Лицо Человека 2 часть

Ну, вот все и закончилось. С щелчком закрылась крышка контейнера.  Но, все-таки, я слишком расслабилась.  Тело схватило меня за запястье.  На несколько секунд воцарилась тишина, прерываемая тяжелым дыханием новичка.
   Прошло три месяца.  С тем самым новичком установились странные отношения: приветственно мычал, когда я приходила, прощально - когда уходила. Вообще, его мычание включало до десяти оттенков, начиная с грустных заканчивая радостными. Да, он радовался!  Радовался моим рассказом о своей жизни, я читала вслух книги.  Но, по прежнему, я ничего не знала о его жизни.  У меня не хватало духу понять маску, увидеть лицо. Сделать это - означает потерять подработку, но она стала мне практически единственным источником дохода.
   
Приходило время последней операции.
 
 - Завтра последний день, - сказала я Новичку (он не возражал против такого прозвища), положив руку ему на живот.
 
 - Угум...
 
 - Тебя ждет смерть.
 
 - Угум.
 
-  Не самая худшая.

 -  Угум.
   
    Я вздохнула.  Не ожидала, что здесь найду кого-то сочувствующего, понимающего меня... Даже несмотря на то, что я делала больно, отрезая кусочки кожи.

 - Фролова! - позвали меня.
 
 -  Да? - я вышла за дверь и плотно прикрыла. Привязанные слышали хорошо, не стоит их лишний раз тревожить.
 
 -  Клиенты пришли.
 
 «Клиенты пришли» - это одна из самых омерзительный фраз, которые я могла слышать здесь.  Это означало, что перед последней операции приходили богатые сынки, который издевались над приговоренными. Это очень щедро обычно оплачивалось. Мне всегда было противно смотреть на это, но присутствовать было обязательно, потому что они мучали тела до смерти, а после того как клиент уйдут, надо было успеть вынуть остывающие ограны.

 - Кто?

 - Последний.

   Глубокий вдох. Выдох. Я чувствовала, что так и будет. Не удивляюсь, нет, это жизнь.

   Подростки валились веселый гурьбой, опоздав на полчаса.  Накаченный красавчик, модные шалаве, две подлизы и мальчик для битья. Типично. Привычно.

  Рядом с новичком стоял столик с блестящими приборами.  Сказать Новичку о том, что его ждет я не смогла: не хватило духу. Но, кажется, он сам это начал понимать. А теперь я сидела на своем скрипящем стуле, не в силах отвести взгляд.

  - Нам нужно видеть его лицо, - прогудел качок.  Один из подлиз, не дожидаясь моего ответа,  шустро схватил скальпель и срезали веревки, по пути резанув привязанного по уху.  Повязку упала на пол вместе с тремя каплями крови.
   Прямой нос, странные серо-оранжевые глаза и бородка в форме гриба наоборот. Я словно примерзла к стулу. Поднялся резкий, щиплющий нос, металлический запах крови, на кафельный пол дробно закапала алая жидкость. Его взгляд был направлен прямо мне в душу. Стрелки, скрипя, пилили время на маленькие кусочки, а мы просто смотрели друг на друга. Без мыслей. Без эмоций. Только потом кусочки памяти сложились воедино: разрыв, исчезновение...
 
  Клиенты решили не добивать – ушли, смеясь, говоря уже о других вещах, спрашивали,  кто где будет отмечать праздник, словно не они только что на моих глазах резали человека.

 - Ну, вот мы увиделись снова, - по губам, на которых пузырилась розовая пена прочитала я, но не двинулась, заливая слезами свое лицо. Он улыбнулся.  Эта улыбка так и осталась на его лице, лице человека.
 

Судорожный вдох. Сквозь мутную пленку – потолок, покрытый сетью трещин,  давно изученных еще в далеком детстве.