Ещё хотя бы раз. Ну, пожалуйста!

В небольшом отельчике, предгорном, нарядном, ладном как пряничный домик с цветной глазурью, с небрежно лежащим у самого края крыши и свисающим бровями-валиками снежным наростом, он очутился в январе. Бесконечная белизна, целомудренно нетронутая, чистая как помыслы младенца, неслась по горному склону вверх. И там уже переходила в лазурь, в глазурную небесную голубизну, так что слепило глаза, немного кружилась голова, и приходилось наклоняться, убирать лицо от сверкающего алмазного наста.

В шезлонге, подставив щекастое лицо утреннему солнцу, возлежала, полуприкрыв глаза, Элеонора Ивановна. Русская туристка с аристократическими корнями. Дебелая, оплывшая, с пальцами, унизанными массивными старинными кольцами. На её шее под распахнутой красной пуховой курткой на толстой цепочке свисал огромный жёлтый сапфир в платиновой оправе с цветочными лапками. Большая редкость, кстати. Он примостился рядом, сейчас посижу, подумал, прихлёбывая обжигающий кофе с молоком, и пойду кататься. И тут увидел её. Свою бывшую жену, с которой развёлся три года назад.

Он сразу отвел глаза. Внутри мгновенно всё сжалось диким спазмом. Какая-то холодная мохнатая лапа схватила за сердце, сжала и отпустила медленно. Как бы раздумывая. И сердце затрепетало, забилось в почти предсмертных судорогах. Но не остановилось, а стало стучать ровнее. Он вздохнул холодный воздух. Столько сил и времени потрачено, чтобы забыть. И вот, нате тебе! Он не мог разглядывать её. Мельком ухватил бледный овал лица, волосы, выбившиеся из-под маленькой розовой вязаной мохеровой шапочки. И нежно-розовую пушистую куртку. Тонкие ножки- прутики. Она всегда была худой. Не зря же он называл её " мой дитёнок", а она обижалась и закусывала маленькую розовую нижнюю губку.

Это было очень давно. Казалось, что прошла целая вечность. Он обморочно влюбился в неё. До полусмерти. Казалось, это навечно, навсегда. После свадьбы на курорте стеной стоял тропический ливень. А он был счастлив. Счастье, такое округлое, гладкое. Как выловленный в море камешек. Перекатывалось в руках, такое близкое, ручное. Казалось, вот оно. Твоё. Схватил и не отпустишь.

Она моя! Но как овладеть ею полностью? Душа её мне не принадлежит. Можно схватить её, сжать, свернуть калачиком. И она покорно поддавалась, складывалась, сворачивалась. И смотрела, свернувшись, своими оленьими серыми как озёра глазами. Раскинуть руки и ломать их.
- Отстань! Мне больно!
А теперь не уснуть, наверно, пару дней. Столько сил потрачено, чтобы забыть. Всё напрасно!

Через год их брака она стала задумчивой. Застывала неожиданно и стояла, погруженная в себя. Долго, неподвижно. И больно было смотреть, как она мучается.
- Что случилось?
- Так больше не может продолжаться. Я изменила тебе.
- С кем, где?
- Сначала в его машине. Какая разница?

 Сначала хотел убить её. Но это ничего не изменит. Всё равно буду сохнуть по ней. То, что  мы столкнулись здесь, в этом крошечном горном отельчике- это рука судьбы. Необыкновенное, нереальное счастье. Замкнувшее нас в этом горном капкане, где я могу вдохнуть воздух, которым дышала  она. Я хочу увидеть её взгляд. Погрузиться в такие милые, родные серые глаза. Ещё хотя бы раз. Ну, пожалуйста!