Как домовой ушёл из дома

Давно это было или нет, не ведаю.  А только задумал парень Данила женится. Сговорились родители о свадьбе. Построили молодым славный крепкий дом. И чтобы в хозяйстве всё у них ладилось, зазвала свекровь домового. Припрятала ему подарок в углу за печкой.
Стали молодые новый дом обживать. Данила на жену налюбоваться не может. Уж такая она красивая да статная - глаз не оторвать. Только от парня и слышно «какие глаза у тебя Машенька ясные, какие косы дивные». И совсем не замечает он, что воспитанием-то девушка не вышла. Все дела ведёт спустя рукава. С утра муж раненько поднимается, чтобы за неё скотину на выпас отправить. Еду себе в поле сам собирает. А уж она потом встаёт, кое-как дом приберёт. А сор весь что наметает прячет в углу за печкой. Затем сестра младшая к ней приходит. Марья ей говорит: «Помоги уж мне, Дашенька, приготовить! А то совсем я с хозяйством умаялась, устала»! Соглашается Даша. Напечёт всего, наварит, воды в дом принесёт. А вечером прясть вместе садятся. Пока младшая сестра моток за мотком свивает. Марья за прялкой всё песни поёт. Красиво, звучно у неё получается, да только пучок кудели всё никак меньше не становиться. Да и нитка всё время рвётся. И коров Даше доить приходилось. Муж с поля поздненько возвращается и ничего о том не ведает. Так у них первое семейное лето и тянется.
Посмотрел на то домовой и решил нерадивую хозяйку проучить. Как не проснётся она – все руки в синяках. Да и спать-то толком не может – больно щиплется своими мозолистыми пальцами домовой. А иной раз идёт Марья через тёмные сени, так он её за косу с такой силой дёрнет, что слёзы из глаз катятся. Только она его науку воспринимать не пожелала. А стала думать, как мохнатого хозяина из дома выставить. Наговорилась с подружками на посиделках и узнала, что боится домовой трёх вещей: зеркала блестящего, козла рогатого, да кнута с наконечником железным. Проведала и всё как говорили сделала. Зеркало за печь спрятала, где духу жить положено. Рог козлиный у порога зарыла. А затем взяла кнут и обошла весь дом, стегая и мебель, и стены, и пол, да приговаривая: «Знай своё место, знай своё место!..» Приблизилась к входной двери и тут кошка лохматая вся в саже как юркнет у неё меж ног и бегом со двора кинулась.
Проснулась на следующее утро девица – нет синяков новых. Перестали горшки на неё падать с полок. И за косу больше никто не дёргал. Обрадовалась Марья. И стала жить припеваючи. Обиделся домовой и сбежал к побратиму болотнику в лес.
Всё было хорошо, пока не настала поздняя осень. Как последний урожай собрали, да выпал снег – заболел молодой Данила. День маялся, второй, а потом и вовсе в постель слёг. И всё в хозяйстве посыпалось. Посуда бьётся, дворовые постройки разваливаются, скотина худеет на глазах, а подполе мыши запасы подъедают. Плачет Марья, уж и про лень свою позабыла. Мечется по дому, суетится, да поправить ничего не может. А один раз засиделась далеко за полночь – травы перебирала, чтобы наутро мужу отвар сделать. И слышит вдруг за печкой хихиканье едва различимое и такое уж противное, что словами не передать. Чуть рассвело, напоила она мужа лекарствами, с хозяйством разобралась и побежала к свекрови. Всё честно ей поведала и про лень свою, и про то как домовой рассердился, а она его выгнала, и про то что ночью услышала. Покачала Данилина мать головою и говорит: «Это не иначе как злыдни к вам пришли. Выгнала ты хозяина, вот они его место за печкой и заняли. Теперь до самой смерти не отстанут». «Что же делать мне?» - заплакала Марья. «В лес ступай! Ищи домового, да зови обратно в дом! Коли справишься – всё наладится. А нет, так заберём мы Данилу домой, а ты оставайся со злыднями».
Испугалась Марья. Как же ей без любого мужа остаться? Пришла в дом. Накормила Данилу и поведала что идёт в лес домового возвращать. «Ты главное держись тут пока один будешь. Я всё-всё сделаю и к закату вернусь»! Сказала так, собрала с собой узелок на дорожку и отправилась в лес. Пошла той тропинкой, по которой все на болото за клюквой ходят. Пока добралась уже и темнеть начало. Стали звери ночные пробуждать, стали волки выть. На деревьях совы глазищами засверкали. А среди трясины, чуть снегом припорошенной замелькали какие-то тени. Вот выросли они, и не поймёшь то ли жабы тиной облепленные, то ли старухи горбатые. Волчком крутятся, свои бесовские танцы пляшут. Задрожала Марья, отшатнулась. Соскользнула её нога на кочке и рухнула девица в снег у кустов колючих. Подняла взгляд и видит – сидит под кустом мохнатый зверь не зверь и смотрит на неё сурово. Хоть и не видела его ни разу, а сразу догадалась. Полезла в свой узелок и достала угощения. «Попробуй, хозяюшко! Не побрезгуй! Сама напекла. Не ленюсь я боле. Всё-всё по хозяйству делаю. А только без твоей помощи никак. Не гневись на меня, вернись в дом!» Домовой нахмурился, затем насупился и вовсе отвернулся. А только Марья поняла, что согласится он с ней пойти. Хочет только чтобы его ещё поуговаривали. И верно – не дело это домовому в лесу холодном жить.
По темноте вместе добрались домой. Подал домовой свою мохнатую лапу и провёл по тропинкам, так что девица ни разу не запнулась даже и ни одна тварь лесная к ней не приблизилась. А как внутрь зашли, он злыдней сразу учуял. Велел взять метлу и мести всё к порогу в открытую дверь. Пошёл по комнатам грохот, шум, да вой. Дрался домовой со злыднями. Но вдвоём с Марьей они управились. Выгнали непрошенных гостей со двора.
И за неделю всё хозяйство наладилось. Выздоровел Данила. Всё сломанное починил. Марья скотину выходила. Стал домовой жить у них в почёте. А хозяйка уж больше не ленилась никогда.