GANG -satan and other- ч14. Сброс - 2

(черновик не для чтения)






Несколько странных, фантасмагорических и грустных историй о жизни, смерти, свершившемся или нет предназначении. История двенадцатая, о том, как просто иногда заканчивается что-то хорошее, казавшееся вечным. Но вместо него не обязательно приходит что-то плохое. Потому что, иногда, вместо него приходит смерть, не бытие.
 
 
 
 
  Ганг.
 
 
 
 
  История двенадцатая: Reset.
 
 
 
 
  Он подумал: это странно, что над такой огромной рекой не кружит ни одной чайки. И едва эта мимолетная мысль появилась и сразу исчезла в голове, как сразу же, вверху, раздались крики чаек. Сорри посмотрел на небо. Теперь порядок, – снова подумал он. – И ветер, теплый и влажный, и бездна неба, и парящие белые птицы...
 
 
  Рука вернула портсигар обратно в карман. По дороге пронесся вихрь свежего ветра, который снова растрепал волосы. Сказочник вздохнул, (мне придется это сделать), и посмотрел вперед.
 
 
  На той стороне площадки стоял Он. Высокий, крепкий мужчина лет пятидесяти. Белая рубашка, с закатанными до локтей рукавами, коричневые брюки, явно не глаженные пару дней, простая бляха ремня. Он был здесь хозяином и крепко стоял на своей земле. Сорри глянул вниз. Черные ботинки на массивной подошве. Так и должно быть. (И это будет печально, если образ, равно, как и это место, просто соответствует моим ожиданиям... Но эту мысль нужно гнать, гнать и гнать.) Он вернул взгляд к лицу Того, кто стоял на той стороне. Крупные, но благородные черты лица. Проседь на висках. Усы. Аккуратно зачесанная челка. Солнцезащитные очки с непроницаемыми квадратными стеклами... Этого я точно не мог даже предположить... Или это Галл? Сорри посмотрел на мальчика, стоявшего по правую руку. Тот неотрывно смотрел вперед, как завороженный.
 
 
 
  Нужно что-то сказать. Он ждет моих слов. Или ему не нужны слова? Он и так знает их все, и те, что должны быть произнесены вслух, и те, что всегда остаются внутри. Все дело в этом месте. Здесь так много света, что все мысли испаряются, как вода на стекле. Мне нужно что-то сказать...
 
 
 
  –Почему ты уходишь? – вместо него крикнул Галл. – Что мы тебе сделали плохого? Зачем ты нас создал, а теперь бросаешь?
 
 
 
  Сорри растерянно посмотрел на побледневшего мальчика. Затем на Него...
 
 
 
  –Почему ты молчишь? – теперь уже почти в истерике крикнул Галл. – Или мы не достойны твоих ответов?
 
  –Ответов нет, – просто сказал Тот, который стоял на другой стороне. – Потому что я так и не услышал вопросов.
 
 
 
  И голос соответствует, – подумал Сорри, наблюдая за Ним. – Мягкий, но с явно слышимыми стальными нотами.
 
 
 
  –Тебе мало моих вопросов? – Галл кричал уже с ненавистью. – Моих грязных, глупых вопросов...
 
  –Ты хочешь услышать настоящий вопрос, мальчик? – спросил Он.
 
  –Да!
 
  –Слушай. Настоящий звучит так. Что происходит?
 
  –Ну и что?
 
  –Эксперимент.
 
 
  Галл вздрогнул, да так сильно, будто его ударили, отвесили пощечину по лицу наотмашь, и это почувствовал Сорри. Сказочник сначала глянул на несчастного мальчика, в глазах которого уже стояли слезы, потом на невозмутимого Него. Ветер... Такой горячий ветер... И запаха реки... И крик чаек... Такой простой ответ. И больше ненужно никаких дополнительных вопросов.
 
 
  –Мы просто мышки в клетке? Ты просто с нами играл? Но как ты мог...
 
  –Глупый мальчик, – Он посмотрел вверх, в стеклах очков промелькнули белые блики. А небо казалось бездной... синей-синей бездной, по краям которой белые облака закручивались в гигантскую спираль. – Я проверял себя.
 
  –Что? – Галл поперхнулся словами и схватился за горло, будто начал задыхаться.
 
  –Смысл и суть этой проверки тебе не понять. Она окончена. А вот, что теперь делать с вами... не знаю.
 
  –Но зачем... – Галл был обескуражен. Он смотрел, смотрел... Смотрел на Того, кто вглядывался в небо. – Я не хочу умирать просто потому, что тебе надоел. Зачем ты позволил мне родиться, а теперь... говоришь такое?!
 
  –Умрут все, – Он подставил лицо теплому ветру с запахом реки. – Таково условие зарождения жизни в этом мире. И только, когда умрет последний из вас, я уйду. Так что, живи... – Он опустил голову и посмотрел на мальчика. – Галл.
 
  –Значит, вечной жизни нет? – тихо спросил Сорри.
 
  –Спроси у Рони, какой по счету сказочник придумал эту ложь. Ты ведь знаешь, как это делается.
 
  –Ложь... – шепотом повторил Сорри.
 
  –Или сказку, зови как хочешь. Рони изменил суть вашей жизни, и знания обо мне превратил в религию, хотя я этого никогда не требовал и не хотел. Он наполнил вашу жизнь смыслом... Вот только, тот смысл не имеет ничего общего с моим замыслом.
 
  –Зачем же ты нас создал... Не скажешь?
 
  –Скажу.
 
 
 
  И вдруг Сорри заметил, что на площадке появился тот самый автобус, на котором он и Галл приехали сюда, будто никуда и не уезжал. На том самом месте, где они вышли... И теперь из автобуса появился белокурый мальчик. Он прикрылся от света ладонью и сощурился, затем поискал глазами кого-то... И обнаружив тех, кого искал, нехотя направился в их сторону.
 
 
 
  –Все дело в том, что я живой. Самое близкое по смыслу слово, которое описывает мое состояние, и ты сможешь это понять – радость. Меня никто не понимал. А мне просто захотелось поделиться этой радостью с кем-то, кто знает разницу между «Быть и Не быть». Этот сорванец, например, – Тот, кто стоял на той стороне показал на белокурого мальчика. – Этой радости не знает. Потому что он всегда Был и Будет.
 
  –То есть, то, что мы смертны — причина нашего появления?
 
  –Неправильно. Смерти нет.
 
  –Но как понимать тебя? – ошарашенно прошептал Сказочник.
 
  –Ты знаешь что такое жизнь, потому что живешь, радуешься, печалишься, влюбляешься, ненавидишь. Ты можешь взять в руку яблоко и откусить от него, разбрызгав сок по подбородку. Ты почувствуешь, какое сочное, ароматное и сладкое оно. А вот смерти ты не можешь знать, потому что в ней ничего нет, ни чувств, ни яблока. Значит, и ее нет.
 
  –Но ведь люди умирают...
 
  –Люди перестают Быть, а это совсем не то же самое, что смерть.
 
  –Я не понимаю! – теперь и Сорри крикнул почти с ненавистью.
 
  –Смотри, – Он поднял руку и показал, что лежало на ней. Чистый, аккуратно сложенный носовой платок. Он положил платок в карман брюк. – Это и есть Быть и Не быть.
 
  –Но платок-то все равно у тебя!
 
  –Надеюсь, ты начинаешь понимать. Именно потому, что разница была вывернута наизнанку, я назвал своего возлюбленного младшего сына Сатаной, Лжецом. Он придумал для вас веру в смерть и страх перед ней. На этом фундаменте построено много религий. На страхе.
 
  –И на надежде! – с ухмылкой произнес белокурый мальчик, остановившись возле Сорри. – Надежда на вечную жизнь — чем вам не великая цель, ради которой не грех и мечом помахать?
 
  –Поэтому я дал тебе еще одно имя – Дьявол, Враг человеческий. Это племя, по твоей воле, идет по пустыне за миражом, и ходить будет не сорок лет, а сорок тысяч.
 
  –Постойте! – Сорри с ужасом смотрел на Него. – А как же Иисус? Ведь он своей смертью искупил самый страшный грех — смерть. Ведь все конфессии утверждают, что в нем и есть надежда...
 
  –Снова неверно, – сказал Тот, на противоположной стороне, поправив очки с квадратными стеклами. – Выкупить то, чего не существует невозможно. Я ведь говорил уже, смерти нет. Потому что на самом деле Иисус, мой старший сын, не вас передо мной искупал, а меня перед вами. Его смерть — это мое извинение перед человечеством. За то, что вы смертны. И по-другому не будет.
 
  –Но, как же так, Рони? – Сорри посмотрел на белокурого мальчика, который с интересом наблюдал за ним. – Ты всем лгал?
 
  –Я дал надежду, глупый. Потому что уже через три поколения после сотворения, вы начали задавать вопросы. А я дал вам ответ. Самый первый вопрос задала та несчастная женщина, настоящее имя которой я уже и не вспомню, а вы знаете ее, как Еву. Прожив первые сто лет, она спросила у меня, сколько ей и ее мужу осталось. Вот тут-то меня и посетила одна замечательная идейка. Дальше ты и так знаешь, Библия туманно, но в принципе верно, рассказывает всю эту запутанную историю. Мне пришлось сыграть и Его, и свою роли для вас, – мальчик показал на мужчину на другой стороне, который рассматривал чаек, парящих над дамбой. – И знаешь почему? Потому что Он увлекся чем-то новым, а потом еще, и еще, и еще. Он постоянно увлекается новыми делами. И кому-то приходится заниматься мирами, которые остаются за Его спиной.
 
 
 
  Ветер... Такой шумный ветер... Такой горячий... Сорри закрыл свой оставшийся левый глаз.
 
 
 
  –Я хочу умереть, – услышал он шепот Галла.
 
 
 
  –Почему же ты допускаешь все это? – тихо и безнадежно спросил Сорри, разочарованно посмотрев на Него. – Рони, меня, всю эту ложь...
 
  –Потому что я уравновесил вашу смертность свободой. Мало этого или много, не хочу обсуждать. Это факт — вы свободны во всем. Идите. Ищите. Выбирайте. Ошибайтесь. Живите или умрите. У вас есть еще сорок тысяч лет до полного вырождения и вымирания. Живите, как хотите, и не создавайте себе кумиров, потому что жизнь слишком коротка для этого.
 
  –И это все?
 
  –А ты хотел чего-то еще? – ответил Он и отвернулся. – Мне наскучил этот разговор. Это трудно — стоять здесь и проговаривать очевидные вещи. Открой глаза и разум. Я дал вам все, чтобы познавать этот мир.
 
  –Значит, все... – теперь Сказочник посмотрел на скучающего Рони, который стряхивал с черного пиджака несуществующие пылинки. – К чему же ты готовился все эти годы? Это был спектакль? Но для кого? Кого, ты хотел, чтобы я убил?
 
  –Не пытайся своим человеческим мозгом понять мои планы. То, что ты сейчас услышал... – Рони лучезарно улыбнулся. – Было примерным переводом с неточного перевода, с языка, который и переводчик-то толком не знает. Ты же не думаешь, что сам Господь Бог стоял через дорогу от тебя и так просто отвечал на вопросы? Маленький камушек — не гора. А горы, на самом деле, не построить из маленьких камушков. Потому что из маленьких камушков получаются лишь кучи. Надеюсь, ты поймешь меня.
 
 
 
  Сорри глянул на ту сторону... Там никого не было. А за перилами простиралась бесконечная водная гладь, над которой парили белые чайки.
 
 
 
  –Это была галлюцинация?
 
  –Это было то, что было, – Рони раздосадованно топнул ногой. – Я приложил много сил, чтобы вы смогли поговорить. И разговор состоялся в доступном твоему пониманию виде. Неужели ты так ничего и не понял?
 
  –Нет.
 
  –Как хорошо, – Рони снова улыбался и с умилением рассматривал своего Сказочника. – Язык, на котором говорит и думает Бог, это, я тебе скажу, та еще сила, Его голос разрушает планеты. Даже мне страшно и больно, когда Он обращается с личным разговором. И в этот раз, поверь мне, дружище, я как мог точно переводил его слова для тебя. Немного образно, но доступно.
 
  –Вот, кому сейчас страшно и больно, – Сорри посмотрел на поникшего Галла, который, казалось, никого не замечал и ничего не слышал. Взрослый не решился нарушить самокопание этого удивительного мальчика. – Что это за место?
 
  –Трудно объяснить... Ну, скажем, одна из многих буферных зон, куда Он приходит время от времени, чтобы смастерить что-нибудь своими руками. Это образно выражаясь. Скажем так, это одна из простейших его мастерских.
 
  –Он действительно отвечал на наши вопросы?
 
  –В каком-то смысле, да, – белокурый мальчик вздохнул и развел руками. – С ним всегда сложно. Никогда не знаешь, где он на самом деле и что говорит. Такой уж он есть, наш Господь.
 
 
 
  ~*~
 
 
 
  –Ты знаешь, как уйти отсюда?
 
  Сорри сидел на нижней ступеньке автобуса и курил сигару. Он смотрел вперед, туда, где сиреневая черта горизонта отделяла черные воды от бездонного синего неба. Теплый ветерок с запахом летней реки снова растрепал волосы и целовал в лицо. Мальчик Рони в черной гимназической форме смотрел на взрослого так, будто взрослым был он, и умилялся забавному непониманию ребенка. Впрочем, так оно и было, если взглянуть на суть вещей, а не на форму.
 
  –Я знаю все дороги этого мира, дружище, потому что прошел их лично. Мне, знаешь ли, много лет.
 
  –Это хорошо... – Сорри выдохнул струйку сиреневого дыма и проследил за ней, истаивающей, как улетала и исчезала. – Галл, вот только, по-прежнему сам не свой.
 
  –Ничего, свыкнется, – Рони оглянулся и посмотрел на мальчика в белой футболке с надписью Hell OK, который стоял поодаль от них и смотрел себе под ноги. Когда Сорри подошел к нему десять минут назад, чтобы что-то сказать, (возможно, что-то ободряющее или глупое, а может, и вовсе не нужное что-то, просто... по-дружески), и положил руку на острое плечо... Галл резко сбросил руку Сказочника и молча отошел от него на пару шагов. Отошел и снова начал смотреть в асфальт. Рони нахмурился. Его зрачки сделались нереально зелеными, как прежде, будто радиоактивными изумрудами, вживленными в глазные яблоки. И глаза эти смотрели не с добром.
 
  –Для него все это было слишком... – Сорри качнул головой, но так и не договорил.
 
  –А для тебя? – Рони посмотрел на Сказочника и прищурился.
 
  –Не знаю... – пожал плечами тот.
 
  –Мы ведь все еще друзья? – тихо спросил Рони, не отводя изучающего взгляда.
 
  –Не подумай ничего такого, Рони, но я люблю тебя. Со всеми твоими фокусами, странностями и прочим, и прочим. И еще... – но сказочник не успел закончить мысль.
 
 
 
  Потому что в чистом пространстве, наполненном светом и плеском реки, раздался крик Галла.
 
 
 
  –Это все фальшивка! Сорри, слышишь? Это была его очередная игра! Да, я все понял, Сорри! Он снова обманул нас! Я вспомнил этого мальчика, вспомнил, где его видел! И там он был рыжим, а потом превратился в монстра! А теперь... И еще этот автобус... Ты только посмотри на него, Сорри, он сам и есть фальшивка!
 
 
  –Не забывайся, малыш, – с усмешкой пробормотал Рони. Теперь он стал таким, каким Галл знал его в мире людей. Высокий белокурый юноша, с волосами, собранными в косицу с вплетенной черной ленточкой. Белый костюм, черная рубашка... Сорри моргнул и вернулся взглядом к Галлу, который стоял посреди дороги, как раз на желтой полосе разметки и смотрел в их сторону.
 
  –Посмотри на эту реку, Сорри! – продолжил Галл, будто не услышал предостережения. – В ней черная вода! Черная, как Ганг! Не удивлюсь, если это место расположено где-нибудь в низовьях или верховьях Ганга. Да это и не важно. Лимб не может быть таким! И он не такой! Посмотри вверх, Сорри. Лимб там!
 
 
 
  И он посмотрел... Посмотрел в бездну неба с гигантской спиралью из белых перистых облаков... Посреди неба сверкала ослепительная дуга Лимба.
 
 
 
  Сказочник вздохнул и опустил голову. Плотный серый столбик пепла свалился с сигары, упал на асфальт и покатился куда-то, подгоняемый ветром.
 
 
  –Сорри, давай уйдем от него! Я знаю, чувствую, что сейчас это можно сделать без того, чтобы он отомстил! Потому что сейчас он слаб! Ну же, Сорри! Давай уйдем!
 
  –Нет, – Сказочник затянулся и выдохнул струйку дыма. На Рони он так и не посмотрел. – Это будет предательство. А я не могу его предать.
 
  –Но ведь он обманщик! Он обманул тебя! Значит, это он предатель! – теперь Галл не просто кричал, но почти плакал. Он отчаянно смотрел на Сорри.
 
  –Не решай за меня, – Сорри с трудом встал со ступеньки, бросил недокуренную сигару на дорогу и раздавил ногой. Он снова посмотрел в небо. Как странно, что я не видел Лимб, когда разговаривал с Богом... – Предательство — это все забыть и бросить, когда сердце любит и болит. Это чистое предательство. Идеальное. А я не идеальный. Я так не могу. Я не смогу жить с чувством, что все забыл и бросил.
 
  –А я, Сорри? – Галл уже не мог кричать, он смотрел. Смотрел, смотрел на Сорри, как недавно на Бога. Большими потемневшими глазами смотрел. – Я не смогу быть здесь. Значит, ты бросишь меня? Все забудешь и бросишь?
 
  –Не забуду и не брошу... если ты сам не уйдешь...
 
  –Не предавай меня, Сорри! Умоляю тебя, не предавай! Это же я!
 
  –Ну, хватит, – тихо проговорил Рони, мрачно рассматривая фигурку мальчишки, искаженную в мареве, поднимавшемся от нагретого бетона. – Я больше не хочу этого слышать.
 
 
 
  Упругий порыв горячего воздуха ударил по мальчику. И тот свалился с ног. Прежде чем исчезнуть, Галл успел крикнуть:
 
  –Не предавай!
 
  И исчез.
 
 
 
  ~*~
 
 
 
  Это был Ганг, черный, как ночь.
 
  Это была ночь, красивая и сладкая, как цветы, что плыли в венках по водам.
 
  Это были мраморные ступени, уходящие в глубину.
 
  И волны, нежно ласкавшие ноги.
 
  Он стоял на последней, перед водой, ступени и смотрел вдаль. Где-то-там занимался кровавый восход.
 
  Мужчина в белой рубашке навыпуск, с закатанными до колен черными брюками. Сиреневые стекла его очков казались темно-бордовыми в свете зарождавшейся зарницы.
 
  Он что-то держал в руке.
 
  Что-то...
 
  Его тонкие пальцы разжались.
 
  В воду упали красные капли крови.
 
  На ладони лежал глаз.
 
 
 
 
  Конец двенадцатой истории.
 
 
 
 
  Сони Ро Сорино (2014)