Ответ на рецензию Юрия Казакова от 3 марта

Юрий, Вы в своей рецензии пишете буквально следующее: «Но Задорнова люди слушают. Он снимает фильмы о Руси на деньги, которые ему дают те зрители, перед которыми он выступает. И не только быдло ходит на его концерты. Вот Вы тут пишете правильные вещи. А много ли народа Вас читает?
Юрий, мне Ваша рецензия показалась наивной, и я как специалист решил поделиться с Вами по поводу того, что такое юмор. Начать не с того, кто и кого сколько читает, а от сопричастности юмора к классической литературе страны. Что юмор национальное богатство страны и не только богатство, а в высшей мере определяющей культуру страны как интеллект нации, развивающей личности.
Взять стихи, так сотни поэтов, а читает стихи так вроде что-то в них есть. А стихи это как номер в цирке пройтись по канату: можешь или не можешь. А есть юмор или нет его? И настоящих юмористов у нас единицы как при советской власти в передаче «Вокруг смеха» их собирал на сцене Александр Иванов, а теперь в виду краха нравственных устоев общества мы не то чтоб утеряли этих юмористов, но утеряли вообще юмор как культуру воспринимать жизнь в парадоксальной, гротескной форме, но с точки зрения идеалов дать человеку душевное здоровье развиваться.
Юрий, Вы не буду спрашивать после прочтения вещей писателей Ильфа и Петрова, сколько их прочитало людей? Я, например, до сих пор помню, как они по описанию в книге «Одноэтажная Америка» собирались в путь вместе пожилыми американцами мужем и женой, и жена может в сотый раз спрашивала негра Сэма, молодого парня из обслуживающего персонала автомобилей: «Сэм, там нам надо по пути в Детройт ехать прямо, а на втором повороте сворачивать налево».
А он ей отвечал: «Нет, мэм. На третьем.»
Я хочу на примере собственной судьбы показать, что произошло с юмором. Так наглядней. Конечно, прежде всего то, что у нас в стране изменился государственный строй. До девяносто третьего года хотя бы формально у нас была советская власть, контролировали власть советы. А с девяносто третьего года у нас в стране феодально-рабовладельческий строй, страной управляют кланы на уровне семейных образований, личные интересы которых выше государственных, и у нас нет чести, как при Ленине, Сталине, а интересы семеек урвать от государства кусок, приводя экономику к краху.
Конечно, при Путине положение выправилось и от таких гоголевских Чубайсов, Гайдаров мы переходим к таким серьезным деятелям как Медведев, Шойгу, Собянин, но, конечно, потенциала нравственности как спасения Отечества должно хватить на то, чтобы подавить разгул этой чиновниче-либеральной сволочи создать в стране класс предпринимателей, таких, как Потанин и много прочих, занимающихся производством, кто сделает труд в стране осмысленным на уровне западных отношений и, если не процветать, то считать, чувствовать себя людьми как представители трудящихся. Нужных и получающих достойную зарплату. И у нас для этого есть Путин, Медведев и слава Богу наш народ голосует за Путина.
Я прославился в юморе при советской власти в то время, когда существовали моральные устои государства и партия ставила на первое место развитие культуры в стране для становления личностей. И, конечно, юмор как искусство был на первом плане до того, что во многих изданиях газет и журналов существовали регулярно выходящие странички юмористических произведений. Фельетоны, рассказы, анекдоты. До того популярные, что многие покупали газеты прочитать выпуск юмора в изданиях газет и журналов.
Я никогда не думал о том, что во мне заложены черты юмориста. Наоборот, еще в сорок шесть лет бывший боксер, летчик, а потом инженер-конструктор на одном из военных предприятий писал произведения о Родине, о том, как трудиться так, чтоб Родина процветала.
Как, например, в таких строках, как:
«Я помню в цеху горячем
Как трудом становился зрячий.
Работа, работа, работа,
Рубашка взмокла от пота,
А сил нам было не жалко.
Вот это вот было жарко!»
Тогда страна жила такими мыслями. Чувствами. А один раз почувствовал в себе силы, написал рассказ, как одна женщина на производстве позволяла ко мне всякие фривольности, а я как человек времени был выше всяких женских штучек отдаться делу как настоящему человеку во имя Родины. А в зале над моим рассказом стали смеяться. Причем, чем более хотел подчеркнуть серьезность положения вещей и личности, пуще.
Я обиделся, перестал ходить на лито, а руководитель лито Эдмунд Иодковский узнал, в чем дело, через других товарищей, позвонил мне и сказал: «Чудак. Ты же великий юморист. Отнеси рассказ в редакцию и его напечатают».
И я отнес. Перед этим, если меня печатали раз в год до этого в каким-нибудь журнале «Смена», то я от счастья старался прыгнуть под потолок и задеть головой лампочку. А тут принес в редакцию «Студенческого меридиана», редактор отдела юмора Слуцкпй стал читать с видом беглого ознакомления, поморщился как он выразился от небрежности в языке изложения, но потом взгляд его зажегся и он, прочитав рассказ, сказал: «Я его опубликую».
И с этих пор я стал публиковаться во всех газетах и журналах. Я еще смотрел на свои юмористические произведения как на хобби. Но когда создавал какое-то произведение, даже может во время работы, то звонил по редакциям отдела юмора, договаривался о встрече и привозил свой опус. В газете «МК» Новоженову. В журнале «Студенческий меридиан» Слуцкому, в «Литературной газете» Яхонтову и так далее. Я запросто мог встретиться с Хазановым, с Аллой Пугачевой в то время. Потому что как-то вместе с Александром Ивановым ее протеже напечатался в газете «Литературная Россия», он сказал, что ему нравится мой лирический юмор, и он хотел передать его Пугачевой. Но у меня как-то не дошло до того, чтобы передать.
Я как-то на приеме у Хазанова разговаривал с его секретаршей Люсьеной, и она посоветовала в Доме молодежи показать свои песни певцам. Я оставил, а через неделю услышал свою песню в исполнении какого-то ансамбля по радио. А мне было некогда выяснять свои отношения с этим ансамблем.
Таких песен моих, которые исполняют другие авторы, не меньше пятидесяти. Случались такие события, что в транспорте как только вышел мой рассказ «Разговор про себя», и какая-нибудь девушка говорила: «Какой замечательный рассказ! Вот бы познакомиться с автором!»
Но я все еще считал свой юмор для себя хобби. Но уже становился известным. Меня приглашали выступить то туда, то сюда. Но помешала перестройка. И я четко провожу границу уничтожения юмора в стране как вида искусства. Это расстрел депутатов Верховного совета в Белом доме.
И я ненавижу поэтов Окуджаву, Дементьева, писателя Васильева, автора повести «А зори здесь тихие», давших санкции на этот расстрел как выразился Окуджава «Раздавить гадину!». Я знал хорошо Эдмунда Иодковского, баловня судьбы при советской власти как журналиста, автора песни «Едем мы друзья в дальние края».
Эдмунд горячо воспринял идею демократии, но прошло немного времени после расстрела Белого дома, и Эдмунд понял, что такие, как он, теперь не нужны. Это закон философии единства и борьбы противоположностей как духа и сознания, когда дух при советской власти был материальной силой. Как говорил Маркс, идея становилась материальной силой, когда овладевала умами масс, когда в семнадцатом году люди пошли не за белыми, которые были с Богом, а за красными, потому что видели в них тех, кто сам честен и хочет преобразовать жизнь так, чтобы она была справедлива.
Это Иуда предложил Богу обратить камни в хлеб, а Бог ответил: «Не хлебом единым сыт человек!»
Мы при советской власти были богаты святым духом, а теперь у нас отняли этот святой дух. И помню, как в девяносто третьем году разрешили писать все про все и появились такие газеты, как «Самогонщики» и месяца три просуществовали, а потом надоели как жвачка и их перестали покупать. Как и журнал «Новый Крокодил», давший волю распущенности, но его тоже перестали покупать.
Конечно, народ ждал жизненных произведений, воспитывающих дух и сознание масс. Но элита не могла дать таких, как кроме по своему образу и подобию в духе материи без высшего сознания, но самой подлой чертой нашей элиты является то, что она на народ смотрит как на раба, верящего в идеалы, которым легко можно повелевать и которого можно легко обмануть.
Я во время перестройки в девяностых годах был редактором газеты «Остряк», часто выступал на митингах как поэт партии «Трудовая Россия», но просто хочу донести до вашего сведения, что в мир искусства как в средства борьбы с идеалами впихиваются грязные деньги, которые в руках элиты, как раз капитал, на который создаются все эти бандитские фильмы. А произведения патриотически настроенных авторов как и сами авторы уничтожаются.
Я помню, как во время предвыборной программы Ельцина с Зюгановым в газете «Остряк» должны были выйти шутки на Ельцина, так за сутки всех наших четверых распространителей ликвидировали. Я тоже был на волосок от смерти. Редактора другой прокоммунистического настроя газеты убрали воздействием на него черной магией. По его признанию он чувствовал это воздействие и становился все более безынициативным к жизни, пока совсем не потерял интерес к жизни.
На меня тоже воздействовали таким методом, и ты среди толпы видишь одного такого, через которого на тебя передается негативная информация, но тут уж спасает вера в Бога, что ты мысленно припадаешь к его ногам и мысленно повторяешь слова: «Спаси, господи, мою душу грешную!»
У них есть средства воздействия на людей. Что идешь, а тебя точно в то же время прямо на углу встречает урод и смотрит на тебя в невменяемом состоянии. И плюнь ему в морду так, что слюна пролетит около лица, так не обратит внимания. Им за это платят. Конечно, я понимаю, что это ЦРУ или израильская разведка уничтожить меня как гения. И такая ненависть к этим манекенам, что хочется вынуть нож и засадить в горло.
Счастье только в том, что правит страною Путин, что можно во славу его создать произведения как о величии нашего государства. А дальше протолкнуть стихи нет возможности, что даже, но это было при Лужкове, мои стихи ставили под вопрос запретить их. А на лито, когда читал стихи во славу Путина, дело доходило чуть ли не до драки. Вот за стихи против Путина мне предлагали большие деньги.
У нас сейчас партии говно. В партию ЛДПР меня не пускают ни под каким видом. Чего-то боятся. Зюганов как коммунист полное говно. И я не понимаю его роли прокурора критика. И пафоса при этом. А работать кто будет? Путин? Вкалывать. Он все хвалит советскую власть, но и создавал бы советы, а то Путин создал общественный совет и плох он или хорош, от людей зависит. А то восклицает, что в сорок пятом году воевали с фашистами. Зюганов в том смысле воевали, а вот сейчас те его соратника Симоненко на Украине те же избили. А надо самому бить как воспитывали Ленин, Сталин.
Я это, Юрий, говорю к тому по поводу выступлений Задорнова, что может быть выступил лучше, если бы таких, как я, сейчас не уничтожали. Тем с той стороны олигархов, ЦРУ понимают, что сила страны нравственность и тех, кто борется за нее, по их мнению подлежат уничтожению.
Ну а у Задорнова, что герои олигархи закупают костюмы за бугром и говорят продавщице: «Мне от сих и до сих!»
Или дает негру сто долларов, а тот за ними на задних лапах идет. Или ресторан в Америке стоит «Манделай», а никто не знает, кто или что это Манделай. Он по рекомендации Измайлова собирает разные отбросы по дворам. А вот бы задать ему вопрос: «Кто такой Ельцин?»
Петросяну один раз задали, так он поморщился, сделал лицо суровым и пошел в другую сторону. О покойниках говорят только хорошее, так что тогда Хазанов выходит в сталинском мундире, жалуясь как урод на то, что его обзывают жидом. Но ведь кроме как Сталина, Ленина великого у нас в стране ничего нет. Когда этого мужика, что выступил против Сталина, а в ООН стал стучать ботинком о трибуну, потому что его никто не хотел слушать.
А Задорнов тем более. Он же живет в элитном доме и как забавно, что в деревне бабка переводчику называет гусей то свиньями, то собаками. А как писать историю? Вы говорите, что не быдло сидит в зале, а как вас назвать?
Я помню, как Касьянов как премьер, Задорнов министр, Дубинин приехали в США, а им журналисты задали вопрос: «Кто такой Путин?»
Они молчали. Не знали, что ответить, а зал задыхался от хохота над ними. А у нас такая Карацуба, что не того, считает что надо писать десять историй. А не знает, кто такой Стенька Разин. Так вот он как раз и есть Ельцин. Погужевался. Но, конечно, мой юмор государственного содержания. На него поступят десять закорючек из министерств. Такая страна – воровать можно, а правды нет.
Но это вот анекдот. Наподобие некрасовской поэмы «Кому на Руси жить хорошо», гоголевской повести «Мертвые души» или произведения про поручика Кеже сделать опрос среди граждан России: «Кто такой Ельцин?»
Про Сталина знаем. План ЦРУ по дискредитации его личности прошел, мы не великое государство, а отброшены далеко назад при самой демократической свободе до того, что не знаем, кто такой Ельцин. Вот бы об этом спросить помещика Собакевича из повести «Мертвые души», как он перебрал чиновников всякими словами, а когда остался один прокурор, прибавил: «Вроде ничего. Но если по правде сказать, то свинья!» Может дать историкам право написать такую историю.