Камень. Ножницы. Бумага. Часть 2. Глава 4

Глава 4

Было уже почти темно, когда нагруженные продуктами, мы шли  по дорожке к дому бабы Ани, оставив Юрия Сергеевича возиться у машины. Вдруг от стены дома отделилась темная фигура, и направилась к нам.
- Батюшки-светы, никак ты, Ванька? - испуганно воскликнула баба Аня. – Ох, напугал, ирод! Чего шляешься в темноте, людей пугаешь.
- Да я вот к ней, - он мотнул головой в мою сторону, - перетереть надо.
- И язык-то у них какой-то тарабарский, словно и не русские вовсе, - ворчала старушка, - иди уж в дом, неча здесь глаза мозолить.
Баба Аня осталась во дворе, а мы с Ванькой пошли в дом.
- Присаживайся, - я показала ему на лавку. Вошел Юрий Сергеевич, и, молча, стал в дверях, оказавшись у мужика за спиной. Ванька заерзал.
- Ты это…, командир, шел бы себе, мне с ней поговорить надо.
- Говори, я тебе не мешаю, - спокойно возразил ему водитель.
Ванька вздохнул, и, положив на стол сверток, придвинул его ко мне. Я развернула газету. Передо мной оказалась небольшая икона в окладе из серебряной фольги. Освободив икону от фольги, я увидела, что она была написана на очень старой, довольно толстой доске. С нее на меня строго смотрел темный лик Спасителя. Икона была грязной, на ней виднелись следы копоти, но краски все равно сияли первозданной чистотой. Я не очень разбираюсь в иконописи, но лежащий передо мной раритет, несомненно, был ценным. А главное,  это была единственная память о моей прабабке.
- Сколько? – тихо спросила я.
- Тыща. - выпалил Ванька и, видимо, сам испугавшись своей смелости,  добавил охрипшим от волнения голосом - баксов.
- А тугриков не хочешь? – разозлилась я.
- Каких еще тугриков? - опешил он.
- Монгольских!
- Не надо мне никаких тугриков, - забубнил он, - зелень давай.
- Тысячу рублей тебе, остальные твоей матери, - отчеканила я. - А не хочешь – мы завтра напишем заявление о краже, и не здесь, а в районной полиции.
- Ну, ты и падла! - завопил он, вскакивая, но Юрий Сергеевич железной рукой усадил его на место, добавив:
- Сидеть! У меня ведь не только монтировка  имеется, но и кое-что посерьезнее. Он достал из кармана небольшой пистолет, и направил его на мужика.
- Да вы чё, москвичи, оборзели ваще! Убери пукалку-то, - трясясь от страха, закричал Ванька. – Понял я, все понял, - замахал он руками.  - Нет базара. Гони тыщу, и меня нет. - Он схватил купюру, которую я достала из кармана, и ломанулся в дверь, чуть не сбив бабу Аню с ног.
- Чёй- то он, выскочил, словно ошпаренный, - проворчала старушка, входя в комнату. -  Гляди - ка красота какая! – воскликнула она, беря в руки икону, и, крестясь на нее. - Украл-таки у матери, оглоед!
- Баба Аня, у меня к вам просьба.  Вот тридцать тысяч, - я положила на стол купюры, - это для Пелагеи, за икону.
- Да ведь Ванька все равно отымет их у матери, - всплеснула она руками.
- А вы их ей не отдавайте, - сказала я.  – Вы можете покупать ей продукты и лекарства? Может кто-то из подруг вам поможет?
- Да сделаем, не боись, мы над ней шефство возьмем, - довольно засмеялась она. – Живо поставим бабу на ноги.
- Юрий Сергеевич, - тихо спросила я, подойдя к водителю, - а откуда у вас пугач? Вовремя вы его достали.
- Да не пугач это, Алина, - так же тихо ответил он мне, это боевой наградной пистолет. Он у меня еще с Афгана.
Баба Аня, бережно собирающая фольгу со стола, вдруг вскрикнула.
- Алина, глянь-ка, что я нашла.
В руках у нее я с удивлением увидела небольшую фотографию. Я взяла ее у старушки. На пожелтевшем от времени черно- белом снимке были изображены двое: молодой мужчина в косоворотке, брюках-галифе и сапогах сидел на стуле, закинув ногу на ногу. На хмуром лице темнели лихо закрученные усы. Рядом с ним, положив руку на спинку стула, стояла высокая худая женщина. Удлиненный овал лица, небольшие, глубоко посаженные глаза и довольно большой для женщины нос убедили меня, что мой дед и его сын, как две капли воды похожи на Матрену. На моей прабабке было надето длинное до пола  платье с воланами. Глухой ворот был отделан рюшами, а на груди висел медальон.
- Да тут еще что-то, - услышала я радостный голос бабы Ани.
Она развернула фольгу, и из нее выпал старинный серебряный медальон. Я открыла его,  внутри были две крошечные детские фотографии, на одной, как я поняла, был мой дед, на второй – его брат.
 Поздно вечером я отправила барону фотографии, сопроводив их письмом с рассказом о родственниках его отца

Солнце заглянуло в окно напротив кровати, где я спала. Я открыла глаза, не сразу поняв, где нахожусь. Во дворе раздавались веселые голоса бабы Ани и Юрия Сергеевича, который ночевал в машине, убедив нас, что от местных жителей можно ожидать любых сюрпризов. Так что лучше уж перестраховаться. Вскочив с кровати, я, быстро натянув джинсы и футболку, вышла на крыльцо.
- Проснулась? – ласково пропела баба Аня. – Давай умывайся, да будем завтракать.
Позавтракав фермерскими дарами, мы стали обсуждать дальнейший план наших действий. До отъезда  нужно было еще заглянуть на местное кладбище – я обещала бабушке, что посмотрю, в каком состоянии находятся могилы родичей.
- Ну, вот и хорошо, - одобрила баба Аня, - и я с вами прокачусь, навещу своих.

Я ожидала, что сельское кладбище будет такое же запущенное, как и все вокруг, но к моему удивлению оно имело вполне пристойный вид, если только так можно выразиться  о последнем приюте. Старый забор был покрашен, также как и железные ворота. Дорожки почищены, а ближайшие к воротам могилы, - ухожены. Сбоку от ворот стояла небольшая сторожка, похоже, там кто-то жил.
- Здесь не так давно поселился новый сторож, - объяснила баба Аня. - Не нашенский он, инвалид, но мужик хороший, не то, что наши алкоголики.
Из сторожки вышел коренастый мужчина и, прихрамывая, направился к нам. Камуфляжная форма, ловко сидящая на его ладном теле, была чистой, а на голове красовалась зеленая бейсболка с логотипом Адидас. Из-за забора раздался оглушительный собачий лай. Я испуганно отскочила в сторону.
- Тише, Рекс, тише, это свои, - успокоил пса сторож. – Не бойтесь, он днем на цепи сидит, - сказал он, окинув нас внимательным взглядом.
- Михаил, ты что ли? - неуверенно произнес Юрий Сергеевич.
- Командир?  -  глаза сторожа округлились.
Они бросились обниматься, похлопывая друг друга по плечам. Полились несвязные фразы:
- Какими судьбами…?
- А кто из наших ребят…?
Когда воспоминания стихли, мы присели на скамейку у забора, и Юрий Сергеевич стал расспрашивать своего сослуживца как он, москвич, оказался в российской глубинке.
 - Да, понимаешь, командир, - неохотно начал сторож, - сын мой женился, и жить они стали у меня. Я, дурак, сам настоял, типа, чего лишние деньги на съем квартиры тратить, ну и думал, что  мне с молодежью повеселее будет. Да только, как говорится, рисовали на бумаге, да забыли про овраги, - ухмыльнулся он. - Невестка, та еще стерва оказалась. Стала закатывать скандалы из-за любой ерунды: то я вещи раскидал, а то воду в ванной разбрызгал. В общем, что говорить не стало мне житья в собственном доме, - шумно вздохнул он. - А тут тетка моя заболела. Она из этих краев, в соседней деревне жила. Ну, я и надумал сюда переехать. Ухаживал за ней, думал, она мне домик свой завещает, да только, как она умерла, объявился ее пропащий сын, ну, хата и отошла ему.
- А как же завещание? – влезла я в разговор.
- Не успела она завещание написать, - неохотно проговорил мужик, разминая в руках сигарету. – А может, не захотела, сын все-таки. Ну, я приехал сюда в храм, решил в последнюю инстанцию за помощью обратиться, - невесело улыбнулся он. - Местный батюшка подошел ко мне, стал расспрашивать, видно, понял, что я на краю. Хороший мужик, душевный. Вот я и оказался здесь.
– А на что же ты живешь? - хмуро поинтересовался Юрий Сергеевич.
- Так у меня же пенсия по инвалидности. Да и с похорон перепадает кое-что, грех жаловаться. А ты, командир, какими судьбами здесь?
- Да вот знакомую привез, - кивнул на меня Юрий Сергеевич. - У нее родственники здесь похоронены.
- А-а, - протянул сторож, - окидывая меня  взглядом. – Тогда пойдемте, поищем ваших родичей, - поднялся он со скамьи. Мы потянулись за ним, а баба Аня, выскочив вперед, скороговоркой стала объяснять ему, куда следует идти.
На кладбище стояла тишина, только кузнечики звенели в траве, да кружились бабочки. Первой мы нашли могилу Эли. Небольшой холмик с простым деревянным крестом.
- Я тут поправляю некоторые могилки, - проронил сторож, - ну, те, к которым никто не приходит. Только руки еще не до всех дошли.
 - А не страшно вам рядом с покойниками жить, - зябко повела я плечами.
- Бояться, как выяснилось, надо живых, рядом с мертвыми-то безопаснее жить, - засмеялся Михаил.
Следующей была могила бабушкиного брата, который умер  восемнадцать лет назад.
- А вот здесь давно никто не был, - произнес сторож. Я на эту могилку обратил внимание, потому что мужик этот мой полный тезка, да и похожи мы с ним.
Могила была ухожена, четкий  прямоугольник памятника был чистым, а у подножия лежал букет полевых цветов.
- Вон там дальше, - показал рукой Михаил, - старые захоронения, только там уже мало что разберешь.
 Мы долго бродили в поисках могилы Матрены, пока, наконец, под высокой березой я не заметила два почти сравнявшихся с землей холмика с покосившимися крестами. Это и были могилы Матрены и Анатолия. Мать и сын лежали рядом.
У выхода с кладбища баба Аня направилась к свежей могилке с  цветами.
- Вот здесь Лиза-то похоронена, бабка Дениса, - запричитала она. – Только кто ж это живые цветы сюда приносит? - недоумевала старушка. – Не осталось же никого у нее здесь.
- Я это, - смущенно произнес сторож. - Ее внук дал мне денег, чтобы я ухаживал за могилкой в его отсутствие.
Я отвела Михаила в сторону, и завела нелегкий разговор.
- Понимаете, Михаил, в этом селе не осталось в живых никого из моих родственников, а за могилами нужен уход.
- Это точно, - поддакнул он.
 - Поэтому я хочу попросить вас приглядывать за захоронениями.
Я вынула деньги. Перед отъездом барон положил на мой счет круглую сумму.
- Не возражай, - сказал он, - эти деньги могут тебе понадобиться.
И оказался прав.
- Вы не переживайте, - убеждал меня сторож, - я буду ухаживать как положено.
- Будет, будет, - пробасил, подходя к нам, Юрий Сергеевич, - это человек надежный.  Михаил, а может назад в Москву, а? Поднимем наших ребят, они помогут тебе с жильем.
- Спасибо, командир, только я уж лучше здесь останусь. Места здесь красивые, - мечтательно произнес он.  - Грибов тьма. Да и ближе к земле-  как-то надежнее.

Через два часа мы выехали в Москву. Баба Аня, провожая нас, всплакнула,  Юрий Сергеевич обнял ее:
- Не переживай, Петровна, - бодро проговорил  он, - даст Бог, еще свидитесь.
- Твои бы слова да Богу в уши, - всхлипнула добрая старушка.
Только мы выехали на трассу, как пошел сильный дождь.  Он барабанил по крыше, навевая грусть.  Я молчала, уйдя в свои невеселые мысли.
- Смотри-ка, а дедок-то наш стоит! Вот чертяка! – услышала радостный возглас водителя.
Подняв голову, я увидела у дороги, закутанную в дождевик одинокую фигуру, сгорбившуюся за мокрым прилавком.
Юрий Сергеевич подрулил к рынку и крикнул, приоткрыв окошко:
- Эй, на пирсе, греби сюда, хватит ворон пугать.
Дед, увидев нас, радостно подхватился с места, собирая, заботливо укутанный в целлофан товар с мокрых досок.
 Сняв дождевик, он ввалился в машину.
- А я уж думал – не приедете, - зачастил он. – Погода-то, вон какая, разверзлись хляби небесные, теперь надолго зарядит. Товар будете смотреть?
- Юрий Сергеевич, давайте подвезем дедушку до дома, - решила я. – Там и посмотрим.
- Вот хорошо-то, обрадовался дед,-  а то я уж тут озяб. А как тебя зовут, добрая душа?  -  обратился он ко мне.
- Алина я, а вы?
- Ну, а я Никанор Федосеич, видал какое имечко у меня, в честь деда назвали.
Мы остановились у добротного дома на краю узкой улочки.
- Дом-то у тебя, дед, хороший, - сказал водитель.
- Сын строил, - грустно вздохнул Никанор Федосеевич. – Он у меня плотник от Бога был. Да вот погиб два года назад. За девчонку вступился, к ней хулиганы пристали, а он мимо пройти не смог. Они его ножиком и пырнули, - едва слышно закончил он. – Пошли в дом, - встрепенулся дед, - чаем вас угощу, - что мы, не русские что ли. Поди, притомились в дороге-то?
В большой светлой комнате было пустовато. В углу стоял старый продавленный диван, перед ним – небольшой цветной телевизор. На окнах занавесок не было, а в центре комнаты громоздился  крепко сбитый деревянный стол, заваленный обрезками дерева. За ним сидел худенький большеглазый подросток. Он хмуро уставился на непрошеных гостей.
- Дима, это покупатели, о которых я тебе говорил. Давай, показывай свои поделки, а я пока чай заварю. Да вы садитесь, в ногах правды нет, - добавил дед.
Лицо подростка посветлело.
- Здравствуйте, - довольно приветливо сказал он. – Вот смотрите, - он вывалил из большого пакета игрушки.
- Ну, вы смотрите, - бодро произнес Юрий Сергеевич, а я пока в магазин смотаюсь, видел я тут один неподалеку.
Я рассматривала поделки: серьезный Гарри Поттер в больших роговых очках, неунывающая выдумщица Гермиона, рыжеволосый Рон – все игрушки были сработаны самобытным и, несомненно, талантливым автором.
- Ты нигде не учился? - спросила я Диму.
- Нет, - спокойно ответил он, - смотрел пару раз по телевизору передачу, где один дядька показывал, как вырезать из дерева. Ну, и стал пробовать.
- У тебя компьютера, наверное, нет? – осторожно поинтересовалась я.
- Нет, - насупился подросток, - но я заработаю на него. У моего друга, Сереги есть комп, он иногда дает мне поюзить.
Вернувшийся Юрий Сергеевич, вывалив на стол продукты, стал разглядывать игрушки, потом покачал головой и восхищенно произнес:
- Ну, ты даешь, парень! Молодец!
Мальчишка радостно заулыбался:
- Я еще не то могу. Хочу вот сделать серию игрушек для мультяшки, но для этого много времени нужно, а мне надо деньги зарабатывать.
- А где же твоя мать? – заинтересовался водитель.
Димка помрачнел:
- Не нужен я ей.
- В бега баба ударилась, - недовольно пробурчал Никанор Федосеевич, внося чайник. – Как поняла, что за сыном уход нужен, так и сбежала. Такие вот теперь матери!
Юрий Сергеевич отвел меня в сторону, и горячо зашептал:
- Алина, давайте поможем парнишке, пропадет ведь талант. Я состою в совете ветеранов - афганцев, мы сможем ему инвалидное кресло раздобыть, вот только этого мало, - озабоченно потер он подбородок. - Надо бы им еще деньжат подбросить.
- Я постараюсь помочь.
У меня самой уже созрела мысль, как им можно помочь. Деньги, которые дал мне дядя для родственников остались нетронутыми, можно было бы пустить их на благое дело. А сначала надо приобрести для Димки мобильный телефон. Но оказалось, что телефон у мальчишки уже есть, старенькая простенькая модель, но вполне пригодная.
- Не надо мне ничего, - пробурчал подросток, - сам заработаю.
«Вот это характер! – невольно восхитилась я. – Ладно, ограничимся денежными вливаниями на счет, дальше будет видно».
Выпив чаю и скупив все игрушки, мы попрощались с новыми знакомыми, договорившись поддерживать связь. Дождь все продолжал моросить, смеркалось. Москва была уже недалеко. Вдруг из леса выскочило на дорогу  какое-то огромное животное и метнулось под колеса машины. Юрий Сергеевич ударил по тормозам. Если бы не моя, доведенная в частых поездках до автоматизма привычка пристегиваться, я бы точно влетела головой в стекло. Не успев испугаться, я замерла – прямо перед капотом, покачивая гордо посаженной головой с ветвистыми рогами и кося на нас огромным влажным глазом, стоял олень. Тело животного подергивалось. Потом он одним прыжком соскочил на обочину и исчез в лесу!
Мы вышли из машины, Юрий Сергеевич дрожащими руками вытащил из пачки сигарету и затянулся. Меня проняла дрожь, только теперь я осознала, что нам грозило.
- Плохая примета, плохая, - бормотал водитель.
Сердце у меня сжалось, что еще должно случиться?