Тени прошлого книга вторая, 21

Республика Советов.
Весна - лето 1918 года

     Владимир Ильич никому, даже себе не смог бы признаться, что зашел в тупик. Ночами он лихорадочно перелистывал труды Маркса и Энгельса, надеясь найти ответы на мучившие его вопросы, но в статьях классиков социализма ответов не было… Если он мог сказать смело, что в вопросах борьбы рабочего класса за свои права он разобрался досконально, то решить что делать с деревней он не мог, как ни старался. А поддержка крестьянства становилась все более и более необходимой. И Ленин решил действовать методом проб и ошибок…

     Стремясь заручиться поддержкой крестьян, Ленин 27 января 1918 года издал Основной закон о социализации земли, буквально списанный с программы эсеров, благо, они не роптали. Землю стали делить уравнительно - вождю казалось, что так справедливее всего. Крупные частные хозяйства оказались разрушены, а ведь именно они поставляли на рынок основную массу товарного хлеба. Общее число крестьянских хозяйств возросло на треть: общины наделяли землей даже тех, у кого раньше земли вообще не было. Мелкие хозяйства и раньше хлеба давали немного, теперь же деньги стали стремительно обесцениваться, промышленные товары стали дефицитны…

     Все крупные хозяйства, организованные на базе крупных помещичьих поместий, были превращены исключительно в государственные сельскохозяйственные предприятия. Были попытки организовать и «сельскохозяйственные коммуны» - около пятидесяти на всю Россию.

     К весне подвели итоги этой деятельности, и Ленин пришел в ужас: в результате поистине титанических усилий на деревне в ведении «госхозов» и коммун находилось не более 1 % всей земли, никакой роли они не играли. Но Ленин был упрям, - он по-прежнему считал, что  это - будущее всего сельского хозяйства. Именно к этому должны прийти все крестьяне!

     Может быть, под давлением фактов, в результате глубоко анализа крестьянского труда Ленин и пришел бы в конце концов к осознанию своей ошибки в крестьянском вопросе, но гений Свердлова, постоянно твердившего об опасности «кулачества» на селе, сломал его сопротивление.

     В отличие от Ленина и Троцкого, Свердлов не произносил истеричных и пафосных речей, не объезжал фронты в бывших царских вагонах, не давал интервью иностранной прессе и почти не мелькал на страницах газет и журналов. Он, занимая высший пост в Советском государстве, все время оставался как бы в тени, предпочитая руководить из-за занавеса. Его речь, всегда спокойная и рассудительная, его интеллигентный внешний облик с неизменным пенсне и бородкой клинышком, его миндалевидные, всегда чуть печальные глаза, скорее наводили на мысль о земском враче, чем о государственном деятеле. В то время Анатолий Луначарский писал о Свердлове: «Внутреннего огня в нем, конечно, было много, но внешне это был человек абсолютно ледяной. Когда он был не на трибуне, он говорил неизменно тихим голосом, тихо ходил, все его жесты были медленны». Но тот, кто близко знал Свердлова, знал и как обманчив этот облик интеллигентного доктора. В Свердлове чувствовалась такая мощная сила, такая железная убежденность в совершаемом им деле, что поневоле его признавали лидером партии. Тихий голос Свердлова внушал ужас во много раз больший, чем истошные крики Ленина.

      Именно этот человек в мае 1918 года выступил перед ВЦИК с докладом «О задачах Советов в деревне». Свердлов говорил: «Мы должны самым серьезным образом поставить перед собой вопрос о расслоении в деревне, вопрос о создании в деревне двух противоположных враждебных сил, поставить перед собой задачу противопоставления в деревне беднейших слоев населения кулацким элементам. Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримо враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая шла не так давно в городах, если нам удастся восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии, только в том случае мы сможем сказать, что мы и по отношению к деревне делаем то, что смогли сделать для городов. Я нисколько не сомневаюсь в том, что мы сможем поставить работу в деревне на должную высоту».

      Свердлов поставил перед органами власти задачу разжечь «гражданскую войну в деревне», организовать и вооружить бедноту для удушения кулаков. Ко времени большевистского переворота в российской деревне, особенно в аграрных губерниях Центра, кулаки жили в тесной связи с общиной, и большинство из них мало чем отличались от бедняцко-середняцкой массы. Отмена частной собственности и другие мероприятия большевиков, направленные на ограничение социальной активности кулаков, превратили их в противников Советской власти, однако сколько-нибудь серьезной угрозы для нее в силу своей малочисленности и распыленности не представляли.

     Но Свердлов смотрел дальше и, вероятно,  видел больше, чем Ленин. Пока деревня находилась под идейным влиянием эсеров, власть большевиков в городе не могла быть прочной, поэтому ему и потребовался классовый враг в деревне.

     Ему не составило труда убедить Ленина в правильности выбранной линии.

     - Помилуйте, Владимир Ильич! – он не мог усидеть на месте и, вскочив с кресла, принялся мерить шагами кабинет Ленина. – Какие могут быть коммуны в деревне сегодня, когда деревня абсолютно не готова к этому? А уж, тем паче, сельскохозяйственные предприятии? Крестьянин у нас не приучен к коллективному труду! Чтобы заставить его прийти к этому, мы и создаем комитеты бедноты! А вот с помощью комбедов мы искусственно расколем крестьянство на «трудовое» - малоимущее, бедняцкое, и «мелкобуржуазное», то бишь, товаропроизводящее, предпринимательское. С одной только  целью - столкнуть их в ожесточенном классовом противостоянии.

     - И что дальше? – Ленин внимательно посмотрел на Свердлова. – Что нам это даст в итоге? Заметьте, мы национализировали все зернохранилища. Весь хлеб - в руках государства. Время играет против нас – скоро нужно будет начинать посевную кампанию, а кто же будет сеять хлеб, если мы сейчас принесем смуту в деревню? Вы хотите спровоцировать голод в деревне? Так, Яков Михайлович?!

     - Да как же вы не поймете, Владимир Ильич! – горячился Свердлов. – Никто не будет сеять! Нам это и не нужно сейчас, ибо запасов хлеба нам хватит на четыре года! Голод, вы сказали?! Да, голод! Но голод управляемый! Как это так, что в деревне не идет никакая классовая война?! Триумфальное шествие Советской Власти прошлось по городам, а деревня осталась сама по себе? Нет, дорогой Владимир Ильич, мы не можем допустить этого! Нет классовой войны в деревне? Значит, мы должны, мы обязаны принести эту войну в деревню. Комбеды станут проводником наших идей на селе, в то время как кулаки – станут символом насилия, символом эксплуатации наемного труда. Это противостояние позволит нам подавить политически и экономически активное крестьянство, объявив его «кулачеством», заставить крестьян выполнять государственные повинности, подорвать общинное землевладение и заложить основы для создания коллективных хозяйств, а в итоге, - добыть продовольствие для промышленных центров.

     Ленин внимательно слушал своего молодого соратника, находя его методы, пусть жестокими, но действенными. И его уже не пугала угроза голода в стране… В конце концов, вождь дал себя уговорить и объявил «кулакам» беспощадную войну.

      Три месяца продовольственной диктатуры вызвали ответную волну:  в России разразился «июльский кризис». Деревни и села полыхнули многочисленными крестьянскими восстаниями. Особенно сильное недовольство политикой большевиков возникло в производящих районах – в Поволжье, на Дону, в Сибири, на Северном Кавказе. В Центральной России летом 1918 года произошло не менее ста тридцати выступлений против действий продотрядов и насильственного насаждения комбедов.

     Левые эсеры в знак протеста против антикрестьянской продовольственной политики и ленинского курса на разжигание гражданской войны в крестьянстве отстранились от участия в работе СНК. Они требовали для выхода из продовольственного кризиса привлечения частного капитала, материального стимулирования держателей хлеба, введения свободной торговли хлебом. Летом 1918 года случилось то, чего так усиленно добивался Свердлов - шаткий блок большевиков и левых эсеров окончательно распался.

     А тем временем на Советскую Республику надвигалось страшное бедствие – голод, спровоцированный большевиками. При этом, на протяжении всего периода Гражданской войны в 1917 - 1920 годах в России было достаточно хлеба! Историки страны Советов просто забыли упомянуть о том, что ни на одной из территорий, удерживаемых и контролируемых белыми армиями, голода не было! Голода не было на территориях, контролируемых бандами, крестьянскими армиями, силами союзных государств…

     Во время Гражданской войны голод был только на территории, которую контролировали большевики. Он возникал везде, где они появлялись, и исчезал везде, откуда они уходили. Если бы большевики хотели этого, они не допустили бы голода…

Продолжение следует -