Пасынок земли

Глава 1
Контрабандист

- Ноль четвёртый, ноль первому, вижу нарушителя на два часа.
- Ноль первый, ноль чётвёртому, определите тип и расстояние до цели.
- Ноль четвёртый, ноль первому, расстояние тридцать миль, цель шестимоторный грузовой….
- Красавчик!!! Никому не соваться! Он мой!!!

***
Мишель Соболев, в миру Красавчик, пел. Он всегда пел, когда сидел за штурвалом самолёта. Это привычка появилась у ещё со времён первого полёта. Того приснопамятного дня, когда кадет Соболев поднял в воздух старенький учебный биплан. Инструктора лишь улыбались причудам начинающего лётчика, но петь не запрещали. Благо голос у парня был сносным и в ноты он попадал. Так прицепилась к Мишелю любовь выводить разного рода арии, оперетки, а то и простонародные песенки во время полёта. Главное не содержание, а сам процесс пения.
Вот и сейчас Красавчик мурлыкал себе поднос строчки из романса своей юности.
- Милая, милая, Лена…- разносилось по кабине бомбовоза.
Женское имя немного повитало над приборной доской, пронеслось над сосредоточенным вторым пилотом Станкевичем и вылетело в  приоткрытое окно. Там безвестно погибло в рёве двигателей и свисте встречного ветра.
Погода сегодня была  изумительная. Именно в такие дни Мишель больше всего любил летать, распевая весёлы песенки. В грозовые ночи он вспоминал грустные баллады, от которых веяло холодом и обреченностью. Когда небо застилал туман, пилот баловал экипаж песнями-легендами из разных частей имперского Архипелага, привнося в кабину атмосферу родного дома. А сегодня специально спустился пониже, что бы можно разглядеть океан с теми небольшие острова, что попадутся им на пути, и пел самый любимый из своих романсов. Петь чудесные песни, летя над родиной, что может быть лучше? Хоть родина и бывшая.
На самой кульминации романса в наушнике внутренней связи глухо щёлкнуло и голос навигатора обыденно констатировал факт.
- Командир, у нас гости,- как всегда лаконично начал Винслоу,- пять «дельфинов» на восемь часов. У ведущего фюзеляж фиолетовый в золотую полосу. Твой приятель.
Окончание прозвучала с плохо скрываемым укором. Опаздывая с заказом как минимум на неделю, Мишель решил сэкономить время, «пройдя немного западнее». На деле вышло, что бомбер пролетел у самих Щитовых островов. Винс был против «срезать» через территорию регентства, притом так нагло. От того навигатор, находясь в своём праве, брюзжал, как истинный альбионец.
- Дистанция двадцать пять, скорость триста, идут клином, если Вашей светлости интересно, до сближения семь минут.
Мишель провёл свою махину неподалёку берегов Кайта, центрального из Щитовых островов, и по совместительству базы южной группы войск регента. В здешнем небе патрули были не редкостью, но напороться сразу на пять морских перехватчиков класса «дельфин» было слишком даже для Соболева.
- Понял, всем приготовится, Флейм как силовая машина?
- В порядке, бос, к манёвру готова.
Мишель постучал пальцем по дальномеру, словно в надежде что он сломан, но у вы треклятый прибор работал отлично и демонстрировал неутешительную картину – до подконтрольных коалиции вод не мение 400 миль, а до Маренго с его зенитными батареями ещё дальше.
Приодеться импровизировать, решил капитан и вывел машину на максимальную мощность. Все шесть двигателей бомбовоза надрывисто захрипели, переваривая в своих камерах сгорания не самый качественный альбионский авиокерасин, а всё же порадовали увеличением скорости на спидометре. Хотя с «дельфинами» наперегонки бомбер долго не погоняется. Летящие на перехват машины, были созданы именно для этой задачи. Созданные на заводах Технократии Було, лёгкие манёвренные бипланы, способны догнать и остановить почти любой грузовой транспорт в небе Теры. Эти двуместные машины применялись для охоты именно за такими перевозчиками как Мишель. Даже скинув груз, заполнивший всё свободное место в грузовом отсеке, уйти пожалуй не удастся. Единственный шанс, оставленный бомбовозу судьбой, скрыться в густой прослойке облаков, а затем, не выныривая, дойти до самого Маренго на одних приборах. Затея довольно раскованная, у «дельфинов» оставалась возможности сбить его, наобум обстреляв облака. 
По кабине снова поплыли стихотворные строчки. Весёлый романс о девушке Лене сменила тяжелая, как свинцовые тучи над океаном, песня о последнем походе легендарного имперского броненосца «Викинг».  На первых аккордах самолёт начал набирать высоту, приближаясь к шапке белых облаков, а второй пилот перекрестился, проверил ремни парашюта.
«Дельфины» послушно, не нарушая строй, последовали за своей целью, стараясь набрать достаточную скорость и перехватить её у самых облаков, не дав скрыться. Учитывая перегруженность бомбовоза, расстояние и разницу в скорости идея была вполне здравая. В авиационных школах, как бывшей Империи, так и Альбина, учат девствовать именно так. Задача перехватчика зайти в хвост цели и копируя её манёвры ни в коем случае не упустить её. В противном случае охотник может легко поменяться местами с добычей. Это когда один на один. Сейчас же преследователи как по учебнику выстроились в аккуратную дугу, с основной машиной по центру, которая гнала дичь и двумя страхующими «крыльями», не дающими ей свернуть. «Дельфинам» нужно было только приблизиться на расстояние огня своих спаренных носовых гортеров, изрешетив тушу бомбовоза.
Спасительные облака ещё оставались вдалеке, когда прозвучали первые выстрелы. Нетерпеливая машина, фиолетовая в золотую полоску с бортовым номером «01», открыла огонь ещё за приделами дистанции поражения. Остальные не решаясь перечить командиру тоже дали по короткой очереди, не нанеся ни какого ущерба цели. Беглец лишь помахал двумя своими тридцатифутовыми крыльями, выражая презрение. Мишель хотел и словесно выразится, но не стал. Не прерывать же хорошую песню ради этого идиота фон Рейна, если он банально не может определить дальность огня своих пулемётов.
Следующий залп преследователей, слившийся воедино с криками Винса по внутренней связи, пробил обшивку хвостового элерона. «Дельфины» по-прежнему были ещё очень далеко. Их слабые укусы не волновали Мишеля так сильно как работающие на полную мощность силовая машина и двигатели. Со времен капитального ремонта самолёта прошло больше года, а с того времени когда он гонял бомбовоз на максимальных оборотах все два. Камеры сгорания могут не справится, свеча не дать искру или топливопровод потечь, а что будет если в силовом агрегате загнётся распределитель, лучше не думать. Времена, когда моноплан был новейшим чудом техники ушли в небытиё. За то настали те, когда пилоты сполна оценили минусы более сложной, нестабильной в полёте и капризной сущности двукрылых гигантов с одним уязвимым сердцем.
Голос Флейм отвлёк капитана от мрачных мыслей:
- Видимых повреждений нет, бос. Силовая работает исправно. Двигателя справляются.
И на том спасибо. Сейчас имеемо от того как поведёт себя в воздухе его старый бомбовоз зависят жизни всех членов экипажа и судьба груза, от которого в свою очередь тоже много что зависит.
Бипланы уже прицельно обстреливали шестимоторник. Самым удачливым оказалось попадание в кабину заднего стрелка, снесшее напрочь фонарь. Хвала богам, что за нехваткой людей место пустовало уже давно и повреждение нанесло только очередной удар по психики Винса, истово богохульничающего в эфире. В критических ситуациях альбионский книжный червь куда-то девался, со всей своей хвалённой чопорностью и вместо него появлялся настоящий портовый грузчик из товарных складов Грязной гавани. Навигатор поносил все ВВС регента, самого узурпатора, затем плавно переходил на командование альянса,  а с него на одного недальновидного предурка пилота, которого к машине даже не земле подпускать нельзя. Новые попадание в обшивку самолёта возвращали его к действительности и свою порцию ругани опять получали «дельфины», начиная круг заново.
Длинная очередь прошла у самой кабины пилотов, оторвав зеркало заднего обзора у Мишеля. Станкевичь вытер белоснежным платком лоб, убирая капельки крови. Невесть откуда взявшийся, осколок оцарапал второго пилота. На немой вопрос капитана он лишь покачал головой, мол, всё в порядке, можно продолжать.
Корабль, в устах Мишеля, всё так же продолжал тонуть, команда сражалась, а на мачте гордо развивался имперский флаг. Противник стрелял как в песни так и в жизни, хотя морякам приходилось на порядок хуже чем пилотам. Это ненадолго, успокоил себя капитан и потянул до отказа ручку штурвала, выжав в пол педали сброса тяги.
Многотонный бомбер, словно акробат на площади Рынок, перекувыркнулся через себя. Все, кто не успел закрепиться, оказались придавленными к потолку. Сам же Мишель, вися вверх тормашками в своём кресле, смотрел на приближающихся «дельфинов», выстроенных в ровную линию.
От нестандартной ситуации перехватчика даже не подумали сбросить тягу или разомкнуть строй. Для любого биплана манёвр с переворотом через себя был невозможен физически. Только монопланы могли похвастаться такой гибкостью манёвров, к тому же далеко не все. Увиденное потрясло даже командира звена, что стало фатальной ошибкой.
- Всем орудиям огонь, - приказал Мишель, вдавливая в штурвал скобу.
Повинуясь приказу четыре, встроенных в крылья пулемёта Шурье с электроспуском дали длинную очередь в сторону преследователей. Носовая скорострельная пушка Лоруа, с опозданием, но всё же поддержала товарищей. За ней заговорили спаренные пулемёты, расположенные к турели на крыше машины. Промахнутся с такого расстояния было сложно, хотя и стрелкам приходилось вести огонь веся вниз головой. Аккуратная линия «дельфинов» распалась. Два биплана горели, выходя из боя, а остальные пытались уйти от огня орудий по длинной дуге.
Мишель вывернул штурвал, завершая манёвр выравниванием самолёта. Бесценные минуты выиграны. Пока противник снова собираться для атаки в боевое построений бомбер уже скроется за облаками.
Вопреки ожиданию капитана молчание внутренний связи нарушил не Винс со своими претензиями, а Флейм.
- Мать твою, Красавчик, ты окончательно потерял бошку? Я чуть шею не сломала, на радиостанцию падая. Тоже нашел акробатку.
В этот моменте очнулся навигатор, и они с бортмехаником уже в два голоса поносили капитана, обещая больше с ним ни куда не летать. Треск в эфире ещё долго перемежевывался нецензурной бранью и поминаниями богов в суве. Но Мишель уже не слушал, он повёл свой бомбер среди пушистых облаков, напевая  старую походную песню о запретной любви к южной знатной красавице бедного наёмника.
Второй пилот повернулся к Соболеву и показал ему большой палец правой руки. Толи признавая оригинальность решения капитана, толи ему понравился репертуар, а быть может новое, высказанное Флейм, ругательство. Иногда работать с немым помощником очень сложно, каким бы профессионалом он не был.
 - Курс на Маренго,- огласил Мишель, прерывая надоевшую ему брань, - всем проверить повреждения участков.
- Есть,- хором отрапортовал экипаж, возвращаясь к привычной работе.
Капитан же дальше продолжал выводить про огненную любовь южанки и пустые карманы наёмника. До вод альянса оставалось примерно 250 миль, если дальномер не врёт

***
Золотистые лучи заката окрасили весь горизонт в оранжевый цвет, выделяя на его фоне только тёмный силуэт горы. С такого расстояния потухший множество веков назад вулкан Маренго казался совсем игрушечным, хотя на самом деле остров был самым обширным и густонаселённым на тысячу миль вокруг. Именно потому его выбрали для создания крепости и основного форпоста на северной границе альянса.
Ещё пару лет назад самый близкий из южных островов к центральной части империи процветал. Транспортные, пассажирские, круизные корабли и дирижабли посещали его авиопорты и пристани.  Поток туристов не иссякал даже в период зимних штормов, которые будоражили север, обходя этот райский уголок стороной.
Глядя на закатное солнце, Мишель в очередной раз подумал, что Маренго очень хороший вариант, что бы встретить старость. Купить небольшой домик на берегу бухты Яблочных крабов. Вот она виднелась с восточной стороны острова. Скрытая со стороны суши, но отлично обозреваемая с воды. Можно переделать бомбер под гидросамолёт и влетать прямо в неё, пугая стаи чаек, гнездящихся на отвесных скалах у входа.
Если немного подкопить, то вполне хватит на скромную виллу в Девственных садах, раскинувшихся у самого подножья вулкана. Там селятся успешные коммерсанты, банкиры и высшие офицеры альянса. Приятно гулять по собственному оливковому садику, попивая ром из горла пузатой бутылки. Соседи, наверняка, такому как он не обрадуются. Хотя на Маренго, хвала богам, действует закон денег – кто платит тот и прав.
Голос Флейм в наушниках выдернул капитана из его грёз о пенсии,
- Пара «альбатросов» запрашивают наши позывные, цель прибытия и куда садимся.
- Ты знаешь, что отвечать, а садимся мы прямиком в Башне, старый плут и так нас заждался, сэкономим время.
При всей своей южной привлекательности Маренго остров крепость. Пара сторожевых «альбатросов», проносящихся по левому борту только начало. Подлетая ближе, становятся видны крупные стальные башни береговых орудий, расположенные на утёсах, затем зенитные батареи на открытых площадках и высокие наблюдательные башни. И это только то, что лежит на поверхности. В пещерах и гротах вулкана спрятано ещё много смертоносного, призванного осложнить захват острова. А ещё далеко в море стоят дозорные платформы. Металлические исполины, подымающиеся из океанских вод, способные обнаружить противника за сотню миль, передав сигнал бедствия на остров. За два года войны силами альянса отбито три полномасштабных вторжения регентства, а так же бессчетное количество мелких конфликтов на границе. Остров живёт войной хоть и делает вид, что ни чего не поменялось с момента раскола империи.
На Маренго есть семнадцать авиопротов, взлётных полос и стоянок, без учёта швартовок для гидросамолётов. При всём изобилии чтобы посадить шестимоторный моноплан подходило только три. Кроме центрального авиопотра острова и армейской взлётно-посадочной полосы на базе ВВС альянса, такого гиганта могла принять только одна частная стоянка – Башня.
Башня получила своё название из-за высокой скалы, на которой находилась диспетчерская вышка. Само расположении строения было весьма удачным. Персонал, имея хороший обзор, мог беспрепятственно довести самолёты до входа в стоянку. Ангары, рулёжки и большая часть полосы пряталась в недрах вулкана, оставляя наружу только вышку диспетчеров.
 Со стороны суши к Башне можно было подобраться только через обширный коридор, прорубленный в горе, с моря – чрез грузовой причал. Хозяин стоянки, дедушка Анджей, рассчитал всё верно, сделав её любимым местом тех, чей груз не любит посторонних глаз.
Добираться до стоянки пришлось уже во тьме. В южных широтах империи быстро темнеет. Остров озарился тысячами огней, напоминая рождественскую ёлку. На Маренго любят ночную жизнь, а потому и не жалеют огня, чтобы подсветить в ней путь. Здесь светится всё от ратуши в самом центре острова до последней соломенной лачуги возле Грязной гавани. Сегодня к тому же день памяти мясного святого, а потому с началом темноты небо над городом рассвело десятками фейерверков.
Пролетая над буйством огненного моря красок, Мишель непроизвольно запел партию Барлога, огненного демона, из «Дивного путешествия» Шейля.  Капитан не стал подрожать оригиналу, добавляя в голос грубости, просто пел для себя о море огня и вечном падении. На словах про огненный столб, из-за тёмного силуэта вулкана вынырнула ярко освещенная указательная вышка, знаменуя скорое приближение Башни.
- Флейм, свяжись с Башней и переключи на меня,- попросил капитан.
Минуту ни чего не происходило. А затем в тихий мир внутренней связи самолёта ворвались помехи дальней связи, а с ними и голос диспетчера.
- Башня на связи. Укажите себя.
- Башня, это Сын неба,- ответил Мишель, - прошу разрешения на посадку
- Башня, Сыну, разрешение получено. С возвращением, Красавчик. Хозяин ждёт тебя с нетерпением.
- Сын, Башне, спасибо.
Старик явно заждался Соболева, ведь даже с сэкономленным временем у Щитовых островов, капитан опаздывал на два дня. Зная противный характер Анджея на радушный приём можно не рассчитывать.
Самолёт плавно, сбросив скорость до минимума, влетел в освещённый зев пещеры. Шасси прошуршали по каменному покрытию, уводя машину в самый дальний угол. Там в тени от всех было излюбленное место стоянки шестимоторного бомбардировщика. Остановившись примерно на полпути до ангара, Мишель откинулся на спинке кресла и стал ждать, когда подъедет буксир.
Невзирая на ночь, тут вовсю кипела работа. Сновали люди в синих куртках работников Башни, перетаскивали бипланы, готовя к вылету одни и размещая на стоянку другие. Исполинский башенный кран перегружал деревянные ящики из кузова грузовика в трюм четырёхмоторного транспортника «кондор» с эмблемами Технократии Було чёрным кресте на фоне серого круга. Пара техников ковырялась в сильно пострадавшей одноместной «молнии» прямиком посреди полосы, ничуть не реагирую на недовольства окружающих. Гулко эхо, сопровождавшее каждый шорох в пещере, уносилось куда-то ввысь и терялось в тёмных складках неосвещённого потолка.
Буксирами на стоянке служили списанные в войсках полугусеничные мотоциклы, способные без труда тащить даже такую тушу как груженный бомбер. Именно такой агрегат юрко подскочил к самолёту, подцепил своим крючком скобу и поволок его дальше по внутренним дорожкам Башни. Водитель даже не стал спрашивать у Мишеля, куда следует его доставить, лишь коротко кивнул в знак приветствия.
Пока их тащили на буксире, в кабину к пилотам поднялась Флейм. Гибкая, курносая, невысокая южанка, с гривой несвойственных для её родины рыжих волос. На вид ей было не больше двадцати пяти, хотя на самом дели девушка отпраздновала свой тридцатый день рождения в этом году. Она потянулась насколько позволял потолок, демонстрируя свои довольно внушительные формы. Снятая верхняя часть лётного комбинезона и хлопковая майка только придавали девушке пикантности.
- С прибытием, господа, - проговорила она, обнимая по очереди обоих пилотов,- какие планы на вечер?
-  Дай разгрузится для начала, - пробубнил из-за её спины Винс, бесцеремонно отпихнув девушку плечом.- Мишель, нам с тобой надо с таможенным постом поговорить, груз описать, отгрузить его майору Фаберту и про Анджея не забудь…
- Забудешь эту пиявку усатую
Винслоу вел все дела экипажа, ведал доставкой грузов, их закупкой, продажей, отправкой по назначению. Порой он один точно знал, что и куда везёт самолёт. Так же он обладал уймой полезных связей во всех авиопортах. Это грузный, лысеющий альбионец, с маленькими глазками, щёточкой песочных усов был гением торговле и отличным навигатором. За сорок с небольшим лет ему пришлось послужить в королевских альбионских ВВС, побывать вольным торговцем, зарабатывать картографией и топографией, водить караваны в далёкие восточные страны. 
По кислой физиономии Мишеля Винс сразу понял, что продолжать не стоит и предложил компромиссный вариант.
- Ладно, я займусь грузом, а ты Анджеем.
Мишель сразу же хватился за возможность сбежать от горы бумажек, даже ценой общения с пауком Анджеем один на один. В конце концов, он что-то опять перепутает и Винсу всё равно придется это исправлять.
Выбираясь из пришвартованного бомбера, Мишель перекинулся парой слов с техниками ангара, уже успевшими начать осмотр, поздоровался с таможенными офицерами, совавшими Винсу кучу бланков и наткнулся на последнего члена экипажа. Юноша успел выбраться чрез нижний люк и обогнал капитана. Высокий молодой северянин в кавалерийской форме, белой папахе, звенел шпорами перед девушкой из персонала Башни. Брюнет накручивал длинный ус на указательный палец, умудряясь при этом абсолютно беззастенчиво раздевать девушку карими глазами. Девушка явно была новенькая, а от того раскрыв рот слушала кавалериста.
Приодеться спасать несчастную, решил Мишель:
 - Есаул ун Ховецер, ко мне.
Брюнет резко обернулся, смерил Мишеля взглядом и, послав воздушный поцелуй даме, отправился в сторону командира уставным шагом. Девушка лишь захихикала вслед бравому офицеру, побежав по своим делам.
- Есаул Арчибальд ун Ховецер по Вашему приказанию прибыл, господин капитан,- отрапортовал юноша, присовокупив к этому звон шпор.
- Арч, когда ты уже повзрослеешь?-, спросил Мишель, беря под руку парня.
Капитану было уже далеко за тридцать, Арчибальду всего двадцать пять. За те два года, что он знал парня, не переставал удивляться его детскому идеализму. Носить золотые пагоны, уйдя со службы, забираться каждый раз кабину фронтального стрелка с шашкой и серебряными шпорами мог только непроходимый романтик. Такие, как Арчибальд, верили, что империя снова восстановится и весь архипелаг снова заживёт одной большой дружной семьёй.
- Наверное, никогда,- улыбнулся юноша.
- Ладно, я не об том. Всем остальным уже сказал, остался ты. У нас три недели выходных, работы пока брать не буду. Завтра в семь вечера сбор в «Герои Альбиона», поделим выручку от сделки Винса.
Пользуясь своей беззвучностью, Флейм незаметно подкралось к мужчинам, и влезла в разговор:
- А может, угостите даму выпивкой, капитан?
- И всех остальных за одно,- поддержал её Арч,- Винс не пьёт и с бумагами занят, а мы можем сегодня завалиться к «Герою», отметить перелёт?
Мишель с удовольствием бы выпил бокал другой рому, отметив столь сложный и затяжной перелёт, но у каждого из пилотов есть свои традиции, которые нарушать нельзя. Вот так раз забросишь свой личный ритуал и пиши пропало. Да и Анджей поди заждался.
- Без меня, ребята, у нас с Винсом дела.
Оставив явно недовольную Флейм на попечении Арча и подоспевшего второго пилота, Соболев отправился к королю подгорных ангаров, великому и несравненному Анджею. В логово старого паука, расположенное под самим сводом, из посадочного уровня вёл лифт. Пользоваться им могли только особенные клиенты Башни, к которым по счастливой случайности капитан относился. Подыматься по лестнице на такую верхотуру капитану совсем не  хотелось.
Поздоровавшись со знакомым охранником у лифтов, обсудив местные новости, которых нисколько ни прибавилось с момента его вылета с Маренго, Соболев зашёл в лифт. Одного взгляда на него достаточно, что бы понять, что Анджей любит роскошь. Деревянные панели, никелированные рукояти, мягкий свет дневных ламп, сделанных на стеклодувных Було, служили атрибутами статуса. Подымаясь по шахте, вырубленной в толще камня, капитан любовался полотном украшающим кабину. Горный пейзаж изображал два пика близнеца, покрытые белыми шапками. В прошлый его приезд на этом самом месте красовались купающиеся наяды.
Двери лифта с шуршанием открылись, впуская посетителя в святая святых. Здесь всё так и струилось богатсвом, резко контрастируя с серыми цветами камня стен ангаров. Панели из настоящего северного кедра, дубовая мебель, альбионская штукатурка на потолке. На низеньких столиках покоились самые любимые экспонаты коллекции хозяина: пара древних ваз, рыцарский меч, фигурки из кости слона и мамонта. Стены украшали картины мастеров древности и современных художников. Одна стена представляла собой сплошное стекло, открывавшее вид на работу в ангаре.
В центре всего этого великолепия стоял стол из тысячелетнего, по словам хозяина, дуба. Массивная махина, которого почти полностью скрывала тщедушную фигуру Анджея. Старик лет семидесяти, с пегими волосами, моржовыми усами, толстыми пальцами, унизанными кольцами, как с драгоценными камнями, так и без, но цепким взглядом своих водянистых бесцветных глаз. Этот человек держал в своих ручонках помимо Башни ещё треть воровского бизнеса Маренго, оставаясь почётным гражданином острова, примерным семьянином.
- Мишель, мальчик мой, - заголосил Анджей на весь обширный кабинет,- я так рад, что ты прибыл!!! Мне уже стало казаться, что ты позабыл старика.
Фальшивая улыбка и лестный тон не произвели никакого впечатления на капитана. Мишель в полном молчании пересёк пространство кабинета, направляясь к столу. Он бесцеремонно плюхнулся в обширное кресло чёрной кожи, стоящее напротив Анджея, и открыв коробку красного дерева, выудил от туда сигару. Хозяин терпеливо дождался, пока гость раскурит её, сделает пару глубоких вдохов.
-  Абукские, высшего сорта,- со знанием дела проговорил капитан, изучая срез сигары.
- А как ты думал? Для гостей только самое лучшее.
Ну это положим враньё. Старый скряга не собирался предлагать капитану закурить, а коробку, скорее всего, забыл убрать по оплошности. Теперь наверняка страдает.
- Ты опоздал на три дня.- продолжил Анджей, переходя на деловой тон,- Были проблемы с товаром?
- Нет, с товаром всё хорошо. А вот зимние штормы не дали нам вылететь из Айронвуда вовремя. Пришлось убить неделю, ожидая благоприятной погоды. Но дело того стоило.
На стол лёг светло-коричневый конвертик. Маленький в таких пересылают открытки к Дню рождения или Рождеству. Анджей жадно схватил его своими толстыми пальцами, пытаясь аккуратно распечатать. На его ладонь посыпались синие камушки, целая россыпь. Если быть точным там было двадцать три горных сапфира. На территории альянса за них можно было получить отличную виллу, притом не на внешних островах вблизи фронта, а где-то в уютном среднем поясе, или познакомится с тощей вдовой, если поймают за контрабанду служители таможенного поста.
Анджей около получаса возился с драгоценными камнями, проверяя их подлинность, вес и класс. В таких делах старик не доверял ни кому из кучи своих родственников, работающих на него. Специальная линза, весы Бракена для драгоценностей и каталог драгоценных камней Теры всегда у него под рукой. Хозяин Башни зарабатывал себе на жизнь не только стоянкой самолётов, а и скупкой контрабанды. Будучи человеком практичным Анджей всегда чтил закон, вернее тех, кто его олицетворял на острове, а потому доселе оставался на свободе, да притом щеголял званием почётного гражданина Маренго.
Именно позолоченную табличку, информирующую посетителей о столь высоком звании хозяина изучал Мишель, когда старый скряга наконец закончил с камнями. Судя по физиономии, клиент испытывал двойственные чувства. С одной стороны он был доволен камнями. Добытые в северных шахтах в окрестностях Айронвуда, камни не могли вызывать претензий. Кроме того продавца Мишель знал давно, он был дальним родственником Арчи. С другой стороны отсутствие дефектов не давало простора для манёвра, что бы сбить цену на столь дорогой и редкий в южных широтах товар. Пострадав немного, Анджей всё же решил рискнуть.
- Просрочка времени доставки ударила по моим позициям на рынке. Да и последнее нападение войск регента сильно сбило цены на предметы роскоши. Люди простоя боятся покупать. Ты не поверишь Мишель, даже я вчера на закрытом аукционе у Гролио, не рискнул купить отлично сохранившиеся доспехи позапрошлого века.
Капитал широко улыбнулся, оскалив все свои оставшиеся ещё целыми зубы:
- Анджей, старина, ты же мне как отец родной….
Переговоры длились около часу. Аргументы хозяина про огромную семью, внуков дармоедов, повышение взяток полиции и таможенному посту, кризисную ситуацию и сотня других, ловко парировались качеством товара, его редкостью, спросом у аристократии, как альянса, так и Алибиона. Когда Мишелю уже совсем надоело слушать нытьё старика, он выложил свой последний довод.
- Если тебя не устраивает моя цена, возможно Гролио предложит больше или на худой конец выступит посредником на аукционе.
Акцент был сделан верно. Мишелю даже не пришлось выдерживать многозначительную паузу в конце реплики. Скупщик взорвался моментально, окатив жуликоватого Гролио волной негодования, посетовав на самого Мишеля, как на человека, не уважающего своих друзей и деловых партнеров, интригана, выскочку. Ещё пять минут заняла история, в которой Анджей рассказал, как два года назад приютил бездомного лётчика с «его разваливающимся на глазах корытом». Слушая тираду Анджея, капитан понимал, что всё это было сделано лишь для сохранения лица, старик принял решение, что платить придётся сполна.
 Звякнула дверка потайного сейфа, где-то под столом хозяина. Он нырнул в недра своих владений, выкладывая на стол пачки кредитных билетов. Анджей расплатился альбионскими фунтами, валютой куда более надёжной нежили имперские рубли. На стол легло двести тридцать тысяч. Целое состояние для простого обывателя и довольно приличная сумма как для контрабандиста. За весь остальной груз, привезённый в этот рейс, вряд ли Винсу удастся выручить хотя бы половину против этого. Про Анджея Мишель не волновался, он легко получит в трое, а то и в пятеро, против потраченной сумы, с его то талантами.
Но всё же часть денег пришлось оставить и хозяину Башни. Оплата стоянки, технического обслуживания бомбардировщика, тем более такого габаритного и сложного как его шестимоторник, требовала немалых затрат. Так что тридцать тысяч перекачивали назад в потайной сейф.
Пообещав обращаться, если найдёт что-то интересное, капитан попрощался с Анджеем и отбыл на том же лифте. Спустившись в ангар он не нашёл уже ни кого из членов команды. Все, включая флегматичного Винса, отправились отмечать прилёт в «Герой Альбиона», излюбленное место экипажа тяжелого бомбера по прозвищу Нес.
Решив больше на задерживаться на стоянке Мишель нанял извозчика, дежурившего, как и десяток его коллег, у самого выхода из Башни. Пегая лошадка ходко катила старенькую коляску навстречу огням города, благо до них было рукой подать.   
Когда капитан въехал в Маренго, празднования на улицах было в самом разгаре. Всё население города от мала до велика гуляло, пело, веселилось. Гирлянды перекрывали улицы, свисая с крыш домов. Множество музыкантов теснилось у фонтанов небольших площадей, парков и скверов. Девушки с парнями танцевали, за столами, расставленными на улицах, сидели люди постарше. Некоторые уже порядочно набрались, а пара мужчин вообще спала, позабыв о правилах приличия. Хотя это юг. Тут свои законы и правила поведения. Для жителей центральных регионов имперского Архипелага такие праздники не менее экзотичны, нежили бег по щитам у северян во время застолий, факельные шествия дня урожая в Технократии Було или безумный костёр Белтейна у горных кланов никли.
Трабант с трудом пробирался сквозь людской поток, сильно убавив в скорости. Извозчик поначалу пытался разогнать людей с дороги, а потом бросил это безнадёжное занятие и отпустил лошадь на волю толпы.
До площади Пяти богов, Мишель добрался за полночь. Народу тут было много, но вели себя люди тише. Толь близость храмов сдерживала горячую южную кровь, толи недовольные взгляды монахов-смотрителей. На площади не было оркестра, зато ряды сколоченных по случаю столов ломились от веселящихся горожан. Среди них попадались и люди в форме бывшей империи, алибионские офицеры и даже священнослужители разных храмов. Праздник объединил всех, кого судьба занесла на Маренго в этот вечер.
Сама площадь представляла из себя ни что иное как пересечение пяти улиц. В народе получила прозвище пяти углов. По задумке архитектора именно между этими самыми углами и должны быть расположены пять храмов. Но толи денег на всё не хватило, толи веровали не так уж одинаково во всех пятерых,  а храмов на площади построили всего три.
Во всей империи, кроме севера, где верят в толпу бородатых божеств, чтут четверых богов, покоривших четыре стихии, и их сестру – смерть. Храмы воды, земли и воздуха, отстроенные в центрально-имперском стиле, украшали углы площади. Места их несостоявшихся братьев занимали два особняка размерами всего немного уступающими обители богов. В этом наверняка тоже скрывалась причина не доведённого до конца проекта. Маренго имел храмы огня и смерти, но расположены они в других местах, гораздо более отдалённых от центральной части.
Соболев отпустил извозчика у дверей храма воздуха, щедро оплати в его услуги. Последний осмотрел толпу, приглушенно свистнул и спрыгнув с козел шарабана присоединился к бурному веселью.
Капитана нельзя было назвать человек верующим. Он редко вспоминал о всех богах, как того требовали заповеди. Но лётчика, не чтившего воздух, просто не существовало. Даже Арчи молясь своей здоровенной серой собаке, или кто там у него главный, в небе просил о благосклонности именно у бога воздуха. Потому после каждого вылета, удачного или нет, Мишель приходил сюда, поставить свечу. Выбор на центральный храм пал исключительно из его местоположения. Всего в паре кварталов, в районе маленьких особняков Лосиный остров, он снимал флигель.
Войдя внутрь, капитан увидел, что попал на ночную службу. Массивный священник в голубом наряде служителя воздуха читал трём десяткам прихожан строчки из небесной книги. Прихожане в основном были старушки и совсем маленькие девочки, хотя у самой кафедры, с которой вещал служитель культа стояло пара пилотов, ещё не успевших снять лётные комбинезоны.
Храм воздуха сильно походил на своих собратьев. Так же много барельефов, расписные стены и потолок изображали сцены из жизни неба. Статуи небесных святых взирали на прихожан из стенных ниш. Под самим потолком висели голубые знамёна и хоругви. Особенностью культа воздуха было то, что в храмах не признавали лавок, а потому верующим приходилось стоять во время службы. Обычай этот уходил корнями в далёкую древность, и даже теологи не могли точно объяснить, почему нельзя сидеть во время службы. 
Мишель решил поскорее покончить с традицией. Купил у прислужницы свечку за пару медных копеек и двинулся к образу ветра, висящему в тёмном углу.  На освещённой лампадкой картине был нарисован юноша, дующий в спареные длинные рожки, которые в свою очередь выдували облака. Ничего особенного, но образ был исполнен довольно красиво. Поставив свечу, капитан пробормотал скупую благодарность и собирался уходить, когда огромных размеров лапища легла ему на плечё.
Напрягшись, капитан инстинктивно проверил свой самозарядный Музье в плечевой кобуре. С оружием всё в порядке, можно поворачиваться.
- Пугливый ты стал, Красавчик,- прогудел у самого уха глухой бас.
Узнав обладателя столь противного голоса, Мишель расслабился и повернулся, упершись взглядом в косматую бороду северянина. Мужчина немного за пятьдесят с седеющей бородой, с голубыми, как небо глазами, на голову выше Соболева был одет в парадную форму северной армии. Всё как положено: черкеска с серебреными газырями, ритуальный кинжал на поясе, в руке белая папаха, а на правом плече воет на луну белый волк – символ полка.
- Давно не виделись, ваше превосходительство. Какими судьбами на юге?
Северянин, которого звали Тормунд ун Дериксон, пожал протянутую капитаном руку.
- Проездом, жду попутный на Каспию, еду с посольством от нашей Ледяной Королевы к твоим в генеральном штабе.
- Они больше твои чем мои,- равнодушно парировал Мишель, - я сам по себе, вольный стрелок.
- Знаю, знаю. Не обижайся. Дело прошлое. Ты мне лучше расскажи, как там поживает молодой ун Ховицур? А то его мать нам в полку покоя не даёт. Говорит, мол, отпустили ребёнка незнамо куда.
Мишель лишь рассмеялся, представлял, как командира полка Белых волков, графа ун Федерле, осаждает мать Арчи. 
- С Арчибальдом нормально всё,- заверил капитан, выходя из-под сводов храма на ночной воздух,- жив здоров, бегает за юбками как и раньше. С обязанностями моего стрелка справляется.
Тормунд сплюнул на мостовую, недовольно проворчал:
- Что за ими собачье - Арчибальд? Старая курица не могла назвать сына нормально, а то перед богами срам один.
- А что такой любитель северных богов делал в храме ветра?- не преминул подколоть Мишель.
- Тебя разиню искал. Сижу я со своими, - Тормуд указал на стол в сотне футов от них, за которым седела десятка два таких же как он северян,- праздную ваш богомерзкий праздник, да простит меня Тор. И что вижу, из коляски вываливается Красавчик. Я тебя сразу по шраму узнал.
Мишель машинально потрогал длинный выцветший шрам, который тянулся от левого виска до самой губы. За эту отметину его и прозвали Красавчиков, уж больно она бросалась в глаза.
- Старею,- оправдался капитан, - привык беспечной и сытой жизни. А ты вот не меняешься. Всё воюешь и всё сотник.
- Мне и в сотниках хорошо, коли сотня хорошая,- улыбнулся во все свои кривые зубы ун Дериксон.- Ты вот что приходи ко мне поболтаем. Я в городе ещё неделю точно, пока транспорт крысы тыловые для меня с ребятами сыщут. Остановился в «Банкире». А сейчас побегу к своим, а то без меня перепьются, собаки.
- Давай беги, - крикнул на прощанье уже удаляющемуся северянину Мишель и развернувшись пошагал в сторону Лосиного острова, мечтая только от том, что бы уснуть на мягкой перине.