ЭдДэн 3. Об этом я подумаю завтра. Глава 17

              Они «свалились» в собственную спальню, на этот раз с грохотом, словно обрушились с высоты.  Эд  был без сознания. Вел   заметила в плече мужа стрелу и очень осторожно, скрипя зубами, подтащила его к кровати, хоть он и был достаточно сильно исхудавшим, однако не пушинка. Уложила его и бросилась к Дэну:
- Скорее, Эд ранен! – взъерошенная, растрепанна, дыша рывками, схватившись за ручку двери, прокричала Вел.
 Дэн, увидев ее, принялся говорить о телефоне, но она, схватив его за руку, трансформировалась к себе. Эд так и лежал, как она его оставила, а из плеча, где торчала стрела, струилась кровь.
- Как давно это случилось? – уточнил Дэн, осматривая ранение.
- Минут пять, может меньше, я не засекала!
- Нормально! Успеем. Давай его вниз, в кабинет. – Дэн мгновенно унесся, Вел согнулась, помотала головой, приводя себя в чувство и взялась за мужа, в этот раз обхватив его двумя руками.
****
- Куда пошла?! – прикрикнул Дэн, уложив брата на кушетку, накрыв простынею и оставив голым только плечо. – А помогать мне Пушкин будет, или Менделеев?
- Я не могу! – Честно призналась Вел.
- Мало ли что мы не можем. Надо! Держи лоток, я буду удалять стрелу.
 Вел взялась за холодный метал, установила так как требовал Дэн и прикрыла глаза, чтобы не видеть, как он  все это будет делать. Руки тряслись и от того, когда внутрь нечто упало, вздрогнула всем телом и сильней зажмурила глаза.
- Ты чего это барышню разыгрываешь, похуже видели!
 Вел приоткрыла глаз, за ним второй.
- Это яд?
- Вел! Ну, зачем этот глупый вопрос? Мне откуда знать, меня  там не было. Повезло, что простой срез, а не с насечками, труднее было бы вытаскивать. Он сразу отключился?
- Дэн, я не поняла, честно. Понимаешь, он закричал: «выметываемся», я даже не сразу сообразила. А как увидела  бабищ, несущихся к нам словно дикие кобылицы, то его рука была уже у меня на плече. Ну, может испуг сработал, может самосохранение, я и «унеслась». А вот где стрела нас догнала - не поняла. Дома он уже был бездыханен.
- Значит, времени прошло не много. Вел, я займусь обследованием крови, а ты наложи повязку и напои его.
- Повязку? Какую?
- Марлевую! Вел, не тупи, ты все знаешь и умеешь! Не думай ни о чем, кроме того, что делаешь! Все, времени нельзя терять! – сунул ей в руки бинт, банку с мазью, пахнущей травами и привычный, серебряный флакончик с целебным эликсиром. 
У Вел тряслись руки и не смотря на то, что все уже было в ее руках, никак не могла совладеть с собой. Рука сестры появилась, как спасательный круг:
- Сядь, я сама все сделаю.
 Вел так ей была благодарна, что и словами не выразишь. Только и смогла, что кивнуть. Слегка уняв  мандраж, открыла флакон, напоила мужа. Время тянулось, и она забарабанила пальцами по столу.
- НЕ истерии! – Одернул ее Дэн. – Компьютер обрабатывает информацию. Не можешь сидеть – пройдись, дыхни свежим воздухом. Но пойми, пока я не пойму состав, лечить не возьмусь. Поясняю. В основе могут быть травы, что мы добавляем в эликсир. А мы все знаем, что половина составляющая наше волшебное зелье – ядовиты. – он говорил монотонно, не глядя на женщин, не сводя глаз с экрана компьютера. Говорил лишь для того, чтобы избежать других, более серьезных тем, ну и чтобы Вел не завалила вопросами. – Так вот, можем братца передозировать. 
 Опять побежали минуты, Вел вышла, но тут же вернулась и села в уголке. Эд бледнел и дышл прерывисто. Вел почувствовала не ладное, подошла ближе, смотря на его ленно поднимающуюся грудь. Положила руку на грудь и слышала, как его сердце отказывалось биться. Ужас охватил ее и она сквозь шум в ушах, услышала голос сестры:
- Дэн! Мы его теряем. Губы синие, пена в уголках рта. Да он не дышит!
- Глупости! – Отозвался Дэн, размеренным шагом подошел к ним и взял руку – пульс был замедленный, но был. Прослушал сердце – тоже все в порядке. – Ев, он не может не дышать. Не сей панику.
- Но…
- Евгения! С Эдгаром все в норме. – Компьютер дал сигнал, пришли результаты.  – Девочки! – голос его был значительно веселее. – Все сомнения выбросили! В нашем эликсире есть то, чем намазана стрела. Он просто уснул от гигантской дозы. Вел – это всего лишь  Пассифлора.
- Зачем врешь? Я так глупо выгляжу? Что мне можно лианы на уши вешать.
- Вовсе нет. Даже не думал, тебя обманывать. Тем более читать курс ботаники. Одно скажу -  это отличный наркоз. Нервная система замирает, мозг засыпает, а кровеносная система уменьшает обороты. Девочки! Я не стал бы вам врать, он мой брат.
- Значит, он проснется? Когда?
- Ну, вот этого мне не известно. От нескольких часов, до нескольких суток. Как хорошо, что в тех каплях не добавлен этот сок, добавили бы ему снотворного.
- Будем стоять и ждать?
- Нет, конечно. Я буду его выводить из, так сказать, летаргического сна. И ты мне очень поможешь, если не будешь задавать кучу вопросов. – Он дождался кивка Вел, занялся своим делом, говоря. – Вот женщины молодцы! Пошлют стрелу Амура, парень уснет, и делают с ним, что хотят! А уж когда проснется, то деваться некуда, только жениться. Молодцы! Тут тебе и мужья, и рабочая сила. А ты чего стоишь, не видишь разве, кровь не свернулась, компресс непригоден. Смени повязку.
Ушел, а девушки быстро все сделали, уже спокойно, действуя размерено, плавно.  Вернувшись, Дэн продолжал:
- Да, мои милые, нашего Эдгара просто усыпили.
- Дикари!
- Не правы вы. Просто ЖЕНЩИНЫ! Понимаете, им нужны мужчины, Эд же рассказывал. Вот и получается, увидят,  чтобы не сбежал – усыпляют. Что и как там происходит, можно только догадываться. Думаю, у них есть  быстродействующий стимулятор. Мы же сделаем все своим, проверенным методом.
****
                « Боль – это проверка на прочность. Войдет в тебя занозой и распухает, разрастается, пускает корни. Вначале ты суетишься, выдавливаешь, выцарапываешь, разрываешь кожу, пытаясь избавиться от нее. Но проходит время, и ты устаешь, отдаешься ей всецело, даже если еще где-то, в глубине тебя, теплится последняя искра надежды на выздоровление.  Упования не на борьбу, а на то, что ЗАНОЗЕ надоест твоя плоть и она оставит тебя сама, найдя нечто новенькое, свеженькое, повкуснее и почище. Руки опускаются и ты - ждешь, ждешь, ждешь….  Если это твоя боль.
                Боль – это блокирование твоей веры, надежды, любви. Она вживляет в тебя страх и панику. Загоняет в угол и делает маленьким и никчемным. Ты сидишь, такой не заметный, серый, и только глаза бешено бегают по сторонам. Ты стараешься спрятаться за все, что попадается по руку, отстраниться, отнекаться, найти причину избежать.  Если это   Чужая Боль. Всего лишь знакомого или так, соседа. Сочувствуешь, поддерживаешь на расстоянии, иногда вспоминаешь, что у тебя есть кто-то где-то и перебрасываешь на него все, чем мог бы помочь сам. Ты просто боишься, одного – что, не дай бог, это коснется тебя. А вдруг ты заболеешь, будешь лежать бревном, растением, отупевшим от наглости и скорости, с которой тебя поглощает такой же недуг. Ты отстраняешься, все дальше и дальше…
                Боль – утверждение в собственной вере, надежде, любви. Боль близкого и родного! Тут срабатывает все – скорость, с которой ты мыслишь и начинаешь действовать, хватаясь за надежду, укрепляясь в вере и забрасывая любовь, как спасательный круг – тащишь, из тупика, угла и подземелья безысходности, на свет, к решению, к помощи. Сконцентрируешься, осмыслишь, притянешь всевозможное подкрепление и будешь давать отпор по всем франтам, не оставляя ни малейшей возможности сделать шаг назад, или сдаться. Тут борьба - до конечного результата, до финиша. Если это боль любимого и родного тебе человека.
 И уже потом, после всего, у ленты финала, ты расплачешься, выругаешься, возможно, выскажешься. Но не предашь любовь, не изменишь надежде, не растопчешь веру».   
        Дэн четко, не спеша, не закрывая дверей, перед семьей, делал свое дело.  Даже не оглядываясь, знал, что они все там, или сменяют друг друга, но не спускают руку с пульса, готовые быть на подхвате и действовать по первому требованию.
Капельницы сменялись, очищая кровь. И только аппаратуру Дэн убрал подальше, от брата, не понимая, что с ней происходит, окажись она рядом с Эдгаром. Боясь усугубить его положение, он даже компьютер вынес в соседнюю комнату и бегал к нему, если нужно было послать запрос, или сделать исследование, оставляя Эда под негласным присмотром всех.  Взяв небольшой перерыв, он присел и заметил, что Ев ушла, абстрагировалась от всех и унеслась, скорее всего, в сознание Эда. А возможно, он ее сам затянул. Времени для размышлений не было и Дэн, усадив ее удобно, попросил Вел поглядывать.
         «Эд шел по берегу, водопад пел свою песню, а за ним, нога в ногу, шли безликие девушки – разного роста, комплекции и цвета кожи. Они говорили сладким голосом, зовя с собой и обещая всевозможные блага. А он шел, не слушая, даже пренебрегая ими. Шел и искал глазами свою дверь, ту самую, за которой его надежда, сила и любовь. Деревья удерживали его, хлестали безжалостно ветками, цепляли сучьями. Лианы путали ноги, захлестывались за шею, завязывая петлю, но он шел, обрывая их взмахом руки, разгрызая зубами.
От ствола отделилась темная фигура, мелькнула на фоне толпы и протянула к нему руку:
- Не спеши, зачем так торопиться?! Отдышись, осмотрись, попробуй новое. А вдруг понравится? Окажется лучше, смачней, ярче. Куда же ты? – Тянулась к нему рука.
 Эд прошел, не повернув головы, и получил хлесткий удар по плечу. Стряхнул рукой, последовал своей дорогой.  Справа замаячила серая тень, задышала совсем близко, обдавая жаром:
- Не слушай, иди. Пусть они бегут за тобой, а ты иди и жди. Лишь та, что догонит тебя, выдержит твой марафон – достойна тебя. Лишь с ней ты будешь действительно счастлив. Ибо тут соединится ее желание и твой выбор! Только не спеши, а то все отстанут! 
 Эд расслышал, понял эти слова, но пошел дальше, оставляя и их позади. И опять безликость пролетела мимо его глаз, но уже белая, матовая. Отлетела вперед, зацепилась за сук и потянула к нему холодные пальцы, скользя по одежде, ища дырочку, обдавая влагой:
- Чего ты плетешься, как немощный старик, покрученный болезнями?! Черепаха и та быстрее тебя. Тебя ждут, тебя любят, тебя хотят. Да беги же ты! – Зацепилась за петельку, притянула к себе, словно считывая его, и толкнула от себя,  вперед.
- Знал бы я, куда бежать. – вырвалось у Эда. – Хожу, как осел по кругу. Протаптываю дорогу, стаптывая башмаки.
Снова  замаячило черное существо, за ней привиделось серое, а там и белый туман скользил по стволу, настраиваясь толкнуть, на новый оборот…
- Эд! Вот балбес! Сколько можно пробегать мимо. – Услышал он голос Ев и яркая, разноцветная вспышка стала проясняться. Он уловил взглядом ее поднятую, словно указатель, бровь, за ней заметил голубые, чистые- чистые, глаза. Остренький носик с небольшой горбинкой, алые губы в улыбке. – Третий виток делаешь. Ладно, меня не хочешь замечать, но дверь-то, дверь, зачем пробегать?!
- Дверь… - повторил Эд за ней. И тут же, уже более осознано воспроизвел: - Дверь! – остановился, уже вырвался первый звук вопроса к Ев, как она исчезла.
Лес, гоняющий его, так жестоко стегающий – замер. Он присмотрелся и удивился – перед ним был не живой лес, со всеми звуками, красками, опасностью, подстерегающей за каждым стволом, под любым кустом, а самая обыкновенная, хорошо написанная картина, во всю стену.  – Дверь. –  он протянул к картине руки и водил пальцами. – Но где же ручка? Где эта ручка?! –  закричал он, во всю глотку.
 И тут в его голову зазвучали слова любимой:
- А ты не ищи. Просто толкни и войди!
****
          Щенок поселился под кроватью и, как ребенок, боясь, что его заметят, прятался. Высовывал мордочку, когда не видел ног, переползал в новое укрытие или бегал, разминая косточки. Снова прятался под кроватью. А если падала рука хозяина, он всовывал свою мордочку в его сухую, горячую ладонь, тыкал мокрым носом, лизал и, покусывая пальцы, тянул, прося его подняться. Голод и время прогулки выталкивали его из укрытия, но как только все было удовлетворено, занимал свой пост, сторожил. Взрослые совсем забыли о щенке, и только одна Мира знала, где он и чего добивается.
Неимоверно долго тянется время. Вот уже и Вел спокойно относится к летаргически-глубокому сну мужа.  Вошла, присела рядом с сестрой, обняла ее и усталым голосом попыталась пошутить:
- Глядя на тебя, я начинаю сомневаться, кто из братьев твой муж.
- Дурочка!
- Знаю. Но не пойму твоей паники. Дэн же сказал, что он спит, а я Дэну доверяю!
- Как же ты не понимаешь?! Я бессильна!
- Ты это о чем?
- Он бегает по кругу и не может найти выход. А если не видит выхода, то, как найдет вход?!
- Не мудри.
- Вел, дорогая, родная. Твой муж не реагирует, ни на что и ни на кого! Задумайся. Сколько суток прошло.
- Ев, дорогая, это не важно. Я знаю, что все будет в порядке. Я его слышу сердцем. И вообще, это ты должна меня успокаивать и вселять надежду.
- Ты не слышишь меня, или нарочно игнорируешь мои слова? Я тебе русским языком говорю – бессильна. Я бессильна! Я бываю у него в голове ежедневно! Но он не видит меня, в упор не замечает. Даже не слышит мои крики.
- Так тебя это расстраивает? – вдруг поняла Вел. – Ты что, думаешь, потеряла дар? Ев! Нет, дорогая – нет, нет и еще раз нет! Сама же говоришь, что бываешь у него в голове ежедневно. Этого бы не было, лишись ты дара.   
- В смысле? – Ев немного ослабила плечи и склонила голову на бок.
- В прямом! Ты не загружай свою голову. Дорогая! Скоро Новый год, дети ждут его, направь все силы в это русло, пожалуйста.  - У Ев мгновенно наполнились  ужасом глаза:
- Да как ты можешь думать сейчас об этом?!
- Молча, дорогая моя, молча! – Вел взяла сестру за руку и практически выволокла из комнаты. – Что у меня внутри – не знает никто. Да, я могу поделиться с вами, с тобой и мамой, с Эдом, но не детьми! Ты слышишь?! Они и так в упадническом настроении. Ты хочешь еще подлить беды в их сердечки? Так? Ев, ты хоть понимаешь, что это будет? Конечно, Эд серьезно болен, но! Я не теряю надежду и верю Дэну. Именно Дэну, как ни кому другому. Испытано на мне. Если ты конечно помнишь.
- Какая пламенная речь… - В голосе Ев проскользнул сарказм.
- Да, пламенная! Я себе не напоминаю, но тебе намекну, мне мои детки достались не от аиста, в розовом конвертике с бантиком. И они желанны! Поэтому я не хочу с ними терять отношения именно сейчас, чтобы не расхлебывать худшее в будущем. И тебе советую. А праздник – это меньшее, что мы можем им дать.
- Спасибо, урок усвоен, могу быть свободна? – Выпрямилась как струна Ев, и Вел поняла – обиделась.
- Ты с рождения свободна, кошечка. Так я могу рассчитывать на тебя? Эд с минуты на минуту проснется,  не хочу чтобы он переживал еще и за это…. Я подключусь, обязательно подключусь, возможно даже сегодня… - взгляд Вел потух, плечи осунулись, она на миг, всего один миг, показала свою слабость, но Ев этого было достаточно, она увидела то, что не выразили бы ни какие речи.
 Вел собралась, чмокнула ее в щеку и вышла.
- Бла, бла, бла! – бросила вслед Ев. – Наорала, построила, поручала с три короба и пошла! Я что, сама не знаю. – Ев смотрел на спину сестры, видела, как та ускоряет шаг, практически до бега. – Ну, давай еще разревись, обрушь поток слез на мое большое, доброе и ранимое сердце! А совести у меня все равно нет, нет у меня совести… – шмыгнула носом, вытерла ладошкой слезы и принципиально пошла к себе, бурча под нос: – Вот и пойду, и наревусь, раз вы так ко мне все! И пусть вас мучает все, что еще осталось. И праздник сделаю, такой, что ты просто обзавидуешься! И разговаривать с тобой не буду! Да, прямо сейчас, замолчу и ни слова тебе не скажу, пока не захочется! Ты еще просить меня будешь, умолять, как всегда: - «Ев! Дорогая, загляни к Эду, что-то мне…» Дулички – пердулички! Ни за что и ни когда! Вот так! – Хлопнула  дверью, нарочно громко, что б уж наверняка.
****
         Вел еще по дороге начала расстегивать душащие ее пуговки. Сорвала блузку, начала стаскивать юбку и запуталась в ней, отшвырнула, словно именно в той был очаг всех бед. Порвала колготки, заметив дыру, зачем-то принялась склеивать ее  лаком. Опомнилась и разорвала их совсем. Забежала в душевую, открыла на полную мощь воду, и разревелась. Безудержно, надрывно, в голос, сползая по плитке. Выплеснула все, стихла. Вода смыла многое, но не все. Осталась жалость. И первой была жалость к себе. Не заботясь, что услышат, заговорила:
- Почему все считают меня бездушной? Почему? Неужели я похожа на холодную куклу? Неужели не видно, что мне больно и страшно! За что они так со мной?
- Никто так не думает! – Услышала она голос матери и шаги, приближающиеся к ванной.  Она шла и собирала разбросанные дочерью вещи. Молчала, давая ей выплакаться, но не собиралась размножать ненужную жалость.  Повесила полотенце на крючок и присела на плетенный, из лозы, низкий стульчик. – Просто у всех разная реакция, как я заметила, на все. И на радость, и на горе. Кто-то может визжать и плакать, получая подарки, но и слезы не проронит в горе. Большинство иначе, чуть защемило, сразу впадают в панику, ревут и ногами топают. Вот и вы меня, удивляете каждый раз. Ты болеешь душой за близких, держа лицо. А Гения, просто меня поразила, ревела белугой, не стесняясь. Я не знаю, как бы себя вела, Бог миловал, испытав такое по отношению к Жану. Но не обо мне речь. Вел, поверь, мы все знаем, как ты ранима и уязвима. А ругаем тебя и прикрикиваем, чтобы ты не раскисла.
- Не обманывай меня.
- Вел! Вот кому как не тебе знать, что я либо говорю правду, либо молчу. И не сердить на сестру, она переживает за вас двоих. У нее еще боль за Дэна не зажила, а тут Эд. Он же ей, как старший брат!  - Вел молчала, изредка издавая всхлипы. – Вот я сейчас задаюсь вопросом, слезы могут помочь?
- Не знаю.
- И я тоже. Многие говорят, что поплачешь и легче. Не замечала. Нос красный, глаза багровые, косметика размазана…. Душа же, как болела, так и болит. А твои наблюдения, что скажешь?
 Вел высунула руку, вязла полотенце:
- Облегчения не ощутила. Мне теперь мокро и снаружи и внутри.
- Зато ты ощутила себя полностью Водолейчиком. Прости меня, не умею утешать. Мы тебя очень любим! А как я тебя люблю, думаю слов лишних не надо. Ты поспи немного.
- Не хочу! Мужья это делают за нас.
- И не говори, что-то начали впадать в спячку, как мамонты. – Вел наконец улыбнулась. У Ви отлегло от сердца: – А насчет праздника, ты права. Сделаем, не переживай. И еще, самое важное. Я слышу мысли Эда, он выкарабкивается. Я пойду?
- Спасибо. Мне действительно надо побыть одной. 
 Виен поцеловала дочь и ушла, а Вел бросила полотенце на сушку, одела теплый спортивный костюм, мягкие носки и укуталась пледом. Обняла подушку мужа и закрыла глаза. Даже не услышала, как открылась дверь, как с краю, совсем немного прогнулся матрац, и Ев пристроилась рядом. Ее коленки уперлись в ноги Вел, а холодные руки обняли. Нос уткнулся в затылок и щекотал:
- Прости меня, пожалуйста. Ну, я дурында! Ты права во всем. Возможно, я даже мешаю, сбиваю его своим вторжением. Хочешь, укуси меня!
- Не хочу, это твоя фенечка!
- Тогда побей.
- Да не буду я этого делать! – Вел развернулась, обняла сестру, заключив: - Ледышка! 
 И обе заплакали, но уже не горько, с жалостью к себе, а просто выплескивая трудности. Наконец Ев шмыгнула носом:
- Признавайся, это тебе мама напомнила, что ты Водолей?
- Нет, а что?
- Столько воды на меня вылила, и купаться не надо. Не реви больше.
- А я и не реву.
- Не правда, ревешь, белугой!
- А сейчас, кто ревет, ты или я?
- Белуга. Кстати, а ты слышала, как они ревут?
- Нет.
- Вот и я!  Есть к чему, стремится.