Семейный портрет

ЛЮБОВЬ РОЗЕНФЕЛЬД - http://www.proza.ru/avtor/koham - ПЯТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "НАРИСУЕМ ПОРТРЕТ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ

       Бабка была старой, жила с взрослым, скорее престарелым, больным сыном и невесткой, выделили ей небольшую спаленку в четырехкомнатной квартире. Честно говоря, она давно всем надоела, слава Богу, дожила до 98 лет. А тут молодые подбросили старикам внука, значит, правнука старушки. Невестке доставалось здорово, приходилось ухаживать за больным мужем, иногда носить ему передачи, если попадал в больницу, ну, разумеется, принеси, приготовь, постирай. А тут старуха зажилась. И надо же! Крутится на кухне, как раз тогда, когда обедать садятся, а от неё запах…
       Но, что делать? Ещё за ней ухаживать! Сил нет, тоже не молоденькая. И мужу под восемьдесят. Диабет, и с почками осложнения…
       Комнатка бабкина солнечная, а это для Израиля минус. Летом душно, да ещё и негде повернуться. А там цветы в каждом уголке, на подоконнике, выходящем на улицу, на столике у окна, на этажерке. Когда идёт дождь, окно забрызгивается землёй из цветочного ящика, и от этого в комнате темно, серо.
       А на мебели в старухиной спальне кругом дурацкие салфеточки развешены. Она их сама когда-то вязала крючком. Нитяные кружева, завитушки! Местами ржавые от пролитой и засохшей воды, кое-где разорванные. А выбросить не позволяет.
       Над кроватью – портрет её родителей. Их живыми, кажется, никто и не видел, погибли в одном из еврейских погромов в Европе. Строгие такие. Старики, не старики. Она сидит на одном стуле, на голове еврейская накидка. Он – на другом стуле, не придвинулся к жене, смотрит в объектив напряжённо. А, может быть, просто в то время выдержка была такой, что ждать приходилось долго, чтобы снимок получился. Кто знает, сколько им лет, родителям старушки, трудно определить. Может быть, предчувствие будущих несчастий сделало их такими непроницаемо-строгими с печальными недоверчивыми глазами.
       И бабка с трудным характером, вечно чем-то недовольна. Правнук чувствует отношение к прабабушке матери и тоже не упускает момента. Старается будто бы ненароком зацепить старушку, посмеяться над ней, «приколоться», как это теперь называется. Был маленьким, швырял в неё живой кошкой. Кошка мяукала и пулей слетала с бабкиной кровати, а старушка, поджав губы, шла в какой-нибудь угол и сидела молча целый день. Между тем, когда ей приносили пенсию, она просила социального работника купить правнуку шоколадку. Это был ритуал. Мальчик, получая шоколадку, смеялся и краснел. О своих проделках он никому не рассказывал. Стыдился.
       – Она никого не любит, не разговаривает не только со мной, но и с тобой – своим сыном, – говорила невестка.
       –Что ты хочешь, она же не слышит.
       –И не видит? Ты так думаешь? А попробуй, дай ей двадцать шекелей и скажи, что это пятьдесят!
       А сыну хоть и жалко мать, но как разорваться между женой, пацаном-внуком и старухой-матерью с непростым характером!
       Ранним утром бабка выходит из комнаты с жёлтой банкой, идёт в туалет, выливать ночную порцию мочи, потом возвращается в ванную с пластиковой бутылкой, набирает воды и плетётся, шаркая стоптанными тапками, в свою спальню, поливать «калачики», как она называет пеларгонию. Вода часто проливается мимо, так как бабка плохо видит. Убирать в своей комнатке она не позволяет никому. Пыли там собралось по углам много, она сбивается в клубки, под потолком висят плёточки паутины. Там, где стоят горшки с цветами – лужицы засохшей воды образовали корки.
       Правнуку исполнилось 16 лет, мечта о собственной комнате постоянно отодвигается, так как бабка чувствует себя хорошо, невестка частенько говорит, что она всех переживёт. Наверное, собирается установить рекорд и дожить, как тут говорят, «ад мэа вэ эсрим» – до ста двадцати.
       Так и маялись. Наконец, предложили социальные работники забрать престарелую родственницу в так называемый «тёплый дом». И как не согласиться!
       –Заплачу, сколько надо, – заявила невестка. – Когда-нибудь же надо отчистить квартиру от накопившейся грязи, а если ей там не понравится, заберём обратно. Только сомневаюсь я в том, что она может кому-нибудь понравиться. А вообще там медицинский уход, хорошее питание. Правда, она у нас и так не болеет, а питается, как воробей. Надо отдавать.
       Сын согласился тем более легко, что «тёплый дом» был недалеко от их «холодного дома». Поселили бабку в одной комнате с другой женщиной. Через два дня поняли, что соседи не поладят, поселили с другой, на этот раз лежачей старухой. И это нашей героине не подошло. Наконец, дирекция приняла решение в виде исключения оставить эту жиличку-долгожительницу одну в комнатушке, тем более что сын не отказался доплатить.
       В «тёплом доме» старушка прожила четыре года, за это время её тяжело больной сын умер, но никто не сказал матери, что её сына уже нет в живых. Быть может, она решила, что сын её забыл, бросил…
       Когда и самой долгожительнице пришло время отходить в мир иной, то некому было особенно горевать. В квартире её невестки и правнука не нашлось места для её осиротевших вещей. Невестка сказала, что ей ничего не нужно, можно отдать вещи кому-нибудь из жильцов «тёплого дома». Там так и поступили, но, в основном, вещи увязали в старую простыню и вынесли к мусорному контейнеру.
       Там же несколько дней валялась рамка с фотографией – тем самым семейным портретом родителей героини нашего рассказа. Потом багет сломался, остался картон, на который было наклеено фото, обтянутое сверху мутной плёнкой вместо стекла.
       Старики, нет, скорее люди среднего возраста, изображённые на старой фотографии, смотрели строго, осуждающе. Капал мелкий дождь. Прошёл мимо религиозный человек в кипе, он наклонился над портретом, поднял его, повернул вверх головами, прислонил к стволу дерева, вздохнул и прошёл мимо. Потом он шёл обратно, снова увидел портрет, который опять свалило ветром, и он лежал вниз снимком. Молодой человек достал из кармана пакет, уложил туда фото и унёс с собой.
       Где теперь окажется семейный портрет?


Рецензии