Я больше не играю с ножами...

Роман Голомазов. Я больше не играю с ножами…
Прошла Пасха; наступало первое весеннее полнолуние. Небольшой город Н. жил своей размеренной, неспешной жизнью эти святые дни, когда по преданию Господь являлся своим ученикам 40 дней, до Своего Вознесения. В городе было мало христианских храмов, но те, что были оказывались всегда переполненными людьми. Наверняка у этого города есть свой Ангел – хранитель, защищающий его жителей от нападок врага.
Итак, весеннее полнолуние.
Луна не есть планета – она всего лишь спутник нашей родной Земли, но, тем не менее, это малое, в астрономических единицах измерения тело небесное, имеет огромное влияние на нас и нашу планету; приливы и отливы, цунами, обострения психических болезней и бессонница – дело рук Луны.
В одну ночь с пятницы на субботу учащийся 11 класса восемнадцатилетний Вадим Куравлев не спал. То есть он лег в постель закрыл глаза и пару часов проспал, а после был разбужен страшным сном, содержание которого он забыл. По – моему, как он помнил из фрагментов сна ему снилась древняя битва между рыцарями в латах, и, его, как одного из крестоносцев, настигла сарациновая стрела, вошедшая прямо в сердце. Вот такие сны снились в ту ночь Вадиму.
Жил Вадим в типовой хрущевке с мамой, папой и маленькой шестилетней сестрой Галей. Это была семья небольшого достатка, самая обычная, ничем не примечательная и поговорка о том, что в тихом омуте сидит демон к этой семье была не применима.
Вадим Осипович Куравлев встретил мать Вадима Куравлева пока те еще были молоды, они поженились и вскоре Марина родила сына, а спустя какое – то время еще и дочь; больше рожать она не могла по медицинским причинам. Семья думала взять на воспитание из детского дома еще одну девочку, но пока на это не решилась. Даже спустя девятнадцать лет брака и муж, и жена, любили друг друга. Конечно, уже не той страстной пылкой любовью юности, когда даришь даме сердца кусок Луны, а обычной бытовой любовью, как у двух близких друзей, связанных браком и имеющих детей.
Вадим еще какое – то время поворочался в кровати и, встав, вышел из своей комнаты в кухню. Их двухкомнатная квартира была покрыта в комнатах коврами, а в коридоре был паркет. Вадим прошел на кухню, налил себе воды из чайника и стал мечтательно глядеть на широкий сырный шар Луны, которая разве только ему не улыбалась от того злорадства, что мешала Куравлеву младшему заснуть.
«Если бы у меня была возможность, то я тебя убил!» Пронеслась в голове неожиданная мысль. За ней пришла другая мысль: «можно просто кого – то убить. Навыков ведь у меня хватит», думалось Вадиму.
Сам Вадим представлял из себя классический типаж современного школьник: худые кривые ноги, длинные патлатые и масляные волосы. Не было только чрезмерной массы тела – Вадим почти каждый день делал зарядку и мог отжаться десять раз на левой и правой руке. Волосы были его длинны из –за того, что он был фанатом одной из групп рока и стремился быть похожим на ее солиста: пока это ему плохо удавалось, но он старался.
Куравлев еще раз посмотрел на Луну, погрозил ей кулаком и пошел спать. Через пару часов ворочания в постели он уснул. На этот раз ему приснился извергающийся вулкан и магма с огнем сжигающая город у подножия вулкана.
Зазвонил будильник. Было семь утра.
Вадим поднялся с постели и сонный, не выспавшийся, поплелся в ванную писать и чистить зубы. Папа уже встал и ушел на работу (он работал шофером), мама готовила дочку к походу в садик.
-Доброе утро, мам!
-Доброе утро сынок.
Марина обняла Вадима и поцеловало. От мамы пахло кремом, теплом и заботой. Вадим пошел чистить зубы. Сейчас у него на душе был мир и он искренне верил, что когда нибудь сможет спать при луне. Он очень на это надеялся, и, конечно, же надеялся на то, что он не какой нибудь психопат, который в полнолуние насилует и режет молоденьких девушек. Нет, он не такой!
В городе Н. школы начинали работать с половины девятого утра; плохо выспавшийся Вадим клевал носом почти все пять уроков, но вот наступил последний шестой, самый любимый (после математике) предмет – физкультура. Как же он долго ждал того, что бы покидать мяч, попрыгать, побегать и немного поупражнять сове тело силовыми упражнениями.
Стоял жаркий, не по погоде, полдень когда класс Куравлева спустился с четвертого этажа здания, где им преподавали историю пятым уроком в кабинете со множеством цветов, и пошел, разделившись гендерно, в переодевалку. Куравлев натянул свой спортивный костюм и первым вошел в зал.
Он поздоровался с тренером, физруком, Алексеем Федоровичем Толкачевым. Алексей Федорович любил своего ученика и гордился его спортивными достижениями – взять второе место в соревнованиях по кикусинкай – каратэ в областном чемпионате заслуживало уважение.
Вскоре все дети (которым порой уже стукнуло восемнадцать) переоделись и выстроились в линейку. В это самое время прозвенел звонок, начался урок.
После сорока минут бега, прыжков и подтягиваний, разгоряченные, взмыленные старшеклассники пошли в душ, а затем каждый собрав свои вещи, направился домой. Об уроках, домашних заданиях, теперь можно было не думать по крайней мере до вечера воскресенья. Вадима друзья пригласили на «чашку чая», выпить пива или водки в строившемся гаражном кооперативе, но молодой каратист отказался; друзья обиделись, но не сильно. Четыре друга Куравлева – Саня, Пашка, Антон и Сергей – вместе выкурили свои, тщательно пряченные от родителей сигареты и пошли каждый в свою сторону. Вадим Куравлев, несся сумку с учебниками на левом бедре с лямкой сумки поперек груди пошел в небольшую лесополосу, чтобы там потренироваться – ведь он помнил легенду об основателе его стиля каратэ Ояме Масутаце, который бил деревья так сильно, что они завяли.
Лесополоса находилась от места его прописки всего в полукилометре; маме звонить было не нужно – она и так знала, что ее сын любит погулять и поупражняться либо один, либо со своими друзьями. Единственное что не устраивало Марину Федоровну, так это то, что Вадим не съедает обеды, в положенное время не ест суп, а ест его после прихода из секции или только в воскресенье, когда он не тренируется.
Но, Вадим все же звякнул с сотового телефона маме и попросил ее приготовить что – нибудь вкусное. И сказал матери так же, что будет дома около четырех часов дня. Они попрощались. Мальчик положил телефон в сумку и пошел дальше.
Вскоре перед зелеными глазами Вадима открылся вид на лесополосу, которая за годы своей неухоженности представляла собой жалкое зрелище – смесь джунглей, к в которых живут короли вуду и среднероссийского поволжского смешанного леса. Вадим смело шагнул в темноватое нутро леса.
Он шел по собственным следам и протоптанной, пожалуй, им одним, тропинке, ведущей к лесному дереву, ставшему макиварой – тренировочным снарядом каратэ. Вскоре зоркое зрение Вадима открыло ему раздвоенный дуб и заветную, заваленную хламом и листьями кучку справа от него. К этой кучке Куравлев и отправился, как только осмотрелся и убедился, что здесь никого нет. Закричала ворона чем – то спугнутая, может быть кошкой – собак в этом лесу редкость.
Вадим аккуратно, чтобы не порезаться об что – нибудь острое, спрятанное в листве, стал вытаскивать свою макивару – дощечку тридцать на десять сантиметров, обтянутую кожей с прослойкой песка между свиной кожей и доской. Вадим достал эту штуку и, веревкой, принесенной с собой, привязал ее намертво к дубу, между двух разделенных стволов. Теперь легкая разминка и можно начинать тренировку. Вадим начал разминаться.
Севернее лесополосы находилось шоссе и по нему неперставая ездили машины, взад и вперед, и частично по – этому издаваемому ими шуму, а частично из – за своей самоуверенности и благоприобретенной привычке здесь тренироваться, Вадим не увидел и не услышал человека, подошедшего в опасную близость к его тренировочной базе.
Когда Вадим стал переодеваться в тренировочную форму, человек внимательно смотревший на него задрожал от сладострастного возбуждения – такого мальчика ему еще не попадалось, а то что он находиться далеко от людей позволяло немного его еще и попытать перед смертью. «Ведь не даром я сегодня общался с ангелом и он объяснил мне место и время где будет моя жертва», думал Игнат Валерьевич Сидоренко.
Игнат Валерьевич был психопатом.
Шесть раз был в дурдоме, имел группу инвалидности «по общему заболеванию», и в течении последнего года весной и осенью убил шестерых мальчиков подростков, иногда насилуя, а иногда просто убивая ударом ножа, своим коронным «смертельным ударом» (протыкая печень острием в движении наружу держа нож прямым хватом). Этот подросток делал сейчас что – то непонятное для тридцатитрехлетнего психически больного Сидоренко. Но чтобы сейчас он не делал, он все равно станет седьмой жертвой. Сидоренко стал тихонечко выступать из кустов, желая сделать «агнцу» сюрприз. Он тяжело дышал, почти рычал и был крайне сексуально возбужден: маньяк, знавший, что по его следу идет полиция, все же осмелился напасть на подростка в месте не так уж отдаленным от города. Он продолжал тихонько красться, намереваюсь именно этому подростку перерезать горло…
А тем временем Вадим Куравлев, будущая жертва номер семь, сделал разминку и во всю шарахал ногами и руками по укрепленной между ветвями деревьев пластинке – макиваре. Шаги он услышал, когда маньяк вошел на поляну, и быстро, без страха повернулся и посмотрел на незнакомца.
Больное, испитое лицо в угрях, всклоченные, так и не причесанные после сна волосы, щетина, горящие безумием глаза. И главное этот человек крепко сжимал в правом кулаке острый стилет – оружие более галантно подходящее скорее наемному убийце, чем палачу и садисту.
Вадим сразу понял, что дело швах – кто – то как – то ему рассказывал, что в окрестностях появился маньяк; тогда он посчитал это глупостью, а сейчас видел это чудовище воочию.
«Хорошо, что у него только нож», гася эмоциональное возбуждение подумал мальчик Вадим. «Зверя узнаю по походке, я не буду бежать, я приму бой. Убью чудовище или умру!»
Каратист принял боевую стойку как раз в то время, когда Игнат хотел с ним заговорить. И это очень расстроило маньяка – тот думал убедить мальчишку сделать ему минет, а уже потом расчленить, но раз он хочет драться значит будет драка. Половое возбуждение схлынуло как морская вода во время отлива. Сидоренко достал второй стилет и не спеша, идя немного по дуге вправо, стал приближаться к овце у которой нашлись вставные волчьи челюсти. «Ты будешь номер седьмым, гад!» Сидоренко ударил.
Вадим моментально отреагировал и контратаковал. Если бы выпад был ложным, то на обратном движение или другим стилетом ему разорвало бы мышцы живота и находившиеся там кишки. Но Сидоренко был плохим фехтовальщиком и просто ударил ножом сверху вниз, стремясь попасть в левое плечо.
Вадима почти  не учили защищаться от ножа, но то, что он был разогрет разминкой дало ему преимущество в скорости. Он перехватил руку маньяка за запястье и сильно подъемом, поддевающим ударом ноги, ударил несчастного хищника, ставшего жертвой в промежность. От сильной боли Игнат закричал, выронил ножи, забылся, потерял себя. Вадим неспешно поднял с земли упавший из ослабевших рук маньяка стилет и, сконцентрировав в себе всю свою внутреннюю ярость и злость, ударил стоявшего на коленях человек ножом в шею. Нож он держал обратным хватом, наносил удар острием внутрь; и настолько сильно его наносил, что стилет пробил шею насквозь, не смотря даже на то что позвоночник очень прочная кость. Маньяк умер захлебываясь в собственной крови, а Вадим побрел, шокированный происшедшими событиями домой, к маме и ее вкусностям, которые она так хорошо готовила…
Разбирательство с полицией было не долгим – Вадима только лишь вызывали давать показания и сняли у него отпечатки пальцев. Жертва все же осталась жертвой – маньяк Сидоренко не был сыном олигарха и его убийца в глазах и МВД и всего народа сделал доброе дело, убив паразита. И если бы наверно у нас в стране существовала бы наградная медаль за убийство маньяка, за убийство убийцы, то Вадим Куравлев ее получил бы одним из первых…
В храме пахло ладаном, люди молчали, выносили Святые Дары для причащения верующих. Вадим стоял в стороне и смотрел на Чащу с Плотью и Кровью Богочеловека Христа. Священник все еще исповедовал прихожан. Вадиму то же хотелось исповедоваться, но он решил этого сейчас не делать. Позже. Возможно позже.


Рецензии