Букет

               Её тридцатый день рождения. И третий без него. Она вздохнула. Совсем как в песне: «День рожденья – грустный праздник».
               Телефон отключен. Вернее, все телефоны отключены – и сотовый, и домашний. Не хочется слушать пустые формальные поздравления и пожелания здоровья и счастья  в личной жизни. Дурацкое выражение: счастье в личной жизни. Жизнь человеческая всегда личная и быть другого счастья для конкретного человека не может. А для нее личного счастья уже и вовсе никогда быть не может. Хотя...  Она в задумчивости покачалась на стуле. Да. Есть, есть человек, который к ней не равнодушен. Никита – славный парень. Милый, добрый, надежный друг. И знакомы они сто лет – вместе в школе учились, потом в институте, потом стали работать в одном КБ – конструкторском бюро. Сначала она по наивности полагала, что вот так случилось, что их пути по жизни идут рядом. Само собою. Потом дошло: не само собою, а Никита идет рядом с нею. Дойти дошло, но в тот момент не тронуло как-то, не прониклась. Да и то, ей было не до Никиты и его верности, у неё своя жизнь, своя судьба, своя любовь – Гена.
               С Геной свел случай шесть лет назад, раз и навсегда, вместе до конца. Теперь в этом нет никаких сомнений: два с половиной года назад Гена внезапно погиб. Сам кинулся под колеса несущейся машины, за рулем которой был пьяный водитель. Кинулся, чтобы успеть оттолкнуть чужого ребенка. Ребенок остался жить, в этом году пойдет в первый класс. А Гены нет, и уже не будет никогда. Только в памяти Юли он навсегда остался жизнерадостным, всегда устремленным вперед, сильным, любящим ее и горячо любимым ею.
               С тех пор, как он оставил её одну на этом свете, её собственная жизнь остановилась, замерла, зависла на одной точке. Психолог, к которому Юля ходила на сеансы, говорил: «Горе надо принять, горем надо переболеть, горе надо отплакать, а потом отпустить. Когда болеешь горем более года, оно начинает разрушать». Юля болеет своим горем третий год, но отпустить его не может, и, наверное, не хочет. Горе стало частью ее жизни, привычной и необходимой составляющей, оно всегда рядом. Верный Никита тоже рядом. Рядом на работе, рядом вне работы. Наверное, без его присутствия в её жизни, ей было бы намного тяжелее. Она понимает это головой, но в душе почти не испытывает благодарности за поддержку и верность. Мы ведь редко бываем благодарны, например, солнцу, за то, что светит нам, греет, дает нам, в конечном счете, просто возможность существовать.
               Никита, конечно, пытался дозвониться ей сегодня, чтобы поздравить. Но ей не хочется никого видеть и слышать сегодня. Хорошо, что выходной и можно хоть на день отгородиться от всего мира. Потому что в этот день шесть лет назад они с Геной познакомились. Так вот случилось, что ее день рождения теперь всегда будет днем грустных воспоминаний. И делать веселое лицо, с улыбкой принимать поздравления, благодарить за пустые формальные слова  – это выше ее сил.
               Она достала фотоальбом и долго рассматривала фотографии, на которых они вместе счастливые, красивые, улыбающиеся, еще неведающие, что скоро все будет закончено раз и навсегда.
               «Живым жить дальше, - говорил психолог, - мертвого надо отпустить из своей жизни. Помнить – да. Но освободить свою последующую жизнь от него. Он остался там – по ту сторону черты, мы, живые, по эту сторону. Пытаться соединить одно с другим и невозможно и тягостно для обоих. Да, да, и для него, ушедшего, тоже тягостно. Душу умершего не надо удерживать около себя, она может стать неприкаянной, заблудиться, она обязана уйти в царство мертвых, упокоиться».
        Она перевернула страницу фотоальбома. На этой странице они втроем – в середине она, справа Гена, слева Никита. Все трое в обнимку, смеются. Только сейчас она замечает, как они похожи – Гена и Никита. Оба высокие, светловолосые, кареглазые, с одинаковыми широкими улыбками. Если бы не встреча с Геной, она рано или поздно обязательно бы полюбила Никиту. Славный, милый Никиток. Добрый. Хороший. Свой в доску.
        Раздался звонок в дверь. Все же явился.
        Открыла дверь. За дверью худощавый паренек в бейсболке. Джинсы, футболка, кроссовки и бейсболка – все неожиданно белого цвета. И сам парнишка выглядел как-то неестественно бледно, как будто те пол-лета, что уже были позади, он просидел где-нибудь в погребе. Картофельный росток из подпола – вот на кого был похож парень. Длинный, тонкий, белесый. В руках он держал букет. Роскошный букетище полураскрытых темно-красных её любимых чайных роз в золотом кульке целофана, так контрастирующий с блеклым видом паренька. В центр букета воткнут белый чистый конверт.
              - Свешникова Юлия? – спросил паренек бесцветным голосом.
              - Я.
              - Получите.
               Она взяла букет. Хрустнул целлофан, темно-зеленые глянцевые листья трепыхнулись, розы пахнули ей в лицо слабым ароматом чая.
               - Распишитесь. Здесь. – Она черканула протянутой (белой!) ручкой в указанном месте листа.
               - Всего хорошего, - Парень сунул сложенный лист в карман джинсов и тихо ушел вниз по лестнице.
               Она закрыла дверь. Вдохнула аромат роз – тонкий, нежный, едва уловимый. Улыбнулась. Ах, Никиток, Никиток... Спасибо тебе. Все же он большущий молодчина, и она совершенно напрасно так несправедливо безразлична к нему. И как он столько лет терпит ее равнодушие, граничащее уже с хамством.
               Достала из шкафчика вазу, налила из графина воды, бросила таблетку аспирина. Поставила цветы в вазу. Конверт упал на стол. Взяла его, вынула сложенный втрое лист. Раскрыла, начала с улыбкой читать отпечатанный на принтере текст и замерла в изумлении.
                «Юля.
                Милая.
                Родная.
                Единственная.
               Я тебя люблю. Я буду любить тебя вечно. Жаль, что так получилось. Но нельзя ничего изменить. Остается только принять случившееся. Те три с половиной года, что мы были вместе – они всегда со мною. И с тобою тоже. Но я ушёл. Ты осталась. Вернее, ты ушла. Ты должна идти дальше. Я остался. А ты иди. Пока твоя жизнь не остановилась, ты должна пройти свой путь до конца. Ради себя. И ради меня. Так надо, родная моя. Сделай это, прошу тебя. Иди, пока в тебе будут силы, пока в тебе будет жить твоя жизнь.
               Юлечка, солнышко, оглянись вокруг. Прислушайся к себе. Почувствуй, как в тебе пульсирует кровь, как бьется твое сердце, как сильно твое тело.
               Живи, милая моя. Люби. И не думай, что этим ты предаешь меня, нашу любовь. Совсем наоборот Мне тяжко сознавать, что я – причина твоего горя, твоих слез, твоего отчаяния.
               Юлечка, прислушайся к своему сердцу, к душе. Ведь ты давно уже любишь Никиту, только не даешь воли себе самой это признать. А это так. А то, что Никита тебя всегда любил, для нас с тобою не секрет. Мне было бы спокойно, если бы я знал, что ты с ним. Потому что он – твой ангел-хранитель по жизни.
               С днем рождения, милая моя. С юбилеем, родная моя. С годовщиной нашего знакомства.
               Будь счастлива. Я этого желаю тебе и надеюсь на это.
               Прощай. Теперь уже навсегда.
               Твой Г.»
               Она прочла еще. И еще. Еще. Пальцы мелко дрожали. В висках стучало. Стало трудно дышать. Что это?.. Чья-то неумная шутка? Неудачное поздравление? Просто ошибка? Это как понимать? Письмо от умершего? Из другого мира? Мира зазеркалья. И этот странный посыльный... Как будто гонец с весточкой ОТТУДА. Но так не бывает. Она машинально тронула цветы и вздрогнула – цветы были вполне реальные и по настоящему кололи шипами. Она поднесла уколотый палец к губам, слизнула красную точку. Покачала головой. Странный случай. Но любая загадка имеет разгадку, чаще всего самую прозаическую и будничную, только нам не всегда дано её узнать. Пусть так. Это даже к лучшему. Но иногда так хочется поверить в чудо. А вдруг?..

               Курьер в «Бюро доставки подарков» переоблачился в свою одежду - синие потертые джинсы, черную майку.
               - Куда это теперь? – кивнул на белую одежду, сложенную на стуле.
               - А... – махнул рукой менеджер, - да пусть лежит в шкафу. Мало ли... Вдруг еще какой чудик попросит, чтобы подарок вручили непременно в белом. Ты рожу-то помой, а то словно покойник.
               - Да не вопрос. Сейчас умоюсь. За штуку чего мелом не обсыпаться? Это еще чего... Мне на позапрошлой неделе пришлось под Майкла Джексона рядиться. А однажды и вовсе в ластах и маске для плавания юбиляру акваланг для подводного плавания вручал. А чего не сделать, коли платят?  Вот чудят люди, да? Но сегодня вроде больше нет никаких особых условий доставки. Этот букет из чайных роз заказал вчерашний высокий светлый парень лет тридцати?
              - Не-а. Тот другой букет заказывал. Желтые голландские тюльпаны матери на шестидесятилетие на послезавтра. А этот оплачен по безналичному расчету, с указанием текста письма в букет и инструкцией по букету и доставке. Весьма любопытный обратный адрес. Как говорится: ты не поверишь. Читаю: «По Ту Сторону. Сектор Покоя. Абонент № 0628705/16.07.2010».