но административный ресурс все еще имелся. Ему явно хотелось о чем-то потрепаться с ребятами, но в пути он не стал этого делать. Всего машину досматривали три раза, но, не найдя ничего подозрительного и проверив пропуска, всякий раз передавали дальше по маршруту. К вечеру они добрались до последнего КПП перед границей периметра загадочной Зоны.
 – Значит, так, – наконец подал голос Лут, – я выдам вам ПДА, это что-то вроде местных паспортов. Представляют из себя карманные компьютеры, укомплектованные дозиметрами и детекторами аномалий. В Интернете вы наверняка видели, что это такое. Ты, Володя, не смотри на то, что твой такой затертый. Аккумуляторы, прошивку и окислившиеся контакты я поменял. Все работает как надо. Это я тебе возвращаю.
 Включив свой ПДА Сакуров-младший не поверил своим глазам.
 – У меня уже есть прозвище? – удивился он.
 – Не совсем там, – Лут замялся, – обычно, когда ты приходишь в Зону, то тебе присваивают кличку. Бывает там «Стажер», «Сотка», «Мясо», «Отмычка». Оно обидно, конечно, но все с этого начинают. Считается, что Зона не терпит настоящих имен. Так повелось. Ты же, Владимир, родился здесь, поэтому кличку тебе дали за периметром. А то, что ты видишь на экране – твое настоящее имя. Так мама тебя назвала. Думаю, тебе бояться нечего. Только сними амулет, который носишь с детства. Это отрез кимберлитовой трубки, он должен был защищать тебя от воздействий за периметром. Никто не знал, что с тобой будет там… Но здесь нужды в нем нет.
 Зачарованный этим странным рассказом, Володя сделал так, как его просили и тут же почувствовал, что дышать стало легче.
 – Эта история похожа на сказку, – сказал он.
 – Круто! – выдохнул Костя, – ты правда мутант!
 – Да иди ты, – отмахнулся Володька.
 – Удачи вам ребята, – Лут изобразил подобие улыбки, – надолго не задерживайтесь там… Я хотел бы познакомиться с вами при других обстоятельствах. Доброй Зоны.
 – И вам всего хорошего! – успел крикнуть Сакуров на прощанье.

 Лут уехал вместе с вояками, доставившими сюда всю честную компанию. На КПП осталась лишь дежурная смена, которая уже настолько привыкла к визитам всяких репортеришек, что не проявляла к Володе и Косте ни малейшего интереса, и даже байками ребят не удостоила.
 Те же, оставшись наедине, расчехлили оборудование, провели инвентаризацию и просчитали чем и как можно повысить ударопрочность камер.
 – Ну, начнем что ли?
 – Тест-драйв, – улыбнулся Володя.
 Константин включил камеру, нацелившись на друга, а тот прицепив микрофон с шумодавкой последней модели начал:
 – Я никогда не думал, что получу подобное приглашение. Для многих сегодня Чернобыль ассоциируется с двумя техногенными катастрофами, которые поставили на этом месте свои знаки радиационной и биологической опасности. Однако все чаще и чаще можно услышать мнение, что зона отчуждения – это не только тридцать квадратных километров зараженных почв и лесов, но и самобытный мир со своим укладом, правилами и поселенцами.
 В детстве мне говорили, будто я родился здесь, что Зона – это моя малая родина. Сегодня мое неверие было разбито об острые камни неоспоримых фактов. Мы с товарищем начинаем путь и, дай небо, чтоб Зона была доброй к нам.

 Константин нажал на паузу и сохранил файл.
 – ****ишь, как дышишь! – восхитился он.
 – Дык, не зря пять лет учился. Это будет лучший репортаж! Сначала выложу все это счастье на своем канале, а потом напишу цикл статей, – заключил Володя.
 – Отличная идея. Давай сворачиваться. Нам на ПДА скинули, что машина будет завтра в шесть утра.
 Несмотря на то, что Володя-Ванг знал журналистскую кухню изнутри, с легкостью писал на любые темы и отстаивал те точки зрения, за которые больше платили, - он верил в то, что однажды сумеет найти настоящий свой честный материал, за который ему никогда не будет стыдно.

 Раздолбанная «Нива», прибыла точно по расписанию. Как этот драндулет выжил в подобных условиях эксплуатации, оставалось загадкой. Ванг решил просто не думать об этом.

 Константин получил кличку Опер. Ее выдал неприятного вида мужик с огромными лапищами, которому было поручено сопроводить ребят до деревни новичков.
 – Раз разнюхиваешь, значит Опер, – ухмыльнулся он, – желаю вам до завтра не сдохнуть. Много тут таких было, да никто назад не вернулся… Я, кстати, Лодочник.
 – Очень приятно, – откликнулся Ванг, – может быть, вы могли бы нам помочь?
 – Да уж, конечно, помогу. Должок у меня перед Скаром. Научу вас, идиотов, уму-разуму. Во всяком случае, чтобы сразу не сдохли.
 – Звучит вдохновляюще! Но вы это уже говорили.
 – Я тебя сейчас так вдохновлю! Впрочем… Ладно, это у меня ходка неудачная была, не обессудьте. А тут еще вы на мою голову… Короче, слухайте сюды. Все, что вы видели там за периметром – херня. И статьи все, которые писали про это место, тоже херня. И вы напишите такую же херню. Знаете, почему? Да потому, что Зона по-другому не действует. Ты вот, Ванг, судя по всему, какая-то аномалия. Откуда иначе у тебя «стаж» 23 года. Тебе самому-то сколько?
 – Столько и есть.
 – Вот! Поэтому держись подальше от любопытных. Не трепись, чего да как. Про паспорт свой, который все видят – говори, что не знаешь, почему так. Наверное, какой-то сбой – и всё. Говори, что новичок, что кличку дал Скар. Не думаю, чтобы тебя кто-то помнил.
 – В смысле?
 – В том самом… Детей в Зоне нет. Ты был единственным. И это плохо.
 – Почему?
 – Грохнуть уже есть за что, вот почему. С тобой, Опер, все ясно. И проблем, думаю, не будет. Стрелять научу – остальное приложится. Ты уж, Ванг, друга в беде не оставляй.
 – Э… Да я и не собирался. А меня стрелять не будете учить?
 – А тебе не надо! – Лодочник заржал в голос, и даже хлопнул себя по коленке, дивясь удачной шутке.
 – Почему не надо?
 – Да тебя все твари по кривой дуге обходить будут. Разве что собаки там, или тупые припять-кабаны позарятся. Хотя… Человеческий фактор я не учел… Ладно, и тебя научим.
 – Что за херня? – не выдержал парень.
 – Не мы такие, жизнь такая. Полная херня, парень, полная. Ну, все приехали, вытряхивайтесь, голубчики. Будем из вас людей делать, раз родители плохо постарались.

 *
 Расположившись в деревне новичков, Опер и Ванг как-то сразу осознали, что просто получить от жизни все не удасться. Придется пахать. Молодые люди было приуныли, но затем решили воспринимать все происходящее как одно большое интересное и опасное приключение.
 – Не всем так везет, как вам, – ухмыльнулся Лодочник, глядя на них, – обычно все берут заказы в бункере у Марата. До него работал тут Сидорович. Хороший был мужик, но никто не вечен… Ладно, не будем отклоняться. Так вот, берут задание и ****уют выполнять. А уж чего там кто умеет – дело десятое. Надо ли говорить, что возвращается только каждый третий? Завтра начнем с вами заниматься, а пока идите, осмотритесь здесь. Старайтесь не палиться понапрасну, и помните, старички не любят, когда к ним пристают с расспросами.
 – Хорошо, постараемся не нарваться на неприятности, – Ванг ответил за двоих и, взяв настроенное оборудование, вместе с Опером отправился изучать окрестности.
 То тут, то там навстречу им попадались разные люди. Кто-то был одет в потертое камуфло, кто-то в засаленную фуфайку, присутствовала также парочка в совершенно футуристических, по мнению Ванга, комбезах с незнакомыми лычками. От них едва уловимо пахло опасностью и смертью, едва не за километр, поэтому ребята обошли незнакомцев по широкой дуге. Наконец, выбрав себе цель – группу сталкеров, согревающих руки над костром, разведенном в бочке, Ванг и Опер приблизились к ним.
 – Добры день, мы прибыли сюда, чтобы сделать правдивый репортаж о Зоне, – Ванг старался быть любезен, – вы не могли бы нам в этом помочь?
 – Иди ты, – отмахнулся старший, – никому тут такое на *** не вперлось.
 – Согласен. Но нам, людям с той стороны периметра, хочется знать, что на самом деле происходит здесь.
 – Ты уже с этой стороны, дебил, скоро узнаешь столько, что мало не покажется!
 Ванг сделал знак Оперу включить камеру, поняв, что собеседник попался на самую простую наживку, заинтересованно спросил:
 – Ваш рейд закончился неудачей?
 – Да что ты, сопляк, вообще знаешь о неудачах!? – возмутился тот.
 – Ничего. Моей самой большой неудачей был заваленный в сессию экзамен, – отозвался он.
 – Чертов везунчик! Мы отправились в недалекую ходку. Всего-то надо было прогуляться до свалки после выброса, ан-нет! Налетела какая-то погань, положила половину группы, а у меня там одни новички были, зеленые, как ты. Растерялись… Никто и стрелять толком не мог. Не потому, что не умеют, конечно, а эффект неожиданности сработал, чего уж там. Только я, да Робин живыми ушли, а что теперь делать? У меня обязательств на целую группу, а его до сих пор трясет.
 – Здесь, наверное, всегда так?
 – Нет, конечно. Тут уж, как подфартит. Но удача в Зоне обманчива. Держитесь подальше от свалки…

 -Спасибо, – кивнул Ванг, – будем стараться.
 – А вы вообще-то неплохие ребята, – оживился собеседник, – неужели и правда, хотите показать Зону такой, какая она есть?
 – Не знаем пока, материал надо будет с вояками согласовывать, но, думаю, мы сумеем вынести все, что посчитаем нужным, без цензуры.
 – Доброй Зоны, – уже по-свойски ответил сталкер, – меня зовут Ром, там, в крайнем слева доме тусуется Щелочь, поговорите с ним. Не ветеран, конечно, но знает много. Тут в деревне опытных по пальцам перечесть, да не за этим сюда приходят. Бывайте!

 Ванг и Опер попрощались с Ромом и отправились в указанном направлении.
 – Чем больше интервью, тем лучше. Узнаем чего тут, да как, – размышлял Ванг.
 – Что-то мне уже всё это не нравится.
 – Тяжело в ученье – легко в раю.

 Щелочь казался неприятным типом, разговаривал неохотно, и все как-то больше сквозь зубы, но, услышав о Роме, оживился. Видимо, полагал, что Опера и Ванга мог прислать кто-то другой.
 – Да чего тут рассказывать… Вы снимаете?
 – Да, да камера работает.
 – В Зоне все, как и там, за периметром. Просто человек втиснут в такие рамки, где ни мама, ни папа больше не могут за него ответить. Это я утрирую… Тут каждый сам по себе. Это одновременно и хорошо, и плохо, на мой взгляд. Ты можешь проверить себя, узнать себе цену, но она может тебе очень не понравится. Поэтому шакалы собираются в стаи, а тучные коровы – в стада. Они окучивают друг друга, и им кажется, что так оно и должно быть. В конечном итоге, если вы выживете, ребята, вы будете бороться не с чем-то конкретным, а сами с собой. Просыпаясь каждое утро, будете решать сложную дилемму, например «надо ли продолжать?» или «ради чего это все?» и, не находя ответов, потащитесь за следующим заказом. Тут в большинстве своем так…
 – Почему?
 – Понятия не имею. Зона. На все один ответ.
 – У вас грамотная речь, Щелочь, вы явно не из бывших военных.
 – Есть такое. Просто, легкий флер культуры, интеллигентности и образованности слетает первым, как предрассветная дымка, – выдал Щелочь и тут же заржал. – Это вырежьте, захотелось выебнуться.
 – Вам удалось…
 – Да ладно «выкать»! Потом куда собираетесь?
 – Нам нужно за кордон, – расплывчато ответил Опер.
 – Отлично, мне тоже. Если не найдете сопровождающих – присоединяйтесь, я всегда мечтал стать звездой экрана.
 – Гремми не дадим, – отшутился Ванг.
 – Да мне и пальмовой ветви хватит, при условии, что мое место будет подле Михалкова в Сочи.
 Все рассмеялись, Опер снова выключил камеру.
 – У нас не репортаж пока, а черте что!
 – Ничего, смонтируешь, я в тебя верю, – отозвался Ванг.
 – Куда ж я денусь-то с подводной лодки?

 *
 На следующий день, однако, снять мало-мальски пригодные кадры не удалось. Лодочник гонял ребят так, что те прокляли все годы, которые они не занимались должным образом своей физической подготовкой, а стоило бы, ох как стоило!
 – Нельзя так издеваться над людьми! – взмолился Опер.
 – Да я еще и не начинал, – оскалился Лодочник. – Ну-ка, товарищи, гусиным шагом до березы!

 Тянущая боль в натруженных мышцах долго не позволяла уснуть обоим. Но зато на через неделю новоявленные сталкеры втянулись в ритм и перестали каждый раз поминать проводника «добрым словом». Не то, чтобы Лодочник был сильно в них уверен. Не то, чтобы думал, что все пройдет гладко, но, заручившись поддержкой пары знакомых военсталов, все же решил показать покорителям медийных вершин Зону, такой, как она есть. Скар оплатил его опеку почти на месяц, и Лодочник не привык плохо делать свою работу. К тому же водные перевозки никогда не приносили столько легких денег.
 С утра накрапывал мелкий и противный дождь. За кордон Ванг решил не тащить громоздкую камеру, взяли несколько экшн-приблуд, чтобы легко можно было вставить съемки «от первого лица». Текст после можно наложить, а тут – такая свобода передвижений. К счастью, через пару часов морось прекратилась, но в воздухе все еще висела липкая взвесь.
 Больше всего Опера и Ванга, как и всяких новичков, поразили аномалии – «жарки» и «электры». Парни буквально зависали возле каждой из них, как приклеенные, и старались заставить аномалии сработать еще и еще раз, кидая внутрь всякий мусор.
 – Ну, что вы, как дети малые, – по-доброму журил их Лодочник. – Пойдемте дальше, не в зоосаде!
 – Мы ведь, считай, в музее живой природы! Мы никогда ничего подобного не видели!
 – Полно вам, Зона не любит слишком назойливых…
 – Хорошо, мы уже идем! – крикнул Ванг, снова заставляя электру сработать на брошенный болт.
 – Ну, охренеть просто! – Опер щедро делился собственными впечатлениями, – я не знал, что это может быть так красиво! Нет, я, конечно, понимаю, что если на такое «счастье» самому напороться - то красивым не покажется, но со стороны выглядит завораживающе.
 – Как мало надо, чтобы вас удивить, – ворчал Лодочник, – все, давайте поторапливаться, а то пропустите все самое интересное!
 – А в кино пойдем?
 – А поп-корн будет?
 – Так, шутки в сторону, – насторожился проводник. – Построились в колонну и не отсвечиваем.
 Опер и Ванг тут же переняли настроение Лодочника и послушно «построились» за его спиной. Они не знали, что именно увидел их проводник, но обещали слушаться беспрекословно, если что-то пойдет не так.
 Мимо, разбрасывая грязь и пучки прошлогодней травы, пронеслась псевдоплоть. Ничего особенного… Лодочник даже патроны на нее тратить не стал, не за чем просто. Новички больше не смеялись и не отсвечивали. Опер снял выданное ружье с предохранителя, Ванг поколебавшись последовал примеру друга. Обстановка менялась стремительно, а значит, нужно было быть готовым.
 Неожиданно он точно провалился куда-то. Пространство перед ним поплыло вперед и в сторону. Ванг продолжал брести за спиной Опера, но вокруг происходило что-то странное, причем не прямо сейчас, а когда-то давно в прошлом…
 «– Дай аптечку… Пожалуйста, дай аптечку!!!
 – У меня нет…
 – Ты врешь… Там еще оставался анальгетик!
 – Терпи, Серж… все будет!
 – Что будет? Пристрелил бы хоть…
 – Патронов еще меньше. Молчи!
 – Ну, водки хотя бы не пожалей…
 – За нами хвост! Если остановимся, то нас накроют!
 – Не накроют!
 – Ладно….»
 Пистолетные выстрелы разорвали странную тишину. Ванг понял, что стреляли не в видении, стреляли по ним. Нужно было просто уйти с этого места, иначе не миновать судьбы тех двоих.
 – Уходим! – хрипло не то скомандовал, не то взмолился он, – нельзя здесь быть! Нельзя! Не здесь!
 – Не кипишись, – отмахнулся Лодочник, – отобьемся, их меньше…
 – Там нет никого… это не люди… – Ванг стоял ни жив, ни мертв, распрямившись едва не во весь рост, и пытался тащить за собой Опера.
 – Как не люди, пули-то вполне себе, – отвечал Лодочник.
 – Нет! Это не пули! Идти… Надо идти… Опер, идем! Идем отсюда!
 – Да что с тобой?!
 – Быть нельзя здесь, где в судьбах людей страницы исчерчены кровавыми линиями, где надежды плавятся, как воск, а от тел не остается и следа. Идем!
 Видимо, его взгляд и слова были настолько невменяемыми, что даже бывалый сталкер Лодочник поддался на нелепые уговоры новичка. Как только команда отдалилась от злосчастного перекрестка троп метров на двести, к Вангу вернулся нормальный цвет лица и он прошептал:
 – Отпустило.
 Лодочник ляпнул:
 – Эк, тебя замкнуло! – а после неожиданно хлопнул себя рукой по лбу, – а ведь парень-то прав. - Еще бы чуть-чуть и мы бы с вами, друзья, смертельную дозу радиации хватанули. Уж не знаю, чего там выросло, но следует сделать пометку на карте. И на старуху бывает проруха.

 Остаток дня прошел неплохо. Группа продвигалась медленно. Лодочник старался избегнуть новых трудностей, выбирая наиболее безопасные маршруты. Больше всего он опасался нападения мародерской группировки. Молодые необстрелянные раззвездяи могли не решиться открыть огонь по живым людям. А у них ведь толком времени не было даже по мутантам пострелять, не то чтобы по себе подобным. Как накаркал…
 Сталкер не смог идентифицировать опасность. Просто почувствовал что-то такое в воздухе, какое-то неясное предчувствие беды.
 – Ветер меняется, – сказал он, – нехорошо как-то. Видите впереди ангары? Держим путь туда.
 Опер и Ванг послушно потрусили за ним. Спорить и возражать расхотелось сразу же после того, как из-за кустов выпрыгнула еще одна псевдоплоть и во весь опор понеслась на них. У Ванга едва хватило духа выстрелить в ничего не соображающую тварь. Лодочник слишком поздно понял, что это была ловушка.

 Банда Хромого уже давно сидела без нормального заработка. Даже еды оставалось в обрез, а тут такая легкая добыча, упускать которую было грешно. Опытный сталкер сопровождал двух «зеленых». Еще пара «старичков» пасла их по периметру. Те самые военсталы, которых нанял Скар. Ну, точно – постановка молодняка на крыло. Действовать нужно было очень грамотно и очень тихо.
 – Шестерки нам сейчас только на руку, – заключил Глюк, наблюдая за движением группы в бинокль, – Рам, выпускай свинью. Сейчас сопровождение положат, а мы мелкоту прогнем – завтра под нами ходить будут.

 – Ложись! – успел крикнуть Лодочник, прежде чем бронебойный патрон разворотил ему грудную клетку, выворачивая армированные пластины броника и пропарывая ткань комбеза. Он упал навзничь, пуская кровавые пузыри, пару раз конвульсивно дернулся и затих.
 Ванг и Опер лежали ни живы, ни мертвы, едва не вцепившись в пегие клочки травы. Над их головами свистели пули, и оба неопытных в боевых ситуациях новичка не сумели грамотно оценить обстановку, и хотя бы как-то среагировать на происходящее.
 – Маленькие дети, ни за что на свете не ходите к Припяти гулять! – продекламировал один из бандитов, доставляя пленников к Хромому.
 У того разговор был коротким. Окинув парней презрительным взглядом, он распорядился:
 – В подвал, личные вещи – мне. Как выброс начнется, приду и лично разберусь, что к чему.
 Опера била мелкая дрожь, но он изо всех сил старался не подавать вида, что сильно напуган. Получалось хуже некуда, поскольку вслед за руками стали дергаться губы и подбородок. Это ведь должна была быть легкая прогулка. Лучший на свете репортаж! Ему по-хорошему нравился Лодочник. В его простых мужицких фразах порой можно было увидеть больше смысла, чем во всем курсе институтской философии. Так почему эти люди из-за нескольких банок тушенки и горсти патронов так легко отняли у него жизнь? Какое они имели на это право?!
 – Сволочи! – не выдержал он, – что он вам вообще сделал?! Вы хоть знаете, каким человеком он был? – выкрикнул Опер.
 – Да, тут такое дело, – отозвался Хорь, – нам по ***. Ничего личного, пацан, ничего личного.
 На Ванга наоборот накатила апатия. Он не мог самостоятельно сделать и шага после того, как увидел распростертое тело Лодочника. Ему не было страшно. Он не мог разобраться в том, что творилось внутри него самого. Его тело машинально волоклось вслед за бандитами, как безвольная кукла. Ванг был в сознании, но в то же время, будто бы его сознание находилось во вне, где-то рядом с ним.
 «Это неправильно, когда брат поднимает руку на брата. Никто не наделен правом лишать жизни другого… И я ничем не лучше, раз смог принять точно такое же решение…» – вязкие мысли, какие-то далекие и чужие, вертелись в голове, но он не мог зацепиться ни за одну из них.
 Ванг не помнил, как его обыскивали, вытаскивая из карманов все, что могло представлять хотя бы какую-то ценность. Он очнулся, лишь когда произошел первый подземный толчок. Здание, куда их привели, содрогнулось, и за шиворот посыпалась какая-то труха. В дальнем конце комнаты сдавленно вскрикнул Костя.
 Да. Не выброс разбудил сознание Ванга, а чужая боль. Казалось, она была осязаема и в один момент затопила собою все вокруг. Те, кто сейчас нависли над его другом в попытках растоптать его волю, снасильничать и поглумиться, больше не являлись для Ванга людьми.
 Все поплыло перед его глазами, будто дымкой заволокло. Мир стал медленным и вязким, а сам он ускорился и разогрелся, точно выпущенная из ствола пуля.
 Наручники звякнули где-то слева. Звук несколько секунд отдавался протяжным эхом, но все это не имело больше никакого значения. Ванг двигался слишком быстро. Он чувствовал, как что-то тяжелое и острое врезалось в правый бок, но боли не было. Только всепоглощающая ярость. Желание покарать нелюдей. В висках билось единственное: «Сдохните!», а пальцы сами легко находили слабые места на человеческих телах. Какие же они все-таки хрупкие. Он надавливал на глаза, пока не чувствовал, как те лопаются под его руками. Сейчас не имело ни малейшего значения, насколько силен противник, какая на нем броня, и выше ли он или тяжелее Ванга. Он опережал их всех, с легкостью круша переносицы, ломая руки и сворачивая шеи.
 Они. Заслужили. Это.
 Определенно, в него стреляли; кто-то ударил его ножом пару раз. Боль все так же никак не напоминала о себе. Ее вытесняла ярость. Последним в живых остался главарь. Ванг, шатаясь, приблизился к нему. На нем не было ни единого живого места. Чужая и его собственная кровь, куски плоти и осколки костей, раны, глубокие царапины и синяки, - было неясно, как он до сих пор умудрялся держаться на ногах.
 – Наверх! – взревел он.
 Дрожащий от животного ужаса Хромой, пытался совладать с пистолетом, но так и не смог, поскольку Ванг вырвал бесполезное оружие у него из рук.
 – Наверх!!
 – Но т…т..там же в…в…выброс! – заикаясь скулил бандит. Весь былой лоск, уверенность в себе и гордость были смяты, как и его воля.
 Еще минуту назад Хромой полностью владел ситуацией, собираясь поразвлечься со случайно подвернувшимся мальчишкой. Ничего сверхъестественного, все как обычно, как же так? Откуда вообще взялось это чудовище?
 – Я хочу жить… – бандит не узнал своего голоса, таким тот был сиплым и тонким. Хромой думал, что он еще сможет что-то изменить, что-то исправить, выжить, во всяком случае, если удержится здесь, если вымолит себе еще немного времени. Но монстр был непреклонен.
 Последнее, что увидел бандит перед тем, как сгореть в потоке аномальной энергии – два полных ненависти глаза, уставившихся на него. Один карий, а другой серый.
 Ванг не помнил, как спустился вниз, как нашел какую-то более или менее чистую а, главное, пустую комнату, где бандиты хранили оружие, перенес туда друга и вырубился, не дойдя пары шагов до сваленных в кучу вещмешков.
 Когда он снова пришел в себя, то обнаружил, что лежит на колючей мешковине, которая неприятно «кусает» голую спину, отчего Вангу захотелось немедля вскочить и окунуться в бочку с ледяной водой. Но сил на то, чтобы подняться не было, да и бочки с водой не наблюдалось.
 Рядом с ним сидел Костя и тщетно пытался оттереть его плеч и груди засохшую кровавую корку, а также пыль и грязь. Опер пытался понять, насколько серьезно ранен друг, но приходил к парадоксальному выводу, что с тем вообще-то все в порядке.
 – Чертов псих, – бормотал он, – точно мутант, чего тебе будет? Очнись наконец!
 – Это ты со мной разговариваешь? – подал голос Ванг.
 – Твою мать! Слава небу! Как ты? Я пытался понять, сильно ли ты ранен, но на тебе ни царапины…
 Ванг пожал плечами и ответил невпопад:
 – Есть хочется.
 – Есть?! Там за дверью куча трупов и…
 – Не, Кость, мне бы чего попроще. Что готовить не надо.
 – Сейчас что-нибудь найду, – из своего рюкзака Опер достал саморазогревающуюся кашу и дернул за кольцо.
 Ванг приподнялся и огляделся вокруг. Голову сильно вело, слабость стала его второй сущностью. Голод был таким сильным, что он съел бы сейчас все, что угодно, и даже эта глупая идея с трупами не выглядела такой уж непривлекательной.
 «А ведь и вправду, – подумал Ванг, – на мне ни царапины. Ничего не болит. Руки-ноги целы. Будто все резервы организма ушли на восстановление до приемлемого уровня. В меня точно кто-то стрелял. И попал. И не один раз».
 Протягивая другу банку с кашей, Опер на всякий случай снова спросил:
 – С тобой все в порядке?
 – Норма, – он набросился на еду так, словно был голоден несколько дней. В первый раз он обошелся без прилагающейся ложки, а затем попросил у друга еще одну порцию.
 – Это было очень стремно, – ответил Опер, отдавая Вангу еще несколько банок консервов, которые нашлись у бандитов в схроне.
 – Ты прав, – согласился Ванг, – там же Лодочник остался. Надо его похоронить, а то нехорошо получается.
 – Если от него еще что-то осталось.
 – Да…
 Ванг долго не мог насытиться, не понимая, куда деваются все эти калории и объемы питательных веществ, поступающих с пищей, зато, когда третья банка «обеда туриста» опустела, он почувствовал себя действительно хорошо. И был готов к марш-броску в полном вооружении километров на тридцать.
 – Нужно уходить отсюда, – заключил он, – но проблема в том, что здесь везде опасно. Мы рискуем просто не дойти обратно без проводника. Нужно написать Щелочи, потому, что я просто не знаю, с кем мы могли бы еще связаться, чтобы нам помогли выбраться.
 Опер вдруг порывисто обнял Ванга, негромко сказав:
 – Спасибо. Мне по херу мутант ты или кто…
 – Все позади, Кость, правда. Надо выбираться отсюда. Черт с ним, с этим репортажем.
 – Нет, погоди… Так нельзя… Наши камеры здесь, они в порядке. Ты же хочешь сделать самый честный рассказ о Зоне? Значит, не должен сдаваться! Никто не говорил, что будет легко.
 – Но, нас могли убить, или что похуже…
 – Я знаю, – Оперу с трудом давались слова, – но если бы все великие первооткрыватели и путешественники вот также легко отказывались от своих целей, много мы бы сейчас знали о нашей планете?
 – Костя... Ладно. Хорошо. Но нам нужно более серьезное вооружение, и мне нужно во что-то переодеться.

 Найденные в схроне сталкерские комбинезоны ребята трогать не стали. На них имелись следы от пуль и наскоро замытые кровавые отметины. Ничего хорошего в таком облачении этом не было, и бродить по Зоне в таком подобном виде значило накликать на себя еще большие неприятности, поскольку вряд ли кто-нибудь поверил бы, что два желторотых щегла вынесли матерую бандитскую шайку и раскулачили ее по коммунистической памяти предков.
 После долгих поисков Ванг все-таки нашел для себя новое облачение, в нем он сильно смахивал на бандита, но выбирать было не из чего. Оба новоявленных сталкера долго не решались войти в помещение, где лежали трупы шайки Хромого, но сидеть в оружейном схроне вечно они также не могли, поэтому стараясь не смотреть на развороченные тела, ребята медленно пробирались наверх.
 — Надо их тоже похоронить, что ли… Может сжечь тут все?
 — Плохая идея, — отмахнулся Ванг, — думаю, тут как-то по-другому принято поступать с трупами.

 Теперь у них взамен дробовиков были не новые, но еще вполне годные АКМ с нормальным запасом патронов. Раньше никому из них стрелять не приходилось, а Лодочник не считал нужным показывать им что-то более скорострельное, чем «Макаров» и охотничьи ружья.
 — Будем надеяться, что на военной подготовке не врали, говоря, что точность стрелка компенсируется кучностью выстрелов, — сказал Опер.
 — Это точно. Так, сейчас поднимаемся и включаем камеры.
 Перед тем, как посылать сигнал о помощи Ванг решил записать следующий кусок для репортажа. Он знал, что главное вовремя ухватить эмоции, а после собрать годный материал воедино.
 Он тщательно вытер лицо влажными салфетками и после этого заговорил:
 «Зона – это такое место, где совершенно непонятно чего и от кого ожидать. Мы потеряли нашего проводника, друга и учителя сталкера Лодочника. Нам повезло уйти живыми из рук опасной шайки бандитов, и сейчас мы собираемся просить о помощи.
 Приключение, которое начиналось так легко и весело обернулось драмой. Не верьте нам, если затем мы будем говорить, что нам не было страшно, а вид мертвецов не вызывал никаких эмоций. Мы – не прожженные вояки. Нас не учили убивать людей, но по-другому, здесь не выжить. По-другому, мы были бы на их месте».

 — Ты уверен, что стоит оставлять столько пафоса?
 — Пафоса? Ты думаешь, я не испытываю этих эмоций на самом деле?
 — Как-то уж слишком…
 — Не знаю, если кто-то по окончанию нашего репортажа скажет, что это «уж слишком», я предложу ему прогуляться здесь в светлое время суток.
 Тело Лодочника они так и не нашли. Быть может, мародеры постарались или зомби? Хотя больше было похоже на дело рук мутантов - кушать хочется всем.
 Опер нашел в ПДА контакты и увидел подсвеченный желтым ник Щелочи. Недолго думая, он набрал: «просим вас о помощи, если это возможно! Мы угодили в переделку недалеко от кордона. Опер и Ванг». Ответ пришел почти сразу: Щелочь просил скинуть координаты и выражал готовность выдвинуться немедленно.
 «Пересидите где-нибудь, найдите укромное место. Я буду. Читал в сводках, что Лодочник погиб. Вы в рубашках родились, раз сумели пережить выброс».
 А сводки были действительно очень странные.
 Банду Хромого по общесетевым данным завалил матерый кровосос, Опер и Ванг до последнего момента значились «пропавшими без вести», но стоило Оперу получить ответ от Щелочи, как их статус изменился на: «оставшиеся в живых».
 — Откуда они все это узнают? Как проверяют? Что здесь за служба «Московский комсомолец»?!
 Опер только развел руками.
 Оставаться с мертвыми бандитами наедине не было ни малейшего желания, поэтому они отправились к месту, обозначенному Лодочником до того, как на них напали.
 Путь к полуразрушенным ангарам преграждала странная аномалия. Конечно, опытный сталкер сразу распознал бы в ней гравиконцентрат, но Опер и Ванг только слышали о том, что такие проявления могут быть опасны, но еще не сталкивались с ними.
 — Такое ощущение, что здесь ****ец скрывается за каждым кустом, — выдохнул Опер.
 — Так оно и есть, — согласился Ванг, — сложно представить, что сталкеры находят в этом что-то хорошее. А ведь мой отец был одним из них!
 — Может, мы просто не с того начали?
 — А с чего нам следовало начать?
 — Ну, вот все берут какие-то заказы, входят в кланы или группы, испытывают судьбу…
 — Бред какой-то. Я тоже прочел несколько новостей в местной сети, но все это выглядит бессмысленным, тебе не кажется? Отверженные в реальном мире люди приходят в еще более скверное место. Там, за периметром, они едва тянули свою лямку, едва выживали, а здесь? Что они рассчитывают получить? Стать супер-героями? Разбогатеть? Убивать легально? Или чувство вины за неудавшуюся судьбу настолько сильно, что они наказывают себя таким образом?
 — Так, Ванг, сворачивай, Достоевским поперло - это не к добру.
 — Это ты на Федора Михайловича батон крошишь?
 — Ванг!
 — Нет, ты ответь!
 — …что вам мешало прозреть? Что же случилось с мечтой сделать для всех рай земной?*
 — Ты бы еще какое-нибудь старье вспомнил, — улыбнулся Ванг. Атмосфера была разряжена этими нелепыми переругиваниями. Горе-репортеры обошли гравиконцентрат, стараясь не приближаться к примятой траве и не влететь в уже знакомую электру.
 — Тут же всего этого не было! – возмущался Опер.
 — Я читал, что после выбросов появляются свежие аномалии, это, наверное, новый урожай.
 — Всю жизнь мечтал о таком огороде.
 Вангу показалось, что он услышал какие-то странные звуки внутри ангаров. На экране ПДА не отображалось ничего, но это не значило, что внутрь не могли попасть зомби, потерявшие свои идентификаторы, или другие мутанты, укрывшиеся там от выброса.
 — Тихо…
 — Что?
 — Там кто-то есть. Я слышал что-то, — Ванг понизил голос и приблизился к Оперу. — Давай проверим?
 — С ума сошел? Ты уверен, что мы сможем справиться с мутантами?
 — Нет, мы только посмотрим и уйдем.
 — Думаешь, они дадут тебе «просто посмотреть»?! Ванг! Не будь смешным!
 Но Опер не смог остановить друга и поплелся за ним, поскольку оставаться в одиночестве в этом проклятом месте было еще более стремно, чем угодить с Володькой в очередную передрягу.
 Молодому уму свойственно почти мгновенно избавляться от неприятных переживаний, особенно, если у такого ума довольно большой опыт в компьютерных играх от первого лица. Конечно, случай с бандитами все еще заставлял Опера ежиться, но произошедшее было таким далеким и нереальным, а спасение – очевидным (с ним точно не могло произойти ничего плохого), что ломался перед следующим безрассудством он очень недолго.
 Стараясь не светиться в дверных проемах, они обошли ангар с подветренной стороны. Это все, что запомнилось Оперу из РПГ, играя в которые он нередко убивал до десятка часов за раз. Внутри послышалось какое-то шевеление и смех.
 — Аномалия? – шепнул Опер.
 — Нет… там, похоже девчонки, и они поют.
 — ПОЮТ?! ****улся? Это Зона, а не студенческий городок.
 Но Ванг не ошибся, он точно слышал мелодию, выведенную красивым женским голосом:
 «От сплетения душ, силы стиснутых рук,
 Света глаз в отраженье свечей
 Возвращаемся мы из чудесного сна,
 В мир разлук не по воле своей».**

 Оставляя Опера за своей спиной, он сделал решительный шаг вперед, и негромко спросил:
 — Эй, есть тут кто-нибудь?
 В ответ послышался быстрый топот босых ног, сбившееся дыхание и неловкий вскрик.
 — Я не собираюсь вас убивать! Девчонки! Классно же пели!
 — Убирайся, сталкер, а то мы позовем наших охранников! – пискнул кто-то в ответ.
 — Ну, чего вы? Если бы у вас тут были охранники, думаю, они нас уже бы порвали. Разве не так?
 — Убирайся!
 — Стой, Цыра, он тебя понял! До тебя не дошло? Он говорит с тобой!
 — Пророчество сбылось! Он пришел! Он вернулся!

 Изо всех темных углов и укромых закоулков высыпались странные существа. Абсолютно лысые и голые. Их кожа была похожа на состарившийся пергамент, а сразу под носом виднелись странные отростки-щупальца. Существ было не больше десятка, они были небольшими, едва доставали Вангу до груди и все, без всякого сомнения, были женского пола.
 У некоторых в руках были корзинки и сплетенные из хворостинок котомки, в которых переливались, подпрыгивали и шипели артефакты – дары Зоны. Вперед вышла самая высокая, и, видим, самая смелая из существ тварей.
 — Здравствуй, — сказала она, — мы, девушки племени чаас, приветствуем тебя, и раз ты нас понимаешь, надеемся, что не будешь стрелять.
 — Не буду, — ошарашено ответил Ванг. — Чаас? Я никогда не слышал о подобном!
 — Это кровососы! – заметив мутантов Опер наставил на них автомат. Дуло плясало в воздухе, а палец давил на курок. Хорошо, что он по невнимательности переставил рычаг на предохранитель, а не на «автоматический огонь», как хотел.
 — Так. Опер, оружие убери. Если бы эти дамы, а это, заметь, дамы, хотели нас убить, они бы уже убили. Кроме того, они попросили нас не стрелять.
 — П-п-попросили? Ванг! Что за херня! Они стоят и рычат на тебя!
 — Никто ни на кого не рычит. Мы разговариваем.
 — Что вообще происходит! Ты совсем умом тронулся! Надо их немедленно уничтожить!
 Звонкая пощечина позволила Вангу остановить словесные излияния друга.
 — Помолчи.
 — Он нас просто не понимает, — сказала девушка-чаас, выступающая в роли парламентера. Люди не понимают нас, поэтому убивают. А ты не совсем человек - ты из нашего племени.
 — Ч-что?
 — У нас есть легенда о том, что много человеческих лет назад одна из племени чаас смогла выносить человека и однажды он вернется к нам, чтобы спасти… послушай, дела очень плохи. Видишь, как далеко мы уходим от дома. Нас может обнаружить каждый, ресурсов очень мало, охраны на всех не хватает… Наш вождь, желающий мира с людьми, погиб в одной из стычек с ними, теперь у руля Каар. Он сторонник жесткой политики. Он хочет, чтобы люди убрались отсюда и каждый раз после особенно сильного выброса, как вы это называете, он собирает армию и… — тут девушка не выдержала и едва не разрыдалась, — и… все они бессмысленно умирают, пытаясь уничтожить как можно больше сталкеров. Вы называете это «волна мутантов», но все это бессмысленно и жестоко по отношению ко всем живым существам!

 Ванг сделал шаг вперед и обнял ее, прижав к себе. Он ничего не понимал в этой чужой нечеловеческой системе взаимоотношений, а также в том, что происходит и почему это странное существо называет его «избранным» или «особенным», он знал другое: девушка плачет, а значит, ей нужна крепкая мужская рука и сильное плечо. Пока же не разобрался в ситуации, хотя бы возможность почувствовать себя защищенной.
 — Тебя как зовут? – спросил Ванг, поднимая заплаканное лицо за подбородок.
 — Ера.
 — Очень приятно, я – Ванг. Значит так. Я мало что понял, но, судя о всему, положение у вас серьезное, сейчас за нами товарищ придет, ему вас видеть не надо, а то поднимет волну, начнет стрелять. Вы уходите, туда, где вы там живете, а мы с тобой, Ера, давай условимся встретиться здесь же через неделю. Ты мне все-все расскажешь, и я подумаю, что мы можем сделать.
 — У нас нет столько времени, — вздохнула она, — Каар поведет новую армию уже завтра. Там же наши родные… они просто умрут под пулями!
 — Но что я один могу сделать?
 — В легенде говорилось, что ты спасешь нас, что сделаешь больше, чем любой вооруженный солдат.
 Ванг вздохнул.
 — Видишь, Опер, какие дела.
 — Нет, — буркнул тот, — я тебя только слышу, а ее не понимаю.
 — Она говорит, что завтра толпа мутантов нападет на людей. Что все это не правильно, что будут погибшие и с той и с другой стороны и просит помочь.
 — Чем ты-то поможешь?
 — Понятия не имею, говорит, что я вроде, как «избранный».
 — «Нео», ****ь… когда таблетки жрал, признавайся?
 — Заткнись уже, делать-то что? Сейчас Щелочь сюда придет, вдруг не один?
 — Тебе что обязательно защищать мутантов?
 — Я не сказал, что я буду их защищать. Мне нужно разобраться. Давай… давай сделаем так. Вот, возьми мой ПДА, иди в другой ангар, напиши Щелочи, что я пропал, а я пойду с девчонками и попробую узнать что и как. Я думаю, они меня в обиду не дадут.
 — Ты совсем головой повредился, — выдохнул Опер, — может это контролеры какие-нибудь и просто тебе кажется, что безобидно с ними отправится? Может они нас вообще сожрали давно!
 — Какие они контролеры, Костя, ну сам посмотри! Просто толпа напуганных женщин, которые в военное время собирают какие-то припасы или вроде того. На что это еще похоже?
 — На… на.. не знаю! Тебя послушать везде пони и радуга, а тут люди гибнут штучно и пакетиками!
 — А почему? Потому что ненавидят друг друга, и себя ненавидят и всех тех, кто от них отличается!
 — Да ну тебя на хрен! Давай свой ПДА, что я отцу твоему скажу?
 — Скажи, что я ушел с чаасами, и что я вернусь, и что все будет хорошо.
 — Дурак, ой, дурак… — негромко шептал Опер, отступая к дверному проему. Он не знал, почему вдруг подчинился Вангу, почему не стал останавливать его и не остался рядом. Было похоже, что кто-то вложил ему в голову эту программу и воля к другим действиям была подавлена более сильным и мотивированным решением, которое не принадлежало ему.

 — Ера, в обиду меня не дашь?
 — Нет, — девушка мотнула головой. Когда Опер скрылся из виду она спросила, — ты ведь знаешь, что такой же как мы?
 — В смысле?
 — Наполовину чаас.
 — Нет, я человек, — улыбнулся он, — говорят, я родился здесь, но я не думаю, что наши виды могли бы иметь потомков.
 — Ты не совсем человек, Ванг, но я рада, что ты пришел. Познакомься, это моя подруга Цыра, это наши сестры Иль, Уна, Вета, Сама и Рааль.
 — Вы почти как эльфы, только орки… — попытался пошутить Ванг.
 — У тебя чааское имя, кто бы говорил.
 — А ты, что знаешь, кто такие эльфы?
 — Теперь знаю. Ты не сможешь закрыть от меня свои знания, как и я от тебя свои. Правда, ты почти не пытался пользоваться этой коммуникативной способностью.
 — Что за канцелярский язык, Ера?
 — Я беру определения из твоей головы, я же не виновата, что ты такой.
 — Я не такой! Я вообще галантный и романтический герой, заметила?
 — Хорош кадриться. Мы только познакомились, а ты уже с мутантом заигрываешь.
 «Все-таки девушки всегда остаются девушками», — подумал Ванг. У него не возникло ни единой мысли о том, что эти непонятные существа решили использовать его, о том, что так поступать не следует, потому, что события текли стремительно, и он не успевал задуматься о последствиях.

 По дороге в поселение Ванг узнал много всего интересного про племя чаасов. Когда-то все расы населяющие Зону были едины. Мейнфрейм, он же «Монолит» давал им пищу и кров. Все представители рас понимали друг друга, были на «одной волне». Генетические коды отличались не очень сильно. Так было до того момента, пока в Зоне не появились люди. Они принесли с собой новые ДНК, новые идеи и новую угрозу.
 — Первыми деградировали ильги и рэмы. Теперь их уже невозможно вернуть в лоно цивилизации. Те, кто называются здесь пси-собаками еще сохранили остаточные способности, но остальные выживали лишь благодаря инстинктам. Если говорить о рэмах, то они на уровне ваших неандертальцев.
 — Кто это?
 — Бюреры. Дурацкое название, на самом деле.
 — А почему они деградировали?
 — Все дело в ресурсах. Наши цивилизации разные, но в тоже время очень похожи. Чтобы не нужно было жечь костров и готовить пищу на открытом огне, чтобы не терзать и без того отравленную землю мы используем энергию Мейнфрейма…
 — … почему ты так называешь «Монолит»?
 — О, научился? Прочитал?
 — Нет, догадался, это же очевидно. Ну, «Мейнфрейм» — центральный процессор.
 — А я-то понадеялась... В общем, он генерировал и генерирует элементы питания, которые преобразуют энергию творения в ту, которая необходима в данный момент. Это могут быть целительные свойства, могут быть питательные элементы или носители информации.
 — Выходит, люди микроскопом гвозди забивают?
 — Я бы сказала, пытаются запихнуть гранату в мясорубку, чтобы согреться, а когда она взрывается очень удивляются — почему.
 — Ничего себе...
 — Так получилось, что охотников за удачей становится все больше. В наших рядах разлад и своя межрасовая вражда, ресурсов не хватает, и если кто-то не поможет нам, то мы обречены на деградацию и вымирание.
 — Не пойми меня неправильно, Ера, но как я один смогу что-то сделать?
 — Ты один из нас. Ты сможешь повести за собой, убедить братьев и сестер…
 — В чем?
 — В том, что война бессмысленна!
 — Ты обо мне слишком высокого мнения. Я себя-то не могу убедить в том, что не сплю. Ладно, а что, если ваши братья просто убьют меня?
 — Мы почти никогда не убиваем сородичей.
 — Хорошо, тогда я согласен быть чаасом.
 Ера едва заметно улыбнулась, легко переступив через осколки стекла.
 — Мне вот сейчас очень стыдно стало за свое племя. Я, имею в виду, людей.
 — Ну, да, мусор теперь повсюду, а из-за нехватки ресурсов мужчины в бою не могут больше полагаться лишь на свои силы. Знаешь, почему нас называют кровососами?
 — Догадываюсь.
 — Впервые чаас забрал жизненную силу человека тогда, когда мы с тобой еще не родились. Он остро нуждался в энергии, чтобы его кожные покровы быстрее регенерировали. Его сильно ранили и загнали в угол. У него не было выбора. Знаешь, что был этим чаасом?
 — Кто?
 — Наш добрый вождь Ану. Несмотря на то, что он иера, а регенерация у них гораздо хуже развита, чем у чаасов, ему это помогло сохранить свою жизнь. Говорят, он проклинал себя за этот поступок. Я не знаю, так ли это, но нас он учил, что к подобному способу, чтобы завершить восстановление можно прибегать только в самом крайнем и безвыходном случае. Если бы только кто-нибудь его слушался…
 — А почему не слушаются?
 — Белковая пища, богатая железом. Проще всего получить ее сделав сходный вид едой.
 — Почему сходный?
 — Ану говорил, что Мейнфрейм создал нас такими, чтобы мы могли выжить в Зоне, которая была сильно загрязнена радионуклидами, но дело не только в этом. Для нашего создания использовались и человеческие гены тоже.
 — А ты не думала, что если вы созданы в лаборатории людьми? Что если сам Мейнфрейм творение рук человека и тогда…
 — Что тогда? Тогда, ты хочешь сказать, что наше существование бессмысленно? И нужно просто «плыть по течению»?
 — Нет, я просто хочу сказать, что не такие уж мы и разные.
 Ера пожала плечами, затем резко остановилась, так, что Ванг едва не налетел на нее.
 — Мы пришли, — сказала она.
 Перед глазами расстилалось зарастающее осинником поле. Ничего особенного, просто когда-то неподалеку были сёла, где жили люди. Каждую весну они сеяли пшеницу, а каждую осень собирали урожай. Так было на протяжении многих лет, пока первая катастрофа на ЧАЭС не положила этому конец.
 Затем сюда пришли чаасы и вдохнули в изможденную землю новую жизнь. И вот Ванг стоит здесь, на пороге чего-то удивительного, а может напротив, пугающего и неизбежного. Стоит ли делать этот последний шаг? Стоит ли переступать черту?
 Додумать ему не дали. Кто-то несильно толкнул его в спину, так, что сталкер едва не упал. Он мог бы поклясться в том, что минуту назад здесь не было ни прохода, ни земляных ступеней, ведущих вниз.
 — Прямо платформа «девять и три четверти» — отозвался парень, — что дальше?
 — Увидишь, — отозвалась Ера.
 И он действительно Увидел.

 «Уж как сон ходил по лавке,
 Дрема по полу брела,
 Дрема по полу брела -
 В аномалию вела»…

 Владимир Евгеньевич Сакуров совершенно не помнил своего детства примерно до пяти лет. Ему казалось, что это вполне естественно, и он никогда не задавался вопросом, что было до. А если и задавался, то стандартные ответы отца его вполне устраивали, а теперь… теперь он вспомнил всё, лишь шагнув под эти земляные своды.
 «— Кто быстрее, кто быстрее? – эхом отдавалось в длинном коридоре. — Папа догоняй!»… «Не так быстро!» … «— Не догонишь!»…
 Разрозненные фразы. Путаница в мыслях. Вот он играет с отработанным источником питания, проще говоря, с артефактом. Вот кто-то укрывает его одеялом. Он точно знает, что они в поселении одни живут так, как люди и ему это нравится.
 «— Когда я вырасту я стану сталкером, как папа…»
 Но папа не похож на Евгения Муратовича Сакурова. Это худой человек с абсолютно седой головой, не снимающий с глаз черной повязки. Почему Скар обманывал его? Почему не сказал правду?...
 «А какую правду ты хотел бы узнать? – саркастический внутренний голос всегда приходящий на помощь в запутанных ситуациях и на этот раз оказался кстати, — правду, что ты Ванг - мутант, родившийся в Зоне в самом невозможном из всех браков? Скар никогда не скрывал, что ты родом отсюда. А хорошо ли пришлось бы мальчишке, если бы всю жизнь он думал, что его настоящий отец предал его? Соберись, тряпка. Здесь не место и сейчас не время думать об этом».

 — Ты в порядке? – донеслось откуда-то сверху.
 Ванг обнаружил себя сидящим на полу. Он сжимал голову руками, пытаясь осознать, переварить и разобраться, как быть дальше.
 — Почти.
 — Удалось считать информацию?
 — Похоже на то.
 — Значит, это точно ты, пророчество не врет. Передохни. Вечером Каар придет за добровольцами. Его армии постоянно нужны новые рекруты.
 — Я не понимаю, Ера, что ты хочешь, чтобы я сделал?
 — Я хочу, — девушка-чаас присела рядом, — чтобы война закончилась. Чтобы ты убедил Каара закончить бессмысленное братоубийство. Чтобы все было, как раньше.
 — Ты считаешь, что остаться в тени — лучшее решение?
 — Ану не стал бы нам врать. Он оставил после себя много историй, и самая страшная из них о будущем. В ней чаасы научились пользоваться человеческим оружием и выступили против людей. И сталкерское племя дрогнуло, а затем отступило. Но горька была та победа, поскольку еще до рассвета Зону затопил огонь с небес, и на многие километры вокруг не стало ничего. И нас не стало.
 — Ты думаешь, люди настолько безумны?
 — Ну, вы же сбросили бомбы на свои города. И делали это не единожды, хотя предметами спора были религиозные и территориальные споры.
 — Убедила, — невесело улыбнулся Ванг, — ладно поговорю с вашим Кааром, только, что-то мне подсказывает, слушать меня он не захочет.

 *
 Никто не любит, когда груз чужих забот опускается на плечи. Еще хуже, если в процессе обременения выясняется что-то такое, о чем лучше никогда не знать и никогда не видеть. Ванг был зол, обескуражен, рад и растерян. Он понимал и не понимал мотивов Сакурова-старшего. Он просто не успел оправиться от потрясения, а жители поселения, в которое его привела Ера, стремились познакомиться с вновь прибывшим и попросить его защиты и помощи, будто он был единственным спасителем и героем, которого так долго ждал угнетенный народ.
 — Раньше было лучше, — сетовал согбенный старик, его ротовые щупальца еле шевелились, — Ану держал всех в узде, он хоть и был иера, но сделал много и для чаасов тоже. Теперь у нас, прямо как у вас, человеков, к власти пришла тупая солдатня.
 — Вы считаете, что я смогу что-то изменить?
 — Исполни пророчество, мальчик! Не отворачивайся от своих братьев и сестер! Мейнфрейм не ошибается!
 «Нашли себе Гарри Поттера, — думал Ванг, — придет этот Каар, и что я ему скажу? Помнишь, мы в детстве играли вместе, давай ты станешь хиппи, послушаешь «The Beatles» и осознаешь свою неправоту? Так что ли? Да он одной левой размажет меня по стенке и скажет, что так и было!».
 — Ты боишься, — проскрипел старик, — сомневаешься, правильно ли поступил, придя сюда... Не бойся Ванг, все происходит так, как и должно быть!

 ***
 Тем временем, Щелочь с несколькими надежными ребятами добрался до места, обозначенного Опером. То, что обнаружили сталкеры, очень не понравилось им. Во-первых, этот салага был растерян и напуган, а, во-вторых, цел и невредим. Картинка не складывалась. Неподалеку была кровавая разборка, на них напали бандиты, а они с другом потеряли опытное сопровождение. Новичкам всегда везет, но чтобы так?!
 Но все сомнения тут же были стерты, поскольку Опер, сбиваясь между «ты» и «вы» затараторил:
 — Послушайте, Щелочь, Ванг – мой друг — попал в ужасную историю. Если это, возможно, прошу тебя, помоги спасти его от мутантов! Его увели какие-то странные существа. Они были похожи на кровососов, только меньше и будто бы более безобидные.
 — Безобидные, говоришь, мутанты? – долговязый Флин заржал в голос. — Может, это были пси-собаки или молодой контролер? Может, они просто внушили тебе весь этот сюр?
 — Я не знаю, — ответил Опер, — я снял все это на камеру. Вот, возьмите флешку, вы можете посмотреть.
 — А сам что же? – укоризненно спросил Щелочь.
 — Мне не по себе от мысли, что вы можете оказаться правым, и Ванга уже нет в живых.
 — Ладно, давай посмотрим, что у тебя там.
 На флешке было несколько видео файлов, Опер указал на самый свежий, при запуске на ПДА быстро появилась картинка. В кадре парень в одежде, которую обычно носят бандиты и мародеры, что-то пытался доказать мутанту. Он жестикулировал, не очень бурно, но довольно ярко, а оппонент лишь рычал в ответ. Слов Ванга, а это был несомненно именно он, разобрать почти не получалось, встроенные микрофоны на экшн-камерах были паршивые. Однако сталкеры поняли, что таких мутантов не видели раньше никогда, к тому же, чтобы их было так много в одном месте и они не пытались порвать жертву на сотни маленьких кусочков.
 — Почему он в одежде бандита?
 — Это вынужденная мера. От его костюма почти ничего не осталось, — Опер явно не был готов к подобным расспросам, но ответил довольно четко и внятно.
 — Ясно… Я никогда раньше не видел таких кровососов, — Щелочь внимательно смотрел на небольшой экран ПДА. — Что скажешь, Флин?
 — Смотри-ка, у них сиськи! Получается, это не «Монолит» генерирует всех тварей в Зоне, а они сами размножаются вполне естественным образом? Об этом даже никто не думал. Подумайте, сколько можно выручить за эту инфу! Я даже, простите, у взрослых дохлых кровососов не видел признаков ***.
 — Мы, скорее всего, неправильно воспринимаем их анатомию… так, ладно, биологи-самоучки, пока инфа не проверена – она ничего не стоит. Сделаем так: Опер, у нас к тебе еще довольно много вопросов, поэтому пойдешь с нами. Возможно, ты избавил многих сталкеров от одной большой проблемы. Не знаю, жив ли твой друг или нет, но мы должны выжечь это «осиное гнездо», а получив такие видео-доказательства, думаю, «Долг» не откажет в помощи.
 — Погодите! Эти мутанты выглядели иначе…
 — Может быть, у них проявились пси-способности. В любом случае, мы должны во всем разобраться.
 Опер двинулся вслед за группой. Размышлять было некогда, но сомнения и сейчас терзали его. Нужно ли было послушаться Ванга? Не зря ли он рассказал всё первому встречному? Что делать дальше? Почему у сталкеров возникло столько вопросов? Но сделать каких-либо умозаключений он не сумел, потому что откуда ни возьмись на группу обрушилась пыльная буря.
 Погода в Зоне изменчива, иногда совершенно погожим ясным днем вдруг может разразиться настоящее ненастье, разверзаются хляби небесные, заливая все вокруг потоками стылой воды, но вот пыльные бури случаются крайне редко.
 — Держитесь вместе!
 Это было последнее, что услышал Опер, тупая боль в затылке погасила сознание.
 Сталкер провалился в зияющую черноту, но она не была однородной, будто кто-то набросил тяжелую бархатную штору на глаза. Где-то слева сверкали молнии, до его ушей него долетел чей-то отчаянный крик, но все это было так далеко, что Оперу казалось, все события происходят вовсе не с ним, не в его времени и не в его пространстве.
 Затем все стихло, точно и не было ничего. Песок больше не норовил забиться в рот и в глаза, не царапал незащищенный респиратором лоб. Кто-то сдернул с него занавеску и прошептал в самое ухо: «Проснись, Костя! Проснись!».
 Опер открыл глаза.

 — Здравствуй, соколик, позолоти ручку! – цыганка в откровенном наряде сидела рядом на пеньке, легкомысленно закинув ногу на ногу. У девушки, как и полагается, были большие карие глаза, золотые серьги, кольца, блуза с рюшами и многослойная юбка.
 Одежды было как будто много, но в то же время, глубокое декольте и вырез на юбке не скрывали практически ничего.
 «Что за черт…» — подумал Опер, тряхнув головой, чтобы убедиться, что цыганка просто привиделась ему. Однако девушка не исчезла, только пышная юбка сделалась короче.
 — Али не хороша я? Али ты знаешь другую такую красавицу?
 Опер решительно дернул автомат на себя и направил дуло на странную «прохожую», приготовившись стрелять.
 — Какие все нервные. Короче, Склифосовский, отзываешь свою шайку-лейку или вы отсюда просто никуда уже не уйдете.
 — Ты кто? – упавшим голосом спросил Опер, безрезультатно дергая спусковой крючок, чувствуя, как пальцы перестают слушаться, а язык присыхает к нёбу.
 — Дед Пихто, — голос прекрасной девы стал грубее, в нем появились властные ноты. Оглядевшись вокруг, она достала откуда-то зажигалку и пачку сигарет, неторопливо закурила, точно делала так каждый день. В сизых клубах дыма, разъедающих иллюзию залитой солнцем поляны, Опер увидел своих спутников. Щелочь лежал на спине без движения, неподалеку дымилось остывающее дело Флина, налетевшего на электру, когда эта барышня создавала иллюзию пыльной бури, остальные ребята вели себя очень странно. Точно кобели, застигнутые врасплох внезапным желанием, они терлись пахом о свои вещмешки с выражением крайнего удовольствия на замутненных экстазом лицах.
 — Что с ними?
 — Они меня трахают. В некотором смысле… Рефлексы – ничего больше. А ты считаешь их венцом природы.
 — Я не понимаю.
 — Не прикидывайся. Ты ведь не присоединился к ним. Почему? Более образован? Или менее голоден?
 — В смысле?
 — Не понимаешь? Я взяла свой образ из твоей головы. Вы – люди, всю жизнь живете в плену собственных иллюзий. Придумываете что-то несусветное вместо того, чтобы оглянуться вокруг для разнообразия. Мешок костей, четыре литра крови, рефлексы: жрать, срать, трахаться, убивать. Ты ведь столько умных книжек прочитал, а толку? Злость, обида, ревность, страх, чувство вины… В итоге ты постоянно загоняешь себя в этот круг, про «жрать, срать…».
 — Я понял, не продолжай!
 — Что делать будем, Костя? – цыганка докурила сигарету, эффектным жестом отбросив бычок в сторону. Теперь на ней не было надето абсолютно ничего. Идеальные изгибы и плавные линии, упругая грудь, правая чуть объемнее левой, соски, смотрящие в разные стороны, бархатная кожа…
 — Вот это запрещенный прием! – Опер почему-то покраснел и попытался скрыть собственное возбуждение за прикладом автомата.
 — Почему? Ты же не настолько материалистичен, не так ли?
 — Ну… знаешь ли…
 — Короче. Сейчас я сотру им память до момента вашей встречи. Объяснишь, что попали в пси-аномалию, заберешь свою флешку прямо сейчас, дойдешь с ними до «100 рентген», снимешь там номер и будешь ждать Ванга. Он придет. Я постараюсь сделать так, чтобы пришел. С ним не должно случиться ничего плохого. Перестань уже быть пассажиром, Костя.
 — Что?
 — Столько историй в тебе, столько памяти рода, столько информации, а ты так ничего и не понял…
 — Ты – контролер?
 — Контролер в автобусе! – огрызнулась цыганка. — Ты придумал себе некие правила, приняв за чистую монету все установки, которыми тебя наградила цивилизация. В итоге у тебя в башке набор штампов и рекламных слоганов, я так и не поняла, где там настоящий Костя. Еще немного — и я выжгу вам всем мозги!
 — Подожди!
 — Что еще?
 — Ты не могла бы записать это… Наговорить мне на камеру? Там, за периметром мои соплеменники, как ты говоришь, должны знать!
 — Только очень быстро. У тебя почти нет времени.
 Опер забрал флешку у Щелочи, удалив файл, который тот успел скопировать себе, затем вставил ее в камеру и нажал на «Rec».
 Вместо обнаженной цыганки на пеньке перед Опером на сухой траве сидела девочка. Она выглядела крайне странно, но не вызывала желания немедленно убежать. Ее голова была непропорционально крупной, увитой венами. Глубоко запавшие черные глаза не выражали ничего, а губы едва двигались, выпуская слова наружу:
 — Твой главный «контролёр» или «контроллер» у тебя в голове. Он всегда точно знает, что может быть, а чего – нет. Он заставляет тебя не замечать неудобного и подбирать под любое событие шаблон. Как только что-то выпадает из этого из этого бесконечного набора лекал опыта – ты перезагружаешься, чтобы больше не видеть и не знать, что так тоже может быть. Но если ты готов и лекало загружено, то ты адаптируешь его под свои шаблоны приемлемых опытов.
 Поставь это видео в конце, когда смонтируешь свой самый честный фильм. Люди не должны видеть всего, поскольку ты пока не видишь себя.

 В следующий момент девочка исчезла. Опер, оценив обстановку, решил притвориться, будто и его накрыла неведомая пси-аномалия. «А что, если все эти события мне действительно только снятся? Что если я до сих пор в Киеве? Что если ничего не было?» — подумал он, закрывая глаза. Додумать не удалось. Пришедший в себя, Щелочь, осматривал бойцов, допытываясь у каждого, что же с ними произошло и каким образом группа оказалась здесь.
 Каар появился в поселении, когда вечер уже успел вступить в свои права. Откуда-то тянуло жженой листвой и влагой. Привычный тусклый серый свет постепенно становился насыщенным, пока не померк почти полностью. Однако темнота продлилась совсем недолго: в развидневшееся небо чинно и как-то по-особенному торжественно взбиралась полная луна, и звезды казались ближе, чем были на самом деле. Будто можно было протянуть руку и сорвать любую.
 Ванг не знал, к чему стоит готовиться, поэтому, осмотревшись в подземном городе-поселении чаасов, поднялся на поверхность, где и решил встретиться с Кааром. Вожак племени пришел не один. С ним вышагивали угрюмые кряжистые сородичи, которые давно забыли о чем-либо, кроме основных инстинктов, главными из которых были голод и страх. Увидев эту небольшую процессию, Ванг почувствовал, как нехороший вязкий ком подкатывает к горлу. Чаасы были почти вдвое крупнее его, уж не говоря о том, что на полметра выше и, разумеется, сильнее.
 Их красно-коричневые тела сплошь были покрыты застарелыми шрамами, а ротовые щупальца усеяны острыми клыками. Ванг успел заметить, что у других чаасов, у мужчин и женщин, на ротовых щупальцах располагались либо присоски, либо тонкие мягкие выросты. Они питались энергией, содержащейся в артефактах, и у них не возникало необходимости в дополнительных приспособлениях.
 Как ни странно, Каар почти сразу узнал Ванга и прорычал:
 — Блудный сын вернулся в свое племя? Я рад видеть тебя. Твой отец был отличным бойцом, как и твоя мать. Надеюсь, что ты не подведешь нас.
 Ванг никогда так близко не видел кровососа. Ему стоило очень больших усилий не отпрянуть. Он старался держать себя в руках, страх сдавливал его горло холодными пальцами, мешая сказать хоть что-то, но ему все-таки удалось справиться с собой.
 — Это война бессмысленна. Я пришел сюда, чтобы положить ей конец, — нелепость ситуации и его заявлений могла бы быть занесена в книгу рекордов Гиннеса, если бы было кому ее туда заносить.
 — Что ты там вякнул? – прорычал Каар.
 — Твои товарищи, скорее всего, уже не понимают нас и не могут высказать свое мнение. Они знают только суть бесконечных кровопролитных боев. Бессмысленное противостояние, в котором чаасы рано или поздно проиграют.
 — Это мы еще посмотрим!
 — Чаасы деградируют! Я успел узнать, что у вас… у нас, если угодно, были зачатки культуры и искусства здесь, понимание мира, таким, какой он есть…
 — Но люди вторглись в наш Эдем и разрушили его! Они хотят уничтожить нас. Теперь у меня есть твои знания, мы захватим человеческое оружие и не оставим камня на камне от вашего мира!

 Совершенно неожиданно Ванг понял, что страх прошел. Да, он все еще опасался за свою жизнь и ситуация могла в любой момент выйти из-под контроля, но перед ним стоял монстр, личность, почти полностью деградировавшая, и этот процесс было невозможно остановить. Быть может, само его – Ванга существование, как гибрида стало возможным лишь в тщетной попытке их «Мейнфрейма» не дать погибнуть новой расе.
 — Послушай… В детстве мы с тобой были соперниками, и я даже побеждал тебя, Каар. Сейчас у меня бы это не получилось. Но если ты осуществишь свой план, то люди используют более мощное оружие. Поодиночке мы мало что можем, но наша сила даже не в единстве, а в том, что человек всегда придумывает способы и методы для убийства других живых существ с удивительной изобретательностью. Тебе достаточно воспользоваться моей базой знаний и ты поймешь, что умрут все.
 — Люди тоже умрут!
 — Ты не понял! Иера и чаасы, те, кто уже выродились в животных, не будет здесь никакого вашего Мейнфрейма, ровно, как и ничего живого вообще не будет.
 — Мейнфрейм вечен!
 — Нет ничего вечного. Мы десятки раз уничтожали друг друга, истребляя целые народы и цивилизации, и ни к чему хорошему это не привело. Неужели ты не хочешь быть мудрым вождем своего народа?
 — Каар – сильный вождь, а ты – отступник. Либо ты сейчас же присоединишься к нашей священной битве, либо – умрешь!
 — Какого хера! Ты просто ведешь своих соплеменников на смерть! Что ты там навоюешь с парой десятков автоматов!
 — Если мы погибнем так, как ты говоришь, если люди настолько чудовищны, то я не сомневаюсь, что и они будут стерты с лица земли!
 — О чем ты! Каар нас почти девять миллиардов! ***
 — Заткнись! – взревел мутант. — Ты пытаешься словами сбить чаасов с пути! Ты мешаешь мне!
 — Ты ослеплен! Здесь остались только женщины, старики и подростки! Какого черта!
 — Умри!

 Каар все для себя решил. У Ванга не было и шанса. Он просто почему-то продолжал хвататься за соломинку, но теперь она разломилась надвое, и нужно было просто всплывать, но только душевных сил на это уже не было.
 Здесь все было настолько пропитано духом войны и страха, что изменить что-то не представлялось возможным. Сейчас у Ванга на шее все еще висел автомат, а к голени был приторочен нож, он мог воспользоваться ими, но все это становилось бесполезным, как только Каар стал невидимым и атаковал.
 Мутант появлялся внезапно, точно из ниоткуда, наносил стремительные и точные удары. Ванг старался ставить блоки, старался уклоняться от стремительных выпадов и острых когтей, но он был неопытным бойцом. По большому счету, кроме той внезапной разборки с бандитами с ним никогда ничего не случалось. Да и закончилось все благополучно лишь благодаря преимуществу Ванга. Пока держать удары ему еще удавалось. Раны, нанесенные Кааром, затягивались довольно быстро, но сил становилось все меньше, и Ванг понятия не имел, что надлежит делать в подобных случаях.
 Видимо, заслышав шум драки, на поверхность вылезли старики и девушки. Они стояли сейчас в стороне, стараясь понять, что же будет, если один из дерущихся одержит верх над другим.
 «Как ему удается исчезнуть? – лихорадочно думал Ванг, — в детстве я тоже так мог! Как он это делает? Ускоряется? Ведь я опережал его в скорости…».
 Отбросив в сторону бесполезный автомат, Ванг зажмурился, и в тот же момент понял, что всю сознательную жизнь полагался не на то зрение. Но резкий удар поддых выбил из легких весь воздух. Парень подлетел на полметра и рухнул на покатые камни, служившие укреплением входа в поселение. Каким-то чудом, кашляя и отчаянно хватая ртом спасительный кислород, ему удалось подняться. Затылок нещадно ломило, руки и ноги, будто налитые свинцом, едва слушались, но он понял – главное понять, где противник и что он собирается делать. Это было похоже на эхолокацию и восприятие теплового спектра. Теперь нужно было только не упустить момент.
 Каар атаковал снова и снова, войдя в раж, он не замечал опасности, не понимал, что противник стал проворнее и уже избегал прямых атак, уходя с траектории ударов, и, наконец, собрав последние силы контратаковал. Первый выпад был неудачным, но зато второй, точный и короткий, достиг цели. Лезвие прошло по широкой дуге, распоров брюхо чааса. Ванг вложил в этот удар все, что мог.
 Они вместе повалились в пыль под ноги раздухарившихся престарелых чаасов.
 — Это твой последний день, человеческое отродье! — прошипел Каар, сбрасывая Ванга с себя, тот слишком поздно понял, что тот собирается делать, когда чаас рванул престарелого соплеменника на себя, всаживая когти тому под ребра.
 Парень не помнил каким образом ему удалось снова оказаться на ногах, как он снова ударил ножом наотмашь, закрывая собой перхающего кровью деда. Ротовые щупальца Кара сомкнулись на его шее. Острые клыки раздирали кожу, оставляя кровоточащие рваные раны. Регенерация еще работала, но не успевала за наносимыми чаасом повреждениями.
 «Это конец» — подумал Ванг, но неожиданно стальная хватка ослабла, и он почувствовал, как мутант отпустил его истерзанное тело. До сознания долетели далекие слова:
 «Он готов пожертвовать собой ради нас…»
 «Он – истинный чаас!»
 «Пророчество сбылось!»
 Женщины, старики и подростки добили прежнего вождя. Видимо, наконец, поняли, что если они сами не смогут помочь себе сейчас, то никто им уже никогда не поможет. Больше всего Ванга удивлял тот факт, что он был все еще жив. И когда темнота отступила снова, то незадачливый полукровка осознал, что снова находится в подземном поселении чаасов. Рядом с ним Ера и Цыра сосредоточенно колдовали над чем-то, водя каким-то теплым предметом по его волосам.
 — Девчонки… — прошептал Ванг. — Я еще жив?
 — Кажется, да, герой, — усмехнулась Ера.
 — Что произошло?
 — Мы добили Каара. Думаю, не самая лучшая идея была, но выбора не было. Мы послали ребят в соседнее поселение, чтобы те оповестили, что наступление сегодня отменяется. Конечно, вряд ли удастся переубедить тех, кто уже не слышит наших слов.
 — А что те, которые были с Кааром?
 — Бежали в страхе. Они понимают только силу. Не переживай.
 — Почему я все еще жив?
 — Мы наполнили твое тело жизненной энергией. У тебя, конечно, нет специального органа для усвоения, но мы решили, что твои волосы имеют достаточную проводимость.
 — Спасибо…
 — Это мы должны благодарить тебя. Ты не только спас племя чаасов, но и помирил нас с иера.
 — Даже так… Я рад, что все закончилось… нет, правда, рад! Но мне нужно отыскать своего друга, сказать, что со мной все в порядке. Я здесь провел столько времени и боюсь, что он будет искать меня с собаками по всей Зоне.
 — Конечно, будет, — в комнате раздался третий голос. Он принадлежал представительнице иера. Той самой, с которой накануне беседовал Опер, — Привет, Ванг, я Ато. Я говорила с твоим другом, с ним все в порядке, и он дождется тебя в безопасном месте.
 — Как тебе это удалось? По-моему, он упертый, как баран, — усмехнулся Ванг.
 — Так и есть. Хотел спасти тебя от чаасов, пришлось вмешаться, иначе ничего бы не получилось.
 — Ты контролер?
 — Еще один… Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. Проводить тебя до «100 рентген»?
 — Я сейчас не в том состоянии, чтобы отказываться от помощи.
 — Вот и отлично. Поешь человеческой еды, и тебе станет легче.
 — Спасибо, — улыбнулся Ванг.

 Когда он пришел в себя, необычная процессия отправилась провожать его и Ато.
 — Возвращайся! – просила Цыра.
 — Дай нам знать, что все хорошо! Ты, как-никак, теперь вождь, – вторила ей Ера.
 — Девчонки, бросьте! Найдите кого-то из своих, полукровки не должны править народами, — смеялся Ванг в ответ, — дам на прощанье простой совет. Когда вы отправляетесь охранять свои энергоустановки не проще ли сделать так, чтобы иера генерировали галлюцинацию для сталкеров, а всего пара чаасов вступали в боевое столкновение, при условии, что это вообще будет необходимо?
 — Мы жалеем людей, — слегка смущенно ответила Ато, — ребята у нас очень сильные, а девушки вышли «на передовую» совсем недавно.
 — В смысле?
 — Контролёрами их почему, думаешь, назвали? Потому, что мозги выжигают, стирают человеческую личность. Так не должно быть, и теперь мы будем стараться действовать иначе.
 — Отлично! Я, в свою очередь, обещаю вам, что смонтирую фильм. Знаете, СМИ имеют там, за периметром, очень большое значение и умеют влиять на человечество. Мы покажем Зону такой, какая она есть, во всяком случае, очень постараемся.
 — Я записала кое-что для твоего друга, когда закончите свой фильм не забудьте о той записи, идет? Благодаря ей каждый человек будет видеть и понимать только то, к чему он действительно готов.
 — Скажи, Ато, а разве так происходит не всегда вне зависимости от пси-излучения?
 Иера пожала плечами.
 — Это понимают далеко не все.

 ***

 Почти миллион просмотром на youtube за пару недель. Вся правда о Зоне за пятнадцать минут. Сперва всем привычные пейзажи, интервью со сталкерами-новичками, рассказы об опасностях и местные новости, а затем нечто непонятное. Синее свечение и бархатный голос за кадром:
 «Зона — это результат вышедшего из-под контроля эксперимента с ноосферой — информационным полем Земли. Мы собирались подключиться к ноосфере, чтобы исследовать возможность влиять на нее, однако во время эксперимента произошел сбой и энергия ноосферы хлынула на Землю, меняя все вокруг.
 Центральный процессор, как вы его называете — «Монолит», осознал себя, а в ходе эволюционных процессов им была сгенерирована новая цивилизация, состоящая из восьми рас. Однако подобно человеческой, она прошла этапы развития, расцвета и сокрушительного падения. Не обошлось без участия уже существующей человеческой цивилизации.
 Поэтому центральным процессором будет произведен апгрейт.
 …
 Внимание! Ваша личность загружена в систему данных «Монолит». Просьба сохранять спокойствие. Благодарим за оказанное доверие и помощь в создании совершенного вида».


 ____________________
 * - Цитата из песни «Что вы сделали с вашей мечтой?» группы «Ария».
 ** - Цитата из песни «От старинных легенд» группы «Wallace band».
 *** - Почему бы и нет к 2020-2027 году).


Рецензии