О клюкве

Ребята получились чересчур романтичными.

Часть первая. Об Алисе.

Откинувшись на спинку стула, я прикрыл глаза и прикинул, сколько еще смогу не спать. Экран компьютера мягко освещал мое осунувшееся усталое лицо, но даже он не мог осветлить темные круги под нижними веками. Я догадывался, что если сейчас же не лягу спать, то завтра не отлеплю лицо от подушки. Под одеялом так тепло и хорошо...
В наушниках сквозь музыку прорезался звук входящего сообщения. Я глянул на окно чата и вздохнул. Правый нижний угол экрана извещал меня о том, что сейчас 2:32 ночи.
"Мне одиноко" - гласило последнее сообщение в чате. Так вот почему я не сплю.
Я не знал, что ответить на это, но примерно представлял, чего ОНА от меня хочет. Участия, сочувствия и прочего. Сочувствую ли я ЕЙ? Пожалуй. Сообщение об одиночестве в половине третьего ночи говорит о довольно большой степени отчаяния, да? Я знал, что ОНА сидит и смотрит в экран, ожидая, когда я отвечу. А стоит ли вообще это делать?
ОНА знает. ОНА все знает.
Я уже много раз говорил с НЕЙ об этом. Одиночество каждый несет в себе сам. И сам же с ним справляется. Без своего одиночества мы никто. Я пытался донести до НЕЕ это. ОНА говорила, что понимает, но каждый раз все равно говорит "мне одиноко" и ждет, пока я ЕЕ поддержу.
А я не хочу.
Поэтому я отвечаю коротко:
"Я знаю. Спокойной ночи".
Завтра ОНА не будет со мной разговаривать. У НЕЕ есть такая привычка - не разговаривать, если ЕЙ не понравился мой ответ. Потом ОНА снова ждет. Пока я скажу верный ответ. Но я не говорю его намеренно. Я не ЕЕ собака. Не собираюсь нести ЕЙ тапочки.
На этом я выключаю компьютер и на минуту погружаюсь в абсолютную тишину собственной комнаты. В этом есть что-то успокаивающее. Но я все равно включаю плеер.
То, что я слушаю, не располагает ко сну. Оно располагает к тому, чтобы громить все подряд, орать, трясти головой, рвать на себе одежду, бежать сломя голову, посылать государство к чертям и быть против войны. Главное, быть против войны. Те, кто за войну, - не люди.
А я человек. Я ощущаю это, когда слушаю музыку. Сумасшедшую, безумную. Она будит во мне силы идти дальше. Куда? Я не знаю.
Но я пойду. Вперед, туда, где солнце слепит глаза, туда, где нет войны.
Потому что я человек.


Ожидаемо, что утром я еле поднялся. Наушники обернулись вокруг шеи и мешали дышать. Только чтобы убрать их, я вышел из положения "выпьем за упокой" и перешел в состояние "последняя была лишней". Последней не было, но, возможно, я что-то упустил. В шесть утра волей-неволей посещает ощущение, что ты что-то упускаешь в этой жизни.
Но полтора часа спустя я более-менее пришел в норму. Положение обязывает. Студент - это вам не на парах спать. Хахаха.
Семинар пришелся абсолютно некстати. Нет, ну, я был в курсе, что в эту субботу будет семинар по физике, собственно, только он и есть, но почему-то сейчас  я был абсолютно к этому не готов. Морально.
Но меня никто не спрашивал. Сказали писать, значит, надо писать. Для расслабления я включил музыку в наушниках погромче и оглядел ребят вокруг, а то вдруг мешаю кому, но никто недовольства не выказал, и я углубился в решение.
Минут через 20 я как-то совсем расслабился и стал постукивать ладонью по колену в такт барабанной партии. Возможно, выходило довольно громко, но я почему-то не подумал об этом. И немного вздрогнул, когда кто-то потыкал меня пальцем в плечо.
- Сейчас, - шепнул я не глядя и убавил звук.
Когда палец опять ткнул мое плечо, я слегка нахмурился и повернулся. Увидев несколько удивленное лицо девушки, все это время сидевшей рядом, я как-то стушевался, снял наушники и вопросительно посмотрел на нее.
Она похлопала длинными ресницами, как-то странно поджав губы то ли в раздражении, то ли сдерживала смех. Через секунду она прыснула, прикрыв рот рукой.
Кто это вообще такая? Я окинул ее быстрым взглядом. Вроде знакомое лицо. В том, что это моя однокурсница, я не сомневался, у нас тут девушек можно по пальцам пересчитать.
- Можно задать вопрос? - тихо спросила она, я кивнул. - Ты сейчас слушал "The Cranberries", да?
Я приподнял брови и кивнул еще раз.
- О, круто! - она улыбнулась какой-то сияющей улыбкой. - У солистки голос шикарный.
Я не имел возражений, поэтому кивнул снова.
- Извини, что отвлекаю, - она виновато изогнула брови, - мне срочно нужно было отвлечься. Ну, знаешь, эмоциональное напряжение и все такое.
- Все нормально, - выдавил я из себя, подумав, что опять кивать будет чересчур тупо.
Она снова улыбнулась мне и вернулась к задаче. Я некоторое время пребывал в ступоре. Что это вообще было?
Но не успел я нацепить наушники, как она обратилась ко мне снова.
- Слушай, а в этой задаче, тут надо проинтегрировать силу по высоте, а дальше?
- Дальше приравнивай ускорение к нулю и ищи высоту по зависимости силы от высоты.
- А, ясно, спасибо.
Приехали, я теперь справочник для какой-то девчонки, с которой впервые разговариваю.
Но, видимо, почувствовав мое настроение, она больше ничего не спрашивала. А я не мог не поглядывать на нее время от времени. Она часто просто постукивала ручкой по листу, смотря в одну точку, рисовала ей круги на полях, а потом внезапно вздрагивала и начинала быстро-быстро писать. Потом могла довольно улыбнуться или нахмуриться, зачеркнуть все, и цикл повторялся. Во мне кипело какое-то спонтанное негодование, но я так и не понял, чем оно вызвано. Наверное, просто не выспался.
Со звонком она вздрогнула, растерянно огляделась и, почесав голову, вздохнула. Собираясь, я посмотрел в ее тетрадь и понял, над чем она думала. Какая глупость.
- Шестьдесят три сто восемьдесят шестых это почти тридцать четыре сотых, - нагнувшись к ней, тихо сказал я, спустился вниз с трибуны, натянул наушники и вышел из аудитории.
Где-то внутри меня в тазу гордости плескалось удовлетворение. Как все запущено, никогда не чувствовал ничего подобного. Я всегда спокойно относился к тому, что кто-то чего-то не понимал или не знал, и не испытывал чувства превосходства. Это же глупо.
Да, это глупо.
Превосходство порождает войну.
Пока я натягивал куртку, кто-то легко хлопнул меня по плечу. Я быстро оглянулся и увидел ее. Она стремительно прошла мимо, по ее губам я прочел "спасибо". Потом она затерялась в толпе студентов.
Удовлетворение в тазу испарилось. Да, так и должно быть.


- Сколько девчонок учится с нами на курсе? - спросил я как бы между прочим.
- Одна, - ответил ОН, невозмутимо глянув на меня, - а что?
- Одна? - я с сомнением нахмурился и скривился. - Все очень плохо. Как ее хоть зовут?
- Алиса. Хочешь сказать, впервые слышишь? - ОН мягко усмехнулся, как будто ЕМУ совсем не было смешно, но ОН понимал иронию ситуации.
- Просто не обращал внимания.
- Ну, так и что тебя впечатлило в третьем "баттлфилде"?
- А, ну я играю такой, для атмосферы колонки на полную орут, и тут раздается крик "СУКА" на всю квартиру, я чуть не...


Алиса. Тик. Алиса. Так.
Алиса. Тик. Алиса. Так.
Да, так я пытался сосредоточиться на интегралах. В итоге я понял, что просто трачу время. Нужно отвлечься, и я не придумал ничего лучше, чем музыка.
Спокойствие. Ну, то есть, спокойствие во мне, а не в музыке. После того, как соседи вызвали полицию из-за подозрения, что у них на этаже живут сатанисты, я больше не слушаю ее без наушников.
Про кого она меня спрашивала? "The Cranberries"? Группа из разряда самого спокойного, что я слушаю. Почему именно клюква? У групп есть тенденция называться чем-то странным и нелогичным. Например, «Кислотно-щелочной банан» или «Анальная кара». Какой смысл автоматически сводить свое творчество к «каре» или геморрою, проще говоря? Черт, откуда я вообще знаю об этом?
К слову о клюкве, я никогда не пробовал ее. На что она похожа по вкусу, интересно? Кислая или сладкая?
Я открываю окно чата и пишу ЕЙ: "Какого вкуса клюква?"
ОНА отвечает: "А я откуда знаю? Нашел, что спросить".
Другого ответа я и не ждал.


- А мне кажется, что чем больше зеленого, тем лучше.
- Да ну, кислятина. К черту кислятину.
- А вот ты, Алиса, какие яблоки любишь, - неожиданно ОН повернулся к ней, - красные или зеленые?
- Я? - она удивленно окинула ЕГО взглядом и мельком посмотрела на меня. - Я люблю зеленые, на которых красные полосы.
- Но чтобы больше было зеленого?
- Да, так кислее, - она кивнула, подложив кулачки под подбородок.
ОН победоносно хмыкнул, я презрительно посмотрел на НЕГО и посочувствовал вкусам этих плебеев. Они ничего не понимают в сладостях.


Алиса протянула мне мои наушники с горящими глазами.
- Обязательно скинь мне название!
- Хорошо, - я кивнул.
Как так получилось? Чем я руководствовался, когда давал ей послушать что-то в МОИХ наушниках? Я посмотрел на НЕГО. ОН протянул ей свои. Как получилось, что мы ПО ОЧЕРЕДИ давали ей слушать что-то в НАШИХ наушниках? Она кивала и хвалила, иногда охая, когда узнавала какую-либо группу и давала комментарии типа: "этот прокуренный голос я узнаю везде" или "у этих ребят свой набор характерных ритмов, которые повторяются из трека в трек". Судя по тому, что она хвалила почти все и при этом ее глаза горели, она слушала вообще все. Это одновременно радовало, потому что ее музыкальный вкус был схож с моим, но и раздражало: как можно назвать вкусом прослушивание вообще всего?
- Я не люблю "Led Zeppelin", - она поморщилась, - но не потому, что считаю их музыку ерундой, я просто не понимаю ее. Там куски песен как будто не связаны друг с другом. Думаю, нужно обладать особым складом ума, чтобы понимать это.
Я встрепенулся. К нам успел подключиться еще один парень, которому она, собственно, и говорила про "Led Zeppelin". Он доказывал ей, что там есть своя философия и кайф, но она совершенно равнодушно реагировала на это. В конце концов, он сдался и спросил, что же ей тогда нужно в музыке.
- Космос, - не задумываясь, ответила она.
- Космос? - переспросил я.
- Да, - она кивнула и приподняла руки вверх, - когда я слушаю, и мое сознание улетает куда-то ввысь, когда мелодия сама рисует передо мной то, что она хочет донести.
- Есть вроде направление такое - космос-рок, - сказал он, потерев подбородок.
- Космос-рок не имеет ничего общего с космосом, о котором я говорю, - она нахмурилась. - А я говорю больше о душевном космосе.
Я понял, о чем она говорила. Это и есть стремление вперед?
- Ты против войны? - неожиданно сам для себя спросил я ее.
- Конечно, - она посмотрела на меня так, будто я задал наиглупейший вопрос в ее жизни. - Те, кто за войну, - не люди.
Это был удар в сердце.


Вечером я нашел аккаунт Алисы и скинул ей название песни. Она ничего не ответила, хотя я ожидал благодарностей.
Зато написала ОНА.
ОНА спрашивала, как идут мои дела. А действительно, как?
И пока я думал, пришло сообщение от Алисы, которое гласило:
"Спасибо еще раз. Извини, что не ответила сразу, у меня тут был ужасный инцидент! Я впервые попробовала клюкву, боже, это жуткая кислятина! Никогда не ешь".
Я откинулся на спинку стула и заржал.
Потом ответил ЕЙ: "Все отлично".

Часть вторая. Обо мне.

Как и любой уважающий себя факультет, наш имел свой собственный бар, носящий странное, по моему мнению, название «Двести йен», в котором недовольный и довольный жизнью народ запивал счастье-горе тем, на что хватало денег. Над «стеной бухла», как окрестили здесь барную стойку еще до меня, всегда висел экран с курсом йены к рублю. Двести йен это примерно семьдесят рублей, именно столько здесь стоил стакан водки. Именно поэтому бар был любим и обожаем среди нервного и удрученного технического народа. Конечно, бар-то принадлежал не нам, но физики его так прочно оккупировали, что любой гуманитарий, случайно забредший сюда, либо сразу удалялся под сопровождение взглядов агрессивно настроенных технарей, либо получал по морде.
Я бываю здесь часто. Не то, чтобы я страдал дефицитом общения, но о некоторых вещах предпочитаю думать наедине со своим чудным другом Резерфордием. Этот товарищ понимает меня с полуслова, что весьма облегчает процесс объяснения ему сложных эмоциональных конструкций, периодически возникающих в моей голове.
Итак, тяжелым пятничным вечером мы с Резерфордием снова нажрались и стали выворачивать друг другу душу. То есть, это я стал выворачивать ее, Резерфордий же предпочитал в любом состоянии быть верным слушателем и советчиком. Я говорил ему о том, что мне почему-то стало невыносимо тяжело по вечерам сидеть в своей комнате, потому что там душно и неуютно. Резерфордий на это весьма резонно подметил, что еще пару недель назад родная комната была для меня надежным убежищем и оплотом всех моих мечтаний и дум.
- Вот и я о том же! – живо поддержал я Резерфордия. – Мне всегда было одному хорошо! А сейчас даже домой идти не хочется.
Обычно в таких ситуациях тебе помогала ОНА, сказал Резерфордий, потирая пальцами подбородок.
- Понимаешь, ОНА теперь тоже не помогает, - я покачал головой. -  У НЕЕ, как всегда, куча проблем, о которых ОНА хочет поговорить, но при этом на мои тревоги ОНА не реагирует. Я не хочу с НЕЙ говорить об этом.
Тогда с кем ты хочешь поговорить, спросил Резерфордий.
- Я не знаю, - потупившись, пробормотал я, - мне не с кем это обсудить.
- Тогда, может, обсудишь это со мной?
Я согласен с барышней, сказал Резерфордий, кивая.
- Какой барышней? – нахмурившись, я оглянулся и, когда суровая реальность напомнила мне о том, что нужно наконец открыть глаза, увидел перед собой расплывающееся в густом сигаретном дыме лицо Алисы. – А, о. Привет.
- Давно не виделись, - она улыбнулась и села на высокий барный стул рядом со мной. – И часто ты разговариваешь сам с собой?
- Ну, бывает, - смутившись, я стал смотреть на свои ладони, - но вообще-то я говорил не с собой.
- О? А с кем? – Алиса вскинула брови, после чего поприветствовала бармена, который улыбнулся ей своим фирменным оскалом, в котором, как константа вселенной, всегда дымилась сигарета, и кивнул.
- Со своей копией. Его зовут Резерфордий, и он прекрасный слушатель.
- Резерфордий? – Алиса заинтересованно смотрит на меня. – Почему именно Резерфордий?
- Не знаю, когда думал, это был первый элемент, что попался в таблице.
- Какая прелесть, - Алиса покачала ногами и обхватила ладонями бокал вина, как будто грела их. – Извиняюсь, что прервала вашу беседу.
- Ничего страшного, в этот раз он был на редкость бесполезен, - я усмехнулся, болтая в стакане виски со льдом.
- Ну, тогда мое предложение все еще в силе. Можешь обсудить свои проблемы со мной.
Я окинул ее помутневшим взглядом. Она не выглядела как завсегдатай этого бара. По крайней мере, я ее тут ни разу не видел, но при этом бармен явно знал ее, у этого парня на лице все написано, к тому же стал бы он наугад подавать ей вино, если она даже слова о нем не сказала?
- Ты часто тут бываешь?
- Мммм, - она задумчиво отпила вино, - не часто. Только когда мне что-нибудь нужно.
- Например?
- Например, сегодня я искала тебя и нашла здесь.
- Вот как, - я вскинул брови. – И зачем я тебе понадобился?
- Услышала, как Крокодил клацает челюстями , - она усмехнулась.
Я хмыкнул, допил виски и повернулся к ней, пытаясь удержать разбегающееся внимание на ее глазах.
- Ветер воет с юга и луна взошла. Что же бл…  - Алиса, громко смеясь, закрыла мне рот ладонью.
- Я, конечно, не против, чтобы мне читали стихи, но не такие, - она убрала ладонь, - и не здесь.
- Хорошо, тогда… Вы любите розы ?..
Она громко рассмеялась, заглушая мои слова. Зачем-то засмеялся и я.


- Ну, знаешь ли, - начала она более медленным и низким тоном, чем когда была трезвой, - это нормально, когда становится одиноко. Это сигнал к каким-то определенным действиям, понимаешь, о чем я?
- Стоп, стоп, нет, погоди, - я поводил перед ней пальцем, хмурясь. - Я знаю, что одиночество – это нормально. Оно меня никогда не угнетало. Дело в другом, а именно в том, что все мое прежнее бытие мне осточертело. Я хочу и жду чего-то нового, но сам не пойму чего.
- Но ведь тебя гнетет твое прежнее одиночество, верно? В смысле, ты сам говоришь: все осточертело, но в фундаменте этого всего как раз лежал твой принцип одиночества, - она выводила руками какие-то странные фигуры, аккуратно подбирая слова. – Хотя я придерживаюсь мнения, что ему должен быть предел, потому что иначе наступает моральная подавленность, как у тебя сейчас. Есть вещи, которые нужно рассказывать, а есть те, которые только в себе держать. Вот те, которые в себе держать, это одиночество. А для всего остального нужны специальные люди. Желательно несколько.
- Где бы найти их, - я невесело усмехнулся.
- В смысле где? – она искренне удивилась. – Они повсюду, люди-то. Я заметила, что, чтобы человек обратил на тебя внимание, надо просто говорить с ним. Подходишь и такой говоришь:  «Чувак, ты клевый, давай замутим воду, замесим тесто», ну, ты понял.
- Тебя послушать, так все так просто.
- А разве сложно? Люди любят усложнять. В тебе говорят комплексы. Вот смотри, ты же не знал о моем существовании до того, как я с тобой заговорила? А потом ты подумал, что я глупая и вообще не понятно, как я попала на факультет, да?
Я смущенно поджал губы и ничего не ответил.
- Вот, но я же не сдалась, - она хихикнула, - и вот сижу с тобой на пару в баре и рассматриваю твою подноготную.
Я вздохнул, признавая ее правоту.
- Если что-то не так, ты всегда можешь мне это рассказать, - она кивнула в подтверждение собственных слов.
- О, да в тебя влюбиться недолго, - я устало растянул губы в улыбке.
- В сильных влюбляются только слабые. А ты парень сильный, - она похлопала меня по плечу и как-то грустно ухмыльнулась.  – Сильнее, чем я. 
По пути домой мы практически тащили друг друга, закинув руки на плечи. Ей, вероятно, было довольно тяжело, ведь вешу-то я раза в два больше, чем она, но жалоб не было. Алиса рассказывала какие-то сумасшедшие истории заплетающимся языком, постоянно запиналась и начинала хохотать, а вместе с ней и я. В итоге я споткнулся о бордюр и мы осели на тротуар.
- Издалека нас можно принять за бомжей, - Алиса попыталась встать, но я потянул ее за руку обратно. – Ну чего ты? Давай подымайся, холодно, задницу отморозишь себе.
- Я не хочу идти домой.
- Почему?
- Дома скучно, - я со вздохом обратил взгляд на ночное небо, на котором еле-еле виднелось несколько звезд.
- А, стало быть, Резерфордий, - она несколько раз повторила название, чтобы наконец-то произнести правильно и без запинок, - не нашел тебе занятия?
- Он понимает в этой ситуации еще меньше, чем я, - я усмехнулся.
- Мне кажется, что у тебя тоска по любви, - она толкнула меня кулаком в плечо, и я завалился на бок. – На примете нет никого?
- Нет.
- Совсем? Да быть такого не может. Ты сто процентов упускаешь кого-то из вида.
- Да кто захочет иметь дело с таким, как я? – я посмотрел на нее, как будто она могла мне дать точный и конкретный ответ с номерами телефонов и адресами.
- Ну, кто-то и захочет, - неопределенно протянула она, - никогда не знаешь, в кого влюбишься. Вот я, например, считаю, что ты отличный парень.
- И? Будем мутить воду и месить тесто?
- Ну уж нет, - она рассмеялась, - мы не можем мутить по двум причинам: во-первых, у нас с тобой разная плотность, а во-вторых, я уезжаю.
Я вздрогнул и на мгновение завис.
- Уезжаешь? – брови сами собой сошлись к переносице. Алиса кивнула. – Куда?
- А какая разница-то?
- В смысле какая? Мы могли бы…
- Не могли бы, - мягко оборвала меня она и осторожно пригладила мои волосы, после чего виновато улыбнулась и сложила руки на груди. – Просто… как бы объяснить? Ты пока многого не знаешь. Недостаточно данных. Понимаешь?
- Нет.
- Я так и думала.

Часть третья. О ней.
 
Она действительно уехала. Я не могу точно сказать, что испытал на утро, когда уже на трезвую, хоть и больную, голову осознал ситуацию. Вроде бы я понимал, что ничего глобального не случилось, а с другой стороны мне хотелось орать благим матом. Или не благим, черт его знает.
Все вроде бы было как обычно. Но теперь я знал, чего конкретно мне не хватает. Точнее, кого. Она нагло влезла в мою жизнь, навела в моей голове свой порядок, а потом смылась, как будто ее и не было. Разумеется, я злился.
Но в общем это отразилось на мне только обычной тоской. Пожалуй, никто и не понял, что во мне что-то изменилось. Кроме НЕЕ. ОНА сразу спросила меня, что со мной произошло. Ну а что я мог ЕЙ на это ответить? Да ничего не произошло. Если так по факту говорить.
И именно тогда, когда она уехала, я вдруг заметил, как меня оберегает ОНА. Заботиться, спрашивает, беспокоится. Почему я раньше не думал об этом? Куда смотрели мои глаза? Нужно ли было нестись куда-то вперед, когда стоило только повернуть голову на голос, зовущий меня, и вот оно, может, немного не такое, какое я хотел, но понимание.
Время не замедлит бег персонально для меня. Время не замедлит бег ни для кого из нас. Если мы, конечно, не в космосе и не движемся со скоростью света.
Поэтому не будет ли правильнее найти то, что ты хочешь, в том, что уже есть? Некоторые привычные вещи при более близком рассмотрении проявляют неожиданные свойства.
Так, сохранив в сердце тоску, я понял, что значит чувствовать себя одиноко по ночам. По ночам одиночество не такое, как днем, оно особенное. Сложно объяснить, чем именно оно отличается, какое-то оно более острое что ли. В общем, по своему примеру сужу, кто не испытал, тот не поймет.
Все это, возможно, пройдет, как и все остальное. Но именно по ночам, когда станет грустно, я вспомню о том коротком времени, которое провел с ней. Конечно же, я никому об этом не расскажу. Особенно ЕЙ. Это только мои воспоминания.
Только моя тоска.
Только мое одиночество.

«Мне одиноко» - гласило последнее сообщение в чате. О, а я как раз не сплю.
Разумеется, я опять не высплюсь завтра. Я уже давно положил болт на здоровый сон. Есть ли в нем смысл? Сон – явление приходящее. Не высплюсь сейчас – высплюсь потом, не велика проблема.
Поэтому я и пишу ЕЙ:
«Мне тоже. В «двухстах йенах» сегодня живая музыка. Как насчет погрустить вдвоем?»