Камень. Ножницы. Бумага. Часть 2. Глава 1

Глава 1

Всю жизнь мы идем к какой-то цели. Кто-то тупо и целеустремленно, готов прошибить лбом стену ради мечты всей жизни. Редко кому удается осуществить ее.  А большинство из нас мечутся в поисках смысла жизни и, не находя его, смиряются; начинают подшучивать над собой, а чаще над другими. Так уж устроен человек. Всегда легче найти кучу оправданий для своих неудавшихся попыток, чем признать, что потерпел фиаско. И кто из нас счастливее, тот, кто ценой неимоверных усилий достиг своей цели, и вдруг  понял, что она была выбрана неверно? Или тот  кто, считая, себя неудачником, плюет на все, и начинает просто жить? И что такое счастье? Краткий миг, заставляющий нас всю жизнь ностальгировать по нему?
Рассуждая таким образом, я поднималась на лифте в квартиру бабушки. Мне предстояла нелегкая задача – рассказать своим родным о том, что произошло в Германии. Я намеренно не сказала ни слова даже маме, она, видимо, обиделась на меня.
В квартире было тихо. Встретившая меня в прихожей тетя, укоризненно взглянула на меня, и кивнула на дверь гостиной. Ладно, прорвемся, вспомнила я любимую поговорку брата, открывая дверь.
Все семейство было в сборе. Даже Саша отложил свои дела и в кои-то веки явился проведать родственников. Собравшись с духом, я начала свой рассказ.
Рассказывая, я наблюдала за реакцией родных. Мамино лицо, становилось все бледнее, так что я даже испугалась за нее. Глаза тети  потемнели. Саша был невозмутимее всех, да это и понятно – основное он уже знал. А бабушка сидела молча, низко опустив голову и теребя край скатерти. Когда я закончила, она подняла голову, и, не глядя на нас, спокойно произнесла:
- Я знала о Марте.
От неожиданности мы замерли.
Бабушка тяжело вздохнула и начала рассказывать…
…Свадьбу сыграли 1-го мая. Шел 1947-ой год, голодный год. Мало было  такой страшной войны, так еще после нее два года подряд была засуха. Корову и ту пришлось продать – нечем было кормить. Так что на свадебном столе был только  винегрет, овощи для которого собирали по родным, блинчики из темной муки, которую в качестве свадебного подарка принесла тетка – да две бутылки спирта. Гостей всего десять человек: близкие родственники и свидетели. Но  подружки все равно обзавидовались,  жених – боевой офицер в кожаном пальто! И ничего, что он свой деревенский, вон ордена и медали звенят на груди. Руки, ноги целы, где сейчас найдешь такого. Да еще Катька теперь поедет за границу  – посмотрит мир!
А через два дня молодой муж отбыл в Германию. Катя осталась дома. По прибытии к месту службы Владимир должен был прислать ей вызов, а потом долгая процедура проверки и оформления документов. Наконец в конце августа она выехала, сначала в Москву, потом в Брест, а оттуда  уже в Берлин. Как добираться, у нее записано на бумажке, немецкий она немного знала  – спасибо школьной учительнице Эмме Федоровне.  Да и что ей трудности, молодость не боится никаких преград! 
В Москве в ожидании поезда Катя присела на скамейку. Рядом худенькая рыжеволосая девчонка, пристроив на коленях маленький фанерный чемоданчик,  ела хлеб с тонким куском сала.  Катя сглотнула слюну, она не ела со вчерашнего обеда. Девчонка внимательно посмотрела на нее, и молча протянула бутерброд.
- Как тебя зовут?
- Катя, а тебя?
- А я Женька, - весело засмеялась девчонка. – И куда ты едешь?
- К мужу в Германию.
- А в какой город?
 Катя назвала город.
- Иди ты! - оторопела  Женька, - я тоже еду в этот город, и тоже к мужу.  Покажи проездные, - не поверила она.
Посмотрев ее документы, Женя повеселела.
- Вот здорово! Вместе - то веселее! – принялась она тормошить Катю.

В вагоне они долго искали свободные места.
- О! Девчонки! – радостно воскликнули два молодых офицера. – Давайте к нам. Повезло нам с попутчицами!
Они быстро сбегали в вагон - ресторан, притащили колбасы и хлеба. Девушки набросились на еду. Офицеры, красуясь перед молодыми попутчицами, проявляли чудеса щедрости, таская им продукты и развлекая рассказами о своих фронтовых подвигах. Правда, не доезжая  Бреста, они сошли, пожелав девушкам на прощание счастливой семейной жизни.
Оглядываясь на платформе в Берлине, Катя приметила аккуратного старичка, спокойно стоящего  в стороне. Владимир рассказал ей, что немецкие старики встречают поезда и помогают пассажирам добраться на метро по нужному адресу. Так они пытаются хоть как-то заработать на жизнь. Володя дал ей немного марок, но что было гораздо лучше - он дал ей четыре пачки сигарет.
- Что желают фройляйн? Куда едем? - вежливо осведомился старичок, подходя к растерявшимся девушкам.
- Вам нужен Ангальский вокзал, - сказал он, услышав название городка. – Идите за мной.
Они спустились в мрачное метро, проехали несколько станций, и вскоре, облегченно вздохнув, вышли наверх. Здание вокзала лежало в руинах. Ловко лавируя между грудами камней, старик привел их на платформу и велел им здесь ждать поезд. Получив две пачки сигарет и благодарно кланяясь, он все повторял: «Roten wagen, roten wagen». Так и не поняв, при чем здесь красный вагон, девушки, увидев сержанта с рюкзаком за плечами, обрадованно бросились к нему. Оказалось, что для русских военных выделяют в каждом составе отдельный вагон, который немцы называют «красным».
Было два часа ночи, когда они наконец-то приехали. Поезд, натужно гудя, отправился дальше, а Катя и Женя остались стоять на плохо освещенной платформе - их никто не встречал. Вдруг у здания вокзала они увидели офицера с семейством, и побежали к ним. Услышав номер воинской части, летчик показал им улицу и объяснил, что им надо идти по ней вверх, там они увидят КПП. Спотыкаясь на булыжной мостовой чужого города, девчонки притихли. На душе скребли кошки. Даже неугомонная Женька замолкла. Наконец в конце улицы они увидели будку с часовым, и бросились к нему, как к родному. Солдат позвонил  по телефону, и вскоре, позевывая и застегивая на ходу гимнастерку, к ним подошел пожилой заспанный старшина. Оказалось, что полк на учениях, и вернутся все только через несколько дней. Он повел их к громадному серому зданию. Комнаты, где жили их мужья, по счастливой случайности,  были в одном подъезде, только на разных этажах. Женька осталась на первом этаже, а Катю дядька повел выше. Старшина включил свет, и Катя, не сдержавшись, ойкнула. Комната была абсолютно пустой! Посредине на полу была расстелена офицерская шинель, а вокруг нее рассыпаны золотистые пуговицы.
- Это…, - поскреб затылок старшина. – Завтра я пришлю бойцов, они принесут вам кровать, стол, ну и… все такое. А пока придется так.
Он потоптался и ушел, а Катя бросилась на шинель и разрыдалась. После свадьбы Владимир рассказывал ей, что он живет в доме профессора, где есть вся мебель, много картин, и даже пианино. Она не знала, что летом бывшие кайзеровские казармы были отремонтированы и, расквартированных по домам немцев офицеров, перевели жить в них.
Утром солдаты притащили железную кровать, стол, и два колченогих стула. «Все такое» оказалось матрасом, растрепанной подушкой и солдатским полинявшим одеялом. Постельного белья не было. Старшина принес несколько банок рыбных консервов и две банки сливового компота. А на подоконнике Катя нашла тридцать пачек сигарет. На следующий день они с Женькой поехали в Лейпциг, и прямо на вокзале Катя обменяла у немцев сигареты  на постельное белье и скатерть. Так началась ее семейная жизнь…
Бабушка замолчала.
- А Марта? - тихо напомнила я.
Марта.…Всю жизнь она пыталась забыть о ней! И так и не смогла.
…Перед самым Новым годом они с Женькой решили обменять часть сэкономленных продуктов из пайка на одежду. В клубе  устраивали вечер для семей офицеров, и девчонкам хотелось принарядиться. Катя взяла пару килограммов  муки, бутылку растительного и брусок сливочного масла, и они отправились за проходную, где уже ждали немцы. Женька сразу же куда-то умчалась, а Катя медленно шла мимо стариков и женщин, разглядывая одежду в их руках, и надеясь найти красивое платье. Вдруг она услышала тихий женский голос: «Milch,  milch! (Молоко, молоко!). Катя подняла голову,  и увидела молодую худенькую немку в темном пальто и старенькой шляпке. Ее большие голубые глаза умоляюще смотрели на нее. Катя развела руками, молоко давали только тем, у кого были маленькие дети. Потом она открыла сумку и стала показывать немке продукты. К ней потянулись сразу несколько рук. Но молодая немка крепко ухватилась за сумку; она что-то быстро произнесла, и, сунув Кате в руки какую-то коробочку, бросилась бежать. Тут,  наконец - то появилась Женька.
- Что она тебе сказала? – налетела она на Катю.
- Ничего, - растерялась Катя.
- А это что?
Женька выхватила у нее из рук коробочку и открыла.
- Ох, ни фига себе! – растерянно пробормотала она.
В футляре на красном бархате лежал кулон с большим зеленым камнем. Камень засиял под лучами солнца! Даже неискушенной деревенской девушке было понятно, что это очень ценная вещь. Катя выхватила у Женьки коробочку и бросилась за немкой. Но Женька остановила ее.
- Ты хоть знаешь, кто это? – тихо спросила она. - Это бывшая любовница твоего мужа. Пойдем ко мне,  - сказала она, внимательно взглянув на подругу.
Но Кате не хотелось никого видеть. Полдня она проплакала, уткнувшись в подушку, а потом встала,  вытерла  слезы, и спрятала кулон на дно своего чемодана. Владимир так никогда и не узнал о нем…
…Бабушка встрепенулась и бодро произнесла:
- Мила, открой шкаф.…
Не успела она договорить, как тетя встала, подошла к шкафу, и достала обувную коробку.
- Откуда ты знаешь…? - удивилась бабуля.
Тетя хмыкнула:
- Да мы с Лерой уже давно нашли его.  Все ждали, когда ты расскажешь, откуда он у тебя.
«Ну и родственнички у меня! - растерянно подумала я.- Всю жизнь хранить такую ценную вещь и даже не заикнуться о ней!»
Бабушка, словно подслушав мои мысли, тяжело вздохнула:
- Не могла я вам отдать кулон, не принес бы он вам счастья.  Вот теперь, когда вы так неожиданно стали законными наследниками – другое дело.
Она открыла футляр, и  мы увидели поразительной красоты изумруд. Я поняла, что кулон из того же гарнитура, что и перстень.

На семейном совете мы решили, что Саша на следующей же неделе поедет в Германию к барону. Дядя просил приехать и сестер, но бабушку нельзя было оставлять одну, поэтому, а может по каким-то еще причинам,  мама с тетей Милой ехать отказались. Услышав, что я намерена отправиться в Бакшу, бабуля вздохнула.
- Брата Владимира звали Анатолий, но его уже давно нет в живых.
- А жена, дети? Дети у него есть? - допытывалась я.
- Жену Анатолия звали  Эля, Элеонора. У них был сын, Валерий, вот только где он и жив ли – не знаю. А Эля после того, как они уехали из Воркуты,  жила в Бакше. Жива ли она?  - задумалась бабушка.
Она стала рассказывать о родственниках деда.