Пресвятой Вован

 Вован рос добрым мальчиком.
  Очень людей любил.
  А они очень любили ему на жизнь жаловаться.
  И ведь всегда помогало!
  Бывало, возьмёт старушка какая-нибудь сельская, из глухой деревни, до которой лесной дорогой и на тракторе-то не доедешь, и телегой не доберёшься, возьмёт она фотографию путинскую драгоценную, что глава района ей с оказией перед прошлыми выборами прислал.
  Возьмёт икону, в глаза присвятые Вовочкины глянет, да и попросит:
  «Вовик ты мой дорогой, родной ты мой, помог бы ты мне? Корова у меня не доится, кормов нет, пенсию Людка-почтальонша второй месяц не приносит…»
  И – давай перечислять! Бывало, до полуночи всё рассказывает.
  А потом икону под подушку положит. И спать.
  А наутро просыпается, идёт по делам своим хозяйственным, в сарай-то заходит, а там…
  Батюшки светы!
  Мешки с фуражным зерном стоят. Сено вдоволь наготовлено.
  Корова сыта и весела.
  Стоит, понимаете ли, корова - и доится.
  Причём сама!
  Старушка в дом, бежать скорей. А у дома, на крыльце, Людка-почтальонша сидит.
  Злая, не выспавшаяся.
  «Что» кричит «нажаловалась, дура старая, начальству кремлёвскому? А я из-за тебя всю ночь не спала!»
  И конверт с пенсией за полгода – хлоп на крыльцо.
  И плачет от досады, что не удалось старушкиной пенсией поживиться.
  А старушка в дом входит, икону Вована достаёт, да смотрит на неё, любуется.
  И Пресвятой в ответ ей улыбается.
  Вот какие чудеса-то любовь делает!
 
  Вочка ещё в детстве справедливость полюбил.
  Всей душой.
  Бывало, увидит, что сильные мальчишки слабого пацана бьют, так подбежит, налетит, растолкает всех, понимаете ли, да так пацана отхерячит!
  Врежет, понимаете ли, от всей души!
  И скажет слабому-то пацанёнку:
  «Потому тебя бьют, что слабых всегда бьют. Это, брат, так природа устроена, даже если ты прав все равно ты лох. Иди-ка ты лучше спортом займись. Дзюдо, к примеру. Тогда сам бить будешь! Уж так, брат, справедливо природа устроена. Баланс, надо понимать…»
  А слабый-то пацан слушает его, и уже не плачет.
  Понимает – бесполезно.
  Справедливость – она слёз не любит. Ей силу подавай!
 
  Вовика народ очень любил.
  Народу, правда, поначалу любовь эта не нравилась. Пугала она его.
  С непривычки.
  Уж очень сильно Вовик народ любил.
  Никто ещё так народ не любил, как он.
  Бывало, увидит народ – и давай любить!
  Народ уж и по кустам от него прятался, и в подъезд забегал, и милицию пытался на помощь звать.
  Без толку.
  Догонит Вовик народ, поймает – и давай любить его повсюду!
  Народ терпел поначалу, иногда кричать пытался.
  А потом понял – криком не поможешь.
  Любовь – она ведь сила страшная.
  Так что втянулся народ со временем, привязался к  Вовику..
  Чистая да светлая любовь, она ведь никогда без ответа не останется.
  Так-то вот.
 
  Вован, когда был маленький, очень любил на трубе сидеть.
  Бывало, найдёт где-нибудь обрезок трубы, сядет на него – и сидит.
  Час сидит, два сидит. Не слезает.
  А прохожие мимо идут да кричат ему:
  - Володька, слазь с трубы! Яйца простудишь ! Лучше бы делом каким занялся…
  А он не отвечает. Губы надул – и сидит.
  И правильно!
  Труба – дело очень  серьёзное.
 
 
  Когда Вован вырос в Смольном работал, то очень любил ходоков принимать.
  Ходоки к нему отовсюду шли: из Финляндии, из Швеции, из Германии.
  Помогали ему, чем могли – деньгами, продуктами.
  Потому как понимали: трудится человек, работает, о народе думает. Некогда ему о себе позаботиться. Вот ходоки о нём и заботились.
  И ведь как помогали! Бескорыстно, за одно только доброе слово работали.
  Один раз даже помогли металлолом со свалок убрать и за море вывезти.
  Вот какие добрые люди были!
 
 
 
  .
 
  Вован вертикали любил все присоединять.
 Бывало играют детишки в соседней песочнице, а он их всех ногами лупит, да приговаривает:
-Итить вашу мать! Это моя песочница, я ее еще в прошлом году обосцал!
 Бывало, играет он в песочнице сам, куличики всякие лепит. Горки из песка. Колобки из   какашек.
  А стоит родителям отвернуться – так вот оно, пожалуйста!
  Смотрят – Вован вертикаль выстроил.
  И какую здоровущую!
  Стоит себе, понимаешь, да на ветру качается.
  Ходят люди вокруг, смотрят, ахают.
  Удивляются.
  А Вован в сторонке стоит, да руки испачканные о рубашку вытирает.
  «Хорошую вертикаль я сделал?» родителей спрашивает.
  Ничего родители ему, бывало, не ответят.
  Только украдкой слезу смахнут, да перекрестятся.