Ветвь сакуры миниатюра третья

Воистину неисповедимы пути Господни. Жила- была себе девочка,  в провинциальном  уральском городке, что ,однако, не мешало ему гордо именоваться «городом большой химии». Обладал этот город ещё одним ценным достоинством; население  его, хоть и было немногочисленно, но преобладало  наличием талантливых  и весьма просвещённых в различных областях, людей .
Конечно, невольно возникает сомнение , почему именно там? Думаю, что это в какой-то степени было последствием страшных «сталинских» времён. Уральский регион в своё время, тоже принял немало ссыльных «политических», основной частью которых был так называемый «цвет нации».
В нашем гостеприимном доме частенько устраивались  приёмы таких гостей. Среди них были  художники и музыканты, писатели и поэты , преподаватели, историки; ну  вообщем ,  собирался  народ, весьма одарённый и, замечу, интернациональный . Мы же, пятеро детей, девочек разного возраста, непременно крутились где-нибудь поблизости. На стол выставлялись простые, незатейливые блюда. Неизменный форшмак, приготовленный заботливыми мамиными руками,  для Лёни Торина, невысокого, лысоватого  преподавателя истории,  гордо красовался  в центре круглого стола, покрытого накрахмаленной , праздничной скатертью, в крупную клетку.
Эти картины иногда подбрасывает моя услужливая память из каких-то своих дальних детских архивов,и они вновь и вновь,во всех ярких красках,и даже озвученные музыкальными пассажами,отчётливо стоят перед моим внутренним взором.    .
Бывало, по просьбе гостей я  садилась за пианино и исполняла  пресловутую «Прекрасную мельничиху»Шуберта, или же ноктюрны Шопена, которые всегда вызывали радостное оживление среди гостей. Мне помнится, что в такие моменты,  я  особенно вдохновлялась ,и  казалось, что инструмент под моими пальцами пел  особенно проникновенно , и в то же самое время  меня не отпускало какое-то совершенно неизвестное мне ранее,постоянно нарастающее,даже чуть дерзновенное, чувство удивительного духовного полёта и единения со слушателями. Иногда, тайком бросая взгляды на поверхность старого, начищенного до блеска инструмента, я могла  заметить с каким вниманием,  затаив дыхание,  люди слушали прекрасную музыку.  А беседы и дискуссии: мы просто впитывали их.  Родители  никогда  не запрещали нам  участвовать  в  них, что,  сыграло  свою немаловажную роль в развитии нашего интеллекта.

А затем  в мою жизнь пришли  перемены,которым предшествовали некоторые трагические события в моей жизни.Не стало нашей мамы, и это оказалось непосильной тяжестью  для всей нашей семьи.Лично я ощущала  в себе опустошённость,словно меня замкнули в толстостенном, прозрачном    сосуде,сквозь стенки которого я могла наблюдать,видеть и слышать; людские разговоры,смех и всё то,что называется обычной будничной жизнью, но при этом,  оставаясь безучастной к происходящему.Это ужасное состояние психологического надлома, острого чувства одиночества ,оно буквально,преследовало меня .Чтобы как-то выйти из него,я чётко это осознавала ,нужно было что-то  предпринять, и круто изменить в своей судьбе. 
    И вот тут-то, очень вовремя и кстати,пришлось приглашение моего дяди приехать в Минск,родной город моей матери.Я ведь с самого детства мечтала жить в большом городе. Сама жизнь решила воплотить мою мечту в действительность.
    Передо мной раскрываются врата в новую самостоятельная жизнь;  такую  волнующую  и непонятную , совершенно непредсказуемую  своими зигзагами и поворотами .  Что «день грядущий мне готовил», оставалось для меня, двадцатилетней молодой девушки, настоящей тайной. Лента моего нового бытия раскручивалась весьма стремительно,словно там на небесах срочно печатался новый,более счастливый сценарий моей жизни.По крайней мере,мне этого очень хотелось.
  Большие города…О, этот  вечный продукт урбанизации нашего общества.  Подобно планетам, окружёнными вечными спутниками,  их окрестности  были ,буквально наводнены разного рода крошечными городками, посёлками и деревеньками. И что было, характерно для сельской молодёжи того времени, так это то,что она рьяно стремилась,как можно быстрее покинуть родные пенаты, и  занять своё законное койко-место в общежитии.
   
 Жизнь в "общаге" - это свой, ни на что не похожий мир; длиннющие пенальные коридоры,выкрашенные ядовитой синей или зелёной краской,назойливо  преследующий вас ,даже ночью, запах борща или капустного пирога ,да-да всё это постоянные спутники общежитского быта.Этот мирок настолько своеобразный и «специфический», будто отдельное маленькое государство, со свойственными только ему «законами и порядками». Хлопающие двери, бегающие суетливые фигуры девушек, со сковородками и алюминиевыми тазами в руках.  Взрывы смеха,   то внезапно врывающегося непонятно откуда, и также таинственно куда-то  исчезающего.
  Население  женского общежития в основном состояло из бывших  молоденьких селянок. В комнате, куда меня определила  комендантша, женщина с удивительно добрым и открытым лицом, жили ещё три девочки, и как я узнало чуть позже, все они были уроженками сельской местности.Меня представили: "Это Анна,она будет жить с вами." Ну и как водится в таких случаях,добавила,уже на ходу:" любите и жалуйте".
В комнате царил уют и порядок. Бросались в глаза  горки подушек,  взбитые девичьими руками, познавшими нелёгкий крестьянский труд. Эти молчаливые пузатые соглядатаи ,набитые до отказа  лебяжьим пухом, гордо и важно возвышались, уложенные строго по размеру, и мне даже почудилось,  что они  пристально смотрели, со своих трёх бастионов,на меня, нового человека, с каким-то своим подушечным превосходством , молчаливо оценивая меня, чужачку, осмелившуюся ворваться  в их, такой устоявшийся мирок. В какой-то степени, правда жизни была на «их» стороне,мне действительно,было трудно  в тот момент моей жизни.
  А  дальше события развивались следующим образом. Прогуливаясь как-то по городу, я оказалась возле  величественного здания филармонии,и тут, в поле моего зрения попала красочная афиша, с огромными  буквами красного цвета, привлекшая моё внимание, своим содержанием  и изображением  цветущей ветви сакуры.
Японская фортепианная музыка на тему «Ветвь сакуры» ,  в исполнении известной  японской пианистки  Яэко Яманэ.
   Хайку. Сэнрю. Киго. Театр «Кабуки».  Кажется  всё это зазвучало и задышало  совсем  рядом, близко-близко, ; будто  приглушённый отзвук того времени, в моём родном городе, в моей семье , сопровождаемый  едва    различимыми   трелями , словно неожиданно отпущенной на свободу  сжатой тонкой вольфрамовой  спирали;  недоступными  для человеческого слуха, но нежно касающиеся струн  моей души. 
Где они,
Вишнёвые цветы?
Ветер оборвал их – и умчался.
Но ведь скажут: «Как в снегу опять сады,
Есть ещё чем здесь полюбоваться».

          Решение  пойти на этот концерт созрело почти мгновенно. Но с кем пойти? В Минске я недавно, обзавестись друзьями ,не успела. Вопрос ,конечно, звучал банально, но, когда тебе двадцать лет, это важно.  Перебрав в памяти всех своих немногочисленных знакомых, кого я могла бы пригласить в филармонию, я вдруг неожиданно вспомнила о своих милых соседках по комнате: Зое, Дине и Марине. И  тут непонятно откуда и почему, в этот же момент, внутри меня,как то невольно, всплыла следующая картинка; как будто Зойка, одна  из моих соседок, сидит на своей ухоженной постели, с закутанной  мохнатым полотенцем  ,после принятого  душа, головой, и  распаренным  до насыщенного розового цвета лицом, водрузив  аккуратно свой чемодан, с металлическими заклёпками по углам,  прямо на колени, любовно, и даже как-то трепетно, поглаживая, перебирает  его содержимое. Это приданое. Покрывала, постельное бельё; всё тщательно просматривается  бдительным хозяйским оком. На лице,  будто состязаясь между собой , играют попеременно, то  довольство, то озабоченность , которая , по мере обнаружения  следов  нарушения целостности любовно охаживаемой ткани, переходит в лёгкую тревогу,и Зойка тут же начинает морщить  лоб.  Непостижимо,но мой разум,как то  очень уж быстро увязывает между собой эту картину и мои безуспешные поиски такого же любителя классической музыки,как я.Вывод не утешителен. Мимолётно начинаю ощущать  какое-то лёгкое ,но тем не менее весьма ощутимое сомнение , будто колючий ёжик,своими маленькими осторожными влажными лапками,глухо прошаркал по тем  потаённым местам, где прячется наша интуиция.   И всё-таки, свойственная юности, неудержимая горячность, или желание любой ценой достичь своей цели, одержали верх в этой скоротечной борьбе противоположностей. И я решилась,будь что будет, и тут же бодрым шагом направилась в общежитие.
Войдя в комнату,и едва успев перевести дух, я что называется с места в карьер, торжественно объявила, что иду на концерт японской пианистки и,  уже предвкушая их бурную радость...   пригласила их на концерт, по ходу действия,  живописуя кое-какие тонкости японского искусства в различных жанрах.
Но долго говорить, как вы уже догадываетесь,мне не пришлось… Описывать выражения их лиц в отдельности , наверное,  уже не имеет смысла. В них присутствовало и что-то поразительно схожее , и ,одновременно, настолько разное, присущее разве только каждой личности в отдельности. Я была изумлена как разнообразием мимики, и уникальной способностью каждого человека выражать ею свои чувства,так и полным отсутствием каких-либо слов с их стороны.   
Ступор…

Но молодости свойствен оптимизм и умение находить общий язык при любых обстоятельствах. А на концерте  я всё-таки побывала,  и без компании .  И поняла, что соприкасаясь с прекрасным, иногда полезно побыть одному. А с девчонками я всё равно подружилась; в общении с ними я тоже почерпнула немало.  Их  степенность и   какая-то  основательность во всём, тоже многому меня научили, и я по- доброму, а где-то и с юмором, вспоминаю о них.