10 лет молчания. Рассказ

Пролог.

Вы думаете, что вы одиноки во вселенной? Что не су-ществует других более разумных цивилизаций? Я вас умо-ляю. Вы с какой планеты? Земля? О дааа, я наслышан об этой планете, читал в научных книгах. Наши исследователи пытались совершить высадку на вашу планету, но им помешал какой-то странный защитный слой над облаками. На моей планете его нет, мы живем под щитом. Корабли выходят на поверхность щита по туннелям, а затем улетают на другие планеты, которые тоже принадлежат нашей расе. Вы наверно думаете, что я выгляжу как какой-то гуманоид с шестью щупальцами вместо рук? Ошибаетесь. Я такой же человек, как и вы. Просто наши солнечные системы находятся далеко друг от друга. Поэтому  вы обо мне и не знаете. Но я уверяю вас, я и мои сородичи, такие же люди с руками и ногами, как и вы, у нас такой же мозг и такое же строение тела. У нас такие же привычки, как и у вас, такие же пороки, такой же срок жизни. Разница лишь в том, что наша история гораздо богаче. Мы на нашей планете примерно уже миллиардов сорок лет, а вы? То-то же. Наша история пережила двадцать три мировых войны, в каждой использовалось новое и новое оружие, все страшнее и страшнее, мы так же были разделены на страны, как и вы, поэтому и воевали между собой за куски почвы. Пока однажды не пришла в наш мир космическая чума. Она убила восемьдесят четыре процента населения нашей планеты. Было страшно, наверное, это было, примерно, две тысячи лет назад. Оставшиеся люди, обнищавшие, голодные, принялись заново отстраивать новый мир. Мы придумали одну общую систему, благодаря которой, все мы были равны, никто не разделен на расы, кланы, территории и прочее. Мы стали развиваться в космос. Стали придумывать все новые и новые технологии во благо человечества, наш мир стал идеальным! Нет алкоголизма, нет наркомании, нет однополых отношений среди людей, нет проституции, нет бездомности и нищеты. Ничего такого, что отравляет Ваш мир, у нас вы не найдете. Остались лишь мелкие преступления, за которые сурово наказывают. Не думайте что самое страшное наказание это смертная казнь или пожизненное заключение. Есть наказание гораздо страшнее, благодаря которому, я и написал то, что вы сейчас читаете.
Я стоял на судейском совете, именно эти триста один человек принимают решение о твоей судьбе, если ты совер-шаешь преступление. В зал вошел самый главный судья. Ре-шение принимается на основе голосования, виновен или нет и на основе результатов этого голосования, судья выносит решение либо об освобождении преступника, либо о мере наказания. Этот высокий седоволосый мужчина, открыл планшет и начал читать приговор и обратился ко мне:
–Осуждаемый. Встаньте, пожалуйста, перед судом.
Наше общество старается быть очень вежливым друг с другом. Судья принялся читать приговор:
–На основе предоставленных доказательств, на пока-заниях шести свидетелей, чьи имена мы не будем называть, чтобы не подвергнуть их жизни опасности, на основе того что осуждаемый был пойман поличным, на основе не признания своей вины осуждаемым. На основе голосования трех сотен судей, двести девяносто восемь судей за то, что осуждаемый виновен, один за то, что он не виновен и двое судей воздержались до вынесения вердикта. Осуждаемый приговаривается к десяти годам строгого режима. – Он закрыл планшет. – Что касается лично меня, я проголосовал за то, что вы виновны, меня в дрожь бросает при виде Вас, осуждаемый, будь моя воля, я бы приговорил вас к пожизненному строгому режиму. У Вас, есть шанс сказать последнее слово и обещаю, что оно будет услышанным.
Я повернулся к залу, тут были все, друзья, знакомые, коллеги, родственники, люди перед которыми я не считаю себя виноватым, все кто только могли придти сюда. И всё что нашлось в моей голове, это было:
–Мне нечего сказать.
Седоволосый судья вздохнул и сказал:
–В таком случае, привести приговор в исполнение в зале суда.
Ко мне подошел страж, у него был поднос с двумя ру-кавами, они сами примерялись мне по размеру, кожа дыша-ла, переливались разными цветами. Пока они на мне, я не буду стареть, я не умру в любом случае, мне не нужна еда для выживания, эти рукава обеспечат меня всеми биологическими потребностями. Пока они на мне, я не смогу общаться с другими людьми. Вся плата за совершенное преступление, лишение людей вокруг себя.
Двери здания суда открылись передо мной, и я вышел на волю.
Я говорил, что у нас нет тюрем?

Глава 1.
Прошел уже месяц с тех пор, как на мне надеты эти браслеты. Какая красота. Это истинный рай. Люди забыли про меня, никто не звонит, не пишет, не беспокоит. Я словно есть центр вселенной. Я захожу во все магазины и беру что хочу, хотя у нас итак все бесплатно, но весь кайф, в том, чтобы забрать вещь, а на тебя никто не смотрит. Днем я брожу по городу и наблюдаю, как люди не наблюдают за мной. Даже животные, вроде птиц не видят меня в упор. А вечером я прихожу с полными пакетами всякой вкуснятины и сажусь смотреть кино, зная, что мне не надо завтра вставать с утра на работу и идти выполнять ежедневную норму по очистке воздуха под этим куполом. Каждое утро я бреюсь не ради глупой моды, а для себя, в удовольствие. Как и сейчас, я сижу в парке, наблюдаю за людьми, как они ходят и гуляют с детьми. На нашей планете вы не встретите родителей с детьми старше двух лет. Почему? Потому что после двух лет, мы отдаем их в Дом воспитания. Там занимаются их подготовкой, нашей подготовкой. Из нас сделали монолит, а меня выбили из этого монолита, маленькая частица, которая оторвалась от остальных и летает свободно как птица там, где она этого захочет.
Тут ко мне подкатился мячик, девочка играла с ним. Я подобрал его, а когда она подбежала ко мне, то сказал:
–Держи и не роняй его больше, пожалуйста.
Она взяла мячик и убежала. Естественно суть наказа-ния заключается в том, что она на меня не посмотрела, не увидела, что за человек подал ей мячик.
Дома, в своей квартире, я увлекся собиранием доми-ков из пластиковых зубочисток, они были настолько малень-кими, что казалось, невозможно из них что-то слепить. Но ведь в Сети все пишут и показывают видеоматериалы о том, как правильно научиться собирать что-то из чего-то. К сожа-лению сегодня, у меня не получился этот домик, как бы я не старался.
Ну и не беда.

Глава 2.
Сеть. Не думаю, что на всемирную нить будет распространено моё наказание, хотя мне уже шесть месяцев никто не писал, странно. А ведь раньше я был так популярен, мне писали километровые письма, посвящали стихи девушки. А сейчас никого.
Помню, как однажды я устроил фестиваль «За Мир», после которого мне буквально завалили почту поздравле-ниями и благодарностями.
Так.
Решено. Нужно что-то организовать, пусть я буду ано-нимным, пусть это будет только через сеть, но зато люди ко мне потянутся.
Я открыл портал, на котором поместил идею голосо-вания. Вопрос был таким: «Как вы относитесь к мере наказа-ния в нашей системе, положительно или отрицательно?» Ра-зослал адрес портала всем своим знакомым, их у меня в сети несколько миллионов, остается ждать.
Прошло уже два часа и ни одного отзыва на мою рас-сылку. Что же это такое? Это тоже наказание? Не думаю.
Я создал ещё несколько таких порталов. В паре даже была игра, и никто не ответил. Ни одна душа не зашла туда.
О, любимая девушка зашла в сеть, наверное, напишу. Помню, как мы мечтали с ней, что купим домик где-нибудь в районе Красных Водопадов и поселимся у воды. У красной, мягкой и нежной воды. На нашей планете не вся вода крас-ная, просто есть одно такое место, где каждую весну она цветет и водопады краснеют. Мы планировали родить шестерых детей. На нашей планете это опять-таки норма, потому что их воспитывает система. А чем больше ты оставляешь после себя отпрысков, тем лучше льготы и условия дальнейшего проживания, поэтому  с рождаемостью на нашей планете проблем нет, в отличие от вашей Земли. Я пожелал ей доброго дня, а она не ответила. Сообщение прочла, но не ответила.
На данный момент у меня, получается, никого нет.
Да, признаю. Я одинок.

Глава 3.
Я вышел в парк. Люди. Уже два года прошло. Погово-рите со мной. Пожалуйста.
–Люди!
Никто не отзывался. Я подбежал к одному молодому человеку и начал трепать его за одежду, он оттолкнул меня. Я не унимался и подбежал к старику.
–Дедушка. Вы же космонавт, летали на дальние пла-неты, вы, вы должны меня слышать! Пожалуйста!
–Фу мерзость.
Он махнул рукой так, что я упал на бетон и лежал сре-ди целого леса ног проходящих мимо меня людей. Смахнув пыль с одежды, я сел на скамейку. Через улицу стояла ещё одна скамейка, на ней сидела девушка и что-то разглядывала в своей планшетке. Я сначала подумал, что она с кем-то, возможно, переписывается, но подойдя ближе, стало ясно что она читает книгу. Редкое явление. Честно скажу. Она чем-то похожа на мою любимую и тут мне вспомнился разговор с ней, у неё дома. Я лежал на кровати, она сидела у дисплея, наводила марафет и общалась с кем-то по сети. Она тогда вслух кому-то сказала:
–Я так много сижу в сети, потому что он со мной не разговаривает.
На что я ответил, в шутку, тем самым встряв в разго-вор:
–А то я с тобой наговориться не успею за всю жизнь.
Так вот и жили. Оказывается, мы мало общались. Очень мало. Я этого не ценил.
В парке, подойдя к девушке, я сказал:
–Доброго дня.
Она молчала. Правильно, нечего со мной разговари-вать. Я попробовал прикоснуться к ней, но она отмахнулась от моей руки как от надоедливого насекомого.
Правильно. Так и должно быть.

Глава 4.
Прошло уже четыре года. Я давно перестал бриться и подстригать волосы, да и для кого? Для себя? Что толку мне от себя самого? За это время, дома, я собрал робота, который должен был со мной говорить, по крайней мере, я пытался это сделать, но никак не мог составить такую программу. Все что он делал, это просто выполнял обязанности по дому. Как и прочая автоматическая ерунда. Я перестал покупать еду. Зачем она нужна? Единственной радостью было, это находиться в том парке, наблюдать за той девушкой, с книгой. Она сидела там каждый день по два часа. Все эти два часа я разговаривал с ней. И сейчас я одеваюсь, чтобы пойти и сделать тоже самое.
Она сидела на том же месте.
–Доброго дня.
Молчание.
–Ты не слышишь меня, я знаю. Но все равно, попробуй рассказать, как у тебя дела?
Она равнодушно продолжала перелистывать страницы в планшетке.
–Думаю, что хорошо. Как работа?
Она достала из кармана конфету и положила на язык, а потом выбросила фантик. Я погнался за ним, пока роботы-уборщики не прибрали его. Поймал. Хоть что-то у меня от неё будет.
Неразделенная любовь. Я почти готов выразить свои чувства к ней, но она всё равно меня не услышит.
Я шёл по пустой улице, было уже темно. Роботы, кото-рые следят за комендантским часом, тоже не обратили на меня внимания. Вдруг я услышал, как где-то вдалеке едет машина, в этом районе живет мой друг. Машина ехала по световой дороге на скорости в четыреста раз превышающую человеческий бег, я вышел прямо на дорогу и меня сшибает этот транспорт.
Больно.
Хотя бы боль реальная.
Я встал и пошел в сторону машины. Там стоял мой друг. С моей девушкой. И их встреча была вовсе не приятельская. Вернее прощание.
–ЧТО?! Как вы могли так поступить со мной?! За что?!
Они меня не слышали. Продолжали целоваться и что-то друг другу шептать. Я подошел к ним ближе. И закричал ей:
–Как же наши мечты?! Куда ушло все, о чем мы мечтали?! А ты! – Я повернулся к другу. – Это ты меня тогда подставил! Ты подставился, чтобы я тебя ударил! Ты обещал, что никому не нажалуешься! А теперь что?! Я отбываю наказание за просто так?!
Я бы врезал ему ещё раз. Но боюсь, он ничего не по-чувствует.
Да и сил не было.
На душе осталось лишь предательство.

Глава 5.
Прошло уже восемь лет моего наказания. Дни потеря-ли свой счет. Я по-прежнему как маньяк сижу рядом с той девушкой каждый день в парке. Умоляю её со мной поговорить, хотя сам понимаю, что это бесполезно. Моя квартира превратилась в огромный мир доисторической эпохи. Прямо посреди большой комнаты стоит огромный замок из пластиковых зубочисток. А когда-то у меня не получалось склеить и двух штучек. За восемь лет всё меняется. Моя внешность превратилось в нечто страшное, волосы упали до плеч, борода висит по грудь. На работу бы меня не пустили в таком виде, однозначно.
Когда я пришел домой после очередного общения на скамейке в парке, то обнаружил, что на мою почту пришло одно сообщение. Неужели люди? Кто мне написал? Я открыл ящик, а там оповещение о том, что моя мать лежит в госпитале, что необходимо её навестить. Опять-таки, в этом оповещении, нет обращения лично ко мне. Оно просто пришло на мой адрес, а прочитать мог кто угодно. С мамой я часто общался, не смотря на то, что воспитываемся мы не в семье, контакты с близкими людьми иногда необходимы.
Я приехал в больницу, персонал меня не увидел, по-этому мне не составило труда попасть к ней в лечебный кор-пус. Она лежала спокойно, к ней подключены аппараты, ко-торые поддерживали в ней жизнь, а вокруг суетились робо-ты-медики. Нас даже лечат роботы. Назначают лекарства конечно люди, но вот в плане операций, роботы невероятно точны. Людям остается только завидовать.
Я сел рядом с кроватью мамы и сказал:
–Знаю, ты меня не видишь и не слышишь. Я очень сильно жалею о том, что редко тебе говорил это, пока не был наказан, но я люблю тебя мамочка. Пожалуйста, выздорав-ливай, не умирай.
Я положил свою руку в её ладонь, но она рефлекторно отдернулась от меня.
–Мама, прости меня. Я так мало с тобой разговаривал. Не ценил то, что ты мне дала. Помнишь, как ты приезжала к нам в дом и устраивала ужин на всех? А помнишь, что я кричал, когда получил диплом? Вспомни, пожалуйста. А когда я впервые заговорил? Это было не в доме воспитания, это было у нас дома. Вспомни, пожалуйста. И прости меня за то, что я так редко навещал тебя, что редко разговаривал с тобой, прости мамочка…
Она тоже меня не слышит. Правильно. Так и надо.

Глава 6.
Я выставил вещи возле своего дома, включая строения из зубочисток. Люди подходили, рассматривали, комментировали. А я просто сидел и слушал. Понятно что они меня не видят и не слышат. Один молодой человек подошел к замку из зубочисток и сказал:
–Как точно всё выполнено, в каменную эпоху наши предки строили именно такие крепости для своей защиты.
Я отвечаю:
–Я пользовался всеми ресурсами сети, посмотрел дру-гие похожие работы, чтобы всё это выполнить, но самое сложное, это склеить всё это в один монолит.
Он меня не слышал и не видел. Другая девушка подо-шла и посмотрела на рисунок, который я нарисовал, а потом сказала:
–Видно, что автор не профессиональный художник, но совершенно четко прослеживаются чувства писавшего. Все эти краски, прорисовка линий, словно кричат о помощи, не понятно только что должен был пережить этот человек, что-бы почувствовать себя одиноким.
Я отвечаю:
–Я уже почти девять лет не общаюсь с вами. Не так уж это и просто, оказывается.
Потом подошел ещё один парень и сказал:
–Этот робот, полезное изобретение, вот только надо бы доработать его. Надеюсь, никто не против того, что я его заберу?
Я отвечаю:
–Даже если бы и был против этого, то ты бы все равно меня не услышал.
Тут я увидел ту девушку из парка, она пришла посмот-реть на мои вещи. Её не привлекало ничего, но вдруг она подошла к маленькому домику из зубочисток и взяла его в руки. Моя самая первая попытка что-либо собрать. Она рас-сматривала его минут пять, а затем просто положила в сумку и ушла.
Я схватил листок бумаги, а затем принялся писать кис-точкой:
«Ты единственный человек, который со мной общался на протяжении девяти лет. Прошу, подожди ещё год. Всего лишь год и ты меня увидишь и узнаешь».
Я догнал её и положил в карман одежды. Она даже не заметила. Да и очень сильно удивится, что я решил воспользоваться таким древним способом общения.
Осталось больше года. Что нужно сделать, чтобы не сойти с ума?

Глава 7.
Мне снова пришел отчет на почтовый ящик в сети. В нем говорилось, что моя мама умерла сегодня утром. Пани-хида у нас совершается не так как у вас, на Земле. Вместо того чтобы закапывать полезное человеческое тело, мы можем использовать его как топливо. Но перед этим, есть одна процедура. Мы оцифровываем мозг. Таким образом, приходя на место покойных, мы можем спросить у них совета, а компьютер, основываясь на алгоритме мозга умершего, может ответить на вопросы так, как бы ответил покойный. По крайней мере, наши программисты гарантируют девяносто девять процентов точности и достоверности. Тоже самое наверняка сделали и с моей матерью теперь.
Я приехал на место покойных, на ваш язык оно похоже на кладбище, только информационные плиты только у всех одинаковые. Я нашел плиту своей матери. Коснулся рукой, чтобы спросить совета, но не получалось. Видимо для меня даже это, теперь закрыто. Тогда я просто сел рядом, на почву и начал вспоминать. Я вспомнил всё. Свое далекое детство, как она отдала меня в дом воспитания, как приходила туда, если ей разрешали, чем она меня кормила, как помогала. Бывают и такие родители, которые отдают детей, а потом забывают о них. Вы не думайте что это дико. У нас это вполне нормально. Это обеспечивает монолит общества, в котором я сейчас не состою…
Отправившись в парк, я увидел ту девушку. Она сидела на скамейке и читала планшетку. Я сел рядом, как обычно, и сказал:
–Доброго дня.
Читает.
–Как у тебя дела?
Молчит.
–У меня сегодня мама умерла. Не знаю, почему я жа-лею, но жалею о том, что её сейчас нет.
Вдруг, девушка свернула свою планшетку и бросила на асфальт какой-то листок бумаги, а затем встала и ушла. Я схватил этот листок. Там было написано:
«Я знаю кто ты. Чувствую тебя каждый день. И как бы я не хотела тебе помочь, не могу. И дождаться я тебя тоже не могу, чтобы раскрыть тебе свои чувства. Если хочешь узнать почему, то следуй сейчас за мной. Я пойду пешим ходом до дома».
Она уже выходила из парка, я побежал к ней. Догнав, просто пошел рядом. Она шла не торопясь, потом ускорила шаг, словно чувствовала меня. Я не знаю чему был рад так, то ли от того что со мной поговорили, наконец-то, то ли от того что появилась родственная душа, то ли от того что я сейчас гуляю с кем-то. Скорее всё вместе. Мы шли очень долго, по дороге, понимая, что она меня не слышит, я рассказывал ей про все, что вокруг увижу, когда построили тот или иной мост, когда возвели то здание, зачем здесь стоит этот памятник. Но моя радость резко прекратилась, когда мы пришли к местному ППЖ. Это наш Пункт Поддержания Жизни. Я насторожился. Мы прошли в палату, она сняла с себя одежду и легла на постель. Зачем? Робот-медик подключил её к аппаратам, а затем улетел. В одну её руку вливалась жидкость зеленого цвета, а из другой руки вытекала кровь. На нашей планете была страшная болезнь, когда иммунитет человека отказывается работать. С этим никто не мог ничего сделать. Но почему она не сможет меня дождаться? И вдруг, когда мы остались одни в палате, она, не видя меня, заговорила:
–Если ты здесь, мне жаль что ты видишь меня такой. Прости что огорчила. Пожалуйста, будь рядом со мной, всё время, пока можешь, я чувствую твою поддержку.
Хорошо. Я так и сделаю.

Глава 8.
Почти следующий год я всё время был с ней. Каждый день я начинал с того что вставал, обнаруживал пустую квар-тиру, выключенную сеть. Брился, сам, не пользуясь услугами роботов, потому что не все они могли меня видеть. Ел, хотя не знаю зачем, а потом бежал в ППЖ и встречал её там. Я был безумно рад, ей. Мы общались очень плохо, но я был рад и тому минимуму, который был между нами, каждое слово, обращенное ко мне, я впитывал как губка. Одиночества не было. Сейчас я расскажу про один из таких дней.
Я встретил её возле ППЖ, она говорит:
–Если ты здесь, то дай знак.
Обычно это сопровождалось открытием какой-либо двери, без причины. Она улыбалась, и мы шли гулять. Потом ели сладости, вернее она ела, я просто смотрел. Однажды она взяла и на меня порцию, но не увидела, как я съел её и спросила:
–Когда ты успел её так быстро проглотить?
Я смеялся. А она этого не слышала.
Вечером мы обычно сидели в том самом парке, кор-мили лысых орлов, это такие птицы на нашей планете, един-ственные которые летают, как ни странно. А потом я прово-жал её обратно в палату, где её снова подключали к аппара-ту.
Я всё думал, что нужно сделать, чтобы вылечить её.
Но если ученые не могут, то и я не смогу…

Глава 9.
Сегодня тот самый день! Сегодня тот самый полдень! Она увидит меня! Увидит! Десять лет кошмара почти прошли!
Я умылся, позавтракал, плотнее и побежал, действи-тельно побежал, сшибая идущих как зомби людей, прямо к ней. Но у входа её не было. Я стал ждать. Её не было уже два часа, через пятнадцать минут спадут мои оковы, неужели она этого не увидит? Пока они на мне, надо воспользоваться ситуацией и пройти в палату, что я и сделал. Но лучше бы не заходил. Она лежала в постели и смотрела потолок. Я коснулся её руки, она рефлекторно отдернула её, а потом улыбнулась и сказала:
–Ты здесь.
–Да я здесь. Я с тобой.
Она меня не слышит.
Две минуты. Какие две минут остались.
Я сидел возле её постели, она что-то мне говорила, я не слушал, а потом немного повысила голос:
–Ты не представляешь, что я бы отдала, чтобы увидеть тебя сейчас.
–Да вот я! ЗДЕСЬ! Я ЗДЕСЬ! Посмотри на меня, пожа-луйста!
И тут она действительно посмотрела мне прямо в гла-за, с меня спали браслеты. Я почувствовал голод, жар, я по-чувствовал жизнь. Она снова улыбнулась, взяла меня за руку и тут её глаза закрылись.
Я выбежал из палаты, и закричал:
–Доктор! Позовите доктора! Кто-нибудь!
Медицинский персонал посмотрел на меня, а потом резко засуетился. Медсестры вбежали в палату. Я стоял и просто надеялся. Только не умирай, не смей умирать, не смей!
Тебе нельзя умирать!

Глава 10.
Прошло уже шесть месяцев, после её смерти. Снова все завертелось, мне пишут в сети, присылают приглашения на фестивали,  я снова популярен в своей группе. Моя быв-шая девушка и друг не выходят со мной на связь, хотя я итак знаю, что они уже троих детей отдали в дом воспитания. Но мне это безразлично. Мне не хватает Её. Я каждый день прихожу в парк, кормлю тех орлов. Я смотрю, как играют дети и если ко мне прикатывается мячик, то они забирают его, обращая внимание и говоря слова благодарности. И всё равно. Мне тяжело в этом мире. Я словно молекула, которую вытащили из монолита, переплавили, добавили атомов, а потом засунули обратно. Совершить самоубийство на нашей планете весьма сложно. Всюду роботы, которые сами скорее разнесутся в хлам, но не позволят человеку покалечить себя. Но если и получается это сделать у кого-либо, то все говорят что-то вроде:
–Зачем он это сделал?
–Чего ему не хватало?
–Наверное, он был хороший.
А потом твой мозг оцифровывают, а тело сжигают. И ничего не остается кроме информационной плиты, которая говорит твоим голосом и дает советы будущим поколениям. И все равно. Моё наказание продолжалось. Нет, рукавов, браслетов, или как они там называются, их больше на мне не было. Но люди вокруг ходят, уставившись в свои планшетки, общаясь с кем-то в сети, редко где можно встретить молодых людей сидящих в каком-нибудь месте для приема пищи и общающихся между собой, на живом языке.
Если хорошо знать электронику, то можно создать пе-редатчик, который позволит роботам не смотреть в твою сто-рону. Таким образом, можно найти самое высокое здание, успешно пройти мимо охраны, подняться на крышу, встать на самом краю, а затем сделать один небольшой шаг.
Твоё тело разбивается о каменный монумент, стоящий возле этого здания.
Роботы-медики пытаются что-то сделать с тобой, но у них ничего не выходит. Кости все переломаны, внутренние органы превратились в массу из мяса, а мозг вытекает через появившееся отверстие в голове. Оцифровывать нечего. И опять, слышны вздохи, якобы неравнодушных прохожих.
Но я их уже не слышу. На весь мир одеты рукава.

Эпилог.
–Ну и зачем ты это сделал?
–Что сделал?
–Убил себя.
–Я что, мертв?
–Ты спрыгнул с крыши, не помнишь?
–Точно, я упал на камень, да?
–Верно. Так зачем ты это сделал?
–Надоело быть одиноким.
–А раньше ты был не одинок?
–Раньше я думал, что не одинок, но стоило мне исчез-нуть и все забыли обо мне.
–Все люди одиноки. И не важно, где они находятся.
–Зачем ты мне это говоришь? Кто ты?
–На разных планетах, в разных культурах, меня зовут по-разному. А говорю я тебе это, чтобы ты знал, и всё.
–Что мне дальше делать?
–Тебе решать.
–Стой!
–Ну что ещё?
–Можно вопрос?
–Только не долго, а то мне ещё за войной наблюдать на другой планете.
–Зачем мы живем?
–Если хочешь знать, то пошли со мной.
–Куда?
–Есть планета, под названием Земля. Тебе понравятся местные жители, они такие же, как и вы. Все ответы на твои вопросы, ты увидишь там.
–Хорошо. Я согласен.