Терехов. День, когда я стал настоящим мужчиной

Терехов А. М. День, когда я стал настоящим мужчиной: рассказы / Александр Терехов. - Москва: АСТ, 2013. - 348, [4] с. - (Проза Александра Терехова).

В книге 10 рассказов:

Света, или День, когда я стал настоящим мужчиной,
Цифры,
Миллионы,
Ксенос,
Гипноз,
За дармоедами,
Живые помощи,
Леф и мыф,
Кошки,
Двадцатка.




ЗА ДАРМОЕДАМИ

Уморительный рассказ о том, как отец, чтобы чаще видеться с сыном, притворился болельщиком футбола. И вот они на пару путешествуют за футболистами в Португалию и Израиль вместе с безбашенными фанатами. Отца и сына ничто не смущает: ни пьяные дебоши на борту самолёта, которые могут привести, как минимум, к вынужденной посадке, ни поведение на грани фола на португальской и Святой земле. Постепенно отец и сын сливаются в общую массу, но ведут себя прилично.
Фанаты в самолете напоминают «ртуть»: «...Бессонные любители виски, разлучённые схемой посадки, но упрямо срастающиеся в единое целое, как некая живучая материя, ртуть, шатались из носа в хвост и назад — в гости друг к другу...» (с. 197)
Первая страна путешествия — Португалия. В отеле отец переключает каналы и на третьей кнопке находит «канал для огородников». Сын в это время был в ванной комнате. И чтобы сын не получил моральное увечье: «пожарно выключил телек и заметался: пульт забросил в тумбочку, потом перепрятал... достал, выщелкал из пульта батарейки в урну, вырвал из телевизора сетевой шнур...»; спустился к администратору и на ломанном английском попросил отключить телевизор: «Тиви. Рум, - написал на бумажке «617», сложил руки противотанковым ежом... - На хрен» (с. 199).
Футбольные фанаты развешивают на фасаде отеля флаги «Мы приехали, чтобы победить». В ресторане отеля русского фаната можно узнать по трусам с надписью «Газпром. Буровая компания» (с. 200).
Матч наших и португальцев будет вечером, а пока родственники ходят с экскурсией по Лиссабону. Вот встречают местного факира: «Одна кобра никак не хотела подниматься, расправлять капюшон и двигаться вообще. Лежала, как электрокабель» (с. 201).
В экскурсионном автобусе фанаты смущают женщину-гида: едва она скажет по-русски «Добро пожаловать в Лиссабон», один фанат уже решит: «Хорошая баба. Возьмем с собой на стадион». Площадь Фигейру передразнят на свой манер: «Офигейру!!!» (с. 204) Мост имени Двадцать пятого апреля над рекой Тежу протяжённостью в триста километров вызовет зависть: «На задних сиденьях кто-то презрительно сплюнул на пол» (с. 205)
У Терехова в этом рассказе есть «книголяпы»: страна Португалия, город Лиссабон, местный фанат португальцев - «негр в майке португальской сборной» (с. 202) и... «...русские затопили трибуны, и посреди вип-сектора испанцев, где пили шампанское и гуляли официанты... и по испанским рядам, по рукам и головам...» (с. 208); после проигрыша наших футболистов хочется: «Вступить в библейское общество... Или заняться испанским» (с. 210). Всё таки какой язык хочется выучить после проигрыша португальцам: португальский или испанский?
Итак, наши футболисты проиграли португальцам. Фанаты разочарованы: «Педерасты!», «Дармоеды!» (с. 209)
Что такое ночной Лиссабон из открытого окна автобуса? «...Придорожные усадьбы, райские места в ночи... белые стены, розовая черепица, под деревьями лежат апельсины, сквозь автобусные окна добивает банный эвкалиптовый дух, и всё цветет...» (с. 209)
Курс на Израиль. Как всегда дебош на борту самолёта. Пилот переживает: «Говорит командир корабля. Предупреждаю, на высоте девять тысяч пятьсот метров сто грамм спиртного действуют как двести...» (с. 215) К счастью, самолёт благополучно приземляется на Святой земле. На паспортном контроле притихшие фанаты обдают русским перегаром (или «алкогольными дуновениями») хорошеньких израильских пограничниц (с. 215). В течение дня «туристы» ходят по берегу осеннего моря. Мачт с израильтянами обещан на следующий день. Утром можно увидеть красивый пейзаж: «Мокрые тени облаков сохнут на горах, и парус виндсерфера далеко в море похож на слезу, дрожащую на реснице» (с. 219).
Отец разговаривает с охранником отеля (или подносчиком багажа), который оказывается соотечественником: «Я из Волгограда, зарплату не платили. Уехал. И здесь счастлив. Тепло! Ничего случиться не может. Ни войны, ни кризиса! Зарплату платят. Язык? Что там за язык — двадцать две буквы. Сам липнет! Восторг» (с. 220).
Гид на этот раз мужчина, худой, с кудрявыми волосами, по имени Эрик. Чтобы русские не потерялись на арабском рынке, гид объявляет, что маяком будет служить зонтик в его руке. Отец хочет купить у араба лоскутное одеяло для сына, чтобы тот не простудился. Пришлось поторговаться. Сто пятьдесят долларов против пятидесяти. Араб не сдается: сто двадцать долларов. Но и отец не промах: «Мы двинулись дальше за зонтиком, араб бежал за нами ещё два квартала, умоляя взять одеяло за пятьдесят, сорок — за сколько пожелаешь!» (с. 222)
Футбольные фанаты очень любознательны: «...Где, говоришь, кровь текла? <...> Крови что-то не видно... <...> ...Разговор был за то, что на этом месте Елена прекрасная обрела первый крест, так? <...> А как же она могла его поднять? Если весил он сорок пять килограмм? Куда ты отворачиваешься? Ты на меня посмотри — всасываешь то, что я говорю?» (с.224)
Эрик показывает «туристам» Стену Плача. Место Тайной вечери показать не удалось, так как ребята утомились: «Ну-ка, вези нас туда, где можно выпить!» Следующий абзац начинается так: «Оттуда, где можно выпить, автобус тронулся, закричав «День Победы», пьяные дирижёры, размахивая руками посреди салона, пытались понять: последние или первые ряды громко поют, никто не попадал в такт» (с. 225).
Эпическая сцена на стадионе. Российские фанаты поют патриотические кричалки и всем понятно, «кого здесь всех больше и кто главней... Что евреев побольше, стало ясно, когда дармоеды и педерасты пропустили гол. Оказалось — это нас почти нет. В автобус все вернулись абсолютно трезвыми» (с. 226).
Возвращение на родину: «Из самолёта в метель при минус девяти все шли принципиально в шортах и майках. Двоих несли» (с. 227).



ЛЕФ И МЫФ

Ничего интересного. Оперативник делает свою обычную работу, ловит с поличным человека, подозреваемого в торговле наркотиками. Попутно знакомится с хорошенькой соседкой, говорит сладкие слова, делает нескромные предложения. В семье подозреваемого есть маленькая дочь, которая мешает оперативным работам, но оперативник находчивый, устраивает для девочки спектакль, учит её скороговоркам. У оперативника тоже есть семья, тоже есть дочь такого же возраста. Только она шепелявит и ходит к логопеду. Мораль такова: с чужой девочкой ласков, а с родной груб.

КОШКИ

Ничего интересного. Процитирую некоторые места.
«Но я верю в силу. Если будешь сильным, ни за что не пропустишь минуту, когда время начнёт тебя одолевать, и вовремя заглушить боль дорогими лекарствами, красноречивый поп заболтает страх, слепых, глухих и жадных детей заменят сиделки, наследующие твою квартиру...» (с. 308)
На кладбище: «Становилось жутко — равномерность. Равномерность забвения, равенство безнадёжности — зарастают все; единственная упрямо ухоженная могила — протоиерей, умерший за год до Сталина; сквозь остальных всех одинаково прёт трава, на остальных всех поровну десятилетиями уже сыпятся красные листья — клёны и орешник, расстреливают их красной дробью рябины...» (с. 310)
«...Шесть детей у моего прадеда, прошло девяносто лет всего, а он стал полянкой, пустошью — вон на неё наползают куча мусора и стелющиеся колючки...» (с. 311)
«...Сделанная работа всегда кажется дешевле. Как с врачами. Перед операцией — да всё, кажется, отдам, лишь бы... А выписываешься: спасибо, спасибо большое — шоколадка и три цветка» (с. 331).
«Обычно закапывают на старом кладбище в старые могилы. Как возьмутся кого перезахоронить, самое меньшее — пять черепов» (с. 332).

ДВАДЦАТКА

Мужчина два раза в неделю ходит к приставу, выбивает двадцать тысяч рублей с человека, который разбил его машину. И так уже полгода. Пристав — бюрократ, придумывает проволочки, тянет. Потом пристава «оформляют» за взяточничество. Мужчина идёт к участковому. Должник живёт с матерью, квартиру свою сдаёт, не работает, пьёт, был осуждён за наркотики. Мужчина хочет, чтобы должник сдавал квартиру по договору, а часть денег платил в уплату долга. Но квартира муниципальная, официально сдавать нельзя. Участковый рисует свою схему, как «выбить» двадцатку из должника. Должнику жить осталось недолго, надо только договориться с наркоконтролем, чтобы тот нажал на должника: либо срок, либо приватизация и продажа квартиры. Двадцатка плюс «за волнения и хлопоты» достанутся потерпевшему, а остальное — участковому, оперативнику, следователю, нотариусу, риэлтору. Мужчина не соглашается на схему, теряет свою двадцатку.
В очереди к приставу один старик рассказывал о теории заговора: «...Все за нашими спинами сговорились. Врачи платят производителям жевательных резинок, чтобы кариес вызывали. Владельцы автомоек платят тем, кто делает машины, чтобы грязь лучше липла. Предприятия «Ритуала» платят кому? Фармацевтам! А мы эти лекарства пьём!» (с. 344)
Из подъезда дома вышел мужик с собакой и с прозрачным пакетом: «...Пакет он вынес пустой и просунул в него собственную руку, чтобы поднять с заснеженной обочины дерьмо своей собаки... Да что же это такое?!» (с. 348)

апрель 2014