На солонце

               


   С вечера прошел небольшой дождик. Грохотало сильно. Восточная часть неба  косматилась, периодически вспыхивала, словно огромные зрачки черных глаз чему-то удивлялись и оживали искрящим любопытством. Ветер, так и не сумев разогнаться, слегка шевелил  под окном  у Алешки листья березы, а по реке, напротив через огород, бежала белесая рябь.  Несмотря на сырость и заметную прохладу, молодежь бесцельно слонялась по поселку,  малолетки заигрывали друг с другом, орали .Лист уже опадал, но все еще преобладала зелень, мазки красного и желтого вносили некоторое очарование, наполовину с грустью о надвигающейся зиме. Алешка, не спеша надел легкую куртку и сказал матери, что скоро вернется, вот только сходит до стадиона, посмотрит футбол местной команды и строителями с Кавказа. На крыльце клуба, выкрашенного почему-то в оранжевый, сигнализирующий обычно об опасности цвет, вечно кривой Пашка, в который раз выяснял отношения  со своей подругой Настей. Таких клубов по российской земле много. Меняются вывески, люди, набор услуг, но культура остается культурой: иногда кружки, иногда танцы, на которых трезвому быть как-то даже неприлично, а пьяным- воспитание не всем позволяет, их внутренняя сущность противится этому. Алешка был из таких,  поэтому особых друзей было мало.
 -Странная картина в жизни получается, -рассуждал часто он,- чем подлее и распущеннее люди, тем их в одном месте всегда много. Вот и задирают часто тех, кто не с ними. Почему- то хорошие ребята больше одиноки. Конечно, среди задир тоже встречаются стоящие люди, просто слабые, или приспособленцы- чтобы выжить, а, может, какая другая причина толкает их к стае наглых. Хотя по сути, они чаще рисуются друг перед другом. Бить надо главаря- тогда стая сама разбежится. Развенчанный, побежденный он перестает быть интересен тем, кто ему подчинялся до этого, из боязни или от нечего делать…
   Футбол был неинтересен. Забив во втором тайме по случайному мячу, игроки пошли пить пиво. Зрителей почти тоже не было; три дедка- старые футболисты, да несколько малышей. Если подбиралась команда энтузиастов от спорта, то  и жизнь кипела .Большинство же в поселке сидело по домам, или гуляло по кафешкам, коих перестройка навтыкала на каждой большой улице. Ночами, вкусив горячительного, пели похабные песни или выясняли отношения, ломая палисадники и разбивая в кровь друг другу морды.
    Алешка учился уже в десятом, вернее, собирался  в этот класс. Учился средне. Особой активности не проявлял. Жили с матерью, отец всегда жил отдельно- другой семьей. Алешка иногда убегал в лес с дедушкиным дробовиком, длинноствольной «курковочкой»-так ее называл еще недавно его дед. Пока он был жив, то Алешку он и близко не подпускал к ней. Два года назад деда не стало, Алешка пристрастился к охоте на уток и рябчиков. Мать часто ругалась, грозилась сжечь или разбить ружье, но уже ничего сделать на могла- смирилась
Алешка бегал осторожно, прятал разобранное ружье в рюкзак, а торчащий ствол обматывал потолще старым мешком. Приходил в лес, и как заправский охотник вскидывал собранное здесь же ружье на плечо и шагал до первых озер.
Ружьишко было неплохое .Вскоре он уже приносил почти регулярно рябчиков,
уток, а по первому снегу -и зайцев. На уток  он охотился реже Он не любил бродить по болотам. Сапоги, доставшиеся от деда, протекали, и, сколько он их не клеил, все равно протекали. После охоты он кашлял, его трясло от температуры. Вот уже вторую осень он не ходил на озера и чувствовал себя хорошо.
   Он видел и зверя покрупнее. Косули, кабарга, даже лось, ныряющий как водолаз в реке, его не привлекали. Ему их было жалко. Однажды, сидя на берегу небольшой речки, он наблюдал, как в яме, прямо под ним играли несколько тайменей. Речка  была не более десяти метров от берега до берега. Вдруг он увидел голову плывущего оленя. Это было так неожиданно, что Алешка оцепенел- он впервые увидел так близко косулю. Их глаза встретились, ему даже показалась, что она смотрит на него с мольбой. Эти глаза он видел уже не раз во сне. Они принадлежали то косуле, то его лучшему другу Вальке, то его маме .Он всегда просыпался и после долго лежал, вспоминая глаза которые его заворожили….. Через минуту он был удивлен еще более: косуля шла к нему, поднимаясь по тропинке. Она подошла так близко, что Алешка почувствовал идущее от нее тепло. Он протянул руку, косуля , видимо не осознавая опасности, чуть коснулась его ладони мягкими и влажными губами, и, вдруг, резко отпрыгнула в сторону и побежала по низинке к лесу.
  Прошлой осень он видел плывущего через озеро лося. Тот часто нырял, фыркал, а, когда выскочил на берег, долго стоял и глядел на реку. О чем он думал? Может, о том, что ему хорошо, смывшему пот и омывшему раны от гнуса; а, может, думал о холодной зиме, которую тоже как-то нужно пережить….
   Дружбу Алешка водил с ребятами старше себя: заматеревшими, отслужившими армию.Им он больше верил. Работы дома было много, если ее поискать,конечно. А вот с деньгами стало похуже .Зарабатывались они  у одних ребят тяжело, другие подались в города,  пристраивались везде, в том числе и в криминал. Сколько крепких , вроде неплохих парней, запутались, закружились и сложили свои головы в разборках.Что они хотели друг другу доказать-один Бог ведает ….Оставшиеся в селах- охотились, занимались рыбалкой, самые ленивые –воровали у бабушек капусту, клянчили деньги и пропивали..Жизнь катилась быстро- и пролетала…..
     С Мишкой Соловьем  Алешку столкнула необходимость. Собрался Алешка поохотится на рябчиков, выводок которых он заприметил недавно у просеки ,
А дроби дома не оказалось. Вот он и обратился к Мишке, тот собирался в город, где хотел прикупить себе ружье и провианту. Через неделю он позвал Алешку к себе. Придя, Алешка застал Мишку, вытирающим смазку
               
с новенького карабина. Мишка был штатным,одним из самых фартовых не только в районе, но и области .Его каждую зиму чем-то поощряли за хорошие показатели.Мишка охотился в паре с Санькой, бывшим трактористом.Тот стал
сильно пить, драться, хватался за ружье.Оружие у него изъяли, а самому дали два года условно. Мишке  понадобился напарник, чтобы сходить на солонец.
     Упрашивать Алешку не пришлось. Он никогда не был на солонцах. Захотелось сходить ради интереса, посмотреть зверей, заночевать у костра или в зимовье , а то скучновато стало .В школу не хотелось. Он все еще раздумывал: идти или нет.
    Решили идти дня через четыре. Мишка запас половину мешка каменной соли, прикупил гвоздей. Необходимо было обновить  и навесную закрадку. Мать была против, но Алешка пообещал, что когда вернётся, то обязательно пойдет в школу. Уже перевалило за вторую декаду сентября, в школе занятия шли вовсю, Алешку уже тоже звали не раз, он все раздумывал. Хотелось самостоятельности, настоящей мужской работы, но и без профессии чем будешь особо заниматься. Хотелось выучиться на охотоведа. Надо ехать в город, но родственников там нет, а одному было боязно, да и денег в семье было мало.
      Вышли рано .На земле было росно. От реки поднимался туман.В белом мареве был и лес. Туман стоял стеной и казался таким плотным, что можно было его намазывать на хлеб.  Тишина. Все еще дремало. Только нет- нет да чавкнет в болотной жиже сапог,  неприятной прохладой брызнет в лицо или скатится за отворот куртки водяная струйка. Ружьё уже начало бить краем приклада по бедру, пятикилограммовый кусок соли давил с десятикратной силой, спина уже парила .Шли уже более трех часов. Мишка шагал так же бодро, как и в начале пути. Он даже напевал себе под нос. Вышли на вершину небольшой сопки. Здесь было солнечно и совсем тепло .Все подножье скрыто было в молоке и, казалось, что эта плешинка- огромный корабль, плывущий среди туманистого моря. Упали почти разом у огромной лесины. Сняли рюкзаки, прислонили к стволу ружья. Сидели минут десять, а после- достав сало, хлеб, лук- начали жевать так, словно месяц  их не кормили .Аппетит на воздухе многократно усиливается. Знай жуй да дыши. Благодать неописуемая!
- Половину оттопали, - сказал Мишка,- часа в три будем у ключа, а там до солонца рукой подать.
- Так далеко еще?,- спросил Алешка. -Ничего себе крюк.
-Ерунда. Мы в десанте по тридцатнику и более делали маршброски, в полной выкладке, килограммов по тридцать груза. Такие нормативы. А здесь нас кто гонит, придем потихоньку….
Мишка повернулся на бок и захрапел.Алешка вертелся, крутился, а когда уже сморился, Мишка вскочил и стал собираться.
- Хватит, пора,- сказал он. Дома выспишься. Идем…Нам еще солонец новый надо  заложить, рядом со старым, место уж больно фартовое.
     Мишка опять шел  размашисто и ходко. «Хорошая у него выучка,- думал Алешка, - вот бы мне таким стать выносливым. Буду тоже просится в ВДВ. Вроде, все в норме у меня…» Алешка заметно выдыхался. Пот струился со лба
уже ручьем, спину противно пощипывало .Несколько раз он останавливался, прислонялся к стволу и стоял. Затем терял Мишку из вида, торопился, а когда находил его глазами, останавливался, тяжело дыша. Он уже потерял счет
времени и остановкам, когда Мишка крикнул: «Все- пришли. Вот он лабаз,у ручья, видишь?». Действительно в шагах  тридцати, на четырех деревьях-опорах был сооружен навес из слег и жердей, наверх вела сколоченная из толстых жердей лестница. Часть лабаза была разрушена и внутри видна была скамейка и жердовой столик .Прежде ребята ополоснулись. Вода была студеной, словно зимняя в реке. Набрали воды в котелки и, посидев внизу с полчаса, разложили соль туда, где лесная подстилка была почти содрана. Сюда же сходились несколько троп, местами виднелись совершенно свежие следы оленей. Снова легли в прохладу мха. Лес шумел. По верхушкам гулял легкий ветерок, у земли  же он почти не ощущался. Прямо перед ними рассыпалась брусника. Кисло-сладкая ягода словно влила новые силы. Стало хорошо и необычайно комфортно. Вверху звенел ключ, словно кто-то шевелил маленькие колокольчики и они издавали разные по высоте звуки. Алешка провалился куда-то, его понесло, покачивая.  И он уснул…
     Мишка будить его не стал .По скрипучим поперечинам поднялся на лабаз. Тот был еще крепок и даже не шатался. Прибил несколько шатающихся жердочек на лавке и столе, спустился вниз .Достал топор и пошел за толстыми жердями. За этим занятием его застали  сумерки. До темна он отремонтировал переднюю стенку. Затем крикнул Алешке , чтобы он просыпался. Еле добудился с третьего раза. Тот, соскочив, не сразу понял, где он и что от него хотят. Наконец, сообразил, взял ружьё и полез наверх. Поужинали вареным мясом с холодным чаем и хлебом. Затянули чуть лестницу, хотя какой зверь полезет по ней, но на всякий случай- береженого Бог бережет. Просидели почти до рассвета, но ни один зверь не пришел. Далеко раза два орал марал, а потом все стихло  Прижавшись друг к другу и укрывшись куртками они уснули. Проспали до Солнца. Размявшись, пошли  искать место для костра. В  стороне, подальше от лабаза В низинке подстрелили пару рябчиков, очистив их от пера и опалив, сварили мясную похлебку, напились сладкого крепкого чаю. Настроение стало лучше, чем было с утра. По телу гуляло тепло, оттого хотелось жить,   вдыхать ароматы леса, слушать бормотание листвы, которая
скоро уйдет под снег. «Тайга лечит душу. А здоровая душа- всему здоровым быть»,-всегда говорил Алешкин дед Никита Парамонович. Он прожил почти девяносто лет и почти не болел. Намотает кругов по лесу- и в баньку. А после медового чаю- и спать. Назавтра как огурчик, вроде и здоров. Умер тихо- во сне, ни с кем не попрощавшись. Добрый был и заботливый. Всех жаль, а таких вдвойне. После ухода деда Алешке стало одиноко. Он ведь и вырастил его, и научил кое-чему…
       День прошел в хлопотах. Окончательно починили навесной лабаз, вырезали две бойницы для стрельбы в сторону солонца. Починили лестницу, заменив несколько поперечин, которые могли в любой момент оборваться. Лететь же с
пятиметровой высоты  как-то не хотелось, поэтому сделали все основательно               

по- хозяйски. Вечером плотно поужинали вареным мясом и кашей и стали ждать зверя. У Михаила «пушка» была посолиднее, пятизарядный карабин, то ли немецкий, то ли английский .В деле он еще не был, но внешне производил впечатление .Алешка приладил свою «курковочку» в правую бойницу и притих
Чем сильнее сгущалась тьма, тем становилось прохладнее. Алешка уже начал ощущать легкий озноб, тело от сидения стало затекать. Он сполз на пол и немного размялся. Стало легче. Вскоре показалась луна. Она выглянула украдкой, на чуть- чуть,  и снова зарылась в тучи. Опытный Мишка успел заметить, как чуть колыхнулся в сторону кустарник и жестом показал направление. Алешка сразу увидел крупную самку марала с детенышем. Мишка  шепнул : «Обоих, ты детеныша, я мать…» Детеныш постоянно озирался, как будто чуял опасность. Он прижимался к матери, прятался за нее. Боковым зрением Алешка увидел как прильнул к прицелу Мишка,  как отводит затвор. Он мгновенно навел ствол  одностволки метра на два поверх оленей и нажал курок. Хлестко ударил выстрел, а чуть спустя ударил карабин, но на солонце уже никого не было .Вскочивший с нар Мишка истошно орал, бросив карабин на пол, а затем сильно толкнул Алешку в грудь. Тот отлетел в сторону лестницы и, ударившись об нее, полетел вниз.  Засаднило  правую руку. Но она слушалась, а вот нога, завернувшись, лежала бревном. Следом скатился Мишка, он орал и обзывал его негодяем, сопляком, жалел, что связался с таким идиотом .Но, увидев, что Алешка корчится от боли, испугался, постепенно стих
и присел  рядом. Алешке  было больно, но душой он был спокоен. .Он спас малыша и спас мать. Ему теперь было все равно, как думает о нем Мишка.
- Охота закончилась, надо срочно нести его домой, в больницу, не бросать же здесь,- соображал Мишка. Да и черт с ней с охотой. До большого снега один сбегаю еще, без сосунков таких…
Осмотрев ногу, Мишка определил, что перелома вроде нет, но очень сильный ушиб и вывих. Он примотал к ноге веревкой небольшую доску, чтобы нога не болталась и не причиняла сильной боли и взвалил Алешку на спину.
…Шел с тяжеленной ношей Мишка почти сутки. Останавливался, чтобы попить, и снова шел. Пришли в поселок ночью. Мишка сразу понес Алешку в больницу к дежурному хирургу. Осмотрев Алешку, тот поставил ему обезболивающий укол, а утром отправил на рентген. К счастью, перелома действительно не оказалось, а -вывих и сильный ушиб…
    Через две недели Алешка уже ходил почти нормально самостоятельно. Он сходил поблагодарил Мишку, за то, что тот не бросил его в беде.
 -Ладно, живи и будь здоров, - сказал Мишка. -Учись  лучше .А охота –это не твоё: жалостливый больно…
   Мишка через год уехал на Север, за деньгами .Он стал вскоре бурильщиком.
Алешка учился в вечерней школе. Через семь лет окончив сельхозинститут, действительно стал охотоведом  и по сей день трудится в заповеднике на Дальнем Востоке.

                2008г.