Путешествие за птицами. Глава 17

На фото 1975 года: В Бартагое на газике М.Зверева: Н.Сладков, С.Кустанович, А.Лухтанов, М.Зверев               

Наводнение в пустыне.

Лето 1976 года выдалось очень дождливым. Как-то мы втроем - Зверев, Кустанович и я задержались в Бартагое. Собирались ехать утром, но Семен Давыдович проводил наблюдения за гнездом очередной птицы и попросил отложить выезд на послеобеденное время.
Бартагой расположен в глубокой котловине, и чтобы выбраться из нее, надо преодолеть крутой подъем. И надо же было так случиться, что только мы собрались трогаться, как грянул страшный ливень да еще с градом. Струи воды низвергались с небес водопадом. Лило минут 40. Когда стало стихать, сунулись по основной дороге, да не тут-то было: по колее шел настоящий поток. Пришлось возвращаться, искать другой путь. По случайному проселку объехали опасный участок, оставалось подняться на самый верх и пересечь Сюгатинку. Сюгатинская долина – сухое, совершенно безводное плоскогорье без единого ручейка и родника, можно сказать, пустыня. «Уж там-то наверху нам ничего не угрожает и не страшен никакой самый сильный дождь». Так думал каждый из нас, хотя и настораживал необычный тревожный рокот, шум, шедший, откуда-то сверху из-за горы, на которую выбирались. А когда выехали на перевал, то тревога еще усилилась. Перед нами простиралась долина, наполовину затянутая клочьями тумана, сырости и дождя. Все вокруг - небо, земля, редкие кусты - было пропитано влагой. Промокшая, размытая, будто разгромленная прошедшим ливнем равнина. На западе проглядывали громады гор, все в темной пелене туч. Разбухшая от сырости пустыня напоминала кочковатое болото. Но это еще не главное: по низине, поперек нашего пути мчалась грязная река. С шумом она несла какие-то кусты, сор, волочила целые деревья, а по дну, слышно было, как стучат, перекатываясь, камни.
Хорошо, что вся Сюгатинка исполосована бесчисленной паутиной дорог, а Максим Дмитриевич все их знает (вот  память в 80 лет!). Обогнули лог, объехав его стороной, снова выехали на дорогу, но вскоре опять уперлись в поток, пересекающий наш путь по глубокой промоине. Грозно ревущая мутная вода внушала почтение и даже страх. Черные волны хищно бугрились, взметаясь выше берегов, стремительное течение на глазах рушило глиняные борта канавы. Даже шедший за нами трехосный вездеход «ЗИЛ» не решился переехать напрямик, а предпочел искать переправу ниже по течению.
Мы остановились, чтобы осмотреться, разведать путь и полюбоваться необычным явлением.
- Надо же! - ахал Максим Дмитриевич. - С 38 года сюда езжу, а такого не видывал. Наводнение в пустыне!
- Максим Дмитриевич, вам просто не приходилось попадать в такой сильный ливень, - возразил Кустанович. - Такие вещи раз в два-три года бывают и здесь. Тем более, что вокруг горы, и сток обязательно должен быть. Промоины-то откуда взялись!
- Выходит, что так, - согласился старый писатель. - Теперь и я вижу, что и по Сюгатинке иногда бегут реки. А я вам не рассказывал, как мы со Сладковыми в 69 году в Бартагое попали под наводнение? Так же вот шли дожди, и Чилик разбушевался. Смыл заградительную дамбу и пошел по новому руслу. Вернее, по старому, по которому бежал лет 20 назад. И все это случилось на глазах и так быстро, что мы не успели собраться, чтобы эвакуироваться. Отрезал дорогу, и мы на кордоне оказались как бы на острове. Вот страху-то было, там ведь настоящая река да еще в половодье! Боялись, что и кордон смоет. Мартын тогда столетние тополя валил через реку, чтобы организовать переправу, а река уносила огромные деревья как спички. Одно срубит, его унесет, другое, третье. Кое-как удалось закрепить макушку тополя на другой стороне. Стали перебираться по нему, а Евгения Александровна, жена Сладкова, ни в какую. Боится по нему идти, хоть плач. Да и то правда, всю жизнь в городской квартире в Ленинграде прожила. Мартын уже перила наладил, веревки с обеих сторон пришлось натянуть. В общем, были дела!
- Да и мы теперь почти в ловушке. Как-то надо отсюда выбираться!
Чувствуя свою ответственность, я хотел было ехать вброд, но Кустанович запротестовал, считая, что нужно переждать. Зверев его поддержал, сказав, что соваться в воду здесь не стоит, а лучше поискать объездной вариант. И он оказался прав. Километров через пять мы совершенно спокойно пересекли  поток выше по течению, где он разбился на ряд рукавов. Конечно, нам повезло еще и в том, что почва в Сюгатинке не чисто глинистая, а еще и щебнистая. Иначе завязли бы, влипли в красноцветную почву, прорезав размокший слой узкими победовскими шинами. Повеселевшие, ехали мы по пробуждающейся равнине; тучи клубились, поднимаясь все выше, все говорило о том, что погода налаживается. Кое-где в воздух уже поднимались птицы.
Мокрый, растрепанный, как чучело, жаворонок, сидя на придорожном камне, судорожно пытался стряхнуть с себя воду. Когда мы проезжали мимо, он все-таки нашел в себе силы взлететь, но какой в этот миг он был жалкий!
Мы еще не раз переезжали через потоки, бегущие по промоинам и низинам. И каждый раз я вылезал, брал лопату и щупал глубину брода и надежность почвы. Слава богу, щебень, гравий и сцементировавшая их крепчайшая глина, позволяли пересекать броды без происшествий. Проехав еще километров 7, мы выехали на сухую землю. Только что грязь летела из-под колес, а тут позади машины заклубилась пыль. Удивительно, но здесь не только не было дождя, но и не упало ни капли.