Майка

               
В год, когда Саша пошел в первый класс, родителям предложили переехать в новый поселок, Красный кордон. По стране шла компания, благоустройство деревень. И как грибы, повсюду вырастали поселки городского типа, с многоэтажными домами, паровым отоплением и ванными комнатами. И не важно, что горячая вода была только зимой, и брали ее из батарей отопления, зато не надо бегать на речку полоскать белье, особенно зимой. Питьевую воду частенько отключали, и тогда бабы и ребятишки с ведрами и бидонами шли на родник. Из ржавой трубы бежала струйка с мизинец толщиной, и люди собирались в длинные очереди. Но это было привычно, очереди везде, и в хлебном магазине, и в продуктовом, галантерее и даже в больницах. Люди уже привыкли  и безропотно отстаивали часами в них. Стоя в очередях, можно узнать много полезного, о международной политике, событиях в стране, в поселке и даже все тайны о своей и соседской семье.
Очереди сближали, я бы сказал, роднили людей, заменяя им компьютер, мобильный телефон и телевизор с сериалами!
Распродав живность, погрузив на грузовик вещи, родители уехали в новый поселок, а Саша остался пока у бабушки. Она хлопотала по хозяйству, а ему хотелось увидеть новую квартиру. Часто выбегая на крыльцо, он всматривался вдаль, не пылит ли дорога, не едет ли отец на мотоцикле вдоль косогора.  Так бы и отправился пешком, но до нового поселка очень далеко, семь километров! Саша забегал домой и приставал к бабушке:
« Ба.. Чего это они так долго?»
 Бабушка терпеливо объясняла, что  надо мебель расставить и полы помыть. Квартира большая…
«Ба.… А можно я к Даниловым схожу? С другом попрощаюсь?»
- «Сходи, да надолго не прощайся, скоро все переедут в новый поселок».
- « И мы опять в одну школу ходить будем?»
 -« Конечно»; ответила бабушка. Он обнял ее.
« И вы  переедете», обрадовался Саша.

Равномерно тарахтя, на нейтральной скорости, мотоцикл плавно катился с горки. Сидя впереди отца, обнимая коленями теплый бензобак, Саша мысленно торопил его. Ему хотелось поскорее увидеть новую квартиру, но упругая струя встречного ветра, как  перовая подушка толкала в грудь, упиралась и не пускала. Саша пригнулся, как можно ниже, лег животом на бензобак. Протянув руки, ухватился за руль, сильные руки отца, управляли мотоциклом. А он помогал ему. Сладкий запах бензина веселил. Вот так бы и летел, летел вперед, познавая новое, тугой ветер упирается тебе в грудь, а ты, преодолевая сопротивление, познаешь неизведанное!
 Мечты о новой квартире в большом  доме, таком как в городе, разбудили воспоминания…

Однажды отца отравляли в командировку на два дня в большой город Усть-Каменогорск. Поручение по работе не занимало много времени, но автобус ходил один раз в день  до станции Огневка, а от туда до города поездом.  Обратно через сутки.  Приходилось ночевать в городе.  Обычно люди останавливались в заезжем доме, раньше так гостиницы назывались, а у нас в городе жила мамина тетя, и все родственники ночевали у них. 
Отец  достал из под кровати маленький чемоданчик,  Саша уже знал, он назывался «балетка», Потому что в таких балерины на работу в театр носили костюмы и тапочки для танцев.
Саша крутился рядом и задавал разные вопросы.
-« Папа, а на чем ты поедешь?»   
« Сначала на автобусе, а потом на поезде»
« А город большой?»
« Да, сын, город большой и дома там высокие, многоэтажные. В доме много квартир, и в них живет огромное количество людей»
« И люди живут, как в муравейнике, дружно?»
«Да, дружно»
« А что еще есть в городе?»
«Там большие заводы, машины и автобусы непрерывно ездят по улицам, трамваи ходят по  рельсам» 
«А трамваи это кто?»
« Ну, это маленький поезд, как у тебя в игрушках, только всего два вагона»
« О сколько интересного, хочу тоже это увидеть»
« Вырастешь, будешь путешествовать и все увидишь»
« Это еще долго, хочу сейчас увидеть, может быть возьмешь, меня с собой?». Отец задумчиво посмотрел на Сашу, что-то прикидывая в уме.
« Ладно,  вечером у мамы спросим, а сейчас иди, поиграй на улице».
Саша вышел на улицу, сел на крыльцо и с нетерпением стал ждать возвращения мамы с работы.

На следующий день, после обеда, ближе к вечеру, Саша с отцом, на попутной машине доехали  до нового поселка, и сошли возле столовой. Большое одноэтажное здание, в форме буквы «Г» расположилось на пустыре,у перекрестка трех дорог. За столовой начинался поселок, в тени стен маялся народ в ожидании автобуса. Отец взял за руку Сашу, и они направились в буфет при столовой. Тут тоже было полно народа, кто-то покупал конфеты, булочки и лимонад в дорогу, кто-то пил пиво.
«Постой у стенки»; сказал отец, а сам протиснулся к стойке.
Вскоре он вернулся, неся в руках авоську, в которой лежал батон хлеба, колбаса, завернутая в серую бумагу и две бутылки лимонада. Еще у него  в руках была кружка пива и бумажный стаканчик.
Выйдя на улицу они присели на камешки у стены в тенечке. Отец  откупорил лимонад и налил в бумажный стаканчик. Саша   глоточками пил сладкую газировку, мелкие пузырьки газа подпрыгивали и лопались, смешно щекоча нос. Отец из кармана достал коржик и подал Саше. Хрустящее, сладкое кольцо из теста, как нельзя кстати было. Сборы в дорогу и переживания, не опоздать бы, разбудили аппетит. Откусывая помаленечку от коржика и прихлебывая из стаканчика, Саша старался продлить миг счастья, не разрушить торжественно-радостного ожидания продолжения путешествия, которое так удачно началось.

Но вот народ засуетился, стали подхватывать чемоданы и выходить на пустырь. На дороге показался автобус, он не спеша пылил. Небольшой салон, похожий на пузатый арбуз. Окна открыты настежь, стекла опущены, подъехав к толпе, автобус развернулся, дверь распахнулась. Народ ринулся на штурм. Отъезжающие, толкая друг друга с  веселой перебранкой, занимали места, провожающие подавали чемоданы и авоськи, в окна. Через пять минут салон автобуса был переполнен, провожающие с усилием затолкнули последнего пассажира в салон и помогли захлопнуть дверь.  Автобус покачиваясь с боку на бок, скрипя рессорами, готовый лопнуть, как перезревший огурец, переполненный семенами, с натугой тронулся с места и, набирая скорость, покатился по дороге. 
На пустыре остались провожающие и те, кто не попал в автобус. Саша с отцом тоже были среди них. Огорчению не было предела,  досада и обида, назревавшие где-то в груди, готовы были вылиться слезами наружу.
Не расстраивайся ты так, успокаивал его отец, завтра уедем, командировку то никто не отменял.

Вечерело.  Они вышли на развилку дороги, и присели на валун, в ожидании попутного транспорта. Прохладный ветер тянул по ущелью. Саша продрог и все теснее прижимался к отцу. Хотелось есть, он устал, и не мешало бы побыстрее попасть в теплую кроватку. Но как назло мимо проезжали машины уже занятые попутчиками, или ехали не в ту сторону.  Уже в сумерках остановился огромный самосвал «КрАЗ». Отец подсадил Сашу в кабину и сам забрался следом.
В просторной кабине было тепло и уютно. 
Под капотом рычали три медведя, толкая машину вперед. 
Железная фигурка косолапого, красовалась, поблескивая хромом, на радиаторе.  На панели светились разноцветные лампочки, освещая стрелки приборов.
Отец беседовал с водителем. 
« Папа, я есть хочу!» 
Отец достал из авоськи батон и разломил его, извлек из кармана складной нож и отрезал крупный ломоть  колбасы. Подал.  Тесно прижавшись к боку отца,  согревшись, Саша с наслаждением жевал.
Бутерброд из ароматного белого хлеба и вкуснейшей докторской колбасы примирили его с действительностью. Новые впечатления и ощущения заполнили его полностью.

Утром сосед, Анатолий Павлович Мазунин, работавший директором гаража, пообещал прислать автобус прямо к дому. Чемодан стоял у порога, отец неспешно управлялся по хозяйству, а Саша вертелся у калитки, в нетерпении выглядывая из-за забора, ожидая автобус. В конце улицы заклубилась пыль, и показался вчерашний автобус. Саша сорвался с места и пулей метнулся к дому на бегу крича: « Папа, автобус едет!»
Он подхватил чемодан и волоком потянул к калитке. Отец подошел к рукомойнику, пофыркивая стал умываться. Автобус развернулся, встав напротив калитки, затих. Водитель распахнул дверь и в ожидании пассажиров, закурил. Саша с трудом доволок чемодан до двери и в изнеможении присел на ступеньку.  Отец  вышел из дома уже переодетый в костюм и туфли.  Саша заскочил в автобус, следом, подхватив чемодан, поднялся отец. Расположившись на первом сидении, они пристроили чемодан  рядом, водитель завел мотор и путешествие началось...

У столовой, как и вчера, толпа народа, кипела и бурлила, как каша в котле. Остановившийся автобус брали штурмом, словно Зимний дворец в Петрограде. Люди стояли, сидели везде, каждый сантиметр был занят, на чемоданах, на коленях друг у друга.  И никто не обижался, все торопились к поезду и временные неудобства не смущали никого.

Автобус пересек  знойный пустырь и окунулся в густую зелень прохлады ущелья. Скалистый каньон поросший мелким кустарником и хилыми деревцами, поднимался по краям дороги, зато на дне ущелья буйствовала зелень природы,  величаво неслась под уклон, неутомимая горная речка. Бурный поток с брызгами и фонтанами перескакивал через валуны порогов и вдруг разливался тихими, широкими плесами. Вдоль речки, по серой колее дороги и трясся автобус.  То завывая мотором карабкался на крутой бугор, то весело срываясь вниз. расплескивая поток  на право и налево, врезался в воду.
Стайки пескарей, как молнии, шарахались в сторону, брызги попадали и в открытые окна, но это только веселило людей и охлаждало перегретый воздух салона. Автобус по мелководью пересекал поток и путь продолжался.
Очередной раз автобус пересек речку и остановился на берегу. Водитель распахнул дверь и мужики высыпали наружу и дружно задымили цигарками. Это был последний брод перед поселком «Огневка». Водитель не спеша вышел из салона, поднял крышку капота над мотором.  Отвернув пробку радиатора, заглянул внутрь. Немного подумал  и отправился к заднему  борту салона. Там на буксировочном крюке висело пустое ведро, сняв его. Водитель  зачерпнул воды из речки и направился к радиатору. Прозрачная струя, хрустально переливаясь на солнце, потекла из ведра в горловину радиатора. Брызги, разлетаясь алмазными звездами, попадая на горячий мотор, шипели. Вскоре радиатор заполнился, и вода через край потекла на песок. Удовлетворенно хмыкнув, водитель закрутил пробку,  остатки воды выплеснул на стекло. Вода стекая, смыла пыль, и  стекло вновь заблестело. Повесив ведро на место, он подошел к мужикам и пригласил их:
« Поехали?» и первым шагнул в салон.
Мужики, бросая окурки на сырой песок,  вдавливая их ногой поглубже, заспешили  в автобус. Хлопнула дверь, и монотонно гудя, автобус направился за поворот, где начинался поселок.

Два ряда домов тянулись вдоль длинной улицы, старая фабрика и магазин. Автобус остановился, из салона вышло несколько человек. В салоне стало просторнее, но не намного, остальные ехали на станцию и пристань. Перегруженный автобус вновь запылил по поселку  вдоль речки. В конце улицы резкий подъем на перевал к станции. Включив первую скорость, водитель выжимал последние силы из мотора.  Но силенок в стареньком моторе было мало, а народу много. Дотянув до середины горы, где была небольшая площадка, водитель остановил машину. Открыв дверь, он молвил:
« Мужики, дальше на горку пешком, там я вас подожду».
 Мужики пошли пешком, а автобус медленно пополз в гору, в салоне остались женщины и дети.
Саша сидел недалеко от водителя и очень переживал, хватит ли сил мотору дотянуть до перевала. Хватило. Автобус замер на обочине, поджидая пассажиров. Перед ним открылась живописная панорама. Широкая гладь  Усть-Каменогорского  водохранилища, образованного могучим Иртышом, у поселка сужалась.
Крутые, отвесные скалы, подпирали с одного берега  реку, через скалы пробит туннель для поездов. Перед туннелем  несколько уступов карьера, по которым, ступенями спускалась дорога к станции. На другом берегу крутой излучины Иртыша, монументально возвышалась высокая гора. Склоны ее на вершине поросли кустарником, а со средины горы, скальные осыпи стекали в реку. На склоне из плиточных камней выложена надпись « СЛАВА КПСС» и покрашена белой краской.
В самой вершине излучины в Иртыш впадала речка, вдоль которой они ехали. Через эту речку построен железнодорожный мост, далее  дома, на месте где когда-то располагались брезентовые палатки  воинской части, строившей   мост, и железную дорогу, на пригорке погост. Солнце клонилось к закату, к автобусу подходили мужики и степенно рассаживались в салоне. Автобус покатил к станции.

Небольшое, кирпичное здание, под плоской крышей стояло на краю площадки, засыпанной гравием и щебнем. Поверх насыпи тянулись  паровозные пути. Они сбегались вместе, перекрещивались и расходились в разные стороны. На них стояли группами вагоны с грузом и пустые, уже разгруженные. Вокруг суетился рабочий народ, работали краны, перегружая груз на  «газики», «мазы»  и мощные «КрАЗы». В здании вокзала сидел телефонист, диспетчер  и  обходчики путей. В углу комнаты отгорожен  решеткой  уголок и написано «касса». В стенке пробито на улицу небольшое окошко, закрывающееся деревянной дверкой. Через это окошко и продавали билеты на пассажирский поезд.
Высыпавший из автобуса народ, в спешке занимал очередь в кассу, опасаясь не успеть купить билет до прихода поезда. Дверка окошка открылась,  кассир, высунув наружу голову, строго приказала:
 « Не галдите! Не толпитесь! Все успеете, всех обслужу!»
Голова исчезла, дверка захлопнулась. Народ притих и стал ждать открытия кассы. Потянулись томительные минуты ожидания,  закончив приготовления, кассир открыла окошко. Люди протягивали деньги, получив билеты и сдачу, отходили от окошка и устраивались на чемоданах и бетонных блоках, лежащих на разгрузочной площадке.
На одной из бетонных плит сидел Саша, облокотившись на чемодан, вскоре подошел отец. В руках у него два маленьких квадратика из картона.
« Ну вот, сынок, теперь можно и на реку сходить умыться». 
Саша радостно спрыгнул с плиты, отец подхватил чемодан, и они, перешагивая через рельсы, направились к причалу. У берега стояла старая баржа, с берега на нее переброшен трап. Поставив чемодан на трап. Они спустились к воде. Вода, зеленовато-голубого цвета, огибала баржу и, закручиваясь спиралью, образовывала бурунчики и воронки.
Воронки эти возникали под днищем, закручивая воду, наклоняясь  из стороны в сторону, некоторое время неслись по течению и как мыльные пузыри, лопнув, исчезают, так и они внезапно растворялись в потоке. В воде колыхались, извивались водоросли, как будто русалка распустила длинные волосы, и вода их расчесывает. Между водорослями юрко сновала мелкая рыбешка. Мальки гонялись друг за другом или разевая беззубый рот, осторожно ощипывали траву, словно пасущиеся коровы. 
Вдруг взметнувшись к поверхности они выскакивали из воды и, упав снова в воду, стремительно разбегались в разные стороны.
Это стая крупных окуней вышла на охоту за мелочью. Так уж заведено в природе, сильные, съедают слабых.
Зачерпывая пригоршнями воду, Саша с отцом умылись и присели тут же на гальку.
Солнце все больше склонялось к горизонту, уже краешек огненного диска коснулся вершины горы. По логам вытянулись  синевато-дымчатые тени. По крутым тропкам косогоров спускались вереницей коровы. Хозяйки вышли к воротам, встречая своих кормилиц, медленно бредущих по улице, на ходу пережевывая свою вкусную жвачку.
На левом берегу Иртыша, за дальней сопкой, тугой струей, упираясь в небо, показался столб черного дыма. На  синем листе неба потянулась  непрерывная темная линия, как на бумаге след от карандаша.
« Это поезд идет»; сказал отец,  поднявшись с гальки, отряхнул брюки. 
Народ, ожидающий поезда, засуетился и стал собираться к зданию станции. Туда же отправились и они. Вдалеке уже виден был весь поезд, черный локомотив, пыхтя, тащил с десяток зеленых вагонов. Вот они выкатились на железный мост и как будто много-много кузнецов застучали молотками  по наковальне,  а эхо  разнесло перестук колес по округе. На мгновение поезд скрылся за поворотом и складами, и вот черное чудище с большой, красной звездой, выкатилось к вокзалу. Застонали  рельсы, заскрипели тормоза, и оглушительный гудок разорвал воздух. Режущая боль  надавила на перепонки, и Саша зажал в страхе уши. Поезд все больше замедлял ход и вот остановился. Выпустив облако белого пара, паровоз свистнул и замер.  Из окошка кабины выглянул машинист и приветливо заулыбался.  Дружно открылись  двери вагонов, и на землю спустились женщины в красивой форме и с желтым флажком, свернутым в трубочку. Все потянулись к вагонам, отец протянул проводнице билеты. Вставив картонные пластинки в прорезь специальных щипцов, женщина нажала на ручки. На картонках появились аккуратные дырочки. По крутой лестнице они поднялись в вагон и прошли в свое купе.
Удобно расположившись на мягкой полке, Саша выглядывал в окно. Зашипел воздух, и немного постояв, поезд плавно тронулся с места. За окном проплыло здание вокзала и площадка разгрузки. Все быстрее стукая колесами на стыках, поезд  разгонялся. Обогнув излучину Иртыша  по щебеночной насыпи,  подавая непрерывные гудки, поезд ворвался в туннель. Резкая темнота накрыла вагоны, как будто черным покрывалом,и на миг показалось, что ослеп.И только равномерный стук колес ударялся в стенку и вновь возвращался. 
Так же неожиданно за окном начало светлеть и вновь поезд вырвался на простор. В глазах еще было темно, но вот за окошком картинка восстанавливалась.
По широкому простору водохранилища  скользила моторная лодка. Поезд и лодка шли с одной скоростью, и казалось, что лодка замерла на месте. И только пенный бурун сзади и волны, разбегающиеся в стороны, подсказывали, что лодка движется. Некоторое время они так и держались рядом, но вот поезд стал замедляться, приближаясь к  станции Смолянка. По вагону шел проводник, объявляя:
 «Стоянка десять минут! Ждем встречный поезд!" 
"Стоянка десять минут! Разъезд»
Возле перрона  сколочен стол, На нем разложили нехитрый товар местные жители. Они всегда выходили торговать к поезду, стараясь заработать хоть какую-то денежку, прибавку к скудной зарплате колхозника. Тут торговали и свежее выпеченным хлебом, молоком, сметаной. Так же на столе лежали тушки кур и уток.  Отец вышел на перрон и вскоре вернулся, в кульке, из бумаги лежали горячие пирожки с картошкой и капустой. В руках бутылка с молоком. За окном загудел гудок и на вторых путях остановился встречный поезд.
Саше было интересно из своего окна смотреть, как суетятся люди в другом поезде. Но наблюдать пришлось не долго, другой поезд опять тронулся, и поплыли окна мимо.  Вот поезд кончился, и Саша понял,  это они поехали, а не тот.  Солнышко уже скрылось , в вагоне стало темнеть, проводник включил свет. Поужинав, Саша забрался на вторую полку, за окном было темно, отец тихо беседовал с попутчиками. Завораживающие журчание речи и впечатления сморили его, глаза сами закрылись, и под равномерное покачивание и стук колес, он уснул, как младенец в качалке.

Утро встречало их уже в Усть-Каменогорске. Большой вокзал и асфальтированный перрон. У входа два киоска, в одном продавали газеты и папиросы, а вот в другом, мороженое. Отец  сначала купил «Беломор» и свежую газету. Подойдя к мороженому, он попросил:  « Шоколадное, в вафельном стаканчике». Впервые в жизни Саша держал в руках такую вкуснятину. Слизывая шоколад, он боялся даже откусить кусочек от стаканчика, что бы, не испортить.
Отец, улыбаясь, молвил: « Кусай не стесняйся, а то растает и испортится». Выйдя из вокзала, они направились на остановку и сели на лавочку. Вскоре подошел и трамвай, он  был похож чем-то на поезд, только два вагона, паровоза не было, зато он ездил от электричества.
Саша с отцом сели на жесткое сиденье и покатили по городу. Вокруг было так много интересного и нового. Большие дома утопали в зелени аллей, многоголосый шум моторов, сигналы клаксонов и сладкий запах сгоревшего бензина. Музыка из репродукторов и визг железных колес трамвая на поворотах. Город шумел, кипел и выплескивался на улицу толпами народа, спешащими по своим ежедневным маршрутам.  Саша с интересом наблюдал за людьми, они входили, покупали билеты, выходили на остановках и разбегались в разные стороны.
Он бы бесконечно так катался, но кондуктор объявила: «Больничный городок».
И они с отцом вышли из трамвая в разгорающийся жар летнего утра.
Широкую улицу от пешеходной дорожки отделяли кусты, вдоль кустов невысокая бетонная оградка в клеточку и кругом асфальт. Пройдя пол квартала, они вошли во двор двухэтажного  дома.  В прохладном подъезде, по каменной лестнице поднялись на второй этаж. Отец нажал на круглую кнопку, и за дверью зазвенел звонок. Дверь открыла хозяйка, Таисия Ивановна, мамина тетя, бабушкина сестра.  Она очень обрадовалась их приезду, подхватив Сашу на руки, расцеловала в обе щеки.   
«Проходите в дом. Сейчас чайник поставлю» и убежала на кухню.
 Квартира была небольшая. Узкий коридор, кухня, да зал.
Пока отец выкладывал гостинцы и передавал приветы, чайник подоспел.
«Идите с дороги умойтесь»
 Саша с отцом прошли в умывальную комнату.  У стены стояла эмалированная ванна и рядом  фаянсовая раковина. Над ней блестели золотом, бронзовые краны. Отец открыл один и полился кипяток, другим добавил холодной воды, и теплая струя зажурчала. Саша был изумлен, из крана льется горячая вода!  А то, что в огромной ванне можно плавать в горячей воде вообще вызывало восторг. Ему определенно нравилась городская жизнь. Помыв руки. Он прошел на кухню, в углу стояла белая тумбочка, но не деревянная, а железная.
Два металлических кольца лежали на специальных отверстиях в крышке тумбочки, на одном стоял чайник и под ним синим пламенем горел огонь.
«Что это такое?»; спросил Саша у тети, показывая пальцем на тумбочку.
«Это газовая печка»; ответила она.
«Печка?»; удивился он, « А у нас кирпичная и мы ее дровами и углем топим. А зимой не холодно, ведь она такая маленькая?» 
« А ты под окном посмотри. Видишь  чугунный радиатор, на гармошку похожий,  внутри зимой бежит горячая вода и  нагревает воздух. И печку топить не надо». « НУ и чудеса»; подумал Саша.
Да, определенно ему нравился  дом в городе, и захотелось пожить в таком…

Равномерно тарахтя мотором, мотоцикл плавно катился. Приветственный сигнал клаксона, встречного автомобиля, отвлек от воспоминаний. Впереди показался новый поселок. Широкая долина располагалась между гор, частный сектор из одноэтажных домов, разбросан у подножья  и по логам, а на широкой площадке, в центре поселка построены первыми, трех  этажная, кирпичная школа и двухэтажный  каменный детский сад, а вокруг двух и трех этажные здания с множеством квартир. В долине этой, раньше сеяли пшеницу и рожь, а теперь на совершенно голом и пыльном пустыре строили поселок городского типа. Нужно было не только построить городок, но и посадить деревья и сады.
Осторожно объезжая бетонные плиты и штабеля кирпича, по ухабам, разбитой строительной техникой дороге, они подкатили к подъезду трех этажки.  Дом стоял на косогоре, поэтому фундамент с одной стороны дома был на уровне земли, а с другой выше человеческого роста. И поэтому крылечки у подъезда, были тоже разные. У крайнего было только две ступеньки, у среднего, четыре, а у первого, восемь. Поднявшись по четырем ступенькам, они вошли в подъезд.
Там пахло известкой и краской, желтым лаком блестели дубовые перила. Еще шесть ступенек вели к площадке первого этажа, куда выходили двери четырех квартир. Саша быстро посчитал в уме, четыре на трех этажах, это двенадцать. И еще три подъезда, и того тридцать шесть квартир в одном доме. Ого, это целая улица в старом поселке и все в одном доме. Здорово!
Отец достал из кармана металлическую, тонкую пластинку, ключ, от английского замка. Вставив в прорезь, повернул. Замок щелкнул. И распахнулась дверь в новую жизнь….

Большой коридор, из которого вход в просторную комнату, в ней стояли две кровати, одна его, другая брата Андрея.
«Это  ваша комната, детская»;   пояснил отец. 
Пройдя дальше по коридору, Саша попал в огромный зал, здесь уже стоял телевизор и диван. Из зала было еще две двери, за одной, маленькая темная клетушка, без окна, чулан. За другой небольшая комната, в ней стоял комод и кровать родителей, Это спальня.  Вернувшись назад к входной двери, Саша по узкому коридору прошел в другую часть квартиры, Обеденный стол, в углу металлическая раковина с краном. И буфет рядом. Понятно было, что это мамина кухня.  В маленьком коридорчике еще дверь, а за ней, ванная комната.
Вот и мечта сбылась.
Так же как в городе стояла эмалированная ванна и фаянсовая раковина. Краны блестели и манили. Саша открутил один, но воды не оказалось, а из другого побежала тоненькая струйка холодной воды.
« Не переживай, идет строительство, к зиме подключат и горячую воду, еще накупаешься»; успокоил отец.

Переезд в новую квартиру, наряду с приятными удобствами, добавил и хлопот. Мама с утра уезжала  в школу в старый поселок, отец на работу, брата забирала бабушка.На Сашу легла обязанность, ежедневно протирать  влажной тряпкой полы и широкие листья ненавистного фикуса. Цветок был выше его, и на поверхности листьев собиралось много пыли, в округе шла большая стройка, с клубами пыли,  скрежетом и завыванием моторов строительных машин.
Все это нужно успеть до обеда, а потом он спешил в новую школу с огромным спортзалом. Там старшие ученики играли в волейбол или баскетбол. А им, малышам-первоклашкам, разрешали быть зрителями и подавать мячи.
В перерыве так же разрешали лазить по канату и валяться на борцовских матах. В школу он бежал охотно еще и потому, что на первом этаже был буфет, в котором за двадцать копеек, оставленных ему мамой, покупал вкуснейшие чебуреки, истекающие горячим мясным соком и компот.

Эксперимент по переселению людей в благоустроенные квартиры, с горячей и холодной водой, с «коммунальными удобствами внутри» проходил успешно, но люди, вчера еще державшие живность на своем подворье, теперь отстаивали сутками очереди в магазинах, что бы приобрести пропитание из скудных запасов магазинов. Что бы как-то обеспечить рабочих, на землях комбината, распахали целину под картошку. По логам и косогорам, вокруг поселка, стихийно возникали сарайки и птичники, где население вновь заводили живность. Больше повезло тем, кто получил квартиры на земле, воды в этих домах не было, зато был свой огород и сараи. А воду они брали из колонок на улице, все устраивались, как могли.
На таком участке, по соседней улице, проживала семья Казанцевых, участок был небольшой, соток шесть, семь. Дорог каждый метр, обработанной земли, но еще дороже добрососедские отношения. Поэтому, когда родители попросили выделить место под небольшую стайку и денник, им не отказали,  потеснив грядки, в конце огорода, отец установил сарай на полозьях, оградив небольшую площадку частоколом. Все было готово и за вечерним чаепитием, родители решили купить молодую телку, монгольской породы. Прошла еще неделя, рано утром, по холодку,  отец уехал на  « джайляу», где казахи, высоко в горах пасли молодняк.  Саша с мамой в нетерпении выглядывали в окно, поджидая машину, и вот по улице запылил грузовик, направляясь к их стайке. Они поспешили туда же. Мама в ведре несла угощение, специально сваренное пойло, для нового члена семьи. Ворота в денник распахнуты, задний борт грузовика опущен, отец прилаживал дощатый трап к кузову. Неустойчивая конструкция, из трех тонюсеньких досок, уперлась в песок, а другим концом легла на край кузова. Косматое, рыжее солнышко, с темными, широко распахнутыми глазами, в образе теленка, моргало длинными  ресницами и бродило по кузову, тревожно подавая голос. Наверное, звала свою маму, которая еще утром была рядом.
Отец забрался в кузов,  подталкивая в бок, направил теленка к трапу. Осторожно наступив передними ногами на доски, теленок замер на мгновение, широко раздувая ноздри, задрав, трубою хвост, он решительно ринулся вниз, и со всего маха, влетел в денник. Не останавливаясь, подбрасывая ноги, понесся по кругу, изредка бодая лбом забор. Твердь земли придала уверенности. Поносившись по загону, подустав, теленок остановился,  задрав морду, призывно замычал. Мама прошла внутрь и поставила перед ним ведро.  Жажда и ароматный, хлебный дух пойла, возбудил интерес, теленок  ткнулся мордой в ведро. Жидкий суп из хлеба и овощей попал в ноздри, перекрыл воздух. Отпрянув, теленок недовольно зафыркал, длинный язык, как дворники на стекле автомобиля, стал равномерно облизывать кожаную подушку, на широком конце морды. Новый вкус еды, понравился,  осторожно опустив голову в ведро, шумными глотками стал пить суп.
Шершавый язык облизал стенки пустого ведра, потом снова свою кожаную подушечку.  Томный взгляд остановился на людях.
« Как мы теленка назовем?»; спросил Саша.
-« Это не теленок, а телочка. Из нее вырастет взрослая корова. У  нас будет свое молоко»
- « Как мы телочку назовем? Она на солнышко похожа»
- «Это потому что она весной родилась. В мае»; сказал отец.
-«  Давайте МАЙКОЙ назовем»: предложила мама.
Саша достал из кармана кусок хлеба, посыпанного солью.  Протянув кусок телочке, он пробовал новое имя на вкус.
«Майка!» «Майка!»  Да определено это имя звучное и оно ему нравилось.

День за днем потянулись дальше своим чередом. Саша так же по утрам учил роки, протирал полы, фикус, но вот только перед школой, добавилась еще одна забота, скорее приятная, чем обременительная. Теперь он, прихватив кусок круто соленого  хлеба, торопливо бежал к телочке. Майка радостно мычала, толкала его в бок лбом, на котором прощупывались острые бугорки, растущих рогов. Саша, отламывая небольшие кусочки от ломтя, угощал Майку, и та, зажмуривая от удовольствия большущие глаза, медленно жевала хлеб. Белая пена ниточкой тянулась с губ. Скормив хлеб, Саша подхватывал ведро и бегом на водоколонку.  Тугая струя воды со звоном ударяла в дно и быстро наполняла ведро до краев. Часто отдыхая по дороге, он приносил воду к сараю, Майка опускала морду в ведро и начинала пить, а Саша, прислонив ухо к косматому боку, слушал, как вода журчит по горлу телочки и с бульками падает в живот.

Отрывные листочки календаря, с неимоверной быстротой, исчезали. Календарь становился тоньше, а дни длиннее и теплее. Неизбежно приближалась весна.
Появились первые прогалины, в свободное время мальчишки бегали на горы и на полянах, под скалами рвали первые подснежники. Они дарили их учителям и девчонкам, а Саша старался нарвать побольше, что бы небольшой букетик достался и Майке. Телочка уже подросла и стала ростом выше Саши. Она с нетерпением ждала его,  и каждый раз получала вкусный подарок. Вот и сегодня букетик подснежников  ей очень понравился, пережевывая его, она вспоминала широкие просторы летнего пастбища.

В конце апреля снег окончательно растаял, появилась молодая трава, и в поселке решили, что пора организовывать табун и выгонять скот на пастбище. Общество наняло пастуха. Старый казах из года в  год пас общественный скот, управлял он стадом виртуозно, как дирижер оркестром. Поэтому люди, без опаски доверяли ему молодняк.  В первый день выгула мама с папой, одев на маленькие, но острые рожки, выросшие за зиму на лбу у Майки, веревку, повели ее в табун. За околицей уже стояли люди со своими коровами, вдоль,  ездил пастух на лошади, сбивая скот в табун.  Мама, сняв веревку с рогов, хворостинкой погнала ее к табуну.  Майка в нерешительности останавливалась, но хворостинка гнала ее дальше.  Подъехал пастух, и, захлопав бичом погнал ее в стадо. Стадо тронулось, впереди шли старые коровы, а за ними  ошалелый молодняк. Коровы шли степенно, не торопясь, что не сказать о бычках и телочках. Увертываясь от бича, они вклинивались в средину табуна, сминая стройные ряды матрон этого стада, но отброшенные острыми рогами, оказывались опять позади.  Опытная рука пастуха, вскоре навела порядок, во главе табуна шагали те, кто не первый год уже пасся на этих лугах, а сзади новички. Они толкались, бодались, отвоевывая свое место в табуне. Постепенно успокаиваясь стадо, потянулось в поля, а хозяева разошлись по своим делам.
Вечером у околицы хозяева встречали табун, среди них находились и отец с Сашей. Усталые коровы брели домой. Среди стада мелькало рыжее пятно.   «Майка!  Майка! Майка!»: позвал Саша,  рыжее пятно отделилось от стада и направилось к ним. Саша радостно обхватил шею Майки и гладил ее по морде. Майка освободила голову и требовательно боднула рожками, слегка. 
Саша засмеялся и достал долгожданное угощение. 
К ним подъехал пастух.   
-«  Ох и намучился сегодня я с вашей телочкой. Весь день она убегала, то в лог к роднику, то на косогор, где в тени камней растет трава. И только когда табун домой пошел она спустилась и догнала его».
-«Наша Майка в горах на джайляу  родилась, там и росла»
-« Тогда понятно почему убегает, ищет сочную горную траву»; сказал пастух и направился к другим хозяевам . 
Отец завел мотоцикл и уехал, а Саша накинул веревку на рога и повел Майку домой.

Так прошло лето. Утром Майку отправляли в стадо, а вечером Саша встречал ее за околицей, угощал, когда присоленным хлебом, когда вяленой соленой  сорогой, которую по весне они с отцом ловили в озерах, солили, вялили и хранили в деревянных ящиках из под взрывчатки. После пресной травы это было самое вкусное лакомство. Пастух уже привык, что Майка убегала от всех и возвращалась, когда табун направлялся домой. Он видел, как она паслась то у родника, то на склонах горы, всегда была на виду.  Однако природа брала свое, и в конце лета пастух сообщил нам, что телка гуляла с быками и уже стельная. « Что значит, стельная?»; поинтересовался Саша, и мама объяснила, что весной у Майки появится свой теленок. Саша обрадовался и еще больше полюбил Майку.
Ради Майки Саша с отцом ездил на сенокос, заготавливали душистое сено, а по первому снегу привезли домой, и сметали стог возле сарая, на краю огорода.

Новый отрывной календарь следующего года, так же стремительно терял листики, как деревья осенью. За зиму Майка выросла в настоящую корову, бока ее округлились. Она стала похожа на бочку, Саша знал, что внутри теленок и  скоро он появится на свет.  Так же как и в прошлом году организовали  табун, теперь Майка ходила степенно. Далеко не уходила, но и в стаде не была, а паслась отдельно, на краю пастбища. Пастух успокоился и стал меньше обращать внимания на нее, И вдруг она пропала, надо было гнать табун домой, а Майки не было. Он объехал ближние лога, осмотрел кусты вдоль ручья, все бесполезно, ее и след простыл. 
Вернувшись в поселок, он сообщил об этом нам.  Отец с мамой тут же отправились искать ее, объехав все лога и поляны, где обычно паслась скотина, усталые, затемно,  вернулись домой. Майка словно сквозь землю провалилась.
На следующий день пастух сообщил, что Майка паслась в вершине лога, на крутом косогоре, пока он поднимался на лошади вдоль ручья, обзор закрывали густые кусты.  Выехав из-за кустов, он никого не обнаружил, Майка спряталась в чащобе.
Отец уехал в тот лог, где паслась Майка, и до темноты бродил по кустам, разыскивая ее. 
На самом рассвете следующего дня, прихватив бинокль, они с мамой уехали туда же, где вчера паслась Майка. Не доезжая лога, отец остановил мотоцикл, оставив его на дороге, по косогору поднялись на гору. Расположившись на прохладных камнях, они стали осматривать окрестность. По дну лога с крутыми склонами протекал звонкий ручей,  болотистые берега ручья покрыты зеленым мхом. Между толстыми, сухими  стеблями прошлогодней травы проглядывала новая зелень. Серая, чудно переплетенная ветками чащоба, образовавшая непроходимые дебри, несмело  прикрылась первыми листьями.  Редкая зелень не мешала обзору, отец внимательно осматривал окрестность.
Однотонная серость зарослей четко просматривалась через окуляры бинокля.  Медленно поворачивая голову, поправляя резкость, отец  краем глаза заметил какое-то движение в кустах, рыжее пятно перемещалось .
Замерев, он напряженно ожидал, и дождался, во всей красе из-за последнего куста вышла Майка, в бинокль было видно, как повернув голову к кустам, она звала кого-то. Дальнее расстояние не позволяло расслышать звуки, но характерно вытянутая шея, губы приоткрыты, явно она мычала. 
Следом из кустов, пошатываясь на неокрепших, тонюсеньких ножках вышел теленок. От носа до хвоста весь белый и только черная кисточка на хвосте и черные губы подчеркивали красоту. Он неуклюже доковылял до коровы и требовательно толкнул черным носом в вымя. Майка охотно подставила вымя, из которого капало молоко. Ухватив сосок губами, теленок начал сосать, теплое молоко потекло непрерывно, и он зажмурил глаза от удовольствия.
« Вон она, наша корова и с ней теленок»; сказал отец передавая маме бинокль. Подстроив резкость, она некоторое время наблюдала за Майкой с теленком.  «Пойдем к ним»» наконец сказала она, и, поднявшись с камней  они пошли вниз. Осторожно спускаясь по склону, они с каждым шагом приближались к поляне, где паслась корова с теленком. Шуршание мелких камней,  скатывающихся из под ног,  насторожило Майку. Она тревожно и коротко промычала,  теленок мгновенно бросился к кустам и скрылся в зарослях.  Майка напряженно всматривалась в людей.
«Майка! Майка!»; успокаивающе позвала мама. 
Корова, узнав хозяйку, радостно шагнула к ней, но тут же остановилась. Оглядываясь на кусты, она не могла решить, идти к хозяйке или остаться около теленка. Пока Майка раздумывала, мама осторожно приблизилась к ней и протянула хлеб, другой рукой  поймала ее за рога. Майка ела хлеб, а мама гладила ее по шее.
Пора было забирать  теленка. Внимательно осматривая кусты, отец бродил по зарослям, но нигде не было видно его. Обойдя очередной куст, среди корней и веток, отец обнаружил белую кучку, как будто сугроб снега, не растаяв, лежал в тени куста.
«Но весеннее тепло давно согнало снег, наверняка, белый теленок»; подумал он.  Нашел! 
Прижимая к себе, вздрагивающего от испуга теленка, на руках вынес его из зарослей.  Корова с тревогой наблюдала, увидев теленка, вытянула морду, обнюхала его, как собака, и стала облизывать его.  Отец направился в сторону дороги, где стоял мотоцикл, и Майка послушно пошла за ним.

Саша играл возле сарая, что-то выпиливал из доски, когда на дороге показалась процессия. Отец управлял мотоциклом, медленно продвигаясь по дороге. На заднем сидении мотоцикла ехала мама, на коленях лежал белоснежный теленок.  За мотоциклом торопливо шагала Майка, не выпуская из вида теленка. 
Нового жильца поселили там же в сарае.
На следующее утро Майку отправили в стадо, а Саша в обед направился в сарай поить теленка молоком. Которое мама надоила.
Радостей прибавилось, теперь у них была корова с белым, чудесным теленком, которому дали имя Найденыш и свежее молоко.
Саша торопился накормить теленка, в пятилитровом бидоне плескалось молоко с кусочками хлеба. Добежав до сарая, Саша вылил молоко в широкое ведро, но теленок бестолково толкал головой ведро, не понимая как достать молоко. Он еще маленький и умел только сосать титьку. Тогда Саша поступил как учила его мама, обмакнул средний палец в молоко и сунул теленку в рот, теленок, почуяв молоко, стал сосать палец, и Саша, опустил палец вместе с мордой теленка в молоко. Удерживая голову  в молоке, осторожно вытянул палец, теленок несколько раз глотнул, но потеряв палец, в недоумении остановился. Саша терпеливо повторил все с начала.
Вскоре все пошло на лад, кусочки хлеба, попадавшие с молоком, заменили и титьку, и палец, высасывая их, теленок уверение пил, достаточно было макнуть его морду в молоко.
На улице замычала корова, Саша вышел из сарая и с удивлением обнаружил, Майка сбежала из табуна и пришла кормить теленка. Саша запустил корову в денник и туда же выпустил теленка из сарая. Майка призывно мычала, но сытый теленок улегся в тени отдыхать. Тогда она улеглась рядом и принялась равномерно пережевывать жвачку.

Листочки календаря убывали день за днем, Найденыш рос.  Из широкого, кожаного ремня отец сделал намордник с шипами.  Если теленок пытался  сосать молоко у коровы, острые шипы кололись. Корова отгоняла его.
Майка, теперь, как и прежде, паслась на склонах гор весь день, и только вечером впереди всего стада спешила домой.  Полное вымя равномерно стукало по ногам, и капли молока капали в стороны. Она спешила домой, что бы хозяйка освободила тяжелое вымя, и тогда она в тенечке, отдыхая, будет наблюдать за своим теленком...