Глава 1. Дом нашего отца

- Я так люблю дорогу, потому что всегда гадаешь, что же будет в ее конце, - сказала однажды Рассказчица.
На самом деле Феликс и я в то майское утро только отправились из Торонто на остров Принца Эдуарда и не только не слышали, как она сказала это, но и едва догадывались о существовании такой особы как Рассказчица. Мы знали, что у нас есть кузина Сара Стэнли, чья мама, наша тетя Фелисити, умерла, и теперь она живет вместе с дядей Роджером и тетей Оливией Кинг на ферме, прилегающей к старому имению Кингов в Карлайле. Мы думали, что познакомимся с ней по прибытии и единственное, что мы могли предположить, исходя из писем тети Оливии к отцу, что это довольно прелестное создание. Но не более того. Куда больше нас интересовали Фелисити, Сесили и Дэн, которые жили в имении и с которыми нам предстояло жить под одной крышей.
Но дух Рассказчицы, безмолвно преследующий нас, захватил наши сердца в то утро, когда поезд отправился из Торонто. Мы ехали все дальше и дальше и думали, что же нас ждет по окончании пути. В этой неизвестности даже было какое-то очарование, придававшее особую прелесть нашим догадкам.
Нам доставляла удовольствие сама мысль о том, что мы увидим дом нашего отца и будем жить среди любимых мест его детства. Он так много рассказывал и так часто и детально описывал их, что передал нам затаенную любовь ко всему этому, любовь, которая не угасла за все те годы, которые он провел вдали от родного дома. Мы смутно ощущали, что тоже принадлежим этой колыбели нашей семьи, хотя еще ни разу там не были. Мы всегда ждали обещанного дня, когда отец отвезет нас «обратно домой», в старый дом, окруженный елями и с «Садом Кингов» прямо перед ним, когда мы сможем бродить по «тропам дяди Стивена» и пить из глубокого колодца под китайской крышей, стоящего на «каменном постаменте», и есть яблоки с «наших днерожденческих деревьев».
Время подошло даже быстрее, чем мы могли ожидать, но отец все-таки не взял нас в поездку. Фирма, где он работал, направила его в Рио-де-Жанейро этой весной, чтобы отец возглавил там новый филиал; Это был слишком хороший шанс, чтобы его упустить, ведь отец был небогатым человеком, а подобное предложение означало продвижение по службе и повышение зарплаты; но это означало и расстаться с нашим домом, пусть и временно. Наша мама умерла когда ни я, ни мой  брат не были достаточно взрослыми, чтобы запомнить ее; отец не мог взять нас в Рио-де-Жанейро. В конце-концов, он решил отправить нас к дяде Алеку и тете Дженет в усадьбу; наша экономка, которая была родом с острова и теперь возвращалась туда, взяла на себя заботу о нас на время путешествия. Боюсь, эта бедная женщина пережила ужасную поездку! Она постоянно пребывала в священном страхе, что кто-нибудь из нас может потеряться или быть убитым. Должно быть, она ощутила огромное облегчение, когда, достигнув Шарлоттауна, передала нас в руки дяди Алека. Она сказала:
«Толстяк еще не так ужасен. Он не так быстро двигается и не может исчезнуть из виду, будучи оставленным без внимания, в отличие от худого. Есть только один безопасный способ путешествовать с этими юнцами – привязать их к себе короткой веревкой, крепкой и короткой веревкой».
«Толстяком» был Феликс, который очень болезненно относился к своей полноте. Он всегда делал зарядку в надежде, что ежедневные упражнения помогут ему похудеть, но результат был плачевным – он становился еще толще. Феликс клялся, что его совсем это не беспокоит, но на самом деле он ужасно переживал, а потому он неподобающе сердито посмотрел на миссис МакЛарен. Феликс невзлюбил ее с тех самых пор, когда она сказала, что его ширина скоро сравняется с ростом.
Что касается меня, то грустно было смотреть, как она уходила; она всплакнула и пожелала нам всего хорошего; но мы забыли об этом, как только перед нашим взором открылась равнина, которую мы проезжали в повозке, сидя по обе стороны от дяди Алека, которого полюбили в тот самый момент, как только увидели. Он был невысокого роста, с тонкими изящными чертами лица, коротко подстриженной седой бородой и большими усталыми голубыми глазами – такими же как у нашего отца. Мы знали, что дядя Алек любит детей и был рад приветствовать «мальчиков Алана». С ним мы чувствовали себя как дома и не боялись задавать вопросы обо всем, что могло взбрести в голову. За двадцать четыре мили, которые нам пришлось проехать вместе, мы уже стали хорошими друзьями.
К нашему разочарованию, когда мы приехали в Карлайл и поехали по улице к старому дому Кингов, было слишком темно, чтобы отчетливо разглядеть хоть что-нибудь.   Прямо перед нами над лугами, замершими в весеннем умиротворении, на юго-западе висел серп молодого месяца, но все вокруг нас было не более чем мягкими влажными тенями майской ночи. И все же мы с нетерпением вглядывались в ночной сумрак.
- Вон там большая ива, Бев, - прошептал взволнованно Феликс, когда мы повернулись к воротам.
Это действительно было оно – дерево, которое дедушка Кинг посадил, когда однажды вечером вернулся с пахоты на полях возле ручья и воткнул в мягкую почву у ворот ивовую лозу.
Она дала корни и выросла; наш отец, дяди и тети играли в ее тени; теперь это было массивное растение с огромным обхватом ствола
- Я заберусь на нее завтра же, - радостно сказал я.
Справа в сумерках виднелось ветвистое место, в котором мы сразу же узнали сад, а слева среди пихт и елей стоял старый побеленный дом, в котором сиял свет сквозь открытую дверь. И тетя Дженет – миловилная полная женщина с розовыми, как распустившиеся пионы, щеками, - вышли встретить нас.
Вскоре мы сели ужинать на кухне с низким, темным балочным потолком, с которого свисали солидные окорока и беконные половинки. Все было именно таким, как папа рассказывал. Мы чувствовали себя так, будто вернулись домой после долгого отсутствия.
Фелисити, Сесили и Дэн сидели напротив, уставившись на нас, когда - как они думали - мы заняты своим ужином. А мы слишком устали, чтобы дождаться момента, когда они будут смотреть в свои тарелки; в результате мы ловили на себе взгляды друг друга и от этого чувствовали неловкость и смущение.
Дэн - самый старший; Ему тринадцать лет, как и мне. Он худой веснушчатый, с довольно длинными, гладкими каштановыми волосами и изящным кинговским носом - мы сразу его узнали. а вот его рот был его собственный, потому что такого рта не было ни у кого со стороны Кингов и Уардов; да и вряд ли кто-то пожелал иметь такой некрасивый рот - длинный, узкий и какой-то искривленный. Но он так широко и дружелюбно улыбался, что и Феликс и я решили, что Дэн нам непременно понравится.
Фелисити было двенадцать. Ее назвали в честь тети Фелисити, которая была сестрой-близняшкой дяди Роджера. Тетя Фелисити и Дядя Феликс, как нам часто рассказывал отец,  умерли в один день вдали друг от друга, но были похоронены рядом на старом кладбище Карлайла.
Из писем тети Оливии мы знали, что Фелисити хорошо сложена и нам было любопытно увидеть так ли оно на самом деле. Она полностью оправдала наши ожидания. Она была полная, с ямочками на щеках, темно-синими прикрытыми тяжелыми веками глазами, мягкими, воздушными золотыми локонами и бледнорозовой кожей – «кинговского цвета». Кинги были примечательны  своими носами и цветом лица. У Фелисити к тому же были восхитительные руки и запястья. Каждое их движение показывало ямочки на ее руках. И наслаждением было восхищаться тем какие у нее локти.
Она была очень мило одета в розовое платье и фартук из муслина в складку; и мы догадались по словам Дэна, что она «нарядилась» по случаю нашего приезда. Это заставило нас почувствовать себя важными персонами, ведь, насколько мы знали, еще ни одно женское создание не наряжалось в честь нас.
Одиннадцатилетняя Сесили тоже была симпатичной – или была бы, если бы Фелисити не было рядом. Другие девочки на фоне Фелисити казались бесцветными. Сесили казалась бледной и тонкой рядом с ней; но у нее были изящные черты лица, гладкие каштановые волосы с  атласным блеском и мягкие карие глаза, в которых едва угадывался намек на серьезность. Мы помнили, что тетя Оливия как-то написала отцу, что Сесили – истинная Уард – у нее совсем нет чувства юмора. Мы не знали, что это значит, но нам казалось, что вряд ли это похвально.
Тем не менее, мы оба думали, что Сесили нам понравится больше чем Фелисити. Хотя надо отметить, что Фелисити была потрясающе красива. Но, с быстрой и безошибочной интуицией детства, которая в момент угадывает то, на что взрослым потребовалось бы намного больше времени, мы поняли, что она слишком много думает о своем внешнем виде. Иными словами, Фелисити была слишком самовлюбленная.
- Удивительно, что Рассказчица не пришла навестить вас, - сказал дядя Алек, - она была вне себя от волнения по случаю вашего приезда.
- Она не очень хорошо себя чувствовала весь день, - объяснила Сесили, - и тетя Оливия не позволила ей выходить на ночной воздух. Вместо этого она заставила ее лечь в кровать. Рассказчица была очень разочарована.
- Кто такая Рассказчица? – Спросил Феликс.
- А это Сара, Сара Стэнли. Мы называем ее Рассказчицей отчасти потому, что она мастерица рассказывать истории, да так что ни в сказке сказать, ни пером описать! Отчасти потому, что Сара Рэй, девочка, которая живет у подножия холма, часто приходит поиграть с нами, а это очень неудобно, когда в одной компании две девочки с одним именем. Кроме того Саре Стэнли не нравится ее имя и она предпочитает чтоб ее называли Рассказчицей.
Дэн при нас заговорил впервые, даже скорее застенчиво поделился информацией о том, что Питер тоже хотел придти, что вместо этого ему пришлось пойти домой и взять немного муки для матери.
- Питер? – спросил я. Я никогда не слышал ни о каком Питере.
- Это помощник твоего дяди Роджера, сказал дядя Алек, - его зовут Питер Крейг и он смышленый малый. Но и на этого парня приходится своя доля бед.
- Он хочет быть ухажером Фелисити, - хитро прищурил глаза Дэн.
- Не мели чепуху, Дэн, - сказала тетя Дженет серьезно.
Фелисити тряхнула золотой головкой и бросила совсем не сестринский взгляд на Дэна:
- Мне бы не хотелось, чтобы среди моих поклонников был наемный мальчишка, - заметила она.
Мы видели, что ее злость была самая настоящая, а не притворная. Очевидно, Питер не был тем поклонником, которым Фелисити гордилась.
Мы были очень голодны; И когда мы съели все, что могли, - ох, какой стол тетя Дженет всегда накрывает на ужин! – мы обнаружили, что очень устали и даже слишком устали чтобы пойти исследовать наши родовые владения, как мы сначала собирались сделать, несмотря на темноту.
Я были вполне готовы идти спать; Нас поселили наверху, в той самой комнате с окнами, выходящими на восток, на ельник, которую когда-то занимал папа. С нами ее делил Дэн – он спал в своей кровати в противоположном углу. Простыни и наволочки были надушены лавандой, а укрывало нас одно из лоскутных одеял бабушки Кинг. Окно было открыто, и мы слышали, как внизу у болота на лугу поют лягушки. Конечно, мы не раз слышали, как лягушки поют в Онтарио, но голоса лягушек с острова Принца Эдуарда были более мелодичными и мягкими. Или это просто очарование старых семейных традиций и историй, которые царили над нами, распространяя свою магию на все места и звуки вокруг нас?  Это был дом – дом нашего отца – наш дом! Нам не случалось жить в одном доме достаточно долго, чтобы почувствовать любовь к нему; но здесь под деревянной крышей, построенной прадедушкой Кингом девяносто лет назад, это чувство закралось в наши мальчишеские сердца и души, как живительный поток сладости и нежности.
- Подумать только, это те самые лягушки, которых слышал папа, когда был маленьким мальчиком! – прошептал Феликс.
- Вряд ли это те же лягушки, - возразил я, сомневаясь в возможном долголетии лягушек, - уже лет двадцать прошло, как папа уехал из дома.
- Ну тогда они – потомки лягушек, которых он слышал, сказал Феликс, - и поют они в том же болоте, а это почти одно и то же.
Дверь наша была открыта и в комнате, отделенной от нас узким коридором девочки готовились ко сну и разговаривали гораздо громче, чем могли бы, знай они, как далеко доносятся их милые, пронзительные голоса доносятся.
- Что ты думаешь про мальчиков? – спросила Сесили.
- Беверли симпатичный, а вот Феликс уж слишком толстый, - не раздумывая, ответила Фелисити.
Феликс со злостью натянул на себя одеяло и заворчал. Но я начал думать, что мне понравится Фелисити. Это ведь не совсем ее вина, что она самовлюбленная. Что она могла поделать с собой, если часто смотрела в зеркало?
- Я думаю, что они оба хорошие и симпатичные, - сказала Сесили. Милая маленькая добрая душа!
- Интересно, какое впечатление они произведут на Рассказчицу, - сказала Фелисити, как будто это было самое главное. Так или иначе, мы чувствовали, что именно так оно и было. Мы чувствовали, что если Рассказчица нас не одобрит, то невелика разница что подумает кто-то другой.
- Интересно, красивая ли Рассказчица, - сказал вслух Феликс.
- Нет, не красивая, - мгновенно ответил Дэн с другого конца комнаты. – но вы совсем не будете думать об этом, пока она говорит с вами. Так с каждым бывает. Только когда ты от нее уходишь, понимаешь, что она на самом-то деле ни чуточки не красивая.
Дверь девочек с грохотом закрылась. Тишина повисла над домом. Мы отправились в страну Снов, беспокоясь как примет нас Рассказчица.