Дорога в Сы

         Катя размазывала слезы по щекам. Умер Сталин. Работа остановилась. Траур по всей стране. Умер вождь всех народов. Рыдают все, только Хильма-Елена стоит и молчит.
- Ты бесчувственная, - говорит ей сестра Катя.
- Это ты не понимаешь, что теперь нас, может быть, реабилитируют и отпустят домой.
  Катя перестала плакать и задумалась. Больше десяти лет они живут в Сибири, куда их сослали по приказу Сталина, как неблагонадёжную нацию. Кто ж виноват, что они родились у своей матери – финки. Родились на своей земле Ингерманландии, которая испокон веков находилась в ленинградской области и Карелии. Перенеся блокаду Ленинграда, семья, вдобавок ещё, и перенесла изгнание в Сибирь. Катины глаза посветлели:
- Мы поедем домой? – переспросила она сестру.
- Я же говорю, возможно.
  К матери подбежал сын.
- Мама, мама, пожар. Участок горит. Говорят, специально подожгли.
- Наши документы! – закричала Катя.
Да, там хранились списки и паспорта репрессированных. Вот только теперь заплакала и Хильма-Елена. Её спокойное лицо перекосилось от душевной боли.
- Это диверсия! Нам никогда не выбраться из этого плена, - начала причитать она.
 Смерть Сталина омывала слезами вся страна. Неизвестность  пугала сестёр.
   Наконец,  Хильму-Елену и Катю вызвал к себе комендант. 
- Ваши документы сгорели, поэтому мы составляем списки пострадавших от пожара.
   Он поставил номер в тетради и записал, проговаривая вслух:
- Ямся Хильма Ивановна.
  За десять лет, он запомнил всех по именам. Это теперь спасло их.
 Роберт Иванович задержал руку с пером на весу, повернул голову к молодой женщине:
- День рождения!
  Хильма хитро улыбнулась. Ей пришла в голову шальная мысль: «Что если скинуть себе года три? Молодая сразу стану»
 Катя заметила её хитринку в глазах и опередила сестру:
- Девятое ноября тысяча девятьсот двадцать второго года, – выпалила она. Хильма дала ей подзатыльник и отвернулась. Комендант поставил номер и записал Екатерину.  Затем он посоветовал сёстрам привести брата с женой-немкой для записи и позвал следующего. Хильма и Катя впервые увидели небо. Оно, конечно, висело над ними все эти годы, но не было сил запрокидывать  головы так высоко.
- Мы поедем домой, - шептала Катя и растирала пальцы рук, которые болели от тяжёлой работы.  Дети их ждали дома.
- Я пойду к Саше,- сказала Катя и взяла Лидочку за руку.  Когда они вышли, Хильма стала собирать вещи и складывать в узелок.
- Что ты делаешь? – спросил Толя.
- Мы едем домой, в Ленинград.
- Ура! – закричал мальчик, хотя он никогда не видел Ленинграда. Он родился в Сибири, и Лидочка – тоже. «Сибирские ленинградцы» - так называли их местные люди, но их не так уж много.  В основном в селе Дубровное жили ссыльные немцы и финны. Холодные зимы, голодные дети, но желание вернуться в свой Ленинград придавало им сил. В день, когда всё было готово к отъезду, две сестры и брат узнали, что им никогда не вернуться в свой город.
- Вам запрещается жить в крупных городах с населением свыше двухсот тысяч человек и даже вблизи их. - Произнёс строгим голосом милиционер, выдававший им новые паспорта и справки об освобождении. Саша с женой Фридой решили ехать к родителям Фриды в Нижний Тагил.  А Хильма-Елена  и Катя, несмотря на запрет, решили попытаться пробраться в  Ленинград. На пристани брат и сёстры расстались.
  В трюме парохода сыро. Дни и ночи пути тянулись, казалось, бесконечно.  Люди сидели и лежали друг на друге, здоровые и больные, худые и бледные. Лидочка начала кашлять.
- Хильма, - позвала сестру Катя, но Хильма резко оборвала её:
- Хватит звать меня Хильмой. И Хильмой-Еленой тоже не зови. Отныне я буду только Леной.
- Но Хильмой тебя назвала наша мама, - возразила Катя.
- Я сказала, нет, значит, нет! Хватит каждую минуту бояться, что мы не русские.
- Хорошо, хорошо, давай выйдем на палубу. Здесь воздух спёртый.
     От свежего воздуха Лидочка ещё сильнее закашляла. Катя прижала маленькую девочку к себе. Толик прижался к ней сбоку.  Лена потянулась, расправила плечи и пошла по палубе к рубке. Короткие волосы, подхваченные приколками, развивал ветер. На ней был тёмно-синий приталенный пиджак, белая блузка и чёрная юбка. В этот миг она вдруг почувствовала себя чайкой, летящей над всеми обстоятельствами трудной жизни. Мужчина за штурвалом заметил счастливую женщину, голубые глаза которой сияли, как две незабудки. Он поманил её рукой, и Лена поднялась в рубку. Катя наблюдала за ней с палубы, прижимая к себе детей.
Катю раздражало, что сестра  веселится, флиртует с капитаном, когда она сидит с детьми. Лидочке становилось всё хуже.
- Толя, иди, позови маму, - сказала она племяннику.
 Толик с радостью сорвался с места и побежал в рубку. Хитрый мальчишка громко кричал матери:
- Лена, тебя Катя зовёт.
  Лена нехотя спустилась по лестнице, послав воздушный поцелуй капитану.
  Катя встретила её хмуро:
- Ты веселишься, а мне поссать некогда. Держи!
  Она подала ей Лидочку и ушла искать уборную. Лена, неся Лидочку на руках, спустилась в трюм. Толик бежал за ней. Ещё одна ночь и они пересядут на поезд.
   В вагоне поезда уютнее, чем в трюме парохода, но у Лидочки поднялась температура.
- Какая станция сейчас будет? – спросила Катя соседку.
- Сызрань.
- Что это?
- Город.
- Большой?
- Нет, небольшой.
- А больница есть?
- Наверное, есть.
  Катя умоляюще посмотрела на Лену.
- Давай сойдём. Лидочке совсем плохо.
- Конечно, - вздохнула сестра и стала собирать вещи. Поезд дёрнулся и остановился. Катя с Лидочкой на руках, Лена и Толик спустились на перрон. Каменное здание вокзала раскрыло свои объятья. Центральное здание выше, а слева и справа стоят одноэтажные удлинённые рукава.  Лидочка открыла глаза и впервые за всю дорогу произнесла:
- Сы!