Белый медведь

 Александр   ЯХЛАКОВ.

 БЕЛЫЙ   МЕДВЕДЬ
                ( рассказ )

      В наш город приехал зоопарк. В свободный от вахты день я показал сестренке два билета и поторопил ее собираться. Она радостно захлопала в ладоши и через несколько минут была готова. В автобусе, то и дело дергая меня за рукав, засыпала меня вопросами:
    - А львы есть? А медведи? А белые?
   Я терпеливо отвечал, что приедем и увидим. В зоопарке Наташа громко смеялась над гримасами беспокойных обезьян,  потом зачарованно уставилась на павлина и, поманив меня пальцем, чтобы  я нагнулся, прошептала:
    - Боря, купи мне эту курочку. Я за ней знаешь как буду  ухаживать. Купи, Боря.
   Пришлось объяснять, что здесь не зоомагазин и ничего не продается. Она, кажется, обиделась на меня, но через несколько минут забыла о своей просьбе,  а увидев громадный, черно-желтый шевелящийся клубок питона, вытаращила глаза, крепко вцепилась  в мою руку и чуть слышно прошептала:
    - Пойдем, п-п-пойдем,  к мишкам пойдем.
    У клетки с бурым медведем,  как всегда, было много народа. Дети, да и взрослые бросали ему конфеты, печенье, несмотря на крупно написанное  запрещение. Мишка добросовестно отгребал угощение в угол клетки, благодарно кивал лохматой башкой. Кто-то бросил недоеденное мороженое  в фанельном стаканчике, и зверь,  к великому удовольствию собравшихся, понюхал, лизнул, взял стаканчик  в передние лапы, поднялся и аппетитно начал вылизывать содержимое, прервавшись на секунды, оглянулся и, словно подмигнув  людям, бросил его  в пасть и смачно зачавкал.
    - Во, дает, гастролер, а? – захохотал толстенный дядька с пухлым портфелем. – Силен Михайло Потапыч, уморил  чертушко.
   Рядом стояла  клетка с белым медведем, который, как заведенный, уныло качался из стороны   в сторону, петреступая передними лапами, до полу опустив маленькую остроносую голову. Бугорки ушей настроженно торчали по краям, черные глаза жестко, зло посматривали на людей, но за решеткой сам он казался беспомощным и безобидным, как бы придавленным своим положением.
     Мне вспомнился  случай в Арктике. Мы сопровождали караван речных судов на Енисей. Благополучно прошли Канин, Колгуев, Югорским Шаром вышли в Карское море, а дальше стоп – мешал лед, не спешивший уходить на север. Ледоколы, грохоча тысячесильными дизелями, ушли вперед, а наш спасатель, окруженнный стаей белогрудых теплоходов, стоял  в разводье. Как обычно, во время вынужденных стоянок, механик нашел нам уйму «срочной» работы ( на судне всю  работу не переделаешь,- любил  говаривать этот «дед»). Где-то перед обедом,  в один день, раздался крик:
    - Эй, машина! На палубу! Мишки  в гости пришли!
    Мы высыпали наверх. Выглянув из-за плеча «второго» механика,  я увидел трех медведей – один большой, вероятно медведица и двое поменьше, «малышей». С борта им бросали хлеб, рыбу и они сначала робко, а потом все смелее и увереннее – приближались. Белые, увеличенные в воде  верткие их тела носились уже   у самого борта. Один, наверное, самый молодой, - а те всегда полюбопытнее, - подплыл, почти не шевеля лапами, остановился на месте и как бы обнюхивал «черную дымящуюся льдину», словно специально позируя счастливчикам, имеющимм фотоаппараты. Неожиданно, резко, сухо, тишину распорол выстрел! Люди оцепенели, словно ничего не понимая. Голова медведя, как поплавок, скрылась под водой, но через секунду появилась вся в красных точечках. Он схватился за морду и завертелся, большим белым несуразным волчком. Воду  вокруг побурела. Двое других быстро отплыли подальше,  услышал рев и увидев нелепые движения,  со страхом поглядывали на судно, подплыли к окровавленному, стиснули с боков. Раненый медведь положил передние лапы на их спины, все время окунал голову в воду и жалобно выл. Оцепенение прошло. На палубе творилось что-то несусветное – все кричали, кому-то грозили и наконец, повернулись в сторону «виновника торжества». Около камбузника стоял побелевший боцман, а тот, прислонившись к шлюпбалке, держал «тулку», глупо моргал и твердил одно и то же:
    - Попал, попал,  только дробью…
    Боцман выхватил ружье и замахнулся было на парня, но потом смачно, как пощечину  дал, бросил:
    - Сволота! – и выкинул ружье за борт.
   Из задумчивости меня вывела сестренка, подергав за рукав. Я посмотрел на нее, на медведя, и мы  пошли  к выходу. Того случая  я ей не рассказал.

   1972 г., Мурманск