На пути к солнцу

                1
Учебный день в Берлинском университете подходил к концу. Студенты факультета психологии заходили в аудиторию на последнюю пару и рассаживались по своим местам. Вскоре в аудиторию вошла фрау Эльза, декан этого факультета, и студенты  умолкли, с интересом глядя на молодую женщину. Фрау Эльза была самым необычным профессором Берлинского университета, студенты обожали ее лекции и всегда слушали ее в мертвой тишине. Причина была в том, что фрау Эльза могла любую проблему осветить с неожиданной стороны, ее лекции почти всегда изобиловали реальными историями реальных людей, ее лекции никогда не были одинаковыми, серыми и скучными. Она могла разрешить любой психологический спор или диспут с такой поразительной ясностью, что сомнений в ее правоте не оставалось даже у самых глупых и недалеких студентов.
Предстоящая лекция ожидалась еще более интересной, чем предыдущие, поскольку студенты накануне задали фрау Эльзе такой каверзный вопрос, что она не смогла ответить сразу и честно призналась, что ей нужно подготовиться. Такое случилось впервые, ибо фрау Эльза всегда находила почти молниеносный ответ на самые трудные вопросы, поэтому студенты испытывали огромное предвкушение, осознавая, что фрау Эльза, имея несколько дней в своем распоряжении, наверняка приговила им нечто чертовски интересное. Именно поэтому, едва фрау Эльза вошла в аудититорию, все мгновенно умолкли и обратились в слух, стараясь не пропустить ни единого слова.
Декан факультета психологии Берлинского университета заняла свое обычное место на трибуне и, внимательно оглядев присутствующих, заговорила своим удивительно красивым голосом:
 - Дорогие ребята! На нашем прошлом занятии вы поставили передо мной задачку, на которую я сразу ответить не смогла. Не смогла ответить я прежде всего потому, что тема, которую вы затронули, является такой обширной и многогранной, что мне понадобилось некоторое время, во-первых, чтобы подумать самой, и во-вторых, чтобы приготовить необходимый материал к сегодняшнему дню. Поэтому сегодняшнюю лекцию я предлагаю превратить в своего рода семинар, на котором мы совместными усилиями рассмотрим все аспекты этой проблемы и попробуем вместе найти ясные и четкие ответы на все наши вопросы. Для начала давайте вспомним, о чем у нас возник спор на прошлом занятии.
Фрау Эльза раскрыла свою увесистую тетрадь и, пролистав несколько страниц, снова заговорила:
 - Вкратце проблема сводилась к следующему — в свете того, что в последнее время сексуальные контакты между людьми, и в особенности молодыми людьми, перестали быть чем-то постыдным, низким или греховным; в свете того, что секс, причем даже публичный секс, становится нормой, то у вас возник вопрос — зачем, собственно, в подобных условиях нужна любовь? На прошлом занятии мы вынуждены были согласиться с тем фактом, что до сих пор основой очень многих семей является секс. Исчезает секс — разваливается семья. И возник вопрос — зачем семейной паре нужна любовь, в таких условиях, когда сексуальные отношения партнеров становятся свободными от каких бы то ни было обязательств? В этом пункте между вами разгорелся спор, который, собственно, и вынудил вас поставить мне этот сложный вопрос, на  который я поначалу ответить не смогла. Одни из вас утверждали, что любовь не имеет ничего общего с обязательствами, что она проявляется только там, где свобода;  другие из вас утверждали, что если нет у партнеров отношений или обязательств по отношению друг к другу, то нет необходимости и в любви как таковой.
Фрау Эльза перевела дух и, улыбаясь своей чарующей улыбкой, взглянула на притихших студентов.
 - Теперь,  - фрау Эльза перевернула одну страницу своей тетради, -  для того, чтобы мы могли двигаться в своих рассуждениях дальше; для того, чтобы мы не свалились в обычную демагогию или пустословие, давайте подведем общий знаменатель под таким понятием как любовь. Всем известен тезис о том, что сколько есть на свете людей, столько же есть и определений любви. Но наша задача сейчас не определение любви найти, а прийти к ясному пониманию относительно того, что это такое. Если попытаться рассуждать здраво, то приходит ясное понимание того, что какими бы разными мы ни были, мы все испытываем нежность и симпатию к тем, кого любим; мы испытываем радость, когда наш любимый человек возвращается домой, мы испытываем удовольствие, когда разговариваем с ним, когда видим его глаза или его улыбку. Поэтому я думаю, что мы все согласимся с тем, что любовь это совокупность тех приятных чувств, которые мы испытывем к противоположному полу. Но вот теперь возникают резонные вопросы — почему эти чувства притупляются? Куда они вдруг исчезают? Чего не хватает семейной паре, чтобы эта страсть, которая так пылала в начале их знакомства, не потухла окончательно? Ответы на эти вопросы многие люди тоже знают — они говорят, что виной всему серость и обыденность, упреки и претензии, рутина и скука и прочее. Я твердо убеждена в том, что все эти ответы ошибочные. Ошибочными они являются потому, что скука, серость и обыденность это уже следствие, это уже результат того, что все эти приятные чувства притупились и ушли. Ни обыденность, ни скука не появятся тогда, когда в сердце пылает страсть и любовь к любимому человеку. Но вот почему эта страсть и любовь затухают? Подумайте немного, а я тем временем кое-что нарисую на доске.
Декан сошла с трибуны и уже направилась к доске, как один из студентов не удержался и окликнул ее:
 - Фрау Эльза, а вы нашли ответ?
Молодая женщина обернулась и, улыбнувшись, ответила:
 - Мне пришлось изрядно попотеть, но ответ я нашла.
Она снова направилась к доске и начала рисовать. Одни студенты молчали, другие начали перешептываться, выдвигая свои версии, третьи с интересом наблюдали за тем, что рисует на доске фрау Эльза. Спустя несколько минут декан факультета психологии закончила рисунок и отошла в сторону. Она довольно неплохо нарисовала красивую розу и наверху доски добавила рисунок слепящего солнца. Немного посмотрев на свое творение, она вернулась на трибуну и снова обратилась к студентам:
 - Всем нам известно, что цветок тянется к солнышку. Если солнце исчезнет, то есть, не просто спрячется за облаками, а совсем исчезнет, то цветочек почти мгновенно погибнет. Как вы думаете почему?
 - Потому что не будет тепла и света, - предположил кто-то из студентов.
 - Конечно, - согласилась фрау Эльза, - если будет мороз, то цветок погибнет. Но если предположить, что будет относительно тепло, чего без солнца не будет хватать нашему цветочку?
 - Света, - снова раздался голос одного из студентов.
Фрау Эльза на минуту задумалась, а потом заговорила снова.
 - Хорошо, я поставлю вопрос иначе. Предположим, что солнце не исчезло, а наоборот спустилось к самому цветку. Почему в этом случае цветок погибнет?
 - Потому что он сгорит от температуры, - раздались голоса сразу нескольких студентов.
 - Ну... а если солнце будет не настолько горячим, чтобы убить цветок, почему в этом случае цветок все равно начнет вянуть? - не унималась фрау Эльза.
После минутного молчания одна студентка неуверенно произнесла:
 - Потому что цветку некуда будет тянуться.
Фрау Эльза вскинула голову и посмотрела на студентку.
 - Ну-ну, продолжай, Клара, - подбодрила она её, - чего не будет хватать цветочку для полного счастья?
Девушка взглянула на своего декана и внезапно радостно выпалила:
 - Движения.
 - Умница, - улыбнулась фрау Эльза, - именно движение необходимо цветку, чтобы он распускался, цвёл и одаривал нас своим благоуханием. Теперь, ребята, я вам предлагаю провести небольшую параллель, - фрау Эльза обвела присутствующих своим загадочным взглядом и снова заговорила, - представьте себе, что те приятные чувства, о которых мы упоминали в начале лекции — симпатия, нежность, радость, - это распустившийся цветок, который тянется к солнышку. Теперь нам становится ясно, что эти чувства или эти цветы, начинают вянуть и затухать, потому что прекращается... движение.
Студенты молчали, пытаясь примерить эту аналогию к современной жизни, и декан, прекрасно понимая, о чем думают студенты, снова нарушила молчание.
 - Чтобы это стало для вас намного понятней, я нашла вам пример из жизни.
Фрау Эльза вытащила на свет несколько пожелтевших от времени тетрадных листов и подняла руку, показывая их студентам.
 - Этим тетрадным листкам, - сказала она, - почти тридцать лет. Они сохранились просто чудом. Это был личный дневник одной девочки подростка и, к сожалению, до наших дней дожили только эти несколько тетрадных листов, - фрау Эльза опустила руку и сказала, - сейчас мы поступим следующим образом — я вам прочитаю то, что на этих листках написано, затем вас ожидает большой сюрприз, и в конечном итоге, мы достигнем полной и окончательной ясности в теме нашей сегодняшней лекции. Итак, вы готовы? - фрау Эльза в очередной раз обвела присутствующих взглядом.
Заинтригованные студенты дружно кивнули головами.
 - Я напоминаю вам, что эти строки были написаны тридцать лет назад девочкой подростком в ее личном дневнике. Давайте окунёмся в прошлое и послушаем небольшую часть этой поучительной истории.
 - Небольшую часть? - переспросил один студент, - значит, мы узнаем и развязку этой истории?
 - Разумеется, - улыбнулась фрау Эльза, - я же сказала, что приготовила вам большой сюрприз.
 - Ну всё, тогда мы слушаем с неподдельным интересом.
 - Итак..., - произнесла фрау Эльза и, разгладив перед собой пожелтевшие тетрадные листы, начала читать.
                2
«....Пробило девять вечера. Я стояла на тротуаре одетая в узкую юбочку и коротенькую блузку и обутая в туфли на высоком каблуке, что во-первых, было модно, а во-вторых, делало меня хоть немного старше внешне. Девчонкой тринадцати лет я вышла на панель и стояла, озираясь по сторонам, боясь встретить кого-нибудь из знакомых взрослых. Неподалеку от станции метро ж.д.вокзала г. Берлина тусовалась наша небольшая компания ушедшая от тупого безразличия окружающих нас людей и замкнувшаяся в себе, создавая свой новый словно параллельный мир. Все мои друзья из этой компании курили гашиш и подсели на героин. Мы любили друг друга как бы странно это ни звучало. Среди нас никогда не было ругани и злобы, которая словно изливалась на нас со стороны внешнего мира. Неделю назад я впервые поняла, что не могу жить без наркотиков и до моего сознания наконец дошло, что я не могу больше сидеть на шее у своих друзей, несмотря на то, что они не говорили мне ни слова. Свой первый сексуальный контакт я пережила три дня назад и это было отвратительно, унизительно и ужасно. Но это дало мне возможность получить укол и хоть на какое-то время забыться. Я стояла с твердым намерением заработать хоть немного денег и удача наконец улыбнулась мне. Прямо возле меня остановилась роскошная Шевроле и из нее вышел красивый элегантный мужчина. Я машинально сделала шаг навстречу ему и вдруг резко остановилась, узнав в нем своего учителя немецкого языка и литературы. Я попятилась, намереваясь сбежать, но было поздно - он узнал меня.
 - Кристиана, - он подошел вплотную ко мне и спокойно посмотрел мне в глаза.
Я стала мысленно сочинять  небылицы по поводу того, что отец избил мать, что собственно случалось часто и могло сойти за правду или что я засиделась у подруги за уроками, благо Кесси была неподалеку и можно было в случае чего ее окликнуть. Но стоящий передо мной мужчина прервал поток моих путаных мыслей.
 - Кристиана, - снова повторил он и как ни в чем не бывало спросил, - сколько тебе платят твои клиенты?
Я вспыхнула до корней волос, краска жгучего стыда залила мне лицо, но в следующую секунду вспышка ярости и гнева вызвала желание сказать ему что-нибудь резкое, что-нибудь такое, чтобы навеки эти тупые и безразличные ко всему взрослые оставили меня в покое. Однако встретившись с ним взглядом, я осеклась. Его взгляд ясно говорил, что он знает обо мне почти все. Я опустила глаза и снова покраснела, стыдясь назвать ту мизерную сумму, которую давали за меня местные бюргеры. Ситуация усугублялась еще тем, что в своей девичьей красоте я могла заткнуть за пояс любую голливудскую звезду. Я снова открыла рот, чтобы сказать что-нибудь в свое оправдание и снова захлопнула его. Он стоял передо мной и молча ждал, не выказывая ни малейшего нетерпения или недовольства. Наконец, моя внутренняя борьба подошла к концу. Глядя в сторону на проезжающие мимо нас по ночному Берлину роскошные автомобили, я тихо ответила:
 - Двадцать марок.
Он, не говоря ни слова, вытащил из заднего кармана джинсов бумажник и протянул мне банкноту в двадцать марок. Вся моя юная бунтарская душа готова была взорваться как это бывало не раз, когда я вступалась за мать против озверевшего от пьянки отца, но в этот раз не смогла. Мне нужны были деньги. Мне нужен был укол. Мне необходима была эта четверть грамма героина. Ежедневно. Вот уже полгода. Я молча взяла протянутую банкноту и пошла в его машину. Он посмотрел мне вслед и, обойдя машину спереди, сел за руль. Машина плавно тронула с места и влилась в транспортный поток. Пристегивая ремень безопасности, я вдруг с ужасом осознала, что он не приглашал меня с собой, что вполне возможно он дал мне денег, чтобы этим вечером я убралась с панели и не унижала себя. Я испуганно взглянула на него, но он молча вел машину, глядя на освещенный проспект. В этот момент я вдруг перестала воспринимать его как своего учителя, несмотря на то, что он был втрое старше меня.
 - Вальдемар, - я едва слышно позвала его, впервые в жизни обращаясь к нему по имени.
 - Что? - он слегка повернул ко мне голову и, когда наши взгляды встретились, я поняла, что скрывать что-либо от него бессмысленно.
Мой лоб покрылся испариной, меня стало поташнивать в удобном и комфортном автомобиле.
 - Меня начинает ломать, - глухо ответила я.
 - Я знаю, - спокойно сказал он и положил мне на колени свою сильную крепкую руку.
Я слегка придвинулась к нему и, положив свою начинающую гудеть голову ему на плечо, закрыла глаза.

Въехав в небольшой тихий пригород, Вальдемар подрулил к своему дому и заглушил машину. Я поежилась от бившего меня озноба и вышла из машины вслед за ним. Мы вошли в уютную гостиную и я тут же плюхнулась на диван не в силах стоять на дрожащих ногах. По моему лицу и телу струился холодный пот, издавая неприятный запах отравленного наркотиками организма. Вальдемар внимательно посмотрел на меня и вышел из комнаты. Спустя минут пять он вернулся и поставил передо мной на журнальный столик откупоренную бутылку красного вина, два стакана, пачку сигарет и две упаковки таблеток Valium.
 - Это всё, что я могу тебе предложить, - он сел рядом со мной и налил вина, заполнив мой стакан почти полностью и плеснув немного в свой.
Негнущимися пальцами я открыла упаковку с таблетками и, проглотив сразу четыре, запила их вином, залпом осушив стакан. Вальдемар тоже пригубил вина и, положив свою руку мне на плечи, прижал к себе. Стало немного легче, но в глубине души я все еще надеялась, что у Вальдемара в доме есть хотя бы одна доза героина. Я вытащила из пачки сигарету и нервно закурила, осознавая, что нахожусь в тупейшей ситуации. Я сама села к нему в машину и сама вошла в его дом, полагая, что эти двадцать марок мне необходимо отработать. Но Вальдемар вел себя так словно я ему ничего не должна, словно он дал мне эти деньги просто так, как приятель своей хорошей знакомой. Он отстранился и, поднявшись, принес пепельницу. Ледяной пот снова начал заливать мне глаза. Возникло сильное желание подняться и уйти, поехать на станцию метро "Зоопарк", где постоянно находились парни, продающие героин. Многие из них, сами являясь наркоманами, попросту перепродавали наркотик, пытаясь таким образом обеспечить себя самих необходимой ежедневной дозой. Но с другой стороны уходить не хотелось. В доме Вальдемара было тепло и уютно, к тому же гостиная, в которой я находилась сейчас, была совсем не похожа на загаженную мусором квартиру, в которой проживали Ганс и Ульрих подсевшие на героин одними из первых. Однако, их квартира была единственным местом, помимо общественных туалетов, где я могла, никого не опасаясь, поставить себе укол или провести ночь, сказав матери, что буду ночевать у Кесси. Один раз мы решили навести там идеальный порядок и трудились несколько часов, но уже на следующий день квартира снова стала похожа на свалку из разбросанных где попало вещей, изорванных журналов и книг, пустых пивных бутылок и консервных банок с плавающими в соусе окурками, пустых пачек из-под сигарет и прочего хлама.
Вальдемар, поставив пепельницу на столик, немного постоял и, глядя на мои трясущиеся колени, сказал:
 - Ванная вон за той дверью, - он кивнул головой в сторону коридора и направился к выходу из комнаты.
Остановившись у двери, он обернулся и спросил:
 - Есть хочешь, Кристиана?
Я отрицательно замотала головой и налила себе вина.
 - Я лучше приму ванну, - ответила я, во второй раз залпом осушив стакан.
Вальдемар вышел, вероятно отправившись на кухню. Я выкурила еще одну сигарету и, превозмогая желание уехать, купить героина и уколоться, поднялась и отправилась в ванную. Набрав горячей воды, я разделась догола, разбросав по полу свою одежду, и блаженно погрузилась в воду. Valium вместе с вином начал давать эффект. Начавшаяся было головная боль исчезла, руки и ноги перестали дрожать, мое состояние стало полусонным и приятным, я стала испытывать томление и даже внезапно зародившееся сексуальное желание к Вальдемару. Как и подавляющее большинство наркоманов, я точно также в эту минуту была уверена, что пережила настоящую ломку и что больше я не испытываю к героину физическую зависимость. Это временное облегчение, как вероятно и у других, стало сопровождаться мыслями, что я могу колоть себе героин тогда, когда захочу, что я сделана из какого-то особого теста и что я смогу окончательно и бесповоротно отказаться от героина тогда, когда пожелаю. Эти мысли приятно убаюкивали сознание и я решила, что все складывается не так уж плохо, во всяком случае не так отвратительно, как это казалось мне пару часов назад. Я даже начала испытывать эмоциональный подъем, все проблемы стали казаться пустыми и мелкими и я, тщательно вымыв свое тело, вылезла из ванны и, вытершись досуха, сбрызнула себя найденным в шкафчике дезодорантом. Выпустив из ванны воду и критически оглядев себя в зеркале, я еще раз убедилось в том, что все не так уж плохо. За последний год я осунулась и похудела, но все же выглядела намного свежее, чем похожие на два скелета Ганс и Ульрих. Я посмотрела на свои разбросанные по полу вещи, еще влажные от пота, которым я покрывалась полчаса назад и поняла, что одевать их на свежевымытое тело было бы абсурдом. Возникла мысль выйти из ванной голой, но Вальдемар был все-таки моим учителем, человеком втрое старше меня и я, устыдившись этой мысли, потянулась за трусиками. Трусики были влажными и дурно пахли. У меня не было желания даже держать их в руках. Я бросила их на пол, с яростью сказав себе, что я проститутка и нечего строить из себя невинную деву. Я вышла из ванной в чем мать родила и направилась в гостиную, ибо почувствовала острое желание курить. Полагая, что Вальдемар находится на кухне, я резко остановилась, увидев его сидящим на диване с книгой в руках. Слегка покраснев под его взглядом, я все же двинулась вперед и, взяв из пачки сигатрету, закурила. Остановившись прямо перед ним, я тихо сказала:
 - Вальдемар, скажи честно...сегодня вечером я твоя ученица или проститутка, которую ты снял на ночь?
Он окинул взглядом мою не по годам развитую сексуальную фигуру и спокойно ответил:
 - Для меня ты, как и прежде, глупая девочка тринадцати лет, которая как и большинство людей сама не знает чего хочет, девочка, которая возомнила себя взрослой и уверенной в себе, несмотря на то, что находится на краю гибели.
Я стояла, закусив губу, и смотрела на него. Сигарета тлела в моей руке. Затушив ее в пепельнице, я, повинуясь внезапному порыву, наклонилась вперед и, приблизив свое лицо к его лицу, резко заговорила:
 - Не строй из себя наставника, Вальдемар...да, я глупая девочка и мне всего тринадцать лет, но я уже знаю, что такое жизнь, - ярость в моей груди разгоралась все сильнее, - я видела вас мужчин в действии...вы готовы заплатить сто марок только за то, чтоб вам подрочили...я видела мужчин, которые коллекционируют грязные девичьи трусы, чтобы их нюхать...я видела ваши перекошенные от похоти рожи, - мой голос становился все резче и перешел на крик, - а потом...а потом по выходным все эти сраные кобели выезжают за город со своими женами и со своими чадами, строя из себя приличных отцов семейства, - я налила себе в стакан вина и добавила, - лучше сдохнуть в загаженном общественном туалете...как Артур, - у меня на глаза навернулись слезы от воспоминания о покончившем с собой семнадцатилетнем Артуре Хольцмане и я дрогнувшим голосом закончила, - чем стать похожими на вас.
Вальдемар молчал.
 - Ты ведь хочешь меня, не так ли? - я с вызовом смотрела ему в глаза, прекрасно понимая, что если мужчина не импотент, то он в любом случае будет испытывать сексуальное желание к красивой юной девушке, да еще стоящей перед ним нагишом.
 - Хочу, - ответил Вальдемар, слегка улыбнувшись уголками губ.
 - Вот видишь...такой же самец как и все остальные, - я села рядом с ним на диван со стаканом вина в руке.
Меня душили слезы. Сделав несколько глотков вина, я поставила стакан на столик и расплакалась. С самого детства я видела только перекошенное от злобы лицо отца или заплывшие от самодовольства лица школьных учителей. Однако, я не могла не признать, что лицо Вальдемара было не таким. Оно было всегда удивительно спокойным и излучало силу и нежность. Я любила его уроки, потому что мне нравилась его манера говорить. Никаких лишних слов и бессмысленных фраз, на любой вопрос он всегда давал простой и ясный ответ, я могла его слушать часами. Взглянув на книгу, которую он по-прежнему держал в руке, я перевела взгляд на руку, держащую эту книгу, сильную крепкую мужскую руку, от которой веяло миром и покоем. Я прижалась к нему и, поглаживая ладонью его руку, едва слышно произнесла:
 - Прости меня.
Он молча обнял меня и я, положив ему голову на плечо, посмотрела ему в глаза.
 - Скажи мне, Вальдемар, - спросила я, - секс это хорошо?
 - Да, - улыбнулся он, - секс это хорошо, - затем перестал улыбаться и уже серьезно добавил, - если он в радость.
Я вздохнула, невольно вспомнив свой первый сексуальный опыт с обрюзгшим бюргером, вспомнила боль и унижение, разочарование и отравление от того, что думалось мне тогда будет очень приятным, а причина этого ужасного секса оказалась такой простой - в нем не было радости. Сейчас, после ответа Вальдемара, я вдруг стала ясно осознавать прошедшие события. Я любила Артура и именно с ним секс был бы в радость, но он сильно болел, отравленный героином, и я оттягивала момент признания, наивно надеясь на то, что он прекратит употребление наркотиков и окончательно выздоровеет. В то время я только покуривала гашиш, но еще не притрагивалась к героину. Тупая глупая идиотка! Артур прекрасно видел, что я люблю его и ушел из жизни, отдавая себе отчет, что выползти уже не сможет.
Я допила вино и забралась Вальдемару на колени. Из моих глаз ручьем текли слезы. Я обняла его за шею и прошептала ему в ухо:
 - Поцелуй меня.
Он отложил книгу в сторону и я наконец почувствовала то, о чем так долго мечтала. Меня обняли крепкие мужские руки и я, не отдавая себе отчета в том, что делаю, стала неистово покрывать поцелуями его лицо.
               
За окном забрезжил рассвет. Вальдемар спал или делал вид, что спал, во всяком случае глаза его были закрыты, а дыхание было ровным и безмятежным. Я лежала у него на груди и молча разглядывала его, время от времени прикасаясь губами к его щеке. После страстных поцелуев на диване он унес меня в свою спальню и ничего более фантастического я еще не переживала в своей жизни. Вальдемар был нежен, бесконечно нежен, нежен настолько, что казалось невероятным, что на такую нежность способен сильный и уверенный в себе мужчина. Я таяла в его руках и сама демонстрировала такой бешеный темперамент, наличие которого никогда в себе не подозревала. Это был не просто секс в радость, это была страсть до исступления, до умопомрачения, до крика в моменты оргазма. Я снова и снова смотрела на него, гладила ладонью его волосы, ложила голову ему на грудь и снова смотрела на него. Спать не хотелось. Наркотики подкосили мое здоровье и я уже забыла о том, что такое здоровый сон. Возникло желание пойти в гостиную и покурить, но Вальдемар не курил и я отказалась от своего намерения. К тому же рядом с ним было так хорошо, что не хотелось шевелиться. Мысль о героине и вовсе казалась мне какой-то нелепостью, каким-то кошмарным сном, который однажды мне приснился и от которого я в эту ночь очнулась, испытывая счастье от осознания того, что это был всего лишь дурной сон. В этот момент я была твердо убеждена, что к героину не прикоснусь больше никогда в жизни. Я даже стала подумывать о том, чтобы в ближайшую неделю бросить курить и меня пронзила ясная мысль, что легче всего люди избавляются от дурных привычек ради тех, кого любят. Мне вспомнился Артур и я подумала о том, что может быть он и не любил меня, если даже не сделал попытки навсегда покончить с наркотиками. Но где-то в глубине души шевельнулось осознание того, что он знал о наркотиках нечто такое, что до сих пор неизвестно мне. На мгновение у меня похолодело в груди от мысли, что я уже не смогу избавиться от физической зависимости к героину и мне пришлось приложить немалое усилие, чтобы отбросить эту навязчивую мысль и внезапно возникший страх. Нет. Я безусловно смогу, ведь в данную минуту у меня нет даже ни малейшего желания взять в руки шприц. Я вспомнила о своей сумочке, в которой неизменно находилось все необходимое для укола, вспомнила о разбросанных в ванной вещах, которые наверняка издавали неприятный запах и решила, что лучше уйти прямо сейчас. Начиналась суббота и утром Вальдемар наверняка предложит меня отвезти, но мысль о том, что я буду вынуждена сидеть в машине рядом с ним в этой ужасной одежде была невыносима. Даже если он не отвезет, все равно я не уйду, не чмокнув его в щеку, а подойти к нему в пропитанной потом юбке и блузке я не смогу.
Прикоснувшись напоследок губами к его щеке, я тихо выскользнула из-под одеяла и направилась в ванную. Испытывая отвращение, я натянула на себя свои вещи и пошла в гостиную, где у дивана лежала брошенная мной сумочка. Я включила свет и, подойдя к столику, решила забрать с собой все таблетки и сигареты. Воспоминание о вчерашней ломке было крайне неприятным и мне было страшно пережить что-либо подобное еще раз. Я вытащила из сумочки ручку, желая черкнуть Вальдемару пару строк и извиниться за то, что ушла не попрощавшись да еще прихватила с собой Valium и сигареты, но тут же себя одернула. Сколько можно считать себя умнее всех на свете! Вальдемар прекрасно все поймет без моих записок, вполне возможно он знает меня лучше, чем я сама. Присев на диван я немного посидела и в конце концов решила не испытывать судьбу. Налив полстакана вина я положила в рот две таблетки и запила их вином. Затем запихнула в сумочку Valium и сигареты и, поднявшись с дивана, выключила в гостиной свет. Тихо прикрыв за собой дверь, я выскользнула из дома. Было около пяти утра. Я прошла по подъездной дорожке мимо одиноко стоящего Шевроле и, выйдя на дорогу, огляделась. Это был пригород Берлина, до ближайшей станции метро было около километра и я, не задумываясь, пошла пешком к метро, желая немного прогуляться. К тому же было еще рано возвращаться домой, ибо мать была убеждена, что я ночую у Кесси. Я замедлила шаг и пошла не торопясь, снова испытывая приятное томление, вероятно от эффекта, производимого таблетками вперемешку с вином. Стояло чудное тихое утро и я снова почувствовала себя безмерно счастливой, почувствовала себя так, как до вчерашнего дня не чувствовала себя наверное целый год.
               
Я вернулась домой около половины седьмого утра и, открыв дверь своим ключом, тихо проскользнула в свою комнату. Мама не спала, я увидела на кухне ее одиноко сидящий силуэт и мне это показалось странным. Была суббота, мама сильно уставала на работе и в этот первый день уикенда она всегда позволяла себе поспать подольше. К тому же она никогда не сомневалась в том, что я действительно ночую у Кесси и поэтому беспокоиться по поводу моего отсутствия не могла. Я разделась и шмыгнула под одеяло, но одиноко сидящий силуэт мамы на кухне не давал мне покоя. Что-то произошло в мое отсутствие, в моем сердце стала нарастать тревога и я, не выдержав, поднялась с постели. Накинув на себя халат, я отправилась на кухню, решив сказать, что пришла от Кесси так рано, потому что накануне она устала и в это утро захотела подольше поваляться в постели. Но мама даже не повернула голову, когда я вошла. Она сидела за столом с потухшим взглядом и с заплаканными глазами, под которыми залегли темные круги.
 - Что случилось, мама? - я подошла к ней и обняла ее за плечи.
Она, наконец, вышла из оцепенения и подняла голову.
 - Отец..., - едва слышно произнесла она и тихо заплакала.
 - Что отец? - не поняла я.
 - Он меня едва не утопил вчера вечером, - ее голос дрожал и я впервые в жизни видела ее такой испуганной и беспомощной.
 - Утопил? - я не верила своим ушам, - где едва не утопил?
 - В корыте с водой...в том, что в ванной стоит, - она беззвучно зарыдала и сквозь слезы объяснила, - схватил меня за волосы и сунул головой в корыто...он был похож на безумца, Кристиана...я была на волоске от смерти.
Сгорая от ярости, я направилась к выходу из кухни, чтобы сказать отцу все, что я о нем думаю, но мама остановила меня.
 - Его нет дома, - сказала она и поманила меня рукой, - Кристиана, я уже давно думала о разводе, но все никак не решалась, - мама всхлипнула и продолжила, - мой начальник на работе предлагает мне небольшую меблированную квартирку на Курфюртенштрассе... давай уедем...я не смогла вчера вечером лечь с ним в постель...молча оделась и ушла из дома.
 - Куда? - я прижала к себе ее голову и стала гладить ладонью ее волосы.
 - На улицу...гуляла по городу...я вернулась только час назад.
 - А Кирстен?
Кирстен была моей младшей сестрой. Ей было только десять лет и она была счастлива, что у ней появилась своя собственная комната, после того как мы из деревни перехали в Берлин.
 - Кирстен спала, она ни о чем не догадывается.
Я отодвинула стул и села рядом с мамой.
 - Но что случилось? - спросила я, - что его так разъярило?
 - Да как обычно, - ответила мама, пожав плечами, - ты же знаешь...все его проекты, которые он хотел тут в Берлине реализовать, давно рухнули, а он все никак не может смириться и естественно считает, что во всем виновата я.
Мама глубоко вздохнула и, посмотрев на меня, сказала:
 - Мы переедем сегодня же, Кристиана...там, конечно, не так просторно как здесь, но по крайней мере мы будем спокойно жить.
Эта квартира принадлежала отцу и мама прекрасно понимала, что после развода он из нее не уйдет. Я согласно кивнула и, чмокнув ее в щеку, отправилась в свою комнату. Натянув на себя одеяло я хотела уснуть, но сон не шел. Меня начало лихорадить, возникло сильное желание увидеть Кесси, но было еще слишком рано. Курфюртенштрассе находилась неподалеку от "Сцены" и я пришла к выводу, что в этой новой квартирке вероятность снова сесть на героин у меня только увеличится. В каждом крупном городе Германии словом "Сцена" называли место, где можно было без труда отыскать торговца наркотиками и раздобыть героин или кокаин так же просто как ребенок находит продавца мороженого. В Берлине "Сцена" находилась совсем рядом с Курфюртенштрассе. Друзей, которые не являлись наркоманами, у меня не было. Это было вполне естественно. Как только человек попадает в физическую зависимомть от наркотиков, он в буквальном смысле покидает мир обычных людей. Я вдруг словила себя на том, что проблемы моей мамы меня уже не волнуют и причина была только одна - у меня начиналась ломка, у меня появились свои собственные проблемы и мне хотелось побыстрее увидеть Кесси, которая наверняка даст мне дозу героина. То радужное настроение, которое я испытывала, когда возвращалась от Вальдемара улетучилось как дым. Меня начинало не на шутку знобить и я желала, чтобы побыстрее начался день, чтобы улизнуть из дома. Мне показалось странным, что ночь проведенную в постели с Вальдемаром я сейчас тоже воспринимаю как сон, приятный завораживающий волшебный, но тем не менее сон, который мне просто приснился и который не имеет никакого отношения к реальности.  Реальность была совершенно другой. Я чувствовала себя отвратительно и мысли навсегда расстаться с героином больше не возникало. Я утешала себя тем, что теперь знаю, что такое ломка и что при желании я смогу это пережить еще раз и окончательно порвать с героином. Тогда я еще не знала, что эту басню я буду рассказывать себе всякий раз как только ломка будет на подходе. А после укола и вовсе все проблемы связанные с героином кажутся такими мелкими и никчемными, что приходит просто абсолютная уверенность в том, что никакой физической зависимости от наркотиков нет. Но самое главное заключалось в том, что в тот момент я еще не знала и даже не догадывалась о том, что подлинная ломка приносит такие физические страдания, что человек предпочитает умереть, чем выдерживать такую боль в течение длительного времени. Меня ожидал неминуемый конец, который уготован почти все наркоманам - то есть, полное разрушение печени, физическое истощение и смерть и это неизбежно бы произошло со мной спустя пару лет. В это утро, когда я дрожала от озноба укрывшись одеялом, я не знала и еще одного - того, что теперь после укола, после того как схлынет физическая боль и мысли о наркотиках на какой то момент отступят, общение с моими друзьями и подругами начнет становиться все более приторным и отталкивающим, потому что теперь все мои мысли будут заняты тем, кого я полюбила всем сердцем и, в отличие от прежней эйфории, я все чаще и чаще буду испытывать стыд. Мои мысленные увещевания о том, что я такая крутая девочка, которая еще не имеет ничего общего с наркоманами, которые действительно находятся на грани смерти, в свете вновь вспыхнувшей любви станут казаться лживыми и трусливыми и я все чаще буду замечать, что занимаюсь самым элементарным самообманом. Но все это будет потом. А сейчас я лежала на постели, ожидая как минимум девяти утра, чтобы под каким-нибудь предлогом (ибо предлог пойти к Кесси, от которой я только что якобы вернулась, показался бы как минимум глупым) и сбежать из дома. Ворочаясь с боку на бок, я наконец провалилась в тревожный и беспокойный сон и проспала почти все утро...».
                3
Фрау Эльза умолкла и, бережно свернув пожелтевшие тетрадные листы, положила их в свою увесистую тетрадь. Затем она сошла с трибуны и, повернувшись к сидящим в полном молчании студентам, заговорила:
 - Я нашла отрывок этого личного дневника, - начала она свой рассказ, - несколько лет назад, когда была такой же студенткой, как вы сейчас. Я находилась в одной провинциальной деревушке у своей бабушки, в то время, когда местное население вычищало свои чердаки от всякого хлама. На центральную площадь сваливали старые потрепанные книги, журналы, тетради, в общем, был такой своеобразный сбор макулатуры. Дети, подростки да и взрослые с интересом рылись в этой куче в поисках чего-то интересного. Я, как страстный библиофил, не была исключением и в результате нашла эти записи.
Фрау Эльза немного помолчала, вспоминая события минувших дней, и продолжила:
 - Как только я прочитала то, что только что прочитала вам, у меня появилось страстное желание восстановить картину того, что происходило в ту пору в Берлине с подростками-наркоманами. Мне очень хотелось узнать о дальнейшей судьбе Кристианы и других персонажей и я стала посвящать этому все свое свободное время. Я обращалась к историкам, к экспертам-криминалистам, к психологам и ко многим другим и, в конце концов, я многое выяснила.
Декан факультета психологии обвела взглядом студентов и снова заговорила:
 - Всех подростков, в группе которых находилась Кристиана, убил героин. Всех, за исключением Кристианы. Она единственная, кому удалось выжить. Забегая наперед, хочу сообщить вам, что сейчас это цветущая женщина сорока трех лет, которая живет со своим мужем в тихой немецкой провинции в счастье и благополучии, растит четверых дочерей и всё у ней в полном порядке.
 - Она замужем за Вальдемаром? - удивленно спросила Клара.
 - Нет, - ответила фрау Эльза, - разумеется, нет. Но не торопитесь. Обо всем по порядку. Итак, узнав о судьбе этих подростков, я пришла к твердому убеждению, что Кристиану спасла от смерти только вспыхнувшая любовь к своему учителю немецкого языка и литературы. Однако, я не находила ответа на один вопрос — как же всё-таки так происходит, что человек, который любит, способен преодолевать трудности и способен становиться сильнее духом, чем другие. Ответа я не находила. Не находила я ответа до позавчерашнего дня, то есть, до того момента, пока на прошлом занятии вы не поставили меня в тупик. Придя домой, я серьезно задумалась, у меня в буквальном смысле кипели мозги и, в конце концов, мой интеллект нашел то слово, которое озвучила Клара полчаса назад — движение.
Фрау Эльза вернулась к доске к своему рисунку и сказала:
 - Сейчас мне совершенно ясно, что Кристиана спаслась именно потому, что куда-то двигалась. Каким образом это происходило, мы сейчас с вами выясним. Помните, я обещала вам сюрприз?
Студенты дружно закивали головами, чувствуя приближение еще одной интриги. Фрау Эльза подошла к двери, ведущей в смежную аудиторию, и остановилась в дверном проёме. В смежной аудитории лекции не было, однако, там вполне мог кто-то находиться. Декан загадочно взглянула на студентов и, к кому-то обратившись, сказала:
 - Прошу вас.
В аудиторию вошел очень крепкий старик, который выглядел лет на пятнадцать моложе своих лет. Густые седые волосы обрамляли его красивое лицо. Он подошел к трибуне и остановился возле неё, внимательно разглядывая притихших студентов. Фрау Эльза торжественно произнесла:
 - Ребята, перед вами самый настоящий и самый реальный Вальдемар.
Студенты словно лишились дара речи. Они молча разглядывали его не в силах поверить, что перед ними живой реальный персонаж из прочитанной деканом истории. Фрау Эльза воспользовалась молчанием и обратилась к Вальдемару:
 - Прежде всего, мне бы хотелось выяснить одну деталь? Скажите, уважаемый Вальдемар, вот в этой схеме, - фрау Эльза указала свой рисунок на доске, - я не допустила ошибку?
 - Нет, - ответил старик, поправив седые волосы, - всё правильно. Однако, не стоит забывать, что эту схему невозможно применить к каждой человеческой судьбе?
 - Что вы хотите сказать?
 - Я хочу сказать, что в истории с Кристианой эта схема работала только до тех пор, пока Кристиана не выползла из той трясины, в которой находилась. Как только она осознала, что ни наркотики, ни сигареты, ни алкоголь, она в своей жизни употреблять больше не будет ни под каким предлогом, в этот же момент необходимость во мне, как в солнце, к которому она тянулась, у ней тут же отпала.
 - Но это ведь не означает, - спросила фрау Эльза, - что отныне ее движение остановилось?
 - Конечно, нет, - ответил Вальдемар, - просто это движение меняет направление. И иногда меняет направление очень круто. Об этом не стоит забывать.
 - Хорошо, - фрау Эльза понизила голос и с видом заговорщика произнесла, - а теперь, Вальдемар, утолите наше любопытство и хотя бы вкратце расскажите о том, что произошло с Кристианой после того, как субботним утром она покинула ваш дом. Точнее, расскажите о том, как и куда тянулось ее желание любить.
Студенты замерли в ожидании интересного рассказа. Вальдемар немного подумал и начал рассказ:
 - В тот субботний день мать Кристианы наняла рабочих и переехала на Курфюртенштрассе. Это еще больше приблизило Кристину к торговцам наркотиками и весь уикенд она провела в наркотическом угаре. В результате, в понедельник она не явилась в школу. Не пошла она в школу и во вторник и в среду. Она не ходила в школу три недели. За это время она несколько раз пыталась избавиться от зависимости к героину, но снова и снова сваливалась в это болото. Затем она загремела в полицейский участок за мелкое воровство, ибо ей постоянно нужны были деньги, и в результате этого её мать узнала, что её дочь наркоманка. Разразился грандиозный скандал. Кристиане поставили условие — либо тюрьма, либо школа и нормальная человеческая жизнь. Кристиана осознала всю опасность своего положения и решила взяться за ум. В один прекрасный день она пришла в школу и тут как гром среди ясного неба узнала, что её любимый учитель немецкого языка в школе больше не работает. Она узнала о том, что его перевели на работу в университет в город Штутгарт. И вот в этот момент произошло следующее, - Вальдемар подошел к нарисованному на доске рисунку и закрыл ладонью нарисованное деканом слепящее солнце.
 - Что это означает? - спросила заинтригованная фрау Эльза.
 - Это означает, - продолжил Вальдемар, убрав руку с доски, - что до её сознания дошло, что её жизнь совершенно пуста и бессмысленна, что её жизнь погрузилась в полный мрак. Но зато теперь у ней появилось направление — город Штутгарт.
 - Одну минуту, Вальдемар, - обратилась к старику фрау Эльза, - скажите, если бы вы не перевелись в Штутгарт и оставались в школе, возможно Кристиана действительно взялась бы за ум и выползла?
 - Нет, - убежденно ответил Вальдемар, - её бы хватило максимум на пару дней и она бы снова покатилась по наклонной. А так произошло то, что неизбежно должно было произойти. Остаться в Берлине для неё означало фактически физическую смерть, поэтому она собрала спортивную сумку, наврала матери, что уезжает на серьезное стационарное лечение и навсегда покинула Берлин. Как она добиралась до Штутгарта я не знаю, может попутками, может на поезде, но она туда приехала и начала бродить по университетам, пытаясь меня разыскать. Однако, в Штутгарте она свалилась в ту же яму. Ей нужно было где-то жить, что-то кушать, ей нужны были деньги, она занялась проституцией и очень скоро оказалась в точно такой же компании. Конечно, Штутгарт поменьше, чем Берлин, но торговцев наркотиками там тоже достаточно, а меня она упорно найти не могла.
Один студент поднял руку и старик замолчал, позволяя парню задать вопрос.
 - Скажите, Вальдемар, - обратился к старику студент, - вы ведь наблюдали за Кристианой в Штутгарте?
 - Да, конечно. Я не упускал её из виду.
 - То есть, вы хотите сказать, что намеренно не шли с ней на контакт и избегали встречи с ней? Может правильнее было бы приютить её, оказать ей материальную и моральную поддержку?
 - Это было бы грубейшей ошибкой с моей стороны, - ответил Вальдемар и, немного подумав добавил, - это не было бы ошибкой только в том случае, если бы Кристиана была совершенно обычным подростком. Но она была в мощнейшей зависимости от героина, более того, она была в цепких лапах смерти и вырвать себя их этих цепких лап она могла только сама, - Вальдемар снова подошел к рисунку и, постучав пальцем по доске, сказал, - если бы в Штутгарте я оказал ей помощь, то произошло бы то, что вы обсуждали — солнце приблизилось бы к цветку. Иными словами, остановка движения и смерть.
 - Ну и что же было дальше? - с интересом спросила фрау Эльза.
 - Дальше произошло то, что я и предвидел, - ответил старик, - она решила покончить с собой. Заработав своим телом достаточно большую сумму денег, она решила уйти из жизни так, как уходят все наркоманы — вколоть себе так называемую «сверхдозу». Поначалу она решила в последний раз навестить в Берлине свою мать и поэтому пришла в Штутгарте на ж.д вокзал, намереваясь уехать. Но на вокзале у ней началась ломка и Кристиана решила, что до Берлина ей не дотянуть. Поэтому она на всё махнула рукой, устроилась на полу в общественном туалете и зарядила почти полный шприц. Она не обращала внимания на входящих и выходящих людей и в тот момент, когда она готова была уже всю эту дозу вогнать себе в вену, она в полуоткрытую дверь увидела меня. Я проходил мимо и направлялся на перрон. Кристиана с силой швырнула шприц в стену и тот разлетелся вдребезги. Она вскочила и ринулась за мной. Я сел в поезд перед самым отправлением, так что Кристиана едва успела уцепиться за последний вагон. Через час её сняла с подножки вагона транспортная полиция. Кристиану втащили в вагон и начали разбираться. Пока устанавливали её личность, пытаясь с ней разобраться, пытаясь отделить правду от вранья, поезд уехал от Штутгарта довольно далеко. Затем на одном полустанке ее ссадили и передали в руки местной полиции. Кристиана похудела, осунулась и выглядела как ребенок. Поскольку никакой опасности она не представляла, то за ней не очень хорошо присматривали и ей удалось вырваться и сбежать. Она рванулась в сторону перелесков, бежала полями, пряталась в оврагах, пока наконец силы не оставили её. Кристиана потеряла сознание неподалёку от одиноко стоящей кузни. Кузнец обнаружил её и принес к себе домой. Поначалу он хотел сообщить о ней в полицию и в больницу, но по зловонному запаху, который от неё исходил, он понял, что девочка отравлена героином. Поэтому кузнец принял единственно правильное в этой ситуации решение — полная и тотальная изоляция. Он ничего никому не сообщил и оставил ее у себя. Кристиана почти месяц лежала на постели и боролась со смертью. Она впадала в кому, выходила из нее, теряла сознание и снова приходила в себя, переносила сильные боли и, в конце концов, стала немного оживать. Стала выходить во двор, собирать полевые цветы, помогать кузнецу по дому. Когда начал приближаться сентябрь, то есть, пора учебных занятий, кузнец пришел в полицию, всё без утайки рассказал и попросил разрешения ввиду сложной ситуации пойти ей в местную школу под другим именем. В полиции согласились при условии, что девочка будет под их постоянным контролем. Кристиана пришла в сентябре в местную школу под фамилией этого кузнеца, сказав, что она его дальняя племянница, переехавшая к нему жить. В ту глухую провинцию волна наркомании еще не докатилась, поэтому Кристиана спокойно закончила один учебный год, затем второй, третий, вплоть до окончания школы. Затем в местной деревне она нашла себе работу и, как только ей исполнилось восемнадцать лет, вышла замуж за местного парня.
 - Скажите, Вальдемар, - спросил один студент, - а вы с ней никогда больше не встречались?
 - Я встретился с ней однажды в Штутгарте. Она приехала туда за покупками с двумя дочерьми. Мы посидели в кафе, она немного всплакнула, оставила мне свое фото и адрес. С тех пор мы иногда обмениваемся открытками во время праздников или своими фото.
 - А со своей матерью она больше не встречалась? - снова спросил студент.
 - Я не знаю, - признался Вальдемар, - я знаю только то, что в Берлин она больше не возвращалась ни разу.
В аудитории повисло молчание. Наконец, любознательная Клара это молчание прервала.
 - Я вот все-таки не понимаю, Вальдемар, - сказала она, - не могут же все люди обладать такой ясностью в отношении желаний человека как вы.
 - А этого и не требуется, - улыбнулся Вальдемар.
 - Но а как же тогда поступать в отношении других людей, чтобы не допустить ошибок, чтобы не сожалеть о своих поступках?
 - Нужно только одно, - серьезно сказал Вальдемар, - чтобы каждый ваш поступок исходил из любви к человеку. Нужно, чтобы ваши поступки были продиктованы не жалостью к человеку, не страхом, не гневом или обидой, а именно любовью. Если каждый ваш поступок будет мотивирован любовью, то вы, сами того не осознавая, будете действовать так словно обладаете этой ясностью, - Вальдемар кивнул головой в сторону рисунка на доске.
 - У меня тоже вопрос, - одна студентка поднялась и взъерошила волосы сидящего рядом с ней парня, - я вот люблю этого мальчика. Безумно люблю. И что же мне теперь не жить с ним вместе? Только потому что нет какого-то там движения? Он ведь рядом со мной, значит движения нет?
Вальдемар улыбнулся и ответил вопросом на вопрос:
 - Вы уже свободны от ревности? Вы никогда не испытываете обиду? Вы не испытываете недовольства, гнева, зависти? Если вся эта эмоциональная грязь у вас есть, то можете спокойно жить со своим любимым и двигаться вперед вместе с ним, потому что работы у вас непочатый край.
- Что же произойдет, - снова спросила девушка, -  в тот момент, когда мы осовободимся от этой эмоциональной грязи?
 - Вы увидите удивительный мир, - серьезно сказал Вальдемар, - но это будет потом. А сейчас я вам всем желаю огромной удачи и большого терпения на вашем пути к солнцу.