Гл. 18А. Концертные и театральные впечатления

   Это сейчас, благодаря Интернету и телевидению можно с помощью различных аудио- и видеосистем легко и быстро - в любой момент – «приобщиться» ( в т. ч. в домашних условиях) к лучшим образцам мирового театрального оперного и концертно-музыкального искусства. Конечно, в описываемые времена существовали пластинки, но достать хорошие записи на периферии было достаточно трудно. Ещё существовала радиопрограмма «Театр у микрофона», которая изредка позволяла – только слушать - некоторые театральные постановки и музыкальные произведения. Одно время были популярны кинофильмы, дублировавшие театральные спектакли…

   Поэтому  в 50-80-е годы прошлого столетия приезжими «провинциалами» так ценилась редкая возможность побывать в театрах  и концертных залах обеих российских столиц – Москвы и Ленинграда: увидеть постановки известных театральных спектаклей, услышать «вживую» пение знаменитых оперных певцов и певиц, наконец, – побывать на концертах известных исполнителей и музыкальных коллективов…

   Как дилетант, простой любитель классической симфонической музыки, я, конечно, получил сильнейшие впечатления и сохранил наилучшие воспоминания от посещения Ленинградской филармонии и Концертного зала им. Чайковского (не считая, конечно, оперных спектаклей в Большом). Вспоминаю свои посещения органных концертов Гарри Гродберга и фортепианных концертов различных зарубежных гастролёров: довелось слушать и программы ряда прославленных зарубежных коллективов - симфонических оркестров – Бостонского, Балтиморского, Мюнхенского…  Эти иногда удававшиеся счастливые приобщения к Искусству были фактически случайными – только во время моих редких приездов в Москву и Ленинград по своим научным институтским делам, когда дни таких поездок неожиданно календарно совпадали с соответствующими гастролями, постановками и выступлениями прославленных исполнителей…
   В свои даже кратковременные приезды в служебные командировки с Дальнего Востока в столичные и крупные города страны, мой «командировочный» режим всегда строился по принципу: «днём беготня по институтам и библиотекам, работа в лабораториях, встречи с коллегами, вечерами же – только посещение театров и концертных залов». Обычно – только приехав – я в первый же день оббегал театральные кассы, где по возможности накупал вперёд - на все дни командировки - билеты на самые привлекательные спектакли и концерты. А когда на желаемые постановки билетов не было, топтался как и все смертные, перед входом в очередной храм искусства в надежде добыть «лишний билетик»… Конечно, иногда удавалось доставать не выкупленные или входные билеты через администраторов («потрясая» перед носом последних командировочным удостоверением…

   При этом в первые несколько дней после приезда - из-за 7-часовой разницы во времени в часовых поясах между Владивостоком (Хабаровском) и Москвой (Ленинградом) – часто уже почти засыпал на вечерних спектаклях и концертах, которые приходилось смотреть и слушать по привычному дальневосточному  времени практически уже ночью (с 2-х до 5-ти утра). С концертами и оперой – ещё куда ни шло – было легче: можно было, закрыв глаза и, чуть подрёмывая, слушать музыку, а также исполнение оперных арий – быть внешне похожим на некоторых заядлых меломанов, которые с закрытыми глазами «смакуют» звуки музыки и пение. Но в театральных спектаклях, где приходилось следить за игрой артистов (а какие тогда были имена!), это было невозможно и ужасно - для собственного самолюбия: буквально засыпая от разницы во времени и дорожной усталости, слушать, например, великолепные монологи корифеев Малого театра – И. Ильинского, В. Кенигсона, М. Царёва, М. Жарова или кого-либо из  «великих  стариков МХАТ’а» (М. Прудкина, М. Яншина, А. Кторова).
Так же, допустим, как в Ленинграде – смотреть прекрасную игру Н. Черкасова, И. Горбачёва, Н. Симонова (в Александринке ), а в БДТ – наслаждаться сценической виртуозностью неповторимого Е. Лебедева и слушать искромётные реплики В. Стржельчика, Н. Трофимова и Л. Макаровой… Правда, последние трое не дали мне заснуть экспрессивным исполнением своих ролей в знаменитой товстоноговской постановке «Ханумы»… Но «Царя Фёдора Иоанновича» в Малом с великим И. Смоктуновским я, «соня», всё же наполовину проспал… 
   К сожалению, я всегда плохо переносил адаптацию к быстрой смене часовых поясов: чтобы войти в нормальный биологический ритм мне требовалось не менее недели.  При сроках командировки в 5-7 дней выпиваемое литрами в театральных буфетах кофе (чтобы не заснуть) помогало, однако, мне мало …
                -ххх-
                КОЕ-ЧТО ВСПОМИНАЯ…
   …Ещё 1954 год, январь. Я впервые в Ленинграде, где провожу зимние каникулы перед написанием и защитой диплома. Ленинградская филармония. Первое после Отечественной войны исполнение 5-й симфонии Д. Шостаковича (написанной ещё в 1937 г.). Дирижёр – Е. Мравинский. В боковой открытой ложе за барьером среди избранной публики – профессионалов и «заслуженных» меломанов сидит скромный невысокий худощавый и моложавый дядечка с чубчиком-хохолком. Питерские завсегдатаи и знатоки шепчутся: «Шостакович, Шостакович…». Я простоял за барьером открытой ложи (у меня был только входной билет) всю симфонию, зато почти рядом с её автором, наверное, не столько слушая, сколько попеременно наблюдая за дирижёром и реакциями автора симфонии – как вполне «законный» провинциал и дилетант, случайно впервые затесавшийся в святую святых обитель ленинградской музыкальной жизни…

   …Тогда я был первый раз в ТАКОМ месте, на ТАКОМ концерте, впервые видел ТАКИХ людей и впервые слушал ТАКУЮ музыку - «вживую»! Поэтому мельчайшие ВНЕШНИЕ подробности и все сопутствующие моменты своей встречи с БОЛЬШИМ ИСКУССТВОМ запечатлелись в памяти так ярко… И главное, среди публики я впервые увидел настоящих знатоков и меломанов, для которых первое исполнение после войны такого сложного и эпического произведения стало настоящим праздником!

   Чтобы закончить тему моего чисто внешнего восприятия ленинградской музыкальной жизни в 50-е годы, упомяну о сильнейших впечатлениях от исполнения оркестром филармонии под управлением того же Е А. Мравинского произведений Вагнера (отрывков из опер «Тангейзер», «Летучий голландец», «Лоэнгрин»  и тетралогии «Кольцо Нибелунга»). В тот свой первый приезд в Ленинград я чуть ли ни каждый день бегал (и «пробивался» по входным билетам) «на Вагнера», цикл произведений которого тогда впервые после Отечественной войны исполнялся в этом городе, пережившем блокаду, а его жители - страшные лишения при осаде его потомками великого немецкого композитора…

   Евгений Александрович Мравинский – высокий, стройный человек средних (тогда) лет, с худощавым аскетическим лицом немецкого протестантского пастора, – был великолепен. Произведения Вагнера вообще физически тяжело исполнять из-за длиннот его произведений, чрезвычайной насыщенности партитуры духовыми и ударными, сменой ритмов и силы звучания отдельных групп инструментов… Поэтому исполнение  любых вещей этого композитора – редкое событие, которому обычно предшествует большая подготовка.

   Слушая как-то  более полувека спустя исполнение по ТВ Вагнера в интерпретации Венского симфонического оркестра, не мог не отметить «механичность» интерпретации, замедленность темпов, наконец – отсутствие «музыкального темперамента»… Вероятно этому оркестру всё же «сподручнее» исполнять «мягкие» и мелодичные вальсы  И. Штрауса… У Мравинского же оркестр возносил и даже подавлял слушателя «загнанной внутрь» страстностью звучания, бешенной чересполосицей тех же темпов. Звук был «отточен и сочен» до предела. Вагнер был Вагнером, а оркестр - не просто размеренно нагнетающей звук  громкой машиной, а «живым» мощным и коварным «зверем» в засаде, по мановению дирижёрской палочки то выжидательно  напрягшимся перед прыжком, то уже хищно и торжествующе набрасывающимся на свою жертву… Такое, вот, было у меня восприятия манеры интерпретации Вагнера у Е. Мравинского.

   Что запомнилось тогда, в 50-х навсегда – это, конечно, «Полёт Валькирий» - услышав его впервые, я был, конечно, более, чем восхищён. Никакое последующее прослушивание записей этого произведения не давало такого впечатления (разве что - его исполнение, иллюстрирующее атаку американских вертолётов на вьетнамскую деревню в знаменитом фильме Ф. Копполы «Апокалипсис наших дней»)… Сама фигура дирижёра во время исполнения этого произведения – просто гипнотизировала!
   Кстати, по свидетельству известного политолога В. Фалина (ещё в советские времена бывшего сотрудником МИД’а, консультантом и составителем разных «бумаг» для власть предержащих), И. В. Сталин, обладавший удивительно тонким слухом – не только «физиологическим» (мог расслышать сказанные шопотом слова в другом конце зала совещаний), но и музыкальным, - очень любил исполнение классических произведений именно Мравинским. Однажды, слушая по радио исполнение симфоническим оркестром 5-й симфонии П. И. Чайковского, спросил: « а кто дырыжор»? Ему ответили: - «Константин Иванов», на что И. В. с язвительным сарказмом ответил: «Нэ можэт быть  - это Мравынский!». Назавтра проверили: точно – дирижировал он.

   Можно напомнить - между строк -, что, как известно по воспоминаниям совремёнников, Сталин очень даже неплохо (хотя и достаточно своеобразно) разбирался в искусстве: музыке и литературе, многое «читал, смотрел и слушал» - и, полагаю, в целом, был намного образованнее многих своих сотоварищей из политбюро, не говоря уже о преемниках…
   
   Замечу также , что Вагнер был любимейшим композитором германского диктатора А. Гитлера. «Жёсткая» (шумная из-за обилия духовых нструментов) многоголосая  музыка Вагнера была официально признана в Рейхе музыкальным символом-воплощением арийского духа… К тому же сам Рихард Вагнер был при жизни отъявленным антисемитом. Недаром в совремённом Израиле музыка Вагнера была негласно запрещена и в этом государстве никогда не исполнялась…
                -ххх-
                ЕЩЁ ДИЛЕТАНТСКИЕ  «РАССУЖДИЗМЫ» О МУЗЫКЕ
   Вообще, наверное, как и всякого «нормального» провинциала меня волновала обстановка театрального и/или концертного зала. Попадая туда, поневоле настраиваешься на какую-то «возвышенную» волну – камертон настоящего искусства… Как передать словами знакомую многим из нас атмосферу ожидания начала симфонического концерта или оперного спектакля, воцаряющуюся в зале, а в душах истинных меломанов – радостное предвкушение встречи с ПРЕКРАСНЫМ…

   Я любил приходить в театр, концертный зал, когда там ещё было мало публики. Заглянув в оркестровую яму,  можно было  воочию углядеть «домашне-бытовую» сторону жизни оркестра.
   Вот, кто-то ещё только подошёл и устанавливает ноты на пюпитре, а его сосед, пришедший зато раньше всех, уже многократно и монотонно «насилует» на скрипке плохо дающуюся музыкальную фразу, по нескольку  раз повторяя трудное место музыкальной партитуры. Сидящая на заднем плане хозяйка одной из виолончелей усердно натирает канифолью конские волосы смычка, а склонившаяся над ней коллега раздумчиво её о чём-то информирует… Стоящие на переднем плане две оживлённо  беседующие «скрипки» - сравнительно молодые ребята в чёрных концертных костюмах и с «бабочками»  -, приглушенно смеются, рассказывая что-то весёлое…

   А труба и тромбон поочерёдно солируют кусками своего музыкального текста, стараясь своими фиоритурами не заглушать других… Лишь ударник, скромно расположившись в углу оркестровой ямы, молча аккуратно расставляет и раскладывает по местам свои разнокалиберные барабаны, музыкальные тарелки и прочие аксессуары…   

   В предвкушении предстоящего музыкального пиршества я всегда любил слушать таинственное и многообещающее разноголосие звуков настраиваемых инструментов, раздающееся из оркестровой ямы перед началом волшебного действа: грудной голос фагота и басовые всхлипы тромбона, переливчатые рулады кларнета или флейты, настойчивый повтор отрывков скрипичных мелодий и  меланхоличное «дуновение» почти воздушных звуков арфы… И всё это –  на фоне шелестящего негромкого говора публики в зрительном зале и шуршания театральных программок в партере, прерываемых редкими неожиданными «хлопками» откидываемых приставных кресел…   

   Таких «сюжетов» всегда можно было «подсмотреть» много, и я неоднократно наблюдал подобную картину, искренне удивляясь, как через некоторое время эти внешне столь «обычные» и разные люди - совсем не «небожители» -, приобщённые своей профессией к прекрасному искусству и объединённые общей музыкальной задачей, «сливаясь" в общем музыкальном порыве, превращаются в единую «команду», создающую чудесную музыку…
   И всё это – лишь прекрасная эмоциональная «преамбула»  - предвкушение радости от встречи с прекрасным – ВЕЛИКОЙ МУЗЫКОЙ…

   …Постепенно в зале гаснет свет. В какой-то момент "Первая скрипка задаёт НОТУ» – начинается настройка тональности всех инструментов: одно-, двухминутная какофония звуков заполняет зал… Потом наступает короткое молчаливое ожидание публикой и оркестром появления дирижёра. Наконец, в полумраке за высвеченным подиумом дирижёрского пульта «возникает» ОН – властитель оркестра. Поворот к залу -  короткий полупоклон под раздавшиеся аплодисменты - всё! 
   На короткое время наступает мгновенная тишина, прерываемая редким «полунервным» рефлексивным  откашливанием кого-то из публики в зале... Наконец,  взмах рук  и – вот оно: полилась, заполняя притихший зал прекрасная  мелодия увертюры – этой музыкальной «аннотации» к опере– как «abstract» к научной статье: сжатого изложения основного содержания - сюжета, смысла, идеи произведения.
 Чудодействие началось!
                -ххх-
                ОБ "ИТАЛЬЯНСКОМ КАПРИЧЧИО" П. И. ЧАЙКОВСКОГО
  Когда я ещё учился в институте (в начале 50-х годов прошлого столетия) основным источником прослушивания любой - в т. ч. классической - музыки было радио. Записи на пластинках  для патефона (единственного тогда «проигрывающего средства») были редки. Когда в анонсе радиопередач значилось «Итальянское каприччио», я, помню, уходил (не раз) с лекций, чтобы дома по радио прослушать это очень нравившееся мне произведение П. И. Чайковского. Оно очень «запало» мне в душу,  и я не раз пытался воспроизвести с помощью зрительных образов содержание отдельных мест – музыкальных фраз - этого произведения.  У меня этот «каприз» (capriccio – по-итальянски) почему-то ассоциировался (особенно начало) с картиной, показывающей как пленников – восставших рабов, сподвижников Спартака, - ведут по длинной Аппиевой дороге на казнь… Далее я домысливал различные картины: воспоминаний обречённых пленников об их земной мирной жизни на своей родине до рабства, битве с римлянами, поражении и –  в финале, несмотря на жертвы, - неизбежном торжестве Свободы и Справедливости на Земле…
   Поводом для такого возможного словесного воспроизведения музыкальных образов «Итальянского каприччио» явилась увиденная где-то мною и запомнившаяся картинка распятых восставших рабов на перекладинах крестов, установленных вдоль Аппиевой дороги, ведущей в Рим…
   Хотя, конечно, Пётр Ильич придавал этому своему музыкальному «капризу», наверное, иное понимание. И словесно объяснять его «смысл» можно, конечно, по- разному.

   Если останется время – всё же хотелось бы «проинтерпретировать»  в таком ключе эту великую  и, в целом, трагическую (в моём понимании) музыку - (хотя бы для детей и юношества). Это прекрасное музыкальное произведение вполне возможно трансформировать в развёрнутый многоплановый сюжет для словесного изложения…
   Мне кажется было бы полезно, последовательно проигрывая отдельные места «Итальянского каприччио», иллюстрировать их музыкальные особенности краткой «историко-искусствоведческой» информацией - пояснительным текстом.
   Сопоставление соответствующих музыкальных фрагментов с описанием истории восстания Спартака, пленения и  гибели восставших – возможно, стало бы наглядной интерпретацией великой музыки для учащихся младших и средних классов - с целью приобщения их к классической музыке…
                -ххх-
                О БАЛЕТЕ
   Любите ли Вы балет ? Вопрос некорректный и, наверное, глупый. Но, всё же, если говорить о мечтательных лирически настроенных людях, впервые попавших на балетный спектакль, то, думаю, начинать им (особенно представительницам прекрасного пола) лучше, конечно, с «Лебединого озера» П. И. Чайковского (в традиционной редакции М. Петипа)…
   Для прагматичного и «спешащего в будущее компьютерного подростка» ближе и легче для восприятия, полагаю, будет балет «Спартак» на музыку А. Хачатуряна (в постановке Ю. Григоровича). Рецептов здесь быть не может  - каждый постигает – и в своё время – то, к чему лежит душа. Но, конечно, вкус воспитывается с детства – и начинать надо с классики. 

   А поскольку сейчас многие балетные, оперные и театральные постановки имеются в записях – всегда можно дома устроить «свой  театр» - особенно на большом экране… Приучать же молодёжь к совремённому балетному  искусству (если проявится явный интерес) можно будет уже потом -  в т. ч.  с помощью хотя бы домашней визуализации совремённых модерновых интерпретаций классики (Мориса Бежара, Ролана Пети и др.).
   Совремённая видеотехника позволяет даже в небольшом посёлке вдали от театральных столиц (где только есть интернет и телевидение) воспитать достаточно эстетически развитую молодёжь… Дело только в желании.
   Городские люди и жители периферийных поселений нашей необъятной страны, не имеющие возможности посещать театры и концертные залы, – попробуйте сделать именно так!!!
   Хотя бы для своих детей, внуков и правнуков…