Наталья Советная Энциклопедия народной души

    

Наталья Советная

      Энциклопедия народной души.

Книга Виктора Гордея «З мінулага не вяртаюцца» вышла в издательстве «Мастацкая літаратура» в серии «Белорусская проза ХХ столетия» в 2013 году. В неё включены три повести и шесть рассказов, связанных одной крепкой нитью: темой белорусского села. Произведения «Дом з блакітнымі аканіцамі”, “Жыта ганьбу не заслоніць”, “Па Сеньку і шапка” и рассказы настолько гармонично перетекают одно в другое, что по прочтении книги складывается впечатление, будто произошло знакомство с серьёзным, очень добротным в плане художественности, композиции, образности, мысли романом.
Читать повести и рассказы Виктора Гордея лучше не торопливо,  смакуя яркий, сочный язык  повествования, отдавая должное наблюдательности писателя, его мастерству меткой детализации (“Хвядос падняў касу за вушка, жоўтым і тоўстым ногцем праверыў клеп, пасля з поцягам грукнуў наском па калодзе – праверыў касу на звон. Пачуўся дробны, слабы, дрыготкі гук. Іржавую касу даўно пакінуў звонкі, сталевы голас…”); искуссному использованию народной речи, поговорок, присказок (Прыйдзе каза да ваза…Які хлебапёк, такі і прыпек… Хлеб не ўдаўся, пад скарынкай кот схаваўся…); народных примет (Лахачы – прадвесніцы жніва. Калі паспелі лахачы, то нават не пытай: трэба брацца за серп…).
Но особенно поражает умение автора художественно одухотворять неживые предметы и явления, что несомненно отличает  Виктора Константиновича от других мастеров и делает его узнаваемым. “Аўтобус спыняўся на шумных прыпынках, глытаў людзей  ў свае халоднае жалезнае нутро, і можна было здзіўляцца, як яшчэ ўмяшчаецца ў ім такая процьма народу? Аўтобус уцягваў у расчыненыя дзверцы каляровыя хусткі, скамечаныя кепкі, сумкі, хатулі і тым самым, здаецца, шукаў сабе непрыемнасцей, бо вельмі ж проста праламіць рысоры ад такога грузу…” У Виктора Гордея даже пивной ларёк наделён чувствами, вернее равнодушием к тем, кого мучает жажда. У писателя плачет берёза “яна тужліва нахіляе вершаліну, як бы хоча заглянуць у вокны, і плача – наўзрыд, по-жаночы, не шкадуючы слёз.” Вишня жалеет мальчишек и протягивает им веточки с душистыми ягодами. Переспелая трава хочет быть скошенной. Лес многое помнит, знает, “таму не затрывожыўся, не захваляваўся – ен, здаецца, толькі самотна ўздыхнуў, затрымцеў лісцямі. Лес прывык да гэтай адзінокай сутулай жанчыны”. Молодой осинник ждёт не дождётся, когда женщина начнёт косить высокую траву, и осинам не нравится, что чужая коса пугает сороку. В повести “По Сеньке и шапка” в спины людям “жалобна і дакорліва глядзіць чорная полоса на Маньжурыных сотках. Чорная паласа прыгнятае,навявае журбу і скруху” …
А как же великолепно доносит писатель через оживотворённую деревню вечные нравственные ценности,  собственные размышления, суд истории! В повести «Дом з блакітнымі аканіцамі” деревня Ясенец не может простить предателя, сдавшего фашистам доктора – молодую девушку Дусю:  «Інго ходзіць кульгаючы, абапіраючыся на кій, і Ясянец не можа ўзяць да толку, ці гэта прытвараецца ваўкалака, ці мо і праўда ў яго баліць нага? Ясінец не помніць зла, многае можа дараваць, а вось Інго Мэгуся ніяк не можа памілаваць. Ясянец глядзіць на яго з пагардай, плюецца яму ўслед» И в повести ”, “Па Сеньку і шапка” деревня непремиримо осуждает предательство:.  «Малое Сяло не даруе абразы, не даруе здрады». «Малое Сяло затрывожылася, занервавалася і, не знаючы іншай рады, паслала на гэты шум і гвалт самыя чуллівыя душы, самыя спагадлівыя сэрцы»… Живёт, дышит село, перекликается с ним другое из повести “Жыта ганьбу не заслоніць”:  “Загор’е даўно ўжо засумавала па Анатолі, і цяпер насустрач ёй бразгаюць дзверы, рыпяць весніцы… Загор’е ўмее прымаць сваіх блізкіх людзей… Загор’е, пазбавіўшыся адной бяды, думала цяпер пра Насцю – сплаканую, схуднелую, тоненькую, як чарацінка…”
После знакомства с гордеевской деревней, наделённой человеческими чувствами сострадания, переживания, памяти, любви, судьба как деревни чернобыльской, так и невоскресшей после войны, и погибающей в нынешние мирные дни вызывает особенно горестно-болезненое состояние души. Как мучительное умирание родного живого существа. До слёз. До крика. Даже у таких как я, кто никогда своей  настоящей деревни не имел, ибо родился и вырос пусть и в малом, но в городе.

В повести “Жыта ганьбу не заслоніць” автор, рассказывая о большой трагедии, нередком горе в послевоенных  сёлах – гибели ребёнка от взрыва сохранившейся в земле фашистской мины, – выражает невыносимую тревогу, страх,  напряжение, боль, страдание через так же одухотворённое поле и старую дичку, свидетелей страшных событий: «Ні апусцелае поле, ні быльнікавая мяжа, ні сама старая дзічка, бадай, ужо і не маглі ўспомніць, адкуль тут узялася міна – круглае, іржавае пудэлка смерці… Поле зажурылася ў прадчуванні бяды, полю хацелася ўспучыцца, лопнуць з адчаю і болю, каб раскалолася зямля, каб у чорную прорву паляцела ржавае пудэлка смерці. Але у поля неставала сілы. Яно стомлена маўчала, журылася, набракала халоднымі асеннімі дажджамі і неварагодным смуткам… Поле прадчувала бяду… Яно хацела зберагчы, уратаваць кірпатага свавольніка і неслуха міцьку Дразда…”
“Старая дзічка затрэслася ад жаху, убачыўшы, што палатняная торбачка матляецца над быльнікавай мяжой, і блізка ўжо, блізка куча камянёў, і блізка ўжо тая хвіліна, калі высока, з грукатам узаўецца страшнае полымя. Дзічка, натапырыўшыся вострымі калючкамі, праклінала пустадомка, нелюдзя, ліхадзея, які ці згубіў, ці знарок закапаў каля крушні міну – круглае ржавае пудэлька смерці. Дзічка праклінала вайну.”
Не могу представить, что можно написать этот эпизод лучше, чем  Виктор Гордей. Настоящий писатель вырастает из настоящей судьбы. Без личных страданий, преодолений, испытания на прочность, на нравственность, духовность не может реализоваться в полную силу данный Богом талант.  Виктор Константинович Гордей сам родом из послевоенного поколения 1946 года, вырос в деревне, после школы работал в колхозе, трудился в районных газетах, т.е. находился в самом центре сельских проблем и событий. Сохранившиеся мощные, яркие, эмоциональные воспоминания из детства (это обычное явление для любого человека), светлая память об односельчанах выплеснулись в его произведениях высокохудожественными образами. “І нельга ўжо Загор’ю без Піліпіхі на агародзе, без Кутчыхі з посцілкай зелля за плячыма, без Жучкі з яе вечнай трывогай за Геніка і Вольку. Загор’ю нельга без Насці, без Міцькавай мамы; якая з раніцы памыла і вешае на плоце бялізну. Загор’е жыве і радуецца жыццю…”
 И кажется уже, что это автору повести и мне, читателю, никак нельзя без Загорья, без Пилипихи, Жучки, Насти…, что это мы живём и радуемся жизни вместе с деревней, полем, лесом…своим народом. Это мы счастливо вздыхаем вместе с Ясенцом , глядя, как выходят на сенокос мужики, крепкие руки которых “ўзялі накляпаныя, вострыя, як брытвы, косы і пачалі касіць яшчэ не пераспелую, высокую траву, валіць яе ў пракосы, разбіваць валкі, сушыць сена і –пахучае, духмянае – складаць у стагі”. Это я бедую вместе с автором книги,  что мало осталось в деревне черноволосых мужчин, многие поседели, а кто не вернулся с войны, потому и остались во дворах нетронутые ярусы обтесанных брёвен (приданое к свадьбе), уже почерневших от солнца, дождей и времени; и постарели невесты без женихов, погибших на фронтах или в партизанах. Некому строить новые дома, в которых должны бы играть и смеяться их дети…
А Славке из повести «Дом з блакітнымі аканіцамі» повезло: у него есть отец, папка, который заготовил к лету брусы и доски, – и теперь счастливый мальчишка, а вместе с ним, конечно,  и Виктор Гордей наровит помочь деревенской толоке строить дом, в котором жить семье маленького героя: “На пляцы ўжо сабралася цэлая талака – тут Струкач і Баразна, ды яшчэ суседзі падышлі. Мужчыны пачынаюць звязваць падваліны, пераносяць дубкі, і твары ў дзядзькоў чырванеюць ад натугі, а на руках уздуваюцца жылы. Мужчынам ужо горача, і, паскідаўшы пінжакі, яны працуюць у адных палатняных кашулях… Слаўка круціцца каля іх, яму не церпіцца, калі ж пачнуць круціць дзіркі тэблем, які ен прынес?..”  Не ведает Славка того, что уже знает писатель-творец: за радостью приходит горе, за несчастьем – удача. Многое переживёт мальчик и вернётся к тому дому с голубыми ставнями немолодым человеком, чтобы найти ответы на вопросы из прошлого.

Раздумывая над заглавием для этой статьи, я перебрала несколько вариантов. Сначала решила назвать “Энциклопедией послевоенной деревни”, ведь вся книга – о жизни полещуков. Здесь и деревенские свадьбы, и посиделки, и танцы вечерами в какой-нибудь из хат, зажинки и дожинки, сенокос, колядки, рождение детей… Автор книги, как самый настоящий “почвенник” знает жизнь деревни изнутри. Для него не секрет,  как колосится, набирает силу рожь, как красиво цветёт картофель (“За спіной Маньжурыі ярка блішчыць на сонцы малады лапушысты бульбоўнік. Бульба ўжо замкнула радкі і пачынае цвісці, белыя, ружовыя, фіялетавыя кветкі ўсыпалі поле, і ад гэтага шалёнага квету наўкол разліўся густы салажавы пах… У такую прыгажосць і ступіць боязна…”); как тесно полю в заросших травой межах, и оно стесняется своей черезполосицы… Писателю хорошо известно деревенское лето – оно особое: цветёт и бушует, переливается яркими красками, завораживающе пахнет зерном, “малінаваму лету патрэбны…касцы і жнеі – многа працавітых селянскіх рук…”
Но трудолюбивые руки нужны были повсюду. Разве не восстанавливалась, не отстраивалась  жизнь после Великой Отечественной войны вот так же, как в гордеевских сёлах – дружной толокой, не только в каждой деревне, но и в Минске,  в Витебске, во Пскове, в Ленинграде, и даже в моём родном маленьком Городке?  Значит, книга В. Гордея «З мінулага не вяртаюцца» -- это «Энциклопедия нашей послевоенной Родины”.  И все же… И все же чего-то не доставало и в этом новом названии, чего-то самого важного, чего-то очень человеческого…
“Энциклопедия народной души” ! – вот точное определение книги, написанной Виктором Гордеем.
Сколько сострадания всего в нескольких словах повествования, где говорится о том, как трактор по приказу начальства распахивает картофельные сотки Маньжурии, а это означает, что семья будет зимой голодать: “Дзіўна, як хутка мяняецца настрой. Толькі што Сенька, Стась і Алешка, вымазаныя, як чэрці, рагаталі, шалелі на ўсю аселіцу, а цяпер ім сумна і непамысна… Якія тут уюны, калі Цімка зімою будзе галадаць…”
А сколько правды в рассказе о том, как соседки-подруги сжали  полоску пшеницы Антоле, которая загостилась у дочери, и  поле могло бы остаться не убранным, потому что муж у неё инвалид войны – не работник.  Так бы без хлеба и осталась семья, если бы не толока, не женщины, измученные работой – но в этой работе и счастливые, ею и возвышенные! Жадная же, расчётливая и ленивая Лозина из повести «Дом з блакітнымі аканіцамі” вызывает у читателя лишь брезгливое чувство презрения.
Есть в книге В.Гордея сказ о красивой и скромной любви (судьба Насти из повести “Жыта ганьбу не заслоніць”), о верности и преданности:
- Святая ты, Насця, - не меняючы позы, сказаў Хвядос. - Святая, і ўсе тут….
- Гэта я – святая? Смяешься Хвядос. Ты б спытаў: ці часта я малюся?
- Ды я не пра тое. Беражэшь ты сябе. Мусіць, моцна любіла Сямена, калі і па
сенняшні дзень помнішь?
Герои повестей и рассказов из книги «З мінулага не вяртаюцца» не только несут тяготы жизни,  но и радуются, веселятся, шутят, поют и танцуют. Да как танцуют – читаешь, а ноги сами в пляс идут: “Божа мой, што тут пачалося! На поўныя мяхі дыхнуў мелодыяй гармонік, ударыў бубен, і пасярод хаты завіхрылася, закружылася цэлае воблака святочных спадніц і кофтачак, пінжакоў і сачыкаў, галіфэ і клешаў. Гнулам, звонам адазвалася чыста вымытая падлога, захісталася лямпа каля столі. Выгнуўшы шыю, як лебядзіха, з хустачкай у руцэ плаўна праплыла перад вачыма Гаўрылава Ледзя…Танцоры і танцоркі нарабілі стольку грукату, что задрыжалі сцены, зазвінелі шыбы ў вокнах… ”
Хочу обратить внимание на одну весьма значительную особенность, характерную для произведений Виктора Гордея. Его мудрые  герои веселятся от широты души, а не от “широты” горла. К алкоголю относятся настороженно, неодобрительно. Пил отец Славки после смерти жены:
- От каб не піў, то добрым чалавекам быў бы.
Але, з бацькам проста-такі бяда. Зусім адбіўся ад рук. Дамоў прыходзіць позна, а што заробіць, дык у той жа дзень спусціць у магазіне…
И хоть сочувствием полнятся  строки повести  «Дом з блакітнымі аканіцамі”, но, хочешь не хочешь, а делай читатель вывод из чужого опыта: не пил бы водки, не отобрала бы Лазина у него новую хату. У Антоли из  повести “Жыта ганьбу не заслоніць” тоже беда: дочь замуж вышла за “шалапута”, несамостоятельного человека: “Запіваецца дужа…Тут ен у мяне смалы нап’ецца, цытвару наглытаецца. Тут я хутка яму ўпраўлю мазгі. Ты ж хоць, Настачка, не прагаварыся каму. Сорамна.” И в третьей повести находим юмористический и одновременно поучительный эпизод с коровой Подлаской, которая напилась браги, спрятанной в лесу. Она так опьянела, что, разъяренная, с налитыми кровью глазами,  погналась за своим хозяином  дьяконом Хамицевичем и чуть не посадила его на рога,  бодалась с буренками в стаде, билась рогами в деревянные ворота сарая и ревела на весь двор, пока не протрезвела. ( - То ж не карова, а д’ябал з рагамі, - сказаў узмакрэлы Хаміцевіч.)
Через образ дьякона, вроде бы несуразного человека, через историю со “святыми письмами” писатель тонко и умно говорит с читателем о  душе, о Боге (–Бога трэба з вялікай літары пісаць. – Скуль ты ведаешь? – Ен жа на небе жыве. Значыць, вышэйшы за нас – айцец і вучыцель…). Автор  не одиножды цитирует в  книге святое Евангелие, таким образом незаметно, не навязчиво приобщая читателя к источнику вечной Истины.
Вообще, у меня сложилось приятное впечатление, что говорить о произведениях Виктора Гордея можно бесконечно, буквально о каждой странице, о каждом эпизоде – они этого достойны. К какому бы аспекту жизни ни прикоснулся писатель, о чем бы ни поведал читателю, сделано это светло, пронизано высокой духовностью,  нежной и тихой любовью. 
Я уверена, что нынешние поколения детей надо учить и воспитывать именно на таких произведениях, как книга «З мінулага не вяртаюцца», автор  которой умеет изумительно рассказать о великом таинстве, творимом когда-то руками наших незабвенных мам и бабушек: “Б’е  з чалеснікаў гарачы жух, на ўсю хату запахла аерам. Калі пахне аер, то ўжо нельга марудзіць: трэба хутчэй выцягіваць боханы з печы, бо паджалее, учарнее скарынка. А гэта вялікая ганьба для руплівай гаспадыні. Насця поднялась з услона, і праз хвіліну пяць залацістых боханаў занялі пачэснае месца на чыста выцертым шкапчыку. У хаце як быццам пасвятлела, як быццам сонца выбліснула з-за хмар. Але свяціўся хлеб – пяць маленькіх сонейкаў…” 

. 
 Из прошлого не возвращаются? Но в прошлое можно вернуться, в него можно окунуться с головой, если взять в руки книги Виктора Гордея, который мастерски и по-отечески бережно сохранил это прошлое для нас, наших детей, внуков…
А пока прошлое остаётся в памяти и сердцах, у нас есть будущее.