Карнавал
Каждый день, проходя мимо Севастопольского парка, я грел себя мыслью, что скоро и моя скромная персона станет обладателем этого прекрасного дома на склоне Севастопольского холма. Да, как долго я грезил о нем, ютясь в своей однокомнатной коморке. Годы, как-никак начали брать свое, и немного погодя я всё-таки решил приобрести это чудо архитектуры. Дом был выполнен в пост-викторианском стиле, придавая ему легкий оттенок загадочности и старины. Резные двери приглашали усталого путника зайти, посидеть у камина, выпить чашечку молотого кофе со сливками. Витая лестница навевала картины давно минувших дней, рисовала в воображении начертанные полотна жизни предыдущих владельцев этой постройки.
За переездом дело не стало. Дом распахнул для меня свои объятия, приютив, как мохеровый плед, после морозного утра. Войдя в парадную, у меня буквально перехватило дух. Это было нечто неописуемое. Каждая колонна, заставляла с благоговейным трепетом смотреть на себя, восхищаясь утонченностью замысла архитектора. Исписанные гобелены свисали с немного оттененных, скупостью освещения, стен. Посреди парадной, на потолке, возвышалась хрустальная люстра, со свисающими, наподобие сережек, украшениями. Дом был воистину прекрасен. Немного помявшись в дверях, я сделал первый шаг навстречу своей судьбе. День прошел в мелких домашних хлопотах, связанных с переездом. Вся мебель была накрыта белыми полотнами, похожими на простыни. Их уборка заняла у меня изрядную часть времени, так что когда я закончил, на дворе уже достаточно стемнело. День прошел просто великолепно, в голове не переставала кружиться мысль о том, что я новый владелец Севастопольского особняка. Вечер пролетел, как одно мгновение. Чашка кофе, бутерброд с сыром и камин – сейчас большего мне было не надо. Кресло оказалось удивительно удобным, так что, поразмыслив, глядя на огонь, около часа я задремал. Во сне я увидел мой нынешний дом. Все те же резные ставни, скрипучая половица у входа на второй этаж и прочие прелести, с коими я уже успел познакомиться за этот небольшой промежуток времени. На крыльце стоит мужчина во фраке, наверное, один из помещиков, которых было прилично в Царской России. Вот к нему движется еще один силуэт, по очертанию очевидно мужской. Они тепло приветствуют друг друга, заходят в дом. А вот и камин, у которого я задремал. Они уселись по обе стороны от него, закурили. Началась дружеская беседа. За окном стемнело. Луна, ярким серпом, поднялась на темный бархат ночного неба и остановилась на самой его середине. Друзья разошлись по комнатам. Настала ночь. Дом прибывал в летаргии, ожидая прихода очередного светового дня. Стены, затененные и казавшиеся немного недружелюбными, смотрели пустыми глазами на уже не казавшийся таким радушным особняк. Но вот мимо них проскользнула тень. Затем еще одна, и еще. Пожухлые листья взметнулись с одинокого подоконника. Крик. Смерть. Еще крик, разрезавший тишину ночи. Знакомый силуэт помещика в ночном белье. Страх, в расширенных от ужаса, глазах. И он. Темный силуэт, медленно ступавший навстречу несчастному. Тонкая полоска серебра, оставленная месяцем, ниспадала на пол, выполненный из какой-то темной древесины. Пересекнув эту полоску, тень преобразилась, открыла свою истинную личину: Это был человек в изодранной одежде, напоминающей крестьянскую рубаху. Его волосы были спутаны и закрывали часть лица, слипшимися от крови лоскутами, похожими на тёмно-коричневые ленты дубленой кожи, из которой вот-вот сделают ремни. Тело неестественно изгибалось, под странными углами, как будто его, как минимум, переехала повозка, запряженная лошадьми. В кровавых дырках, что зияли вместо глаз, копошились опарыши, то и дело, падая на деревянный пол некогда дружелюбного дома. Крик. Помещик падает на кровать. Неловко пятится. Нечто, неумолимо приближается, держа в руках ржавый нож. Перекошенная челюсть расплывается в беззубой улыбки. Но вот мгновение, и никого нет. Помещик сидит, оголтело треся головой. Тишина. Никого нет. Он встает, превозмогая дрожь в коленях, оборачивается. Никого. Легкое постукивание по стене напротив. Бешеный ритм сердца. Тишина. Делает несколько шагов. Шорох в дальнем углу. Пятится к кровати. Оборачивается. УДАР! Тяжелое падение бездыханного тела. Смерть. И тишина, звенящая, словно воздух после грозы. И только редкие «кап-кап, как-кап». Багряные капли, собираясь по распустившемуся красному бутону в центре кравати, тихо падают на уже бардовый пол. Тишина. Немым укором смотрят остекленевшие глаза на оттененные вдали стены. Маска смерти полноправно пришлась к лицу несчастному муравью, одному из многих оставшихся здесь навечно. Пустая комната. Я осматриваю ее, как-бы сверху. Никого. Оборачиваюсь, и тут БАЦ! На меня смотрит это существо, это порождение ночных кошмаров, медленно ступая ко мне, держа в руке ржавый нож, с которого медленно стекают багряные капли. Кап-ка, кап-кап.
Я с криком просыпаюсь. Камин почти догорел, лишь остатки ослабевающего с каждой минутой пламени, хватаются за жизнь, неминуемо гаснув при этом. Меня все еще колотило мелкой дрожью от того, свидетелем чего я только что оказался поневоле. Сердце бешено колотилось. Взяв дрожащими руками чашку давно остывшего кофе, я направился в кухню, чтобы хоть немного успокоиться. Взглянув на часы, я убедился в том, что сейчас уже глубоко заполночь. Пора было готовиться ко сну. Направившись к ванной, меня не переставало мучать чувство тревоги, оставленное недавним кошмаром. Подойдя к ванной комнате, мне послышался негромкий свист, казалось бы доносящийся из пристройки у дома. В обычное время я бы и внимания на это не обратил, но тогда я был под сильнейшим впечатлением от увиденного. В голове начали рисоваться пугающие картины, того, что это могло бы быть. Успокоив себя мыслью, что все это мое разыгравшееся воображение, я осторожно вошел в ванную. Зажегся свет, принося во мрак, оставленный ночью немного радости дня. Пошла вода, наполняя ванную ароматной пеной. Мне необходимо было расслабиться. Почти уже успокоившись, отринув дурные мысли, я опустился в горячую воду. Внезапно из гостиной, послышался чуть слышный стук, вот так: «тук-тук, тук-тук», как будто кто-то искал в стенах термитов. Помню, в детстве, так делал мой дядя, когда мы только переехали в новый дом под Петербургом. Стук дополнился еле слышной, но уже до боли знакомой мелодией свиста. Эта какофония звуков никак не тешило мое присутствие здесь в данный момент. Я вылетел из воды, как ошпаренный. Голову опять заполнили бредовые мысли. Что делать? Бежать? Но куда, в одних портках? Выйдя в коридор я еле слышно начал красться ко двери в гостиную. По стенам промелькнули тени. Вот одна, а вот еще, и еще одна. Мне стало дурно. Всем своим естеством мне захотелось бежать вон из дома, неважно, хоть в портках. Я ринулся вниз по лестнице ко выходу, однако на пол пути, в проеме, я заметил уже знакомую мне ломаную походку, проковылявшую из одной комнаты в другую, что стояли на моей дороге к выходу. Что делать? БЕЖАТЬ! БЕЖАТЬ! Да, да, только бежать, да, ничего больше. Куда? На крышу, точно, да, да туда, только туда. Взметнувшись по лестнице, краем глаза я заметил туже роговую кровать, стоящую на чердаке. Пружины тихонько посвистывали, так печально-печально, словно оплакивали кого-то очень им дорогого. Я буквально взвыл от ужаса. Повернувшись на месте, я обомлел. Недалеко от меня стояло нечто. То самое нечто, что я видел в своем сне. Оно грустно смотрело на меня своими дырами вместо глаз и тихонько постукивало по стене, направляясь ко мне. Ржавый нож еле заметно чертил на стене кривые линии, начинающие несильно кровоточить. Существо улыбалось беззубым ртом, осыпая пол опарышами и сороконожками. Безумная погоня. Топот шагов по лестнице, удар с размаха о стену. Крик. Скрип каркаса обветшалой кровати. И вновь прелестница роза, показалась на поверхности, после долгой зимней спячки. Как-кап, как-кап отдавалось в ночи, предвещая безумный карнавал, устроенный нынче ее величеством смертью. Маски одеты, прошу на бал, мон-синьер.
Свидетельство о публикации №214042701704