Судьба стукача

Два друга не виделись сорок лет. Они жили в разных городах. От знакомых знали друг о друге – как жили, как старели. И вот встретились! За рюмкой водки вели неспешный разговор.
Вспомнили случай, который им, тогда еще тридцатилетним, послужил к их разлуке. Сначала их было трое: Степан, Тимофей и Петр. Работали на одном заводе. Тимофей попал на завод по распределению после учебы. Работал начальником одного из цехов. Степан после службы в армии устроился слесарем и после шести лет учебы в институте на вечернем отделении работал главным механиком. С Петрухой он жил в одном доме, выросли в одном дворе. Пока Степан учился на вечернем, Петруха посещал вечернюю школу «из ревности». Его молодая жена, окончившая семилетнюю школу, решила пойти в восьмой класс вечерней школы. А в «вечорку» ходило много молодых рабочих. Петя, боясь, что она «закрутит»  любовь, ходил на занятия и сидел рядом с ней. Учителя уговорили его подать все необходимые документы: мол, все равно ходишь на занятия – хотя и не учишься, зато присутствуешь!
После трех лет посещения он получил аттестат об окончании средней школы, чему был несказанно рад. Тимофей и Степан, которых щедро угощал самогоном Петруха, начали уговаривать его подать документы на вечернее отделение машиностроительного техникума. Петруха сопротивлялся: «Ребята, вы же знаете, что в каждом простом слове я делаю по две ошибки, не говоря уж о математике. Так что об успешной сдаче вступительных экзаменов не может идти и речи». «Ничего, Петя!  Неси побольше самогона, который твоя матушка готовит отменно! А сдача экзаменов и зачисление тебя в техникум – это наша задача!»
Тимофей и Степан увиделись с директором техникума, который был однокурсником Тимофея. Хорошо посидели в кафе и договорились о зачислении Петьки в техникум. Тимофей сдал за него экзамен по русскому, Степан – по математике. Петька стал посещать занятия. Лабораторные, курсовые и прочее, связанное с обучением, делали за него друзья. К концу «обучения» Тимофей перевел Петю из слесарей в мастера. Все же – «грамотный», да к тому же и член КПСС, которым стал при прохождении службы в армии. Работа у него не спорилась – не хватало ни знаний, ни природной смекалки, но желания были непомерные: хотелось стать начальником цеха. Однажды, после хорошей выпивки, начал он втолковывать друзьям, что получили они образование только благодаря родной партии, что она поставила их на руководящие посты на заводе. Да и директор завода без горкома партии навряд ли мог обеспечить работу завода. Задетые этой провокацией, они постарались втолковать Петру, что учились сами, сами добывали средства к существованию и что на свои партвзносы содержат разные парткомы и райкомы с кучами бездельников, сидящих в кабинетах с умными и строгими лицами, дающих советы, как доить коров и как строить машины. Поматюкавшись, разошлись по домам, не доказав свою правоту.
Часам к десяти на следующий день директор пригласил к себе Тимофея и Степана. Секретарша в приемной доложила об их приходе. Директор пригласил в кабинет. В кабинете, помимо директора, находились парторг завода и товарищ в строгом костюме – сразу видно, из соответствующих органов. Директор, как бы смущаясь, начал выговаривать им за разговоры, компрометирующие и его, и партию. Секретарь парткома обрушился с гневной речью о недопустимости разговоров и даже мыслей, порочащих партию. Людям, допустившим такое, не место на заводе! Товарищ в строгом костюме согласно кивал головой и заметил директору, что должны быть сделаны соответствующие выводы. «Мы же, компетентные органы, займемся этими «выродками». Смутьяны были удалены из кабинета с наказом подумать о себе.
Петра, совершившего свое черное дело, нигде не было. Искать его и выяснять происшедшее не было никакого желания. Сели в кабинете Степана, чтобы обсудить ситуацию. Здесь их и нашел главный инженер – пожилой, добрый еврей Давид Иосифович. Он уже все знал. Ему было жалко терять хороших сотрудников.
Пожурил их за неосторожные разговоры: сам был когда-то в подобной ситуации. Он помог им быстро уволиться с завода и позвонил своему другу, который работал в соседнем городе директором подобного завода. Тот дал согласие предоставить им работу. Тимофей воспользовался помощью. Степан решил поехать на Колыму. Туда его давно звали знакомые – на золотых приисках, где они работали, нужны были грамотные механики. Следуя наказам Давида Иосифовича не ввязываться ни в какую политику, а честно делать свою работу, они проработали не один десяток лет. Работали, уже будучи пенсионерами, и вот встретились, рассказали друг другу о прожитых годах.
Ну, а что же стало с Петрухой? Так и остался на заводе. Из мастеров пришлось уйти, без поддержки и помощи друзей работа не ладилась. Ходил в слесарях. На партийных собраниях стучал себя в грудь, говорил, что сила партии – в таких рабочих, как он. Задавал при приеме в партию новеньких вопросы: «А какие газеты ты выписываешь? А как ты понимаешь политику партии?» Так и не дожил до пенсии. Умер, сжимая рабочий молоток.
...Выпили, помянули его, пожалели, что он не дожил до «светлого дня коммунизма», не увидел, как вымирают последние остатки «ума, чести и совести эпохи». Вот такая произошла история с друзьями...