The last confession

     Это лето было чертовски жарким, палящие лучи солнца не щадили людей с самого начала июня. Но 5 августа стал особенным днем для Бридж-Лейка. Небо облачилось в тяжелые свинцовые тучи, осыпая землю холодным проливным дождем и обрушая сильные удары молний. Кто-то из старожилов вспомнит, что 5 августа 1949 года здесь состоялось торжественное открытие скоростного шоссе, которое позволило маленькому городку поправить свои экономические дела и заработать вполне неплохой статус. В том далеком 49-м люди ликовали и праздновали, но 5 августа 2013 стал днем очень печальным для города…

- Когда это произошло, Джим?- шериф Лоулесс обронил это с холодом в голосе, который Джим не слышал никогда за все двадцать лет совместной работы с Лоулессом

- Примерно четыре часа назад, Чарли. Может чуть больше.

Тело восьмилетней Элизабет Марш лежало так, словно его выбросили, как ненужный мешок с мусором, под дождем, в самом дальнем и темном углу Гайд-Парка. Чарли Лоулесс понимал, что нем что-то надломилось, что-то человеческое умерло, и прежним он просто уже не будет. В голове Чарли плыли воспоминания, те самые десять лет, которые он знал Маршей. Он вспоминал тот день, когда на пороге дома увидел своих новых соседей, Роберта и Мерелин Марш. Прекрасная пара, которая уехала подальше от городской суеты в надежде свить любовное гнездышко в Бридж-Лейке. А через два года появилась Лизи. Все в памяти было с небольшой пеленой, но не день рождения Лизи. Чарли четко помнил слезы радости на лице Роберта, помнил тот нежный, белый сверток, в котором самым милым сном спала Лизи. Она росла на глазах Лоулесса. Каждое рождество она наряжалась феей и приглашала шерифа к ним. Каждый день благодарения Чарли помогал разрезать Роберту индейку… А теперь он смотрел на ее бездыханное белое тело. Шериф проклинал свою работу, ведь за годы службы он по одним увечьям понимал, что произошло с девочкой. Она сопротивлялась, отчаянно и бесстрашно, за это Он сломал ей руку. Она кричала и звала на помощь, но Он закрыл ей рот ладонью, о чем говорили большие синяки у нее на щеках. Он насиловал ее, ее платье было разорвано мерзким ублюдком, сгорающим от агонии желания.

Капли дождя падали на Чарли, точнее на того, что от него осталось.

-Я найду тебя, гребанный ублюдок, я убью тебя сучий сын!

 

 

 

 

 

- Эрик, завтрак готов!- Джоан не любила кричать, но понимала, что муж ее опять не слышит. У Эрика Осборна всегда были три истины: первая-человек должен быть силен физически и духовно, поэтому он стал Святым Отцом и ровно 36 лет подряд он гремит своей штангой по утрам, вторая-доброта и строгость – это основы человека, если в мире происходит что - то не так, то это надо менять, третья –кто, еси не я. Джоан гордилась своим мужем, ведь он был не просто Святым Отцом, он был человеком, дающим надежду, тем самым, к кому шли тогда, когда больше уже нигде не ждали. Он был духовным хранителем Бридж-Лейка. Конечно, ее немного беспокоило, что он переживал за проблемы посторонних людей, как за свои, все - таки 56 лет давали о себе знать, и она переживала в первую очередь за его здоровье. Джоан позвонила Мери Макбет и рассказала про Лизи (про себя Джоан называла Мери «Местный канал ВВС»), и теперь она просто не знала, как поведет себя е муж, узнав о такой трагедии. Когда она зашла в комнату, Эрик уже стоял около зеркала, и поправлял прическу

- Эрик, завтрак готов – Джоан произнесла это, как всегда, очень ласковым голосом. На самом деле она не представляла, как Эрик обожает этот голос

Падре повернулся, посмотрел на жену, и с присущей ему неожиданностью подошел и поцеловал ее в губы.

- Мы вместе 32 года, Джоан, а я в тебя влюбляюсь каждый день.

Ее сердце сжалось… Она прекрасно понимала, что лучшей самой рассказать о горе, которое настигло семью Маршей этим утром, чем если он услышит это от кого то постороннего.

***

Эрик Осборн не помнил, как ехал на проповедь, его духовный мир был ранен, но не сломлен. Он не имел право на поражение, даже небольшое и мелкое. Весь город нуждался в его словах поддержки и доброты. Вылезая из машины, он вытирал слезы уже в третий раз, но про себя дал обещание: во что бы то ни стало сдержаться. Он смотрел на лица людей, стоя за трибуной, и видел в их глазах частицу боли и отчаяния. Капли дождя все так же сильно били по стеклам, а злобный ветер с треском качал деревья, которые окружали церковь. В этом буйстве стихии звучали слова Эрика Осборна, слова доброты и надежды.

Эрик не хотел возвращаться домой. Ему было необходимо единение с самим собой, и тишина церкви помогла ему в этом как никогда. Он не думал, что в этот ужасный день кто-то захочет поведать ему о своих грехах, поэтому решил просто помолиться. Когда Осборн молился, он уходил глубоко в себя и лелеял в душе самые прекрасные воспоминания из своей жизни. Именно поэтому он не слышал тихих шагов сзади, шагов Молодого крепкого мужчины, который спешил спрятаться от стихии и придти за спасением к Святому Отцу. В тишине церкви голос мужчины прозвучал очень громко

- Отец мой, мне нужна исповедь, ибо я согрешил.

Осборн перекрестился, поцеловал распятие и что - то тихо сказал, после чего обернулся к мужчине. В глазах незнакомца прочиталось удивление, ведь Осборн был очень большого роста и весьма крепкого телосложения.

- Конечно, сын мой, я готов тебя исповедать, пойдем.

***

 

 

 

Сначала он просто молчал. Это было весьма привычное явление для Отца Осборна, хотя в этот раз он чувствовал в человеке, по ту сторону окошка, что-то отталкивающее. Эрик ждал, и уже хотел было начать разговор первым, но голос мужчины разорвал тишину

- Отец мой, я согрешил. Я знаю, вы слышите это постоянно…Кто - то вам говорит это искренне, что бы Он, Всевышний, простил человека, а кто – то ждет прощения от себя самого. Меня же к вам привел страх, Святой Отец.

- Чего же ты боишься, Сын мой?- Осборн сказал это крайне внятно, хотя мысли его были где то далеко, он думал о Лизи.

- Тогда слушайте…И поверьте, жизнь ваша больше не станет прежней. Пять лет назад Джозеф Бродли, дальнобойщик из кампании «Менвел и Партнеры» напился в баре «Друг Вили», что находится на Бейдер-Стрит. Он был неплохим малым, но в пьяном бреду всегда попадал в переделки. И в тот вечер «переделка» была его самой роковой и последней. Он изнасиловал Дженет Батлер, я уверен, вы помните об этом. Я не знаю, хотел ли он ее убивать, или это вышло случайно, но труп ее нашли в канаве за городом, и этого не исправить. Только вот копы в этом городе крайне безмозглые, и вину Джозефа доказать никак не могли, ведь слишком много свидетелей подтвердили, что в тот вечер он был с ними в баре и никуда не отлучался. Я знаю, что вы прекрасно помните тот случай, ведь Джозефа нашли спустя неделю с раздробленными руками, отрезанным членом и проломленной башкой в собственном доме. Я так же был знаком с Дженни Роун, той самой Дженни « Бессердечной», как ее прозвали журналисты, которая убила своего мужа и ребенка, чтобы спокойно сбежать со своим любовником. Вот только сбежать у нее и не получилось, так как в нее кто - то вбил 34 кола, и я знаю почему: ее мужу было 29, а сыну 5. Пол года назад в центральную больницу был доставлен Кёрк Шульц, тот самый глупый немец-ветеринар, который в состоянии наркотического опьянения еще далеких десять лет назад задавил мальчишку, который жил в квартале от него. Он отсидел десять лет в тюрьме, но в первый же день на свободе кто – то его настиг и напичкал смертельной дозой героина.

Тяжелые капли пота стекали с лица мужчины, чувствовалось его крайнее волнение, в то время как у Осборна даже не сменилась частота дыхания.

- К чему ты ведешь, Сын мой? Зачем ты вспоминаешь эти страшные вещи?

- Святой отец, эти утром я согрешил. Меня зовут Майкл Райанс, я клерк из отеля «Шелковый Путь», и это я убил и изнасиловал Элизабет Марш!

Отец Осборн стиснул распятие в руке с такой силой, что пошла кровь. Его глаза широко открылись, и на теле напрягся каждый мускул.

- Я знаю, что для вас значит тайна исповеди, и я прекрасно понимаю, что об этом никто и ничего не узнает. Я вам противен, но выслушать меня вам придется. Мне страшно, потому что я боюсь быть настигнутым. Я не знаю, кто убивал всех этих людей, но я не хочу быть одним из них! Я не сожалею о содеянном, и мне было приятно слышать ее крики, рвать ее одежду и уничтожать это милое невинное создание! Она звала папу, Святой Отец! Громко звала! – Майкл почти кричал, иногда переводя дыхание, - Я рос в благополучной семье, мой отец меня не избивал, а мать любила горячо и сильно! Но люди тоже делятся на травоядных и хищников, и я хищник, Святой Отец, а она была моей добычей. Помолитесь за меня, Святой Отец, ИБО Я ГРЕШЕН!!! И обещайте, клянитесь Богом, что о моей исповеди никогда и никто не узнает!!

- Я буду молиться за спасение твоей души, грешник…День и ночь. И да, о твоей исповеди никто и никогда не узнает. Но Бог такое не прощает. А теперь иди, уходи из храма Божьего скорее.

Мужчина выбежал и церкви, и его «Додж» скрылся под покровом ливня. Осборн упал на колени и заплакал. В эту минуту тишины он позволил себе каплю слабости.

Майкл долго катался по городу, пока наконец таки не решился заглянуть в стриптиз-бар « Запретные ласки» на Олд-Стрит. Он оставил машину на своем личном месте на парковке и трусцой побежал в бар, закрываясь курткой от дождя. В этот день сама природа пошла против Майкла, ливень лил просто шквалом, и никто не заметил силуэт человека, который проскользнул к «Доджу».

Майкл, находясь во власти алкогольного опьянения и пьяных утех, и не успел заметить, как наступил вечер. Он долго боролся с ключами, пока наконец не попал в замок зажигания, двигатель машины ласково заурчал.

- Черт, завтра гребанный понедельник, либо меня заметут копы, либо придется работать, мать ее. Но зато сегодня денек был, что надо, да, Лизи?- С этими словами он достал из бардачка фото бедного бездыханного тела Элизабет и чмокнул его. Подъезжая к своему дому, он начал засыпать прямо за рулем, однако удар колеса о кочку его немного взбодрил. Он загнал «Додж» в гараж, попутно извергая слова радости в честь того, что гараж прикреплен к дому, и поэтому ему не пришлось тащиться под дождем. Майкл взял из холодильника две банки «Будвайзера», его любимого пива, и уютно уселся перед телевизором. Его немного мучила головная боль, и слова какого - то ночного ток-шоу уже сливались воедино. Осушив вторую банку Майкл уснул сладким сном прямо кресле.

Гроза в эту ночь была просто чудовищной, несмотря на очень жаркое лето. У Майкла была странная привычка : он всегда запирал дверь в свою комнату. Он жил один, и даже когда он заходил, чтобы просто переодеть рубашку, он закрывал на ключ дверь. Эта ночь исключением не стало, и даже находясь в пьяном бреду, он не забыл закрыть дверь. Сон его потревожил неожиданный звук, похожий на мощный удар. Майкл вскочил с кресла, пытаясь разглядеть что то в свете телевизора. Настала тишина. Майкл в какой то момент решил, что это просто сильно ударила молний, но в этот самый момент мощный удар в дверь раздался во второй раз. Майкл невольно отпрыгнул назад, вены на его лбу моментально вздулись, алкоголь в крови не давал мыслям собраться воедино.

- Кто здесь, эй! Ублюдок, кто ты?!

Он прекрасно понимал, что еще пара ударов, и дверь упадет с треском. Времени просто не оставалось. Майкл решил, что спрыгнуть со второго этажа на улицу будет менее опасным, чем вступить в схватку с тем, кто к нему ломится. Он рванул к окну, и лишь схватившись за раму вспомнил, что так и не починил эту чертову щеколду на окне, которая в это палящее лето не позволяла ему хотя бы на ночь оставлять окно открытым. Он в истерике начал дергать щеколду, параллельно уловив звук сломавшихся дверных петель. Щеколда поддалась, и он все - таки открыл окно, но было слишком поздно. Первый удар пришелся ему чуть выше лопаток, и был настолько мощный, что Майкл упал, ударившись бровью о тумбочку, что стояла около окна. Второй удар пришелся на затылок, и педофил потерял сознание.

***

 

-Где я…? - Майкл еле шептал, очень сильно болела голова, и место поначалу показалось ему незнакомым. Он был крепко привязан к стулу.

- В собственном подвале. – Голос человека стоявшего сзади был очень знаком, но из за алкоголя и сильной боли в голове Майкл его не узнал.

- Кто вы, и что вы от меня хотите? Пожалуйста, я сделаю все, что угодно, я заплачу, у меня есть влиятельные связи, пожалуйста, только не убивайте!

Майкл расплакался. Он выглядел жалким, его волосы растрепались, кровь на рассеченной брови начала запекаться. Он боялся, он понимал, что он стал для кого - то добычей.

- Слушай внимательно, Майкл…Эти слова навсегда останутся давящим пульсом в твоем мозгу. Я хотел именного этого, чтобы ты почувствовал свою беспомощность. Видишь, Малыш, ты обмочился. Ты такой взрослый, а мочишься со страху. А теперь представь на одну секунду, жалкий ублюдок, что испытывала та девочка, которую ты убил и изнасиловал этим утром?

- Господи, простите ме..

-Заткнись! Даже не смей упоминать Его имя!

- Отец Осборн? Это вы? Если это вы, пожалуйста, простите меня, не убивайте, умоляю!

Осборн обошел его и встал прямо напротив. Педофил боялся поднять свои глаза и посмотреть на «хищника».

- Я сдержал свое обещание, о твоей исповеди никто не узнает.

В руках у Осборна был большой строительный молоток, который он сжимал до хруста в пальцах. В его глазах отсутствовала любая человечность. Это был взгляд «хищника». Он ударил молотком по лампочке, что висела над Майклом и была единственным источником света в подвале. Дыхание Майкла участилось, слезы текли из глаз, а струйки мочи пропитывали джинсы.

- Вы все идете ко мне за прощением Божьим, глупцы. Вы не хищники, а жалкая падаль, которой надо кому то высказаться. И вы идёте ко мне. Но ведь вы не понимаете, что кара поджидает вас. Я буду молиться за тебя Майкл, как молился за остальных. Но если есть ублюдки, подобные тебе, которые убивают невинных людей, то кто - то же должен убивать и вас.

Майкл плакал и умолял, но его судьба была предопределена после того, как он убил Лизи. Он почувствовал, как мощные руки схватили его правую руку, и начали сгибать против сгиба локтя. Раздался хруст, и рука сломалась под душераздирающие крики боли Майкла. Град ударов молотка обрушился на его тело. Отец Осборн был в кровавом раже, перед его лицом стояла та маленькая и невинная девочка, что делало его свирепым, как никогда. Спустя пять минут удары молотка сопровождались мерзким хлюпаньем от размаженной плоти Майкла - Педофила-Убийцы.

***

Спустя две недели, в жутком зловонье разлагавшейся плоти, Чарли Лоулесс найдет записку от «Неизвестного», о том, что Майкл Райанс был убийцей Лизи, и поэтому он понес наказание. Чарли не в первый раз читает подобную записку. Чарли очень долго и внимательно разглядывал каждую деталь и мелочь, он хотел узнать, кто же тот, кто уже не в первый раз наказывает ублюдков, посягнувших на мир и спокойствие Бридж-Лейка.

***

Ровно полдень. Отец Осборн читает молитву, его мысли где то далеко, в его самых светлых воспоминаниях. Чарли Лоулесс заходит в церковь, держа в руках наручники, понимая, что пистолет ему не пригодится. Осборн поцеловал распятье, висевшее у него на груди.

- Я ждал этого шериф, - он даже не повернулся в сторону Лоулесса – Ждал всегда.

- Здравствуйте Святой Отец. Знаете, я никогда бы не догадался. Просто я очень хорошо знал Райанса. Туда ему и дорога…Вот только распятье, что висело около его двери было всего лишь тайником, куда он ложил ключи. Именно поэтому оно висло криво. У вас хватило смелости расправиться с педофилом, но вы не устояли перед перекошенным распятьем и поправили его, покидая дом Райанса.

Осборн повернулся, с печальной улыбкой на лице.

- Делайте то, что должны, шериф – с этими словами Святой Отец протянул руки, для того чтобы Лоулесс одел наручники.

Шериф крепко обнял Падре, ,тихо повторяя «Спасибо».