Жёлтая комната

Жёлтая комната. В ней – жёлтое кресло и стол из жёлтого дерева. Стены жёлтые. Жёлт и потолок. На окнах – тяжёлые золотые занавеси на медном карнизе.
В жёлтую комнату никогда не заглядывает солнечный луч. Окна жёлтой комнаты выходят в колодец, справа-стена, слева – стена, впереди – тоже стена. Но комната жёлтая, для того, чтобы создать иллюзию света.
За столом в жёлтой комнате сидит человек. Видно, как изогнута его спина, как надломлены плечи. Человек сидит, уронив голову в ладони и смотрит прямо перед собой. И солнечная комната делается фальшивой, пустой.
А на пальце человека переливается в электрическом свете золотой перстень с янтарем. Он мог бы сбежать из жёлтой комнаты. Да только куда бежать? В комнате все ладно – и мебель, и декорации. Только света нет.
В этой беспредметности, в этой жёлтой тишине замкнутого четырехугольника стен внезапно раздается трель звонка. Звук идет по спирали, пересекает комнату, ударяется о стекло окна, блуждает в золотых шторах и наконец достигает ушей сидящего. Он морщится, словно от внезапной резкой боли. Барабанит пальцами по столу. Плечи еще сильнее проваливаются и вся фигура кажется еще более несуразной, угловатой, будто начерченной под линейку. Трель звонка все еще блуждает по комнате, человек все еще сидит, вжав голову в плечи.
По ту сторону двери стоит женщина. Синие глаза ее полны тревоги. Подол небесного цвета платья колышится. Пальцем бледной руки она вновь и вновь нажимает на кнопку звонка. Но никто не открывает ей. Соленые, как морская вода, слезы, катятся по щекам женщины, капают на голубое платье, оставляя на нем темно-синие крапины.
А дверь, разделяющяя их, стоит нерушимо, словно вырезана она была из камня. Словно запирает она вход в гробницу и настолько тяжела, что не отвалить ее маленькими женскими руками...
Так будет еще долго-долго. И, словно по заученому сценарию, каждые пять минут женщина в голубом платьи будет звонить в звонок, а мужчина за дверью – вздрагивать от внезапной боли. И резкий, свистяще-птичий звук будет рассказывать ей, что она жива и может прикасаться к звонку. И ему – болью, молнией сверкающей в его пожелтевшей от времени голове. Именно боль будет всю оставшуюся тягучую желтую жизнь мучать его ощущением, что он все еще жив. И эта неизбежность будет наполнять все существо его ненавистью к женщине в голубом.
Которую он никогда не видел.

1.09.13