Отрывок из романа Хроники Асты

 Вновь откуда-то издалека послышался пронзительный волчий вой. Вот уже которую ночь гордый одинокий хищник поёт красавице-луне свои тревожные песни. Может быть, он был изгнан из стаи и теперь выживает в одиночку, но держится, не сдаётся. А ночью, измотанный охотой и скитаниями, взбирается на невысокую скалу, чтобы поведать бледнолицей луне о своём безнадёжном одиночестве. Вся боль, все тяготы, все невзгоды- всё вылилось в этот протяжный, затрагивающий самые потаённые струны души вой. Подул холодный ночной ветер, принёсший с собою грозные чёрные тучи, которые тотчас скрыли луну за своими рваными балахонами. Одинокий зверь умолк, подставив гордую морду под неутихающие дуновения буйного ветра. Где-то вдалеке гулко прокатился гром, сотрясая собою тяжёлое ночное небо. Скрылись и звёзды, робко выглядывающие из-под косматых туч, исчезли и клочки иссиня-чёрного неба- всё заволокла собою буря, надвигающаяся с западной стороны мрачного хвойного леса. А вскоре исчез силуэт и зверя-одиночки, почувствовавшего скорое приближение небывалой грозы.
Крепость тёмных эльфов, вселяющая в сердца людей необъятный ужас, властно возвышалась над непроходимым лесом и глухими болотами. Сюда не решались заходить даже самые сильные и смелые, предпочитая обходить это место окольными путями. Башня не представляла собой ничего особенно кошмарного, но слухи и домыслы, плотной паутиной окутывающие каменное строение с чёрными проржавелыми решётками на окнах, были настолько пугающие, что порой граничили с чем-то фантастическим. В крепости постоянно находился отряд воинов, как будто бы кто-то посмел бы сунуться сюда. Но несмотря на безупречную репутацию тёмных эльфов как самых безжалостных и хладнокровных убийц, без стражи обойтись никак нельзя: за крепостью располагалось поселение.

Постепенно пребывание здесь мне стало нравиться куда больше, чем прозябание в мрачных пещерах моего народа. Я окинул взглядом скудную мою комнату и, поморщившись, отвернулся к окну. Ночной сумрак плотно укрывал всё своей призрачной пеленой. И всё же в струящейся мгле виднелось, как темнеют скалы, намокая под начинающимся ночным дождём. В переменном свете бледной луны был виден лес, что лежал за узкой горной рекой. В другую сторону смотреть вовсе не хотелось: мрачные пейзажи болота всегда навевали ощущение затхлости и уныния. А ведь всё могло быть иначе…но уже слишком поздно что- либо предпринимать. Клеймо, повешенное сотни лет назад на весь народ тёмных эльфов, уже настолько въелось, что стало неотъемлемой частью этой расы. Интересно, какой была жизнь тогда, ещё до раскола единой эльфийской народности на тёмную и светлую? Сейчас уж наверное никто и не вспомнит… а лезть к жрицам с вопросами вовсе не хотелось: одно лишь упоминание о светлых эльфах вызывает у них иступлённую злобу и крайнее отвращение. Странно осознавать, что я, возможно, один тёмный эльф, не испытывающий такой острой неприязни к Светлым. Но я действительно во многом отличался от своих собратьев ещё с самого детства. Я ничуть не жалею об этом, но как иногда бывает сложно уживаться с ними… Врождённая тяга тёмных эльфов к роскоши и жестокости не передалась мне от родителей, хотя мой отец- известнейший на весь Агат наёмный убийца. Его имя стараются не произносить без особой на то надобности, и обращаются к нему только лишь в крайних случаях, когда дело требует безукоризненной точности и полного отсутствия каких-либо следов и доказательств. Клиенты, даже самые богатые и влиятельные, не смеют поднять взгляд при разговоре с отцом…хотя, можно ли это назвать разговором? Как правило, ему молча вручают запечатанный конверт и спешат скорее удалиться от того, кого в народе называют Живой Смертью. Одно лишь упоминание о нём вселяет в людские сердца дрожь. Впрочем, ничего удивительного, ведь отец в одиночку совершал такие сложные и поистине ужасные убийства, не оставив ни единого следа своего пребывания. Но удивительно, что этот хладнокровный убийца очень любит свою семью и дорожит ей. В памяти не всплывает ни одного случая, когда он бы повысил голос на меня или маму…

Жажда крови, которой отличаются все тёмные эльфы, почти не затрагивала мою душу. Я никогда не понимал этой странной тяги к алой горячей жидкости, что течёт в венах… Моя мать- одна из высших жриц храма Маали. Она всегда присутствует на обрядах жертвоприношения, но не проводит их- это работа низших жрецов. Задача высших- выбирать жертву и читать пламенные молитвы, пока низшие умертвляют её совершают кровавые подношения. Живой интерес, который пылает в глазах матери, когда она рассказывает об этих ритуалах, наталкивает на мысль, что она и сама бы не прочь заниматься подношениями. Правило религии тёмных эльфов очень просто: чем больше крови прольётся на алтарь, тем благосклоннее будут боги. Пожалуй, ужас, сковывающий души людей при виде жестоких жриц тёмных эльфов, сравнится только со страхом смерти. Тёмные богослужительницы никогда не покидают город без сопровождения воинов. Горе тому, кто попадётся на глаза небольшому отряду тёмных эльфов, во главе которого величественной поступью идут четыре женские фигуры, облачённые в кроваво-красные робы с чёрным подбоем на рукавах и капюшонах.
Да, пусть мой характер и не содержит такой ядовитой смеси основных особенностей тёмных эльфов, но добрым и светлым существом меня назвать нельзя. Как и полагается убийце, я превосходно знал и применял технику подлых ударов, отвлекающих манёвров. Атака моя подобна выпаду змеи: всегда чёткие, проработанные движения, сила, точность и молниеносность. Но главное- внезапность. Я крался за жертвой, как тень. Бесшумно и незаметно. Медленно, но неумолимо, под ореолом самой смерти. И в самый неожиданный момент я нападал. Резко и быстро. Один удар, и всё. Но я никогда не убивал просто так, из жажды крови. Никогда. Что-то во мне было такого, что отличало меня ото всех. Я убивал только врагов или тех, кто покушался на мою жизнь. Но я делал это с жестокостью, как будто срывался с цепи. Но это была, увы, неизбежность.  Воспитание в этом жестоком, погрязшим в крови, мире, сказалось и на мне. Идеальный убийца, испытывающий хищническое наслаждение от звука разрываемой клинком плоти; ненасытный охотник, ощущающий тайный трепет в груди, когда вдыхает солоноватый запах крови- вот, что я такое. Однако, я предпочитаю убивать без кровопролития… разве эффект яда чем-то хуже? О-о-о, нет… его действие куда интереснее, чем просто коварный удар в сердце или со смертельной точностью брошенный кинжал. Бережно, очень бережно смазать клинок бледно-желтоватой жидкостью, которая вскоре невидимой плёнкой покроет смертоносное лезвие. Небрежная, как бы в насмешку нанесённая рана…лёгкая, едва ощутимая царапинка. А потом с ядовитой ухмылкой наблюдать за реакцией жертвы, искренне и счастливо удивляющейся, что опасность миновала. Наблюдать и знать, что жидкость, несущая смерть, уже неумолимо вползает в тело того, кто сейчас радуется своему чудесному спасению. Тихо рассмеяться, когда с вдруг побледневших губ жертвы испаряется обескураженная улыбка, а испуганный взгляд начинает метаться в поисках помощи, которая никогда, никогда не придёт. Дождаться, пока будущий мертвец начнёт судорожно ловить ртом воздух, в панике копаясь в сумке в поисках противоядия. Наивные…неужели они и впрямь верят, что их жалкие элексирчики способны исцелить от мощнейших ядов, секрет которых известен лишь нам, тёмным эльфам? Боги, как люди смешны… Мой народ веками специализировался на ядах. Именно тёмные эльфы открыли сотни различных видов ядов, совершенно разных по происхождению и свойствам: от соков редких растений до абсолютно уникального драконьего яда. Разумеется, двумя самыми распространёнными видами являются паучий и змеиный. Я же отдаю предпочтение именно змеиному, хотя многие утверждают, что яд болотного паука куда лучше. Но здесь уж каждый выбирает то, что ему нравится. Я ценю быстроту действия и скоропостижность смерти жертвы, да и змеиный яд достать куда проще… не нужно ждать по нескольку дней, пока собиратели (так мы называем тех, кто добывает эту смертоносную жидкость) найдут яд и приготовят его должным образом. Я и сам когда-то занимался собирательством, но это оказалось для меня наискучнейшим занятием. Одна из особенностей мастерства моего народа поражает: противоядия от высококачественных и умело приготовленных ядов нет. Правда, поговаривают, что у некоторых жриц всё же есть целебные снадобья, но добыть их практически невозможно.

Стараясь отогнать мысли прочь, я прислушался: где-то за лесом всё ещё глухо гремел гром, но дождь всё не прекращался. Тяжёлые холодные капли шлёпались о голые камни и рассыпались на маленькие блестящие брызги, образовывая неглубокие прозрачные лужи. Порывистый ветер гнал бурю далеко на восток, а между тем, вместе с грозой отступала и владычица-ночь. Я устало потёр глаза, невольно задержав взгляд на извечно забинтованных кулаках, и горько усмехнулся. Сразу вспомнились многие случаи, когда я, охваченный внезапными порывами негативных чувств, со всей злости ударял кулаком в стену, прекрасно зная, что особых увечий себе не нанесу. Как маг земли может пострадать от родной стихии? От резких ударов содрогались стены, иногда даже трескались, но со мной не случалось ровным счётом ничего. И тогда в голове проносилась самодовольная мысль «Вот, что такое, маг земли». Среди мужского населения тёмных эльфов лишь единицы владели магией, да и способности свои не развивали. Как, как я получил такие способности? Я сильнейший маг земли во всей Асте! Как это могло случиться? Боги, я не понимаю, почему на роль воина Великого Легиона вам захотелось выбрать именно меня? Меня, идеального убийцу, сделать защитником справедливости и равновесия? Разве такое бывает?
Мысли с бешеной скоростью крутились в потяжелевшей от усталости голове, и все эти ужасные противоречия ну никак не укладывались в разуме. А ведь всё началось с того момента, когда в поселение наведался один мужчина.
То был немолодой, но ещё и не совсем старый человек с лёгкой проседью в длинных каштановых волосах. Обитателей мрачного города поразила официальность и солидность этого человека: на нём была безупречная мантия глубокого тёмно-синего цвета, какие носят лишь представители Анклава магов. На груди блестел орден мага первой степени (значит, это один из передовых лиц Анклава). Незнакомец спокойно осмотрелся, и в его умных голубых глазах заиграл живой интерес к месту, куда он прибыл. Мужчина учтиво поинтересовался у часового, где можно найти верховную жрицу, и, получив указания, поспешил в нужном направлении. В сторону незнакомца были устремлены десятки удивлённых взглядов, однако препятствовать представителю Анклава никто не стал. О чём говорил маг со жрицей, никто не знал, однако вскоре мать Легинефа вызвали в Зал Советов, где, по обыкновению, решались вопросы особой важности. Когда же она вошла в тяжёлые двери, украшенные изображениями волчьих оскалов, на неё устремились сразу три пристальных взгляда старших жриц, и лишь неизвестный маг сидел спокойно, даже улыбаясь какой-то умной задорной улыбкой.

Разумеется, никто и никогда так и не узнает, что именно говорилось в комнате, право на вход в которую было дано далеко не каждому. Известие, что принёс странник, поразило всех, кто в ней находился. Здесь, в мрачной обители тёмных эльфов, растёт воин Великого Легиона. Отчуждённых жителей восточной части Агата мало волновал вопрос, связанный с возрождением Легиона, потому что никогда ещё ни один воин этого избранного альянса не принадлежал к расе тёмных эльфов. Сперва магу никто не поверил, но как только он предъявил весомые доказательства истинности своих слов, перед Советом Четырёх Жриц встал весьма неоднозначный вопрос: «Что делать?». Разумеется, юному воину предстоит многому научиться…но ещё никогда им не приходилось сталкиваться с подобной проблемой. Однако представитель Анклава заверил, что одного учителя магии земли вполне хватит, и попросил не разглашать новость. Всё же, никто не знает, как бы отреагировало общество, тем более, если речь идёт о тёмных эльфах.

Домой мать вернулась поздно и как-то тревожно, но в то же время потерянно осмотрелась вокруг. Когда её взгляд пал меня, она молниеносно подбежала ко мне и крепко обняла. В тёмно-вишнёвых глазах отражалось крайнее недоумение, испуг и беспокойство. Гибкие руки крепко сжимали меня, словно боясь отпустить хотя бы на миг. Она заглянула прямо мне в глаза и неожиданно неровным голосом проговорила, обращаясь к отцу, что спокойно сидел и натачивал кинжал.
-Ларсаил, наш сын… Легинеф…он воин Легиона!

Отец медленно перевёл на неё взгляд и вопросительно поднял брови, но в его взгляде проскользнула тень сомнения.

-Я бы ни за что не поверила в это, если бы представитель Анклава Магов не доказал это. Все старшие жрицы уже в курсе, и Верховная тоже. Я не знаю, как это могло случиться, но…-фраза оборвалась сама собою, не требуя дальнейшего продолжения. Мама слегка успокоилась, но всё же смотрела на меня как-то странно, постоянно бросая на отца вопрошающие взгляды. Ни она, ни отец не могли понять, как в роду тёмных эльфов мог появиться воин Легиона. Им в это верилось с трудом, хотя в тот момент удивительная новость, видимо, не улеглась в их сознании, а просто всколыхнула его. Мне тогда было всего десять лет, и я слабо представлял, что значит- быть воином Легиона. Так же была непонятна и тревога родителей, и страх в глазах матери…почему они волнуются? Нужно гордиться, что сын стал воином, к чему лишние тревоги? Но одна вещь мне всё же была понятна: то, что сообщили матери в Закрытом зале, было делом чрезвычайной важности. Хотя…Тогда я был ещё ребёнком, который узнал, что он является великим воином. О, сколько радости и всепожирающей гордости было во мне! Злая кровь моих жестоких предков бурлила при головокружительном осознании того, что в этих мраморно-белых руках заключена огромная мощь! Чего я могу добиться при такой силе? Всего! Всего того, чего страстно желали те, в чьих жилах текла та же кровь, что и у меня.

Разумеется, на следующий же день я помчался в библиотеку и полностью обставил себя книгами, в которых содержалась хоть малейшая информация о Воинах и о самом Легионе.

***
Я отчётливо помнил своё удивление, когда мать сказала мне, что пришло время обучаться магии земли. Ни у кого из сверстников, владеющих магией, не было учителя. Тёмный эльф должен быть первоклассным воином, магия- дело эльфиек. Стихийная магия, конечно же, отличается от всех других подвидов, но всё же…
Об учителе позаботился отец. У него было огромное количество знакомых, занятых в самых разнообразных сферах, ну и без магов, естественно, не обошлось. Однажды, ранним осенним утром, он разбудил меня и повёл в небольшое поселение, что располагалось далеко в горах. Лил сильный дождь, и идти в такую погоду никуда не хотелось. Тяжёлые ледяные капли моментально утяжелили одежду, заставив её плотно прилипнуть к продрогшему телу. Хмурые, неприветливые горы стали местом уединения небольшой группы магов земли, не пожелавших жить среди простых людей. Маленькие хижины, крытые соломой, теснились возле чахлых кустиков, усыпанных белыми кислыми ягодами. Всё здесь было как-то серо и невзрачно, что я не сразу заметил фигуру, закутанную в старый жёлто-коричневый потрёпанный плащ с накинутым капюшоном. Человек сидел на мокром облезлом бревне и вертел в руках небольшой земляной камушек. Он вовсе не выглядел каким-то встревоженным (хотя к нему наведался эльф, известный в округе пугающей славой). Человек апатично поднялся и зябко поёжился, плотнее кутаясь в плащ, грозящий вот-вот развалиться. Я бросил беглый взгляд на отца, но тот спокойно стоял и ждал, пока странная фигура всё же подойдёт. Наконец, я разглядел его лицо: из-под капюшона выглядывали светло-коричневые, слегка прищуренные глаза, в которых горел самый живой интерес. На худом, заросшем светлой щетиной, лице сильно выделялись крепкие скулы, а высокий лоб был скрыт за светло-русыми волосами. На вид этому человеку было лет тридцать пять, не больше. Единственное, что меня порадовало тогда, так это то, что не придётся выслушивать монотонные нравоучения старого учителя. Этот был молод и, как мне показалось, не въедлив.

-Приветствую, Ларсаил,- сказал он приятным, но осипшим от холода, тенором. –А я полагал, что вы придёте раньше. Зря только под дождём вымок.

-Приветствую, Харт,- коротко ответил отец, по привычке глядя ему прямо в глаза, -Все условия мы уже обговорили, так что можешь приступать.

-Это, значит, мой ученик,- зачем-то уточнил Харт, бегло улыбнувшись доброй улыбкой. –Ну что же, проходи в хижину, что посередине.

Я машинально бросил взгляд, куда мне указал учитель, а когда обернулся- отца уже не было.  Усмехнувшись и позавидовав безупречной его ловкости, я нехотя направился в это убогое жилище. Маг проследовал за мной и чуть прикрыл хлипкую дверь. Обстановка этого, с позволения сказать, дома, полностью оправдывала его внешний облик, что меня, привыкшего к роскошной мебели, ушитой бархатом, весьма смутило. Харт аккуратно повесил свой плащ на гвоздь и оценивающе на меня взглянул, как смотрит на материал мастер, думая, во что его можно превратить. Взыгравшее самолюбие тут же породило желание показать всё, чему я научился сам, чтобы Харт понял, что я вовсе не неумёха. Но он будто бы прочитал мои мысли и спокойно сказал:

-Полагаю, ты многому научился сам. Но моя задача заключается не в том, чтобы показать тебе небывалые приёмы и захватывающие тактики. Ты должен постичь магию. Да, именно постичь. Прочувствовать её, понять её истинную природу. Только тогда, когда будет достигнуто полное единение с землёй, ты научишься творить чудеса.

Я опешил. В один момент ироничное отношение к этому чудаковатому на вид человеку сменилось уважением. Уже стала безразлична убогая хижина, скудная обстановка, плохая погода, холод- всё это просто исчезло, и вот передо мной стоял человек, познавший характер магии земли. Обострённое внимание с жадностью улавливало каждый жест учителя, каждое его слово и движение.

-Магия земли, пожалуй, самая великая и могучая сила. Хотя, всякий мастер своё ремесло хвалит… Но ведь земля держит на себе всё! Не было бы земли- не было бы и всего остального. Это основа всего, это начало всех начал. Подумай сам. Земля держит на своих плечах моря и океаны, растения и животных. Это великая сила! Мы, маги земли, должны гордиться, что нам дана честь управлять этой силой.

Эти слова живы в моей памяти до сих пор. Как пронзительно и горячо Харт говорил об этой мощной стихии, каким неподдельным огнём горели его глаза. И тогда я ощутил, какая огромная во мне заложена сила. Казалось, что одним движением можно свернуть горы, заставить равнины ходить ходуном…а маг тем временем как-то задумчиво улыбнулся и всё вертел в руках камушек, отчего его пальцы покрылись рыжеватым налётом.

-Учитель…как вы относитесь к другим стихиям?- поинтересовался я, с интересом глядя на Харта. Мой вопрос его ничуть не смутил, напротив, казалось, он был даже рад, что необычный ученик всё же пошёл на контакт. Минуту он думал, прикидывая, как бы начать речь, и наконец, заговорил.

-Каждая стихия уникальна…особенна по-своему. Каждая представляет интерес. Долго же ходили споры, какой же из элементов является сильнейшим…а по-моему, всё дело зависит от мага. Силён маг-сильна и стихия в его руках. Ну а если слаб… кхм…тут уж другой разговор. И всё же я отвечу на вопрос. Если бы мне представилась возможность выбрать, какой же магией владеть…я бы никогда не выбрал огонь. Крайне непредсказуемая и капризная стихия. Но и очень опасная. От мага требуется идеальная выдержка и мгновенная реакция на всё. Мало приятного обращаться с разрушительной силой.

-Зато какой эффект…-усмехнулся я, вспоминая манящие танцующие языки пламени.
-Да, выглядит красиво, но ведь суть не в этом. Воздух…непостоянная и весьма странная для меня стихия. Я долго не мог понять магов, управляющих воздушными массами. Казалось бы, нет ничего особенного, а всё-таки, подчинить себе своенравный ветер-дорогого стоит. Поскольку магия природы доступна лишь лесным эльфам, я бы выбрал магию воды.

-Вода- мягкая и очень интересная стихия, и приёмы магов воды отличаются от всех остальных плавностью и каким-то спокойствием,- добавил я, размышляя вслух. Харт одобрительно улыбнулся и кивнул, довольный тем, что я имею свои представления насчёт других элементов. Обычно стихийные маги признают лишь своё направление, считая его главным. Но для меня все они были равнозначны, взаимосвязаны.

Итак, после состоявшегося разговора я в корне переменил своё отношение к Харту. В нём была хорошая особенность- бесстрашие. Этот человек запросто выражал своё мнение, не боясь быть неправильно понятым, он не совершенно не нервничал из-за того, что его учеником является сын тёмного эльфа (хотя остальные жители этого крошечного поселения боязливо на меня косились и спешили удалиться по делам всякий раз, когда я приходил к учителю). Харт обучал меня постепенно, последовательно, так как он утверждал, что нельзя познать реку, не познав ручья, из которого она берёт начало.
В памяти отчётливо всплывает случай, который я не забуду никогда. Прощальные лучи уходящего солнца нежно ласкали листья деревьев, наполняя небольшую рощу таинственным зеленоватым светом. Чёрные силуэты деревьев утопали в загадочном вечернем сумраке, что тёмной бархатной дымкой окутывал всё вокруг. Лёгкая, ненавязчивая прохлада возвещала о скором наступлении волшебницы-ночи. Именно в этот час в лесу было так тихо и спокойно, что не хотелось нарушать умиротворённое безмолвие дыханием или неосторожным движением. Учитель долго стоял, вглядываясь вдаль и о чём-то молчал. Раньше бы я ни за что не обратил бы даже внимания на человека, одетого в старый плащ и стоптанные сапоги, но теперь мне было чертовски интересно, о чём его мысли, что сейчас творится в его странном, но понятном для меня разуме? Неуёмное желание задать какой-либо вопрос так и подпирало меня, но я молчал, дожидаясь, пока мне дадут хоть какое-нибудь задание. Однако Харт медленно обернулся и жестом велел мне сесть. Гибкая лесная трава оказалась на удивление прохладной, но эта свежесть была настолько приятна, что мне захотелось лечь и ни о чём, совершенно ни о чём не думать. Хотя, от мыслей в последнее время не было покоя. Нелёгкие думы были прерваны тихим голосом Харта, севшего напротив меня.
-Учись слушать землю. Ты должен полностью проникнуться чувством единства между тобой и стихией. Только тогда ты сможешь начать управлять ею. Но до этого ещё далеко, ученик мой. Сейчас же просто слушай.
Конечно же, слова эти были не полностью для меня понятны, и всё же я послушно закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь думать только о подвластной мне стихии. Казалось, будто бы я начинал уже что-то слышать, но огромное желание управлять напрочь сбивало меня. Как только в начинавшее успокаиваться сознание врывалась мысль о том величии, что ждёт меня, тоненькая связь, похожая на едва заметную ниточку, неизбежно обрывалась, и я вновь летел в бездну собственных мыслей, образов и воспоминаний. И так было изо дня в день. Но этот вечер был особенным: я сразу почувствовал это, когда подходил к роще, окутанной таинственной мглой. Успокаивающая прохлада тихо отгоняла от меня посторонние мысли, бережно унося меня в чертоги спокойствия и безмятежности. Тонкие пальцы запутались в гладкой траве, пробиваясь к сыроватой холодной земле. Чувство соприкосновения с родной стихией мягко успокаивало. Я закрыл глаза и с удовольствием почувствовал, как тревоги и волнения отхлынули прочь, оставив лишь полную гармонию. Это хрупкое состояние дурманящего транса продолжалось, кажется, каких-то пару часов, а после… после я действительно начал…слышать. Вернее, это вовсе не походило на звуки, воспринимаемые слухом, нет. То были ощущения, но уже чётко улавливаемые. Я чувствовал, как где-то глубоко огромный крот расчищает себе путь, откидывая в сторону мягкие комья земли, как медленно, но верно сотни, тысячи крошечных, нитеобразных корешков трав вползают глубже в землю. Приятно улыбался, когда ощущал, как на другом конце рощи торопливо перебегает заросшую тропку испуганный заяц, ощущал и тяжесть деревьев, что держит на себе земля, чувствовал холодное присутствие камней и мягкие, ласковые потоки лесного ручья.

Связь, возникшая в тот вечер между мной и моей стихией, укрепилась во мне раз и навсегда. Поначалу я ходил, восторженно ощущая малейшие движения в земле, но после настолько свыкся со всем этим, что голос родной стихии стал так же привычен, как и мой собственный внутренний голос. Потеря связи между магом и элементом равнозначна потере простого человека зрения или слуха, обоняния или осязания. Когда же наступила ночь, и пришла пора возвращаться домой, я поведал Харту о моём достижении. Его задумчивое и приятно утомлённое лицо вдруг просияло живой доброй улыбкой, а в карих глазах загорелась гордость.

-Поздравляю, ученик мой. Я знал, что ты справишься. Но совсем не ожидал, что это произойдёт так скоро. Подумай только, у многих на это уходят годы, а ты освоил всё за несколько занятий… Вот, что значит, мощь Воина Легиона. Клянусь, передо мной стоит величайший маг земли из всех живущих ныне!

В ответ я молча поклонился учителю (у тёмных эльфов этот жест выражает глубочайшее почтение) и поспешил к виднеющейся вдали фигуре отца, дожидавшегося меня. Тогда я был ещё ребёнком, и родители оберегали меня, как могли.

***
Время шло. Я не замечал, как быстро летят дни, забывая всех и вся на долгих тренировках. С каждым днём моё магическое мастерство росло, и уже к своим двадцати годам я умел то, что многие достигали по истечении многих десятков лет. Родители испытывали гордость за сына, достигшего небывалых высот как в области волшебства, так и в боевом искусстве. Мало, кто из сверстников дерзнул бы бросить мне вызов, даже в шутку. Молодые поколения тёмных эльфов любили изредка устраивать что-то вроде поединков на арене. Вкруг небольшой площадки собирались желающие посмотреть, как юные воины упражняются во владении холодным оружием. Настоящие яды в таких боях не применялись, вместо них использовались красящие смеси, способные оставить на одежде яркий след, дабы показать, что воин смертельно ранил соперника. Я не участвовал в подобных представлениях, да и вообще сторонился ровесников. Их общество тяготило и постоянно оставляло неприятный осадок. Вся эта погоня за золотом, как будто бы его у нас было мало… и острая жажда мести светлым эльфам. Но распад произошёл так давно. Сейчас истинная причина конфликта окутана паутиной тайны. Как можно держать в сердцах злобу на тех, кто ни в чём не виноват? Я не понимал эту позицию и не поддерживал её. Однако ненависть, копившаяся в сознании тёмных эльфов веками, была уже неискоренима. Казалось, будто это чувство заложено в крови моего народа…получается, и в моей крови тоже? Иногда я боялся самого себя…воин Легиона- тёмный эльф. В голове не укладывается, КАК такое могло произойти? Как бы я ни старался подавить в себе влияние жестокой крови, я оставался тёмным эльфом. Гордость, надменность, самолюбие…всё это во мне было. Я был жесток и хладнокровен, как змея, ещё с самого детства. Меня учили убивать и любить убийства. Багровые реки крови и предсмертные крики, сдавленные ужасом голоса жертв, страх, танцующий в их глазах…всё это сводило меня с ума, будоражило меня. Уверен, остальные воины принадлежат к людской расе…ну в крайнем случае светлых эльфов. Выходит, я чужд своему народу, потому что являюсь воином Легиона, но чужд и остальным воинам, потому что принадлежу к расе тёмных эльфов. Замкнутый круг. Что же я, в конце концов, такое?!

Вопрос о моём предназначении сводил меня с ума. Каждый раз все мысли, все попытки подумать о чём-то отвлечённом сводились именно к этой теме. Но ведь время не стоит на месте, оно не будет дожидаться, пока я разберусь в себе. Уже пора было что-то предпринимать, сделать хоть какой-нибудь шаг на сложном пути воина Легиона. А я всё сидел и пытался осмыслить происходящее.
Бездействовал, когда чутьё уже подсказывало, что пора начать действовать. Мысль о том, что нужно обсудить всё с Хартом показалась спасительной, и я поспешил к нему.

У главных ворот города собралась толпа. В суматохе и полной неразберихе было совершенно непонятно, что же произошло. Тёмные эльфы обычно не собираются такими массами, даже если случилось что-то важное. Что же заставило их выйти сюда? Издалека доносились злостные торжествующие возгласы, кто-то переглядывался, а на лицах стоящих неподалёку эльфов появлялись кривые усмешки. Какое-то недоброе волнение повисло над городом. Злое торжество преображало лица присутствующих, едкий гнев, живущий в их сердцах, выплёскивался наружу в виде колких замечаний, направленных в чей-то адрес. Я протолкнулся вперёд и увидел, как два воина ведут связанного светлого эльфа по главной улице города. Его лицо было изуродовано кровавыми подтёками и ссадинами, лёгкие доспехи пробиты в двух местах насквозь. Холодное волнение окатило меня с ног до головы. Я оцепенел. Какую опасность представлял собой пленник? Судя по одежде, это был всего-навсего исследователь или же путник. Жгучее презрение обжигало сердце, когда я представил, как два хорошо вооружённых воина нападают на почти беззащитного странника… Разумеется, его ждёт ужасная смерть. Но за что? За то, что он- светлый эльф? Я не мог спокойно смотреть, как его ведут на казнь. По правилам тёмных эльфов, пленный должен предстать пред лицом Верховной, чтобы она вынесла безжалостный приговор. Но приговорённому всегда давался выбор: либо его кровью будет обагрён жертвенный алтарь Маали, либо он будет брошен в паучье логово, откуда ещё никто не возвращался. Мелкая дрожь пробежала по телу при одной лишь мысли о трупах, разлагающихся в плотных белых коконах… о том, как гадкие твари быстро, очень быстро опутывают ещё живую жертву, о медленно шевелящихся паучьих лапах, о тщетных попытках спастись, об ужасе, застывшем в стекленеющих глазах…

Нет, я не мог этого допустить. Светлого эльфа уже вели к Храму, а он даже не сопротивлялся. Видимо, понимал всю безнадёжность положения. Вот уже пройдена небольшая площадь, украшенная мрачными статуями Маали. Каждая каменная фигура богини держала в руках огромную чашу, наполненную дрожащими кровавым блеском рубинами. Конвой уже подводил пленника к вратам, а я неуловимой тенью преследовал эту мрачную процессию, подгоняемый рвением восстановить справедливость, не дать совершить подлость. Сердце тяжело стучало, а руки инстинктивно сжимали клинок. Сейчас должен свершиться переломный момент в моей жизни. Возможно, я в последний раз вижу этот город, его жителей…ибо никто не простит мне защиты светлого эльфа.

Тяжёлые двери протяжно скрипнули, и моим глазам предстала картина: Верховная, облачённая в чёрно-бордовую мантию, гордо стояла посреди зала, презрительно глядя на брошенного к её ногам пленника, как на отвратительную грязь, прилипшую к сапогам. Молчаливые воины застыли неподалёку, готовые в любой момент оборвать жизнь эльфа, если тому вздумается бежать.
 
-Никогда, повторяю, никогда моя кровь не будет принесена в жертву вашим тёмным богам! Лучше я сгнию в лапах пауков, но подобного позора не потерплю! – С не меньшей гордостью и высокомерием отвечал пленник, холодно глядя Верховной прямо в глаза. На его разбитом лице не дрогнул ни один мускул, хотя было видно, что каждое слово даётся ему с небывалой болью: окровавленные губы едва шевелились.

-Да будет так,- мертвенно холодным тоном произнесла Верховная, презрительно искривляя тонкие губы в ухмылке. –Уведите его,- небрежно бросила она, обращаясь к воинам. Те сорвались с мест и направились прямо к эльфу.

«Пора»- стукнуло у меня в голове, и я сделал решительный шаг вперёд. Верховная удивлённо вскинула брови, увидев меня.
-Что тебе нужно, Легинеф?

Я изящно поклонился, прикладывая массу усилий, чтобы в моём голосе не прозвучала желчь.

-Я бы желал сам отвести пленного в логово, ибо моя ненависть к выродкам Света не знает границ…

Казалось, она была приятно удивлена моими словами и молча велела воинам удалиться. Я небрежно схватил светлого за плечо и грубо толкнул по направлению к выходу. По пути он не сказал мне ни слова, но выражение его глаз не нуждалась ни в каких объяснениях. Эти глаза ненавидели, презирали…но не боялись. Я незаметно улыбнулся. Окраина города разветвлялась на два направления: одно вело к выходу, второе- к паучьему логову. Выбранное мною направление вело пленника на свободу. Узкая каменистая дорожка вела наверх, а там можно было быстро спуститься с горы и укрыться в лесах, что росли неподалёку. Я бросил беглый взгляд на светлого. Он как-то отрешённо осматривался, не понимая, когда в нос ударит запах гнили и разложения, когда обрушится давящая темнота, а к телу начнёт прилипать гадкая паутина? Он вглядывался вдаль, пытаясь увидеть что-то шевелящееся, но не видел ничего. Иногда он молниеносно бросал взгляды себе под ноги: ему казалось, что возле сапога прошмыгнул паук. Идти оставалось совсем недолго. Впереди уже маняще играли солнечные лучи, призывающие идти быстрее, подальше от обволакивающей темноты. Пещера стала сужаться так, что пройти можно было только по одному, и я подтолкнул пленника вперёд. Ослепительно яркий свет ударил ему в глаза, привыкшие к мраку. Но дальше он идти не стал, опасаясь, что в этом есть какой-то подвох. Светлый обернулся и непонимающе взглянул на меня.

-Ты свободен. Беги. Но учти, если тебя поймают- смерть будет неизбежной.
Бывший пленник был настолько ошарашен, что не мог найти подходящих слов. Он почтительно поклонился и тут же бросился бежать. Какое-то время его фигура была видна между чахлыми деревцами, но потом он как будто бы провалился сквозь землю. Да и я не стал задерживаться, чтобы не вызвать лишних подозрений. По пути обратно пришлось всё же чуть свернуть в логово, чтобы на чёрных одеждах был лёгкий налёт паутины.

Итак, одна спасённая жизнь…как удивительно, раньше я бы даже не стал задумываться о том, что когда-нибудь доведётся сохранить жизнь Светлому. Что-то подсказывало, что так и должно было случиться. Я- воин, призванный сохранять гармонию и справедливость. Если бы меня не было там, в городе, этого эльфа без лишних раздумий бросили на верную смерть.
С этими мыслями я медленно шёл обратно в крепость, где надеялся провести вечер в полнейшем спокойствии. Мимо незаметно проходили собратья, облачённые в тёмные доспехи, на фоне которых особенно ярко выделялась поразительно бледная кожа…но все приветствия и обрывки каких-то разговоров проносились мимо, не затрагивая сознания. Сейчас хотелось только спокойствия и тишины. Небольшая комната была освещена последними лучами солнца. Кровавый закат придавал красному бархату моей постели некий таинственный, насыщенный отблеск. Беглый взгляд скользнул по небольшому резному столику, на котором стоял золотой кубок, полный вина, и остановился на книге, скромно лежащей на самом краю. Изрядно потрёпанный томик «Истории тёмных эльфов», в котором вскользь упоминалась о воинах Легиона, которые однажды предотвратили угрозу открытой войны между Тёмными и Светлыми. Но больше о знаменитой шестёрке не говорилось ничего. С чувством лёгкого сожаления я упал на кровать и забылся глубоким сном.

***
Где-то совсем рядом, отчётливо и громко раздался протяжный волчий вой. Казалось, одинокий хищник стоит прямо под моими окнами. Я сразу же открыл глаза. Вся комната была окутана призрачным туманом, что стелился по каменному полу плотными белыми клубами. Леденящий холод пробирал до костей. Как такое могло случиться в разгар лета? Я быстро протёр глаза и внимательно всмотрелся в окно, пытаясь понять, что же всё-таки происходит… Но за окном была тихая, безмятежная ночь. Что за чертовщина… по привычке я нащупал кинжал, подаренный мне отцом, и хотел подняться, но тут взгляд упал на призрачную фигуру в самом углу комнаты. Стройная темноволосая эльфийка в белом платье тихо стояла, держа в руках серебряный кувшин, и лила из него воду. Вода стекала на пол и неведомым образом обращалась в этот самый промозглый туман… Призрак? Здесь? Я не мог даже пошевелиться…умиротворённое спокойствие этой девушки околдовывало. Как только это милое видение заметило мой взгляд, комнату залил ослепительный лунный свет. И только медленно колышущиеся на лёгком ветру тёмные волосы виднелись в этом нестерпимом сиянии. Призрачная фигура неспешно двигалась к окну, а я не мог даже подойти к ней: тело онемело от холода. Девушка в последний раз обернулась, и я увидел её глубокие синие глаза, прежде чем она исчезла в загадочном тумане. Вместе с ней исчез и холод, и свет, и туман. Ко мне вернулось самообладание и я тут же ринулся к окну, надеясь застать взглядом таинственную фигуру в белом. Но глубокая тьма была безмолвна, и лишь одинокий волк гордо поднял морду к небу, чтобы спеть бледной луне свою последнюю на эту ночь песню.

С той ночи всё изменилось. Загадочная эльфийка являлась мне всякий раз, когда в крепости наступала полная тишина. Под таинственным покровом тьмы она тихо, едва заметно, вставала возле окна и молча смотрела на меня. Я всегда видел её возле какого-нибудь водоёма, будь то река или озеро, ручей или пруд. И всё же образ загадочной девушки был в тумане. Всё, что я мог запомнить- это её длинные тёмные волосы и большие синие глаза, которые я так отчётливо видел сквозь белую пелену.  Но взгляд этих неописуемых глаз был…утомлённым, ждущим чего-то. Казалось, она хочет сказать что-то, но не может. Последние несколько ночей, проведённых мною в крепости, были поистине ужасны. Меня мучила бессонница и постоянное беспокойство. Я не находил себе места. Складывалось такое ощущение, что я приближался к разгадке своих волнений, но стоит сделать ещё один шаг- ответ тут же ускользает! Это начало сводить с ума. Образ таинственной девушки всюду преследовал меня, в ушах стоял её тихий голос, зовущий меня. Всё время я находился в своих покоях и, как только начало темнеть, я лёг в постель, однако сон всё не приходил. Мягкий покров ночи окутывал комнату, в окно скромно заглядывала бледная луна, и, как будто бы смеясь надо мной, роняла в комнату свой ровный серебристый свет. Я закрыл глаза, пытаясь забыться сном, но вдруг за окном раздался громкий протяжный волчий вой.

Я мучительно застонал и зажмурил глаза до боли. Довольно этих видений… но, как будто бы в насмешку над моими мыслями, в комнату потихоньку вполз белоснежный туман. Вскоре всё заполнила привычная дымка, и я уже совершенно спокойно перевёл взгляд на окно. Призрачно- белая стена дождя, сквозь которую медленно приближался до боли знакомый силуэт. Изящные очертания тонкой талии, длинные тёмные волосы, пышные белые одежды и чарующие синие глаза…

-Кто ты?- устало спросил я, в глубине души зная, что ответа не последует. Но девушка перевела на меня тревожный взгляд и медленно приблизилась, протянув мне тонкую полупрозрачную руку. С нескрываемым интересом я подал ей свою и, ощутив прохладное прикосновение, невольно содрогнулся. В сознание тут же ворвался непонятный образ, гул чьих-то голосов, шум, топот, чей-то крик… Ужасная боль. Голова раскалывалась на куски, но я не мог даже шелохнуться. Вдруг образ постепенно стал приобретать явные очертания.

Странный незнакомы город, большие белые здания, широкие улицы… Но что это? Знакомая фигура в белом платье несётся по улице, словно затравленный зверь. Оглядывается по сторонам, а в глазах застыл необъяснимый панический страх. В тёмном переулке нет ни души. Никто не увидит отчаяние девушки, её страх и волнение…никто ей не поможет. Беглянку вскоре настигает богатая карета, из которой спешно выходит важный мужчина и направляется прямо к эльфийке. Но девушка отшатнулась от него, как от чумы и вжалась в стену. Слышать бы, о чём они говорят…но испуганное лицо девушки и перекошенная злобой физиономия этого человека говорят о том, что разговор не самый дружелюбный. Властным жестом мужчина указал на карету, но эльфийка гордо отвернулась. Он что-то прокричал, яростно замахнулся на неё, но полный презрения взгляд синих глаз словно бы остановил удар. Мужчина схватил эльфийку за хрупкие плечи и поволок в карету… И снова неясные пятна, голоса, шум… и вдруг среди всей этой массы вспыхнул  кусочек медленно колышущихся волн, над которыми одиноко возвышается каменная башня с крошечным окошком, закрытым решёткой. Чьи-то бледные тонкие руки отчаянно впивались в проржавелые прутья…и всё резко оборвалось. Я вновь пришёл в себя и оторопело взглянул на призрачную фигуру.

-Он убил тебя?- Но девушка отрицательно покачала головой и стала медленно отдаляться, постепенно растворяясь в лунном свете…

«Ей нужна помощь»- промелькнуло у меня в голове, и мысль эта пронеслась по всему телу, подобно электрическому разряду. Я вскочил с постели и, взяв с собой клинки и несколько склянок с ядом, тихо покинул свои покои и тенью выскользнул за пределы крепости. Над землёй царила ночь, освещаемая только чистым светом луны. Куда теперь идти, я не знал. Свежий ночной воздух был пропитан запахом недавнего дождя, а земля была ещё сырая. Я сделал пару глубоких вдохов и оглянулся: кругом только поросшие лесом скалы и ничего больше. Идея сейчас же направиться к Харту пришла как-то сама-собой, к тому же, до его хижины было не так далеко. Узкая горная тропинка петляла из стороны в сторону, то теряясь в редких кустарниках, то прерываясь холодным бурным ручьём. Умиротворённую тишину нарушали лишь случайные порывы промозглого дождливого ветра, что небрежно трепал чуть промокшие волосы. Ноющая тревога заставляла мысли вновь и вновь обращаться к башне, стоящей посреди моря. Где она находится? Я даже не знаю, кто эта девушка, жива ли она сейчас? Чем дальше уходили раздумья, тем быстрее я шёл, надеясь, что именно Харт сможет помочь в этой странной ситуации. Скудный домик учителя выглядел всё так же, как и десять лет назад. Его тёплый, гостеприимный вид невольно вызывал улыбку.  Неровный тусклый свет в окне робко отгонял ночную мглу. В небольшом оконном проёме виднелась фигура Харта, неподвижно сидящая у стола. Дверь была, как всегда, не заперта на замок. Учитель быстро обернулся, услышав протяжный скрип, и его лицо растянулось в усталой, но приветливой улыбке.

-А, Легинеф! Что привело тебя сюда в столь поздний час? Ну проходи же, не стой на пороге,- засуетился Харт, пододвигая мне старый деревянный стул со спинкой. Он закрыл толстенную книгу и сел напротив меня, выражая всем своим видом готовность выслушать меня. Пожалуй, именно этому человеку я мог довериться, как никому другому.

-Я пришёл к тебе за советом, но сначала скажи…видеть по ночам призраков-это нормально?

Учитель медленно облокотился на спинку стула и слегка нахмурился, отчего на его лбу появились две отчётливые морщины, которые в обманчивом свете свечи казалась ещё глубже, чем они есть на самом деле. Его бледновато-жёлтое лицо походило на выжатый лимон, а под глазами виднелись чёрные круги усталости. Очевидно, Харт не спал уже несколько ночей.

-Можно подробнее узнать?- Попросил он, бросив на меня усталый взгляд, в котором читалась нотка тревоги. Я кивнул и стал рассказывать.

-Несколько ночей подряд мне являлся призрак молодой эльфийки, её образ неразрывно связан…с водой. Первый раз она лила её из кувшина, а потом…потом бывали разные картины, будь то дождь, ручей, протекающий прямо в моей комнате…и эта вода ощутима! Она холодна, как снег. Харт, я, должно быть, спятил. Но она показала мне странный…отрывок. Наверное, то были её воспоминания- не знаю. Девушку пленили и заточили в башне, но…

-Подожди, Легинеф. Ты уверен, что это был именно призрак?- Вдруг спросил Харт, будто бы угадав мой самый главный вопрос.

-Мне это неизвестно.

-Кажется, я начинаю понимать, в чём тут дело,- спокойно проговорил Харт, облегчённо выдыхая. Тебе уже двадцать лет…пора воссоединяться с остальными. Воины Легиона- удивительные создания! Ты, сам того не подозревая, связан с остальными на подсознательном уровне. Но самая крепкая цепь соединяет тебя с той девушкой, что являлась тебе. Это не просто видение, Легинеф. Это знак. Удивительное указание на то, что тебе пора уже покинуть свою крепость и начать двигаться в том же направлении, что и другие воины. Будь уверен, каждый из них получил точно такой же знак, ведь все вы- единое целое. Так устроен Легион…м-да, мне грустно будет расставаться с тобой, мой мальчик. Но тебе надо выполнять свой долг.

Я взглянул на своего наставника и только сейчас понял, что он постарел… Бледную кожу покрывала заметная сеть морщин, а в глазах появилось что-то неуловимое, нечто такое, что всегда отличает мудрых старых людей. В сердце медленно прокралось горькое сожаление о предстоящей разлуке с Хартом. К нему я был привязан, как ни к кому другому, и память об этом искреннем и своеобразном человеке будет ещё долго жить во мне.

-Харт, та девушка…она всё же дала мне некий странный указатель.

-Какой же?- вопросительно вскинул брови наставник, откидывая со лба чуть поседевшую прядь русых волос.

-Башня, стоящая посреди моря. Я полагаю, что она находится там. Ты не знаешь, где это место?

Харт призадумался, монотонно постукивая пальцем по столу. Я терпеливо ждал, пока учитель даст хоть какой-нибудь ответ. Кто знает, насколько далеко может находиться эта башня…если она вообще существует. В памяти вновь возникла старая, проржавевшая насквозь решётка…и бледные руки, беспомощно и безнадёжно впившиеся в острые прутья. Эти руки казались то невероятно тонкими, почти прозрачными, то ослабевшими от бесполезных усилий, покрытыми глубокими красными впадинами-следами изъеденного влагой железа. Сколько дней несчастная пленница томится в одинокой башне? А может, счёт уже пошёл на месяцы… лёгкий укол вины всё не давал покоя, терзая яркое воображение немыслимыми картинами об ужасной участи загадочной девушки.

-Посреди моря, говоришь? Хм, кажется, я знаю, где это находится. Насколько мне известно, старая башня есть лишь на побережье Грозового моря. Когда-то давно она служила пристанищем одного чернокнижника, но после его смерти долго пустовала. Если девушку действительно пленили, то лучшего места для заточения, пожалуй, не придумать! Кроме того, я слышал, что в тех землях творится что-то неладное…-Харт внезапно вылил поток информации, что резко вырвал меня из туманных мыслей. С минуту я посидел молча, осознавая, что сказал мне учитель.

-К сожалению, мои познания в географии слабы, я хорошо ориентируюсь лишь в родном регионе…но Грозовое море, если я не ошибаюсь, находится на юге Сапфира.

Харт одобрительно кивнул и взглянул на меня добрым понимающим взглядом. Он сразу угадал, что я понятия не имею, как добраться до нужного мне места, а потому поспешно открыл старый шкафчик, в котором чего только не хранилось: и свитки, и странные амулеты, и несколько маленьких картинок, изображающих горный пейзаж. Среди всего этого хаоса учитель отыскал старенькую, изрядно потрёпанную временем карту и осторожно развернул её на столе передо мной. Территория Асты, поделённая на шесть больших частей, пестрила различными пометками и подписями, должно быть, наспех сделанными в одном из путешествий свободолюбивого мага земли.

-Путь в Сапфир очень сложен…но попасть туда всё же возможно. Тебе нужно в Таар-Нар, что лежит к западу отсюда. Там грифоны…без их помощи не обойтись. Карту я отдам тебе…мне она уже ни к чему,-наставник медлил, с трудом подбирая слова и фразы. Добродушное лицо его вдруг исказилось болью, и он, сжав руки, отвернулся.

-Спасибо, Харт… ты всегда и во всём помогал мне. Я решил отправиться в путь сейчас же, не дожидаясь рассвета,- спокойно ответил я. В самые острые и тяжёлые моменты мной овладевало непоколебимое хладнокровие, и все эмоциональные ощущения испарялись, оставляя лишь несгибаемую волю. Я низко поклонился своему наставнику и поспешно удалился, не желая терзать его сердце долгим прощанием.

Ни единая тревожная мысль не нарушила пьянящего предвкушения удивительных приключений. Впереди предстоит долгий путь героя, а мрачные пещеры тёмных эльфов, погрязшие в крови и убийствах, остались далеко позади и безнадёжно меркли в памяти, удаляясь в самые глухие её закоулки.