В яме

Весной 1955 года инженер Арам Панасян был командирован ленинградским заводом “Электросила” в Польшу в город Явожно 2 сроком на один год. Там ему предстояло помочь польским коллегам произвести монтаж турбогенератора с водородным охлаждением, выпущенного заводом “Электросила”. Вместе с ним были его красавица жена Анна и озорной старший сын Гарик. Его младший сын, Артем, остался с бабушкой в Ереване.

В Явожно они жили в двухэтажном домике и на первых порах общались с поляками через переводчика. Потом, зная русский, очень быстро приобщились к польскому и, в дальнейшем, обходились без переводчика. Тем более что многие поляки свободно владели русским и понимать друг друга было вовсе нетрудно. Проблема была с их пятилетним сыном. Мальчик не знал ни русского, ни польского. А весь городок говорил либо на русском, либо на польском либо на смешанном польском с русским.
 
Анна не работала, нянчила сына. Она была очень общительной женщиной и весь городок проникся к ней симпатией. Многие приглашали ее к себе домой поболтать и насладиться ее природной красотой. Анне хотелось, чтобы сын подружился с каким-нибудь русским или польским мальчиком, но он не отходил от юбки своей матери ни на минуту, а его живые черные глаза, казалось, постепенно теряли свой былой блеск.

Молодым супругам на выходные и праздники не удавалось сходить ни в кино, ни на концерт, ни поразвлечься в кругу друзей, хотя они в эти дни приглашали няню. Родители не понимали, почему их озорной мальчик, который вечно был в движении и доставлял им столько хлопот, стал вдруг пассивным и робким. Анна даже подумывала одной вернуться в Ереван, но ее муж был более оптимистичным и не терял надежды, что все образуется.

Шел шестой месяц их жизни в Польше, однако поведение сына было стабильным, без намеков на приближающийся прогресс. Мать водила сына к терапевту, невропатологу, психологу и даже к травматологу. Однако врачи никакой патологии не находили.

Под лежачий камень вода не течёт. И отец, решив, что ему надо уделить больше внимания сыну, взял отпуск на неделю. Панасяны съездили в Краков, где посетили всемирно известные соляные пещеры "Величка", потом поехали в Варшаву. В Варшаве сходили в национальный зоопарк, побывали на различных аттракционах. В магазинах накупили сыну новые дорогие игрушки. Небольшой просвет в настроении сына все-таки появился. Однако, в целом, он был равнодушен ко всем мероприятиям и к своим новым дорогим игрушкам.

За день перед отъездом семья Панасянов пошла прогуляться по старому Варшавскому парку и покормить белочек. Белки брали еду прямо с рук. Сын немного позабавился этим, а потом опять потерял всякий интерес к ним и прилип к матери. По парку польские детишки катались на велосипедах в догонялки. Отец заметил как пристрастно и неравнодушно маленький мальчик провожает велосипедистов взглядом. Он сказал жене:

- Эврика! Сдается мне, я знаю, что нам надо делать.

Жена взглянула на него недоверчиво и спросила:

- Ну, и что ты надумал?

- Нам надо купить ему велосипед, – ответил муж.

Надо отдать ему должное, он попал в точку. Прямо из парка семья Панасянов поехала в спортивный магазин, где продавали различные модели детских велосипедов. Отец спросил сына, какую модель ему хочется выбрать. Мальчик горящими глазами показал на двухколесный велосипед с надувными шинами, с задним и передним тормозами. Мать ужаснулась:

- Все у нас хорошо, только ушибов нам не хватало. Давай возьмем трехколесный.

Однако ребенок упорно настаивал на двухколесном. Родителям ничего не оставалось, как примириться с его желанием. В этот же день у гостиницы, где остановилась семья Панасянов, мальчик с помощью отца начал учиться кататься на велосипеде. Родители были приятно удивлены увидев, что мальчик практически не падает.

- Пап, отпусти, не держи, я сам, – говорил он.

И в этот же день, за день до отъезда в Явожно, почти самостоятельно начал ездить на двухколесном велосипеде.

По приезде в Явожно пассивность и робость ребенка постепенно начали исчезать. Он целыми днями катался на велосипеде около их дома, падал, вставал и снова катался. Справедливости ради надо сказать, что без пары синяков, конечно, не обошлось, но буквально через три-четыре дня мальчик стал виртуозно ездить на велосипеде. Даже дома крутился по всем комнатам, съезжал на велосипеде по лестнице из квартиры на улицу. Перепрыгивал через любой барьер во дворе, будь то камень или ветка дерева или яма. Катался вместе с польскими детишками. Виражами кружился вокруг людей на улице. И, что самое главное, одновременно заговорил как на русском, так и на польском языках.

К концу рабочего дня он на велосипеде подъезжал к месту работы отца, которое находилось неподалеку от их дома на той же стороне улицы, снимал свой берет, здоровался со всеми и бросал его на землю, крича:

- День добры, пани! День добры, пан!

Ребенок ожил, детская озорная жизнь опять вернулась к нему. Его глаза вновь радостно засверкали и пленяли всех продавцов киосков, лавок, магазинов, соседей по улице и вскоре он стал любимчиком всех поляков и русских в городке. Поляки кричали ему в след “хи децка”, что в переводе на русский означало “привет малыш”, а русские говорили - “привет пацан”.

Этой радости родителям мальчика так давно не хватало. Они зачастили по гостям, кинотеатрам, концертам и различным развлекательным мероприятиям, оставляя сына на попечении прекрасной молодой полячки няни Евы. Мальчик очень привязался к няне, а она в нем души не чаяла.

В соседском доме жил польский мальчик Тадеуш, которому было лет десять. Он как бы заправлял всей кодлой малышей их улицы, и не только их.  Тадеуш учился в четвертом классе. После школы, когда Тадеуш заканчивал делать свои уроки, они с Гариком на велосипедах собирали всю малышню на их улице и всей кодлой ездили как по тротуарам, так и по проезжей части улиц Явожно, даже немного отдалялись в сторону небольшого лесочка.

К концу сентября Тадеушу пришла в голову мысль, что, пока еще не выпал снег, им надо организовать велосипедный поход. Он  объявил всей кодле, что в воскресенье состоится поход на велосипедах на вершину небольшой горы рядом с Явожно. А для того, чтобы участвовать в походе, всем желающим, в субботу днем, надо пройти испытание на выносливость. Для этого надо было проехать от его дома по Явожно до железнодорожного полотна, пересечь его, на шоссе доехать до ближайшего поворота и вернуться назад. Весь путь, по словам Тадеуша, составлял примерно четыре километра и это расстояние в точности равно расстоянию до холма и обратно.

Гарик знал, что отец его был против того, чтобы он выезжал на шоссе, однако сооблазн был настолько велик, что он решил ослушаться отца и, под страхом наказания, согласился попробовать свои силишки, тем более что отец с друзьями по субботам после работы всегда шел мыться в баню. Так что он был готов стать доблестным воином похода.

В субботу во второй половине дня вся орава из тринадцати-пятнадцати велосипедистов тронулась от дома Тадеуша к железнодорожному полотну, которое пересекало дорогу. Немного моросило. Тадеуш крикнул всем участникам похода, что пересекать железнодорожное полотно надо с перпендикулярными к рельсам колесами и показал руками как, скрестив руки перпендикулярно друг на друга. Гарик видимо не понял сути. Он не придал значения его словам и поступил опрометчиво. Колеса его велосипеда соскользнули и он упал, порвав штаны на коленях, поранил руку и немного поцарапал лицо. Тадеуш рассердился на него и приказал вернуться домой, так как он уже не выдержал испытание. Гарик умолял его остаться, но Тадеуш был твердый мальчишка. Если он что-то сказал, то это могила.

Расстроенный Гарик вернулся домой и придумывать легенду о том, где и как он упал, было просто нелепо. Пришлось рассказать матери всю правду. Анна не рассердилась, а наоборот, возгордилась смелостью своего сына подняться на гору, но скрыла от него свой восторг, так как знала, что отец, узнав о том, что сын выезжал на шоссе, намылит ему шею.

Так и случилось. Вечером отец, выслушав объяснения сына по поводу появления у него новых ран, недолго мешкая, в знак наказания сегодняшних захватывающих приключений, спустил шины велосипеда и спрятал насос в ящик своего письменного стола, закрыв его на ключ.

- Пап, я же рассказал тебе всю правду, зачем ты меня наказываешь. Честное слово, я больше не буду. Я уже выбыл из состава участников похода, пожалуйста, надуй мне шины. Вы завтра уедете в Краков, а мне нечем будет заняться. Хоть покатаюсь на велосипеде около нашего дома. Обещаю далеко не ездить. Пожалуйста!  – сказал Гарик.

Однако отец был тверд в своем решении.

В этот вечер Гарик был в отчаянии и долго не мог уснуть. Его не столько волновало то, что отец спустил шины его велосипеда, а сколько отношения с Тадеушем, которые ему еще предстояло выяснить.

На следующий день утром рано пришла няня Ева. Родители Гарика спешили на поезд в Краков. Обещали вернуться к трем часам. Впопыхах они забыли ей рассказать о велосипеде. Ева убралась в комнатах, приготовила завтрак малышу и ждала пока он проснется.

Было уже половина двенадцатого утра, а малыш еще дрых. Ева увидела из окна как детишки прикатывают на велосипедах к дому Тадеуша и что-то энергично там обсуждают. Она вошла в комнату Гарика и разбудила его.

- Гарик, вставай, там все твои друзья на велосипедах, а ты еще спишь. Вставай, иди умываться. На столе тебя ждет завтрак. И молочко у меня подогрето. Я его налью, пока ты будешь умываться.

Открыв глаза и еще зевая, Гарик произнес сонным голосом:

- А у меня все равно нееету … о-о-о … велосипеда.

- Как это нету? Ты что шутишь? Вот он стоит в коридоре, – удивилась Ева.

- У него шины спущены и насоса нет! – ответил Гарик.

- Так это не беда. Вон, смотри, на улице стоит машина дяди Анджея. Я попрошу его накачать твои шины, пока ты будешь завтракать. Вставай! – и Ева налила молока в стакан, чтобы оно остыло, пока малыш будет умываться, затем взяла в коридоре велосипед и поспешила к машине Анджея, боясь как бы он не уехал.

Гарик никак не ожидал такого поворота событий. Ему хотелось рассказать Еве истинную причину того, почему шины его велосипеда спущены, но она так быстро вышла, что он даже не успел и рта раскрыть и поддался искушению. Он встал, оделся, умылся и сел завтракать. Ева скоро вернулась. Велосипед был наготове и ждал своего хозяина во дворе. Она сказала:

- Между прочим, твои друзья уже уезжают. Давай допивай свое молочко и беги за ними. Только, чур, долго не пропадать, ладно?

- Лааадно, – нехотя ответил Гарик.

Гарик допил молоко, вышел из дома во двор, взял велосипед, помахал няне рукой и поминай как звали. Догонять Тадеуша с ребятами и упрашивать его разрешить участвовать в походе он конечно не стал. Это было бессмысленно и он пошел на ухищрение.

Он решил подняться наверх по юго-западной части горы, где дороги как таковой и не было. Там были густые кустарники и кое-где росли хвойные деревья, но зато этот путь был наикратчайшим.
 
По этому пути он однажды летом поднимался с родителями и русским другом отца, дядей Николаем. На горе была расположена местная радиостанция и очень красивый парк для отдыха с уютными беседками. Там они жарили шашлыки. Поляки любили летом по выходным и праздникам семьями отдыхать в этом парке. На горе жил сторож парка пан Пшемек. У него была корова и лошадь с телегой, которая служила ему средством передвижения.  Он тогда помог его отцу с дровами. С вершины горы весь город был виден как на ладони и там была узенькая, очень узенькая манящая крутая тропиночка, которая сразу бросалась в глаза и смотрела вниз прямо к задней калитке их дома.

Группа же велосипедистов во главе с Тадеушом пошла в гору по другому маршруту, по проторенной винтообразной дороге по северо-восточной части горы. Эта дорога была длинной, но зато проходимой для транспорта.

Гарик намеревался взобраться с велосипедом на юго-западную часть горы раньше группы Тадеуша, затем быстро спуститься через крутую тропинку к заднему двору их дома и появиться на глазах няни Евы, как ни в чем не бывало, не вызывая никаких подозрений.

Он подъехал к юго-западному подножию горы, слез с велосипеда и держа его за руль очень легко и быстро поднялся на вершину холма. Проехал на велосипеде к северо-восточной вершине горы, посмотрел вниз и увидел группу Тадеуша, которая только-только осиливала первый ярус винтообразной дороги. Подъехал к дому сторожа пана Пшемека и, дабы продемонстрировать свой польский, снял берет и сказал:

- День добре, пан Пшемек!

Сторож Пшемек ответил:

- Здорово, пацан! А ты оказывается и говорить умеешь? А чего ты тут делаешь? Как ты сюда взобрался, вообще? Я тебя на дороге не видел. Через кусты полез, что ли? Ох, отец узнает, уши тебе надерет!

- Не надерет!  – сказал Гарик и, попрощавшись со сторожем, покатил к манящей тропинке.

- Тебе что, жизнь надоела, куда ты прешь? – закричал сторож Пшемек вслед Гарику. - Езжай по нормальной дороге! А если хочешь, я могу тебя на телеге довести!

- Нет, нет, не надо, пан Пшемек, спасибо, – сказал Гарик и смело нырнул вниз по тропинке.

Как его отец говорил, смелость города берет.

Тропинка действительно была очень крутой, но, слава богу, там было сухо. Маневрируя рулем и контролируя спуск тормозами, Гарик благополучно добрался до подножия горы. Лоб его был покрыт холодным потом, дыхание учащенное, а лицо горело. Наверное, малыш выложился полностью. Он слез с велосипеда, сел на камень, немножко отдышался и рванул к своему дому. Оставалось примерно пятьсот метров, чтобы завершить сегодняшнее захватывающее приключение, за которое ему, честно говоря, было немного стыдно...

Он почти доехал до калитки заднего двора своего дома и … и вдруг в мгновение ока влетел в яму, ударился передним колесом в стену ямы и рикошетом отлетел к противоположной, ударился задним колесом в противоположную стену ямы и очень мягко приземлился на дно. Как с гуся вода. Все произошло так неожиданно и быстро, что мальчик сперва не понял, что с ним случилось. И не испугался. Он быстро сообразил, что угодил в яму за калиткой дома, предназначенную для складывания сухих веток и дров. Ему было известно об этой яме, но, видимо, он устал и неудачно порулил.

Все не так уж плохо, подумал Гарик, быстро слез с велосипеда и предпринял отчаянную попытку вылезти из ямы. Он стал сооружать себе подставку с помощью сухих веток и дров. К сожалению, их не хватило и он не дотягивал ростом примерно на пол метра. Наверное, любой другой ребенок, даже  старше него, начал бы плакать, кричать и звать на помощь, но этот малый с детства был честолюбивым. Не так просто было выбить почву у него из-под ног. Ему не хотелось, чтобы отец и мать узнали об этом происшествии. Он прилег на дрова, обдумывая свои последующие шаги, и от безысходности создавшегося положения, в раздумьях крепко заснул на два-три часа.

Когда он проснулся, наверху ямы были слышны голоса няни Евы, соседей и мамы с папой. Бедная няня, уже осведомленная о наказании инженера Панасяна по поводу велосипеда, ревела и не находила себе места. Наверху был слышен также голос Тадеуша, который клялся всеми святыми, что Гарика с ними сегодня не было. Тадеуш плакал, видимо родители как следует надрали ему уши за его сегодняшние проделки.

Взволнованные родители Гарика расспрашивали всех соседей, кто его видел сегодня на велосипеде. Все, кто его видел, сказали, что видели как он проезжал по улице в одну сторону, но не видели как он возвращался обратно. По всей улице поднялся переполох, даже приехал участковый, он рассказал, что днем, проезжая на мотоциклете около юго-западной части горы заметил чей-то силуэт, но толком не разглядел кто это был. Уже стемнело. Все запаслись  фонариками и продолжили поиск.

Инженер Панасян был мужественным человеком, он держался твердо и знал, что сына они обязательно найдут живым и невредимым. Отсутствие новостей – хорошая примета. Его уверенность всегда вселяла взаимную уверенность в его любимую жену. Так что они не паниковали. Зная своего озорного сына, они анализировали ситуацию и пытались понять, что же он мог еще натворить или куда он мог спрятаться. Муж посмотрел на светящуюся макушку радиомачты на горе и ему при полной луне открылась тропинка, ведущая к их дому.

- Неужели он спустился оттуда? – показал он жене. Они прониклись гордостью к своему сыну и он обнял жену.

Тем временем Гарик, услышав приближающиеся голоса, начал кричать из ямы:

- Папа, мама, я здесь, я здесь, я в яме за калиткой!

Однако, эмоциональное обсуждение толпой создавшегося положения заглушало его крик. Мальчика охватила тревога. Ему не хотелось оставаться в яме на всю ночь и от страха захотелось пописать. Он пустил струйку на сухие листья в яме, послышалось шуршание. В это время няня Ева с фонариком в руках проходила мимо задней двери калитки. Странный шелест листьев привлек ее внимание, вроде дождя не было и вода нигде не течет. Она подумала, что, наверное, змея ползет и с опаской приблизилась к яме. Направила свет фонарика в яму, увидела писающего Гарика и, то ли от радости, то ли от страха, сама угодила в нее. Гарик без стеснения закончил свое важное дело и начал оправдываться перед няней Евой, что он этого не хотел и что он в яме оказался совершенно неожиданно.

Ева не слушала его. Она расчувствовалась, обняла мальчика и целовала его. Потом они присели на дрова и Гарик выложил ей всю историю сегодняшних приключений, и как он под конец оказался в яме. Ева охала, ахала, восхищалась смышленостью, храбростью, романтичностью  и стойкостью этого маленького мальчугана. Она хотела позвать на помощь и рассказать всем об отважности малыша, но Гарик отговаривал ее.

- Пожалуйста, не надо, пожалуйста. Папа отберет у меня велосипед насовсем.

- Я не дам тебя в обиду, не бойся, - ответила няня Ева.

И мальчик, доверившись няне, вместе с ней начал кричать:

- Мы здесь, мы в яме за калиткой. Папа, мама, сюда, сюда!

Одновременно няня светила вверх фонариком в разные стороны, чтобы привлечь внимание.

Первым у ямы оказался инженер Панасян. Посветив фонариком вниз ямы и увидев озорную мордочку своего сына, он пустил слезу. Он все понял. Ева подняла Гарика на руки и отец вытащил сына из ямы, затем взял велосипед у Евы и помог ей. Прибежавшая мать обняла сына, щелкнула его по носу, прижала к груди и сказала:

- Ум за разум зашел, да? Тебе явно хочется прославиться по всей Польше, так ведь?
 
Трудно сказать понял ли Гарик смысл слов своей матери или нет, но он радостно и уверенно воскликнул:

- Ага! – и исподтишка  взглянул на отца.

#

Ереван
август 2013г.